Хороших критиков на Руси всегда было много. Со времен Ивана Грозного и его переписки с князем Курбским мы умеем критиковать, как ни одна нация в мире. Чего стоит Лев Толстой с его срыванием «всех и всяческих масок».

Мой текст о критике, а ныне профессоре Литературного института Евгении Сидорове и его книге «Осколки души и памяти», жанр которой он именует так: «Когда разрывается плащ, из кармана сыплется мелочь» – читаем в РГ.

Сегодня Твардовского «слышат» и понимают не все. Не только его стихи, но и всю его судьбу, всю его фигуру, такую большую, такую сложную и такую, без всякой национальной гордыни скажем, русскую.

О поэте, прозаике, авторе пронзительнейшей лирики о войне с очень сдержанной, благородной интонацией, редакторе известного «толстого» журнала ХХ века 50-60-х годов и единственного советского писателя, который привел в восторг самого желчного из русских эмигрантов – читаем в РГ.

Вот это произведение заслуживает звания «Большой книги»? Не могу уверенно сказать.

В этом году «Большая книга» произвела внутреннюю революцию, разделив художественную литературу и нон-фикшен. Идея, казалось бы, правильная. Но в результате ситуация еще более усложнилась.

Мой текст про сложный выбор жюри премии – читаем в РГ.

Многие корейцы роман «Вегетарианка» прочли буквально как историю женщины, которая отказалась от мяса, попала в психиатрическую клинику и потеряла мужа. В Корее, где женщина без мужа считается никем, это финал-наказание. После мирового признания на родине его прочли «заново».

Мой текст о произведениях Нобелевской лауреатки Хан Ган и мировых достижения южнокорейской литературы – читаем в РГ.

Его достоинства безусловно перевешивали его недостатки. Его внимание к словам собеседников понимали как нерешительность и отсутствие своего мнения. Его любовь к семье и заботу о ней трактовали как зависимость от жены. Его искренняя преданность вере отцов была нехарактерной для аристократии конца XIX века.

Мой текст о том, что в 1894 году Россия получила, может быть, одного из своих лучших монархов – образованного, умеющего слушать и слышать, самого нравственного чистого из всех великих князей – читаем в РГ.

Да разве забудешь такое!

Романы Джеймса Фенимора Купера в России стали переводиться в начале 40-х годов XIX века. Потом российские дети им заболели. Сбежать в Америку от плохих родителей стало мечтой наших недорослей XIX – начала ХХ века, как это описано в рассказе Чехова «Мальчики».

Мой текст о том, кто научил нас любить индейцев и прерии (хотя лучше бы мы любили родные степи), а еще о том, что любить чтение – самое увлекательное занятие на Земле, – читаем в РГ.

Это был тот самый человек, которому Чехов написал те самые знаменитые строки о необходимости выдавливать «из себя по капле раба», имея в виду совсем не Суворина. Просто с ним Чехов был откровенен, как ни с кем.

Близкий знакомый Достоевского и Толстого, покровитель Чехова, работодатель Розанова. Газетный магнат, владелец книжных магазинов и киосков по всей России, основатель своего театра, библиоман, библиограф. Создатель первых в России справочников европейского уровня: «Вся Москва», «Весь Петербург» и «Вся Россия».

Мой текст про «крёстного отца» русской журналистики начала ХХ века – читаем в РГ.

Думаю, это пока лучшее, что создано в мировой литературе на тему трансгуманизма и клонирования человеческой личности.

Об авторе романа «Не отпускай меня», где фантастика вошла в соприкосновение с реальностью, создав то самое «иллюзорное чувство связи с миром» – читаем в РГ.

Автор романа «Как закалялась сталь» – один из редких примеров писателя, когда его жизнь – сама по себе произведение. Это жизнь человека, которая чему-то нас учит, даже если этот урок нам не пригодится, и, слава богу, если не пригодится.

Почему о Николае Островском надо рассказывать школьникам как о примере невероятного мужества и силы воли – читаем в РГ.

Первые признаки чахотки у Чехова обнаружились в 24 года. Поэтому когда видишь невероятный чеховский сад на Белой даче в Ялте, где посажены, кажется, все растения мира, понимаешь, как же он мечтал жить, если сажал возле дома саженцы кедров, увидеть которые в полный рост смог бы только столетие спустя.

С ранних лет и до конца дней держал на своих плечах многочисленную семью, строил школы и больницы, лечил холерных больных, добрался до Сахалина и вернулся обратно через Китай, Цейлон и Сингапур. И при этом писал, как каторжный, не позволяя себе расслабиться и почивать на лаврах.

Мой текст о последних днях великого русского прозаика и всемирно известного драматурга – читаем в РГ.

Ему невероятно повезло с ней, ей с ним.

Не яростный бывший зек, затаенный «подпольщик», сторонящийся людей и не доверяющий им, а светлый, позитивно мыслящий, благорасположенный к окружающим и – при всех невзгодах его судьбы – абсолютно счастливый человек. Таким она видела и всегда будет видеть его.

О той, про кого Солженицын сказал «Без неё ничего бы не сделал!» в своём первом телевизионном интервью для России – читаем в РГ.

Женя Чижов. Вчера он утонул в Балтийском море.

Трагически, неожиданно, как это почему-то часто происходит сегодня с самыми прекрасными людьми.

Он был писателем от Бога и лауреатом премии «Ясная Поляна».

Это сюр какой-то!

Возможно, я ошибаюсь, но в литературе сюрреализм в чистом виде не породил каких-то очевидных гениев и шедевров. Куда более продуктивным он оказался в живописи и кино.

В 20-е годы прошлого века сюрреализм стал реакцией на определенный тупик, в котором оказался реализм как главное направление в искусстве и литературе XIX столетия. Первые практики сюрреализма играли в «изысканный труп» (аналог игры в «чепуху»), когда на листочке бумаги один участник пишет какую-то фразу и загибает бумагу так, что следующий участник видит только ее конец и приписывает к нему продолжение.

Мой текст о сюрреализме –читаем в РГ.

На фото: Лев Толстой с дочерью Александрой на берегу моря. 1901 год. Автор фото – Софья Андреевна Толстая.

Создавая свой последний роман для «глянцевого» журнала, Толстой писал по сути литературное Евангелие, историю физической смерти человека как «тела» и его воскресения как духовного существа.

Уже тогда он не считал себя писателем, но относился к этому ремеслу крайне высокомерно, с позиции философа. Надо не романы писать, а истину искать. Именно после выхода «Воскресения» случится знаменитое «отлучение» Толстого от Церкви.

Мой текст о том, зачем Толстой вообще написал этот роман, – читаем в РГ.

Смерть Моцарта мало кто заметил. Его похоронили по третьему разряду в общей могиле, как обычного музыканта – мало почетное занятие, с точки зрения аристократов.

За гробом Сальери шел весь персонал императорской капеллы, все венские музыканты и композиторы и целая толпа поклонников.

Мой текст про сегодняшнего именинника, чья посмертная слава на протяжении уже более двух веков опорочена сплетней, не имевшей под собой никаких оснований, а тем более доказательств – читаем в РГ.

Наверное, когда-нибудь он станет современным.

«Человек вы – талантливый, это бесспорно. Бесспорно и то, что вы обладаете очень своеобразным языком... Но при всех неоспоримых достоинствах работы вашей я не думаю, что ее напечатают, издадут. Этому помешает анархическое ваше умонастроение, видимо свойственное природе вашего „духа“», – написал растерянный Горький, прочитав рукопись романа «Чевенгур».

Андрей Платонов был самым непосредственным участником всех главных событий страны в 20-30-е годы, а не каким-то кабинетным литератором, выдумывающим свою, фантастическую действительность. Тем удивительнее, что именно как писатель он был отторгнут советской литературой. Из него пытались сделать крутого модерниста, приспособить в нормативные «патриоты», некоторое время с ним носились «демократы».

Мой текст о бедном гении, подметающем символической метлой литинститутский асфальт (очередной миф о Платонове) – читаем в РГ.