OSSиноегнездо

Достоверность информации от пропагандистки Монгайт следует проверять силами не журналистов, а следователей, но скажу, что если так, это было ожидаемо с проектом «Последний адрес». Поясню.

Как любитель докопаться до сути, с одной стороны, и найти справедливое решение, с другой, и получающий вечно проблемы на этом пути, я очень много выступала в запретбуке с идеей: если уж делать таблички, то всем - и белым, и красным. Увековечивать и жертв террора - священников, военных, представителей русской интеллигенции, которых репрессировала советская власть, и жертв террора - советских деятелей. Именно о последних пекся проект Пархоменко и только последним давал право на память. Я же писала: до того, как из квартир по адресу «Мясницкая, дом 38» поехали в тюрьмы, лагеря и на расстрельные полигоны советские специалисты, из этих квартир поехали деятели русской культуры, науки и военного дела. На расстрел или в бега, прятаться. Кто-то успел уехать за границу.
И первыми репрессированными были как раз они - люди, принадлежавшие, по мнению большевиков, к контре.

Я убеждала Пархоменко, что нужно делать общий проект, что это будет объединять людей и перерабатывать травму. Что это восстановит справедливость и положит конец холодной гражданской войне.
Он пригласил меня на встречу, поговорить. Моя активность в сетях его беспокоила (так что те, кто пытается гасить мою активность - вы идете по стопам иноагента) Но, надо отдать ему должное, — вместо хамства и кривляния в блогах человек предложил обстоятельный разговор.

Мы беседовали несколько часов. Сергей убеждал меня на все лады, почему - нет. Почему нужны таблички только условным Мейерхольду и Михоэлсу, но не нужны новомученикам и русским офицерам. Я его убеждала в обратном: почему - да. И в чем будет польза всем, и как это откроет сердца к примирению.

В итоге беседа свелась к формуле: это - наш проект и мы делаем то, что считаем нужным. Если вы хотите увековечивать поручиков Голицыных, делайте свой проект и увековечивайте. У нас - свои задачи и свои имена.

Спасибо за ясность, до сих пор признательна Сергею за нее. Это был важный этап на моем пути формирования собственной позиции. Я поняла, что у них - строго свои партийные задачи, а не общие, российские.

И тогда же мне стало ясно, что проект «Последний адрес» в итоге заглохнет. У него нет основы, кроме личных обид определенного класса. До осмысления общей истории, изживания травмы репрессий и милосердного примирения на теме жертв ему не подняться. И так и вышло.

Народ этот проект не поддержал, ничего в нем не увидел, кроме очередной пиар-кампании обиженных страной. Одни и те же люди писали ужасные вещи о России в запретбуке, а потом с недовольными и напыщенными лицами открывали таблички, как укор этой ужасной России, хотя - вчера писала об этом - архитекторами репрессий часто были сами же эти репрессированные предки.

Сейчас нет общественной силы, которая поддерживает проект и жильцы рады избавиться от отметин.

Не потому что люди какие-то беспамятные. Но потому что память не может быть избирательно-элитарной, работать только на один слой. А те, кто ушли на фронт из этих квартир и не вернулись? А те, кто умер в блокаду в этих квартирах? Почему опять кто-то хочет привилегий себе, даже в посмертной памяти?

Идею табличек Пархоменко подсмотрел в Германии, где так обозначены уничтоженные евреи. И это немцам фиксирует вину. Какую вину за советские репрессии хотел нам зафиксировать Пархоменко? Нам, которые ни делом, ни словом не имели к ним отношения?

В проекте «Последний адрес» всегда были эти лицемерие и манипуляция. Он мог стать не лицемерным, только если бы озаботился памятью ВСЕХ добрых русских людей, изгнанных из своей страны или уничтоженных в ней безвинно. Но не стал.

Предлагаю рассмотреть его как урок. Все, что делается только из личной и классовой выгоды, исторической, политической, психологической, не в общих интересах - обречено

3.6K viewsNataly Oss, edited 06:11