Но чем-то же женский коллектив отличался от мужского? Действительно, отличался.

Во-первых, на станции постоянно в избытке была вода: женщины выходили собирать лопатами снег в любую погоду (мужчины в предыдущих экипажах в бураны отсиживались на станции и экономили воду) [фото 4] Женщины впервые в истории немецкой станции отсортировали мусор, образовавшийся на станции, и вывезли из Антарктиды (до этого мусор просто сжигали на месте).
Женщины же установили и подключили на станции два киловаттных ветряка дополнительно к дизельному генератору. На оборудовании, которое по версии российских полярников, немецкие исследовательницы поломали, было сделано несколько научных работ, это вот статья начальницы станции [фото 5]

Ну, и поскольку женская зимовка убедительно доказала, что махать лопатой женщины могут не хуже мужчин, после нее все немецкие постоянные экипажи полярных станций стали смешанными, в некоторых женщин больше, чем мужчин. Не верьте стереотипам, верьте фактам и документам!

Еще книжку посоветую, из которой я взял фотографии и с которой начинал искать источники по истории этой зимовки [фото 6]

Только одно возражение.
Не было больше ни одной попытки отправить чисто женский коллектив.
Все экипажи смешанные.
Так что все что ты написала - липа

Это был эксперимент, который доказал, что женщины могут полноценно работать в Антарктиде на любых должностях.
Это стало основанием набирать экипажи станции исключительно по профессиональной квалификации, а не по полу.
Почему нужно дискриминировать мужчин?

А где про «блестящий результат» той зимовки? Типа женщины настолько отмороженные что даже в буран, с риском для жизни вылезали за снегом? Или блеск в том, что прикрутили два пропеллера?

Рад, что ты спросил!
Основные задачи зимней команды станции:
1) регистрация геофизических и метеорологических наблюдений (поэтому в составе всегда физики и метеорологи)
2) передача их в центр (поэтому в составе всегда радист, он же IT-специалист)
3) поддержание станции и всего оборудования в рабочем состоянии, чтобы исследователи, которые приедут в летний сезон без помех начали работу (поэтому в составе всегда инженеры)
4) поддержание в рабочем состоянии самой команды (поэтому в составе всегда врач и повар)
Бывают еще дополнительные задачи, в эту экспедицию изучалось влияние истощения озонового слоя в Антарктике на мощность ультрафиолетового излучения вблизи земли с помощью облучения спор сенной палочки.
Все эти задачи, и основные и дополнительные, были выполнены!

Объясняю
Если опыт успешный это еще не закономерность. Это может быть случайность.
Поэтому успешный эксперимент всегда повторяют.
Если успех повторился то его внедряют в практику.
Всего этого нет.
Это возможно только в одном случае

До автора квот-твита вряд ли дойдет, но тем не менее.
Задачей было переломить предвзятое отношение к женщинам в Антарктике.
Если бы сразу собрали смешанный экипаж, то все равно нашлось бы множество людей, которые сказали бы: "Да это все благодаря мужчинам".Поэтому был собран экипаж, в котором все, от геофизиков до инженеров, от начальника станции до повара были женщинами: поскольку они в отсуствие мужчин отлично справились с обязанностями, это стало доказательством, что женщин можно назначать на любые должности наравне с мужчинами

А что там вылезать? Просто вышла на 5 минут ведром подчерпнула снега и зашла внутрь

Ну какое ведерко, там огромные снегоплавильные баки, где готовится вода на 9 человек: душ, стирка, приготовление еды.
Женщины расходовали больше воды для всех этих процедур, чем мужчины в предыдущие зимовки (возможно, потому что мылись и стирали чаще)

Вы намеренно обошли стороной вопрос приезда российский полярников? Зачем они приезжали? Вы пишете что на оборудовании которое они "поломали", были сделаны опыты, а что это было за оборудование? Что было бы с девушками если бы российские полярники не приехали?

А никто никуда не приезжал, была обычная !зимовка.
Мне, кстати, пришлось найти книгу, написанную участницами экспедиции в 1994 году на основе своих дневников, чтобы убедиться в этом. Цените! [фото 7] 2/2

Когда в 1878 году открылась первая телефонная станция, она произвела настоящую революцию — телефон перестал быть «электрической переговорной трубой» и стал полноценным средством связи. За последующие 20 лет сотни «центральных» открылись по всему миру от Токио до Твери.

Сперва телефонными операторами были мужчины, вернее, юноши. В то время они составляли большинство телеграфистов, поэтому закономерно стали обслуживать и «говорящий телеграф». Однако очень быстро выяснилось, что для общения с абонентами требуются совсем другие навыки: вежливость, терпеливость, быстрота.

Мужчин-телефонистов начали обвинять в грубости. Учитывая, что телефоном в то время пользовались в основном мужчины же, дерзость операторов была, вероятно, и правда необыкновенной. Но их можно понять — из-за несовершенной аппаратуры разобрать голос абонента было трудно, а телефонных номеров ещё не существовало — пользовались фамилиями и названиями фирм, которые телефонисту требовалось помнить наизусть. Наконец, коммутаторы были громоздкими и сложными в обращении.

Женщины начали вытеснять мужчин с должности телефонных операторов сразу после появления центральных станций. Уже 1 сентября 1878 года на бостонской телефонной станции начала работать Эмма Нат — первая в истории телефонистка. Её нанял сам изобретатель телефона Александр Белл. Вскоре примеру Эммы последовала её сестра Стелла. За десять лет женщины практически полностью вытеснили мужчин с американских телефонных станций.

Требования к телефонисткам были жесткими. На службу брали молодых девушек высокого роста, чтобы они могли дотянуться до верхних гнёзд коммутатора, выносливых — им приходилось работать по 10–12 часов, иногда делая до шестисот соединений в час. Ко всему прочему, телефонистки должны были обладать хорошей дикцией, быть любезными и терпеливыми.

Однако у работы были и свои преимущества. Телефон и пишущая машинка впервые позволили девушкам из среднего класса работать, не боясь общественного осуждения. До сих пор трудиться могли только крестьянки и работницы на фабриках и заводах. Образованные девушки должны были удачно выходить замуж и вести домашнее хозяйство (даже в романе Синклера Льюиса «Главная улица», действие которого происходит в начале XX века, главная героиня — жена врача — не работает, потому что это неприлично).


Всемирная телефонизация

В корпоративной среде вести себя как «хорошая девочка» значит соглашаться быть и секретаршей, и офисной «мамочкой», когда вас об этом просят. Это значит не поправлять заказчика, который приходит на встречу и первым здоровается с мужчиной за столом переговоров, хотя начальником являетесь вы. Это значит быть:

- милой (ведь девушки и женщины милые), но не слишком (вы не хотите выглядеть как девушка легкого поведения);
- откровенной (чтобы вызывать уважение), но не слишком (иначе вас будут считать стервой);
- незлопамятной (ведь женщины должны уметь прощать и не принимать всё близко к сердцу);
- преданной (ведь женщины должны ставить свою компанию выше личной жизни).

Представления общества о том, как женщинам следует себя вести, и исторически сложившееся отсутствие позволения и навыков, чтобы бороться с ними, не дают нам заявить о своих чувствах и вести себя так, как мы считаем нужным. Будучи матерью двух маленьких дочерей, я постоянно думаю об этом.

Я надеюсь, что воспитаю в своих дочерях уверенность и достоинство — но также и хорошие манеры. Сама я не была уверена в том, где граница между хорошими манерами и поведением «хорошей девочки». Когда быть «хорошей девочкой» полезно, а когда — наоборот? Материнство и мои собственные попытки быть приятной и одновременно уважаемой руководительницей мотивировали меня в последние пару лет больше узнавать о том, как мышление «хорошей девочки» воздействует на работу женщин. Я хотела связать то, что девочки узнают в юном возрасте, с тем, что я видела и слышала от работающих специалисток. Бороться — отчасти означает признать, что у нас нет навыков и знаний, чтобы разрешить конфликт с людьми и справиться с ситуациями, которые создают для нас дискомфорт. «Хорошие девочки» не спорят и не высовываются. В пять или пятьдесят лет у нас нет пространства и права открыто конфликтовать наравне с мальчиками и мужчинами.

Наша культура учит девочек воплощать представление о себе, которое жестко ограничивает их силу и потенциал. Необходимость быть «хорошей» — милой, вежливой, спокойной и бесхарактерной — уменьшает уникальность девочек и их влияние. Проклятие хороших девочек создает психологический потолок, который разрушительно влияет уже на юных девушек и распространяется на всю жизнь женщины, приводя к задержке развития навыков и привычек, необходимых для того, чтобы стать сильной женщиной.


Рейчел Симмонс
Проклятие хорошей девочки

Буддийское учение не отрицало принцип гендерного равенства, утверждало равные возможности мужчины и женщины в реализации духовного пути. Однако встречающиеся в канонических текстах противоречия по поводу отношения Будды к женщинам послужили поводом для предубеждений относительно женской природы, о чем говорится в текстах.

Так, в Дигха-никая (Собрание длинных поучений) отвечая на вопрос ближайшего ученика Ананды, как следует вести себя с женщинами, Будда наставляет держаться подальше от женщин, избегать их взглядом, не вступать с ними в разговор, а при их обращении к нему, сохранять бдительность и внимание. В ранних буддийских текстах женщина рассматривалась как воплощение плотского соблазна и скверны, обладательница примитивной природы и низкого характера, препятствующих развитию духовных качеств, «ведь тело женщины грязно, оно не сосуд Дхармы».

<...>

Согласно буддийскому преданию, существует семь видов жен: жена как убийца, вор, тиран, мать, сестра, друг и рабыня. Гневные, алчные, безнравственные жены подобны первым трем видам, которых «с распадом тела ад ожидает»; великодушные, оберегающие семейное хозяйство, имеющие высокое мнение о своих мужьях, честные и исполняющие их волю, воспитанные и нравственные, «себя обуздавшие», подобны матерям, сестрам, друзьям и рабыням, которые «с распадом тела в мир небесный попадают».

Брачный статус женщины в системе традиционных ценностей буддизма являлся более предпочтительным и значимым. Именно в браке она могла раскрыть свое внутреннее богатство, реализовать свои качества, необходимые для благополучной семейной жизни. За внешней скромностью и покорностью замужней бурятки скрывались верность, терпение, мудрость и достоинство. В бурятской семье не принято было демонстрировать свои чувства прилюдно, выказывать свои эмоции и проявлять любовные порывы. «Воздерживайся выражать свои чувства радости или гнева, будь подобен морю, у которого никогда не волнуется дно».

Жена должна быть грамотной, уметь распоряжаться материальными ценностями, не стремиться к обогащению, но и не жалеть денег на хорошую одежду и полезную пищу, хорошо знать правила торговли, чтобы дом не пришел в упадок. Скромность женщины проявляется в почитании веры и накоплении духовных заслуг прежде, чем накопление и сохранение материального достатка; в предпочтении национальной «родной красивой одежды», нежели подражание «нарядам других народов»; в наличии украшений к месту и по поводу и т.д. В воспитании детей жена должна придерживаться нескольких правил: занимать детей с младенческого возраста, с мудростью развлекать их, так как не стоит «лежащих в люльке малолетних детей заставлять спать все время, подобно тарбагану», следить за его питанием, избегая чрезмерного потребления мяса, жирной пищи и т.д..

Буддисты до сих пор считают, что рождение мужчиной является результатом благой кармы, т. е. родиться мужчиной является более благоприятным, чем женщиной. В бурятской семье в сыновьях видели отцовского наследника, продолжателя рода, именно дети мужского рода принимали эстафету у своих отцов и играли важную роль в укреплении рода и положения, сохранении хозяйства и имущества, устоев и традиций семьи.


Ж.А. Аякова
Женщина в бурятском обществе

Отказ включать социальные процессы в динамику психических расстройств Шефф называет одним из самых частых недочетов психиатрических теорий. И на его взгляд, несмотря на признание важности этих процессов, концептуальные социальные модели все еще редко используются при выработке теорий психических заболеваний. И это совершенно необоснованно, поскольку социологический подход может открыть новые перспективы: «Социологи смотрят на девиации по-другому, чем все остальные члены общества. Они настаивают, что, чтобы объективно понять девиацию…, необходимо сначала понять более общие феномены социального контроля, процессы, обусловливающие согласованность человеческих групп»[612].

Социология соприкасается с психиатрией в задаче формулирования теории психического заболевания в одном центральном, на взгляд Шеффа, пространстве – теории социального контроля. Эта теория – основная модель интерпретации социологии, и именно поэтому девиации в ней рассматриваются как разновидность неподчинения. Шефф подчеркивает, что социологический подход в этом случае выгодно отличается от подхода экспертов в области психического здоровья, обывателей и служителей закона в силу трех обстоятельств. Во-первых, обыватели и эксперты часто рассматривают девиации как обособленную проблему, выстраивая закрытую перспективу исследования. Они задаются вопросами о том, какие черты характера могут привести к девиации, что необходимо с ней делать и проч. Эти вопросы не забывают и социологи, но перспектива социального контроля позволяет включить в общую систему не только самого девианта, но и общество, в котором он функционирует. Во-вторых, в социологическом подходе понятие девиации используется беспристрастно вне зависимости от моральных коннотаций. Это достигается благодаря тому отношению отчуждения, которое выстраивает к этому понятию социолог, находясь за пределами системы психического здоровья (в отличие от психиатров-экспертов), но будучи членом социальной общности. В-третьих, так девиация включается в общую всеохватывающую систему описания и исследования социальной реальности, она как часть этой системы обладает рядом специфических признаков, но являясь ее частью, должна изучаться комплексно[613].

В качестве лейтмотива теории стигматизации Шеффа можно привести следующее его высказывание: «Если психиатрия желает развиваться, она должна рассматривать не только микромир биологии, но и множество масштабных миров, в частности, миры эмоций, отношений и социальных систем. Люди – это не только тела, но также эмоциональные и межличностные системы, и они сами включены в социальные системы. Чтобы понять эти системы, я предлагаю глубже исследовать внутриличностный и межличностный диалог. Описывающая социальные системы теория стигматизации при этом должна быть объединена с теорией эмоциональной/межличностной динамики, которая имеет место во внутриличностном и межличностном пространстве»


Ольга Власова
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Гетеросексуальный договор включает в себя различные формы согласия, как известные, так и абсолютно неведомые «подписывающим его сторонам». Понятие договора скрывает тот факт, что волеизъявления двух сторон, пытающихся заключить договор, могут сильно различаться. Как предполагает Пэтмен, в рамках сексуального договора женщина остается в подчинении у мужчины.

Это подчинение происходит именно из-за различия мужских и женских способов формирования привязанностей и желаний в процессе заключения сексуально-эмоционального договора. Подобная асимметрия убедительно показана в ставшей кассовым хитом романтической комедии 2011 года «Секс по дружбе» (Friends with Benefits) и в мировом бестселлере «Пятьдесят оттенков серого» (Fifty Shades of Grey). В комедии «Секс по дружбе» главные герои Дилан Харпер (Джастин Тимберлейк) и Джейми Реллис (Мила Кунис) встречаются после пережитых каждым из них горьких расставаний. Они становятся друзьями, но их дружба вскоре превращается в соглашение о дружеском сексе без обязательств, условия которого предусматривают лишь занятия сексом без привязанности и эмоций.

Интрига заключается в том, что Джейми начинает испытывать чувства к Дилану, тогда как он всячески сопротивляется ее попыткам заманить его на свою эмоциональную территорию. И хотя вначале оба они довольны своими ни к чему не обязывающими сексуальными отношениями, женские эмоции нарушают их соглашение. Отражая широко распространенное стереотипное представление, подтверждаемое социальной реальностью, мужской персонаж боится обязательств, в то время как женский не может или не хочет проводить различие между своей сексуальностью и своими эмоциями.

Эта романтическая комедия представляет договор как ключевой мотив современных сексуальных и романтических отношений и перекликается с мировым бестселлером Э. Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого» (Fifty Shades of Grey), вышедшим в том же году. Первый том трилогии посвящен сексуальному договору, который Кристиан Грей — влиятельный и красивый мужчина — предлагает заключить Анастасии Стил, невинной и юной студентке колледжа. Существенными условиями этого сексуального договора являются садомазохистские отношения. В конечном итоге Анастасия отвергает договор, и читателю не составляет ни малейшего труда догадаться о том, что она влюблена в Кристиана, в то время как его чувства к ней остаются неизвестными. Известно лишь его сексуальное желание. В обеих ситуациях, и в «Сексе по дружбе», и в «Пятидесяти оттенках серого», договор предполагает четкое различие между случайным сексом и чувствами и в конце концов не соблюдается женщиной, которая хочет сексуально-эмоциональных, а не просто сексуальных отношений.

Невозможность должным образом справляться с эмоциями при выполнении договора объясняет, почему сексуально-эмоциональный договор изначально чреват апориями (выражением сомнения) и неопределенностью. В чистых отношениях соглашение может быть расторгнуто по желанию, что противоречит экономическим/юридическим договорам, которые являются обязательными, поскольку нарушение договора обычно влечет за собой штрафные санкции. Хотя экономические/юридические договоры основаны на косвенных предпосылках и обещании их выполнения в будущем, это не относится к сексуальным договорам.

Свобода вступать в отношения и выходить из них по собственному желанию вызывает состояние неопределенности, которое, в свою очередь, объясняет, как и почему люди быстро выходят из отношений. В итоге метафора договора недостаточна для понимания той формы, которую принимают отношения на свободном, открытом сексуальном рынке, лишенном правил, ограничений или штрафов.

Используя знаменитое выражение Клиффорда Гирца, метафора договора, ставшая преобладающей для формирования и обозначения интимных связей, является очень плохой парадигмой для отношений. Она не объясняет, как формируются отношения, и не дает правильной нормативно прописанной модели для формирования таких отношений.


Ева Иллуз
Почему любовь уходит? Социология негативных отношений

Татьяна Никонова:

На схеме честный ответ, чего на самом деле ожидают от женщины, которая "дома сидит" (и нахер это надо, вот правда).
http://jenadirektor.ru/

апд: ой, не, она еще и работать должна ("коллеги", "бизнес-леди")

После отмены крепостного права экономическая роль женщины-дворянки в семье еще более возросла. Если в дореформенный период идеал хорошей хозяйки сводился в основном к контролю за деятельностью многочисленного персонала - будь то дворня или управляющий имением (заводом, фабрикой), то с 1860-х гг. многие дворянки стали вынуждены экономить на прислуге. Как отмечает В.А. Веременко, «по мере того, как экономические изменения приобретали кардинальный характер и значительно ухудшалось положение первенствующего сословия, все меньше дворян могли позволить себе даже то количество прислуги, которое рассматривалось как минимальное». В результате хозяйка, особенно городская, была вынуждена брать на себя реальное выполнение домашних обязанностей, сохраняя тем самым энную сумму в бюджете семьи.

Такой тип семьи В.А. Веременко условно называет «новая практическая дворянская семья». Ставший достаточно заметным явлением в 1860-е гг., к началу ХХ в. он превратился в доминирующий. Внутрисемейное распределение труда в этом случае предполагало активный «трудовой вклад» жены в семейный бюджет. Этот процесс мог осуществляться тремя способами: работа вне дома (акушеркой, журналисткой, учительницей), в доме и на дому. Речь идет об уже упоминавшейся экономии на прислуге, а также о труде ручном (шитье, вышивание, расписывание посуды) и интеллектуальном (переписывание разного рода материалов, помощь в составлении документов, переводы). Промежуточное положение между работой в доме и на дому занимал труд квартирной хозяйки.

Вот история из жизни такой семьи. В.С. Семибратов, пензенский инспектор народных училищ, чиновник «с положением», владелец собственного двухэтажного дома в губернском центре, «в 45 лет, уйдя со службы на крохотную пенсию, совсем опустился. Никакого участия в семейных делах не принимал, сидел в кресле у окошка, грыз семечки или, еще лучше: ставил на подоконник блюдце с касторкой, макал в нее кусочки черного хлеба и с удовольствием ел».

Все тяготы жизни обрушились на его супругу. Чтобы прокормить большую семью (у Семибратовых было шестеро детей), Серафима Николаевна стала брать «нахлебников» - детей из деревень, сел, уездных городов, обучающихся в Пензе. Они «становились» на частных квартирах с питанием - «на хлеба». Неудивительно, что родные дети Серафимы Николаевны чрезвычайно ее любили. По прошествии лет ее внучка Татьяна писала: «Все мои дяди и тетки относились к ней с большим вниманием и уважением, постоянно ее вспоминали, заботились о ней, а об отце никогда не упоминали: видно, хорошего вспоминать было мало чего.»

Сходные процессы наблюдались и в купеческой семье. Выполнение определенных домашних работ в купеческой среде традиционно считалось обязанностью женщины; тем не менее, многие дамы вполне успешно занимались и коммерческой деятельностью, право на ведение которой за ними было законодательно закреплено: лица женского пола причислялись к купеческому сословию наравне с мужчинами. Жена могла вести торговлю даже вопреки воле мужа. Многие женщины, даже не будучи самостоятельными хозяйками дела, принимали активное участие в бизнесе супруга, особенно во время его отсутствия. Мужья вполне полагались на жен, которые во время их отлучек выступали в качестве своего рода посредников и контролеров между мужем-хозяином и работавшими на него приказчиками16. Кто-то из женщин в письмах мужьям сообщал все подробности о коммерческих делах и просил совета, а кто-то принимал решения самостоятельно.


Филатова Светлана Владимировна
«Всем руководила его жена, а он все время проводил в своем кабинете. . . и писал стихи»: иерархия ролей в провинциальных дворянских и купеческих семьях второй половины XVIII - начала ХХ в

Нюансы финансирования медицинской помощи могут быть совсем не заметны для семьи ребенка — в большинстве случаев граждане РФ не платят за медицинскую помощь непосредственно, а ежемесячно отчисляют налоги в фонд медицинского
страхования. Отсутствие непосредственных платежей медицинским организациям в перспективе пациентов и их родственников создают образ «бесплатного здравоохранения». Однако финансовые потоки внутри системы медицинской помощи напоминают ее кровоток — не всегда видимый, но критически значимый для обеспечения жизнедеятельности.

Для пациентов и их родственников платежи за оказанную медицинскую помощь могут стать заметными (и даже очень чувствительными) только в случаях, если пациент и его родители не имеют российского гражданства или если они изначально обращались в частные медицинские организации (роддома), или хотят оплатить дополнительные коммерческие услуги. Тем не менее в перспективе руководителей и менеджеров медицинских организаций никакая оказанная помощь не бесплатна — вопрос только в том, кто именно должен компенсировать расходы. Немаловажная работа в этом отношении заключается в правильном оформлении финансовых документов и счетов, которые выставляются или территориальному фонду ОМС, или региону, или федеральным источникам (например, при оплате высокотехнологичной помощи). Экономические затраты на медицинскую помощь в случае, если они не были компенсированы медицинской организации, определяются в категориях «потери», поскольку за них приходится платить из собственного бюджета учреждения.

В работе медицинских организаций, оказывающих неонатологическую помощь, приходится учитывать много разных источников финансирования (а следовательно — разных финансовых документов). Ключевым условием поддержания экономической устойчивости учреждения является кропотливое заполнение документов (вплоть до запятой), снижающее вероятность штрафов со стороны страховых компаний. Однако избегание штрафов — не единственный способ сэкономить средства и тем самым улучшить финансовое положение службы. Как это описывает заведующий в одном из роддомов другого региона, составление «документного тела» пациента определенным образом позволяет в некоторых случаях увеличить компенсацию за оказанную ему медицинскую помощь:

Я говорю [руководству роддома]: «вот у вас поступил ребенок, вы ему открыли историю болезни, прокрутили ВМП, закрыли историю болезни, открыли по ОМС, туда-сюда...» А они такие: «В смысле, а что, так можно было?»
Я говорю: «Да». Они такие: «Ну типа, нет, так нельзя». Позвали юристов, юристы посидели, у нас было там 5‒6 таких встреч, как бы. И по факту получается история такая. То есть он у тебя поступил из родзала, у него нет истории болезни. У него история развития новорожденного. Ты ему засандалил сурфактанты, провел ее по СДР, закрыл. И открыл историю стационарного больного. Перевел его через 10 дней на второй этап — закрыл историю, и там открыл новую историю по недоношенности. И вот он уже до выписки домой будет лежать по недоношенности. А квоты там большие, там 450‒500 тысяч
(интервью с заведующим неонатальным отделением роддома в регионе N).

Анастасия А. Новкунская, Артемий А. Минаков, Анна А. Клепикова
«Бумажное тело»: бюрократическое и правовое измерения траектории новорожденного пациента в неонатологии

Так вот, по закону о помощи иностранным гражданам на территории РФтолько из средств бюджета нашего региона мы можем оказывать медицинскую помощь, поскольку у нас нет бесплатной помощи. Бесплатно у нас нет ничего. Мы выставляем счета. Так вот, мы выставляем счета и не имеем права отправлять в кассу иностранных граждан, чтобы они оплачивали медицинскую помощь самостоятельно, но только в объеме помощи, необходимом для устранения угрозы жизни. Так написано в законе: «состояние, угрожающее жизни, и объем помощи, необходимый для устранения угрозы жизни». В переводе на человеческий — это реанимация или операция по жизненным показаниям, которое все равно заканчивается, рано или поздно это состояние, но после требуется продолжение стационарного лечения. Если это не угроза жизни, тогда это родители обязаны оплачивать сами
(интервью с организатором здравоохранения).

Пациенты без необходимой полноты «бумажного тела» (без гражданства, прописки, медицинского полиса хотя бы одного из родителей) обнаруживают несоответствие между строгими формальными требованиями оказания экстренной медицинской помощи новорожденным и нехваткой ее финансового обеспечения в полном объеме
на уровне региона. В таких случаях экономическая нагрузка ложится на само учреждение. Отсутствие медицинского полиса (как основания для компенсации финансовых затрат больницы) — не единственная сложность с организацией помощи новорожденным пациентам с нероссийским гражданством. Такие пациенты также требуют создания правильного «бумажного тела», хотя и по отличным регулятивным правилам, ориентированным прежде всего на миграционный статус и соответствующее законодательство:

Одна из опций нашего отдела — это постановка и снятие с миграционного учета, потому что нас приравняли к гостиницам. Если мы иностранного гражданина, который поступил к нам на лечение, не поставили на миграционный учет, то УФМС штрафует, на полмиллиона штраф. Это очень жестко.
И поэтому наша сотрудница каждый день ездит в УФМС в одно время, ставит на миграционный учет тех, кто поступил. Сначала надо еще их документы найти с фонарями, вы понимаете, да? Вот почему они все это, как через сито, проверяют все, что поступило, каждый день. А потом еще отследи, что он выписался, и сними его с миграционного учета. Ну, в общем, вот такая вот круговерть
(интервью с организатором здравоохранения).

Кроме того, из-за отсутствия прописки в изучаемом регионе такие пациенты не могут быть встроены в формальную маршрутизацию, например, в случае, если требуется уже не реанимационная, а паллиативная помощь. Такие ситуации создают не только экономические вызовы (поскольку реанимационная помощь — дорогостоящая), но и напряжения относительно занимаемых реанимационных коек, которые также составляют критически значимый, но ограниченный ресурс неонатальной службы.


Анастасия А. Новкунская, Артемий А. Минаков, Анна А. Клепикова
«Бумажное тело»: бюрократическое и правовое измерения траектории новорожденного пациента в неонатологии

Мы присваиваем материнской функции дополнительную обязанность проявлять безграничную, безусловную, бескорыстную любовь и заботу по отношению к другому, без оговорок и обид, в условиях социо-политических, экономических или психологических систем, которые только усложняют или делают ее проявление невозможным. Очевидно, это невозможно, поэтому Роуз пишет: «Матери всегда терпят поражение… Не нужно воспринимать эти провалы как катастрофу, это нормально».

Каждый день материнства в той или иной степени напоминает о вездесущем призраке неадекватности. Например, сегодня я открываю электронную почту и вижу сообщение от французской журналистки, которой давала интервью неделю назад; она пишет, что у нее есть всего лишь один дополнительный вопрос, который, как выясняется, звучит так: «Вы сказали, что забираете сына из школы каждый день или только иногда?» Можно только догадываться о том, зачем ей это знать, но суть кажется достаточно ясной: за эстетической или интеллектуальной заботой любой матери всегда охотится призрак недостаточно хорошей заботы о своем ребенке – замечание, (я с осторожностью должна обратить на это внимание) редко адресованное художникам– или писателям-отцам, которые если забирают ребенка из школы хотя бы раз в неделю, уже вызывают бурю восхищения.

Честно говоря, корреспондентка, хотя и непреднамеренно, сосредоточилась на той самой проблеме, на которую давно указывали Нэнси Фрейзер, Венди Браун и Элизабет Уоррен в своей книге «Ловушка двойного дохода»: если родители работают или как-то иначе участвуют в общественной жизни, то кто, черт возьми, забирает детей из школы? В стране, преданной дефициту социальных услуг, приватизированной семейственности и гендерному разделению труда, которое больше не функционирует в условиях экономики (по крайней мере) двойного дохода, большинство семей вынуждены ежедневно сталкиваться с подобными вопросами, решая их остроумными и порой не самыми адекватными способами. Деньги, очевидно, играют здесь ключевую роль.

Фрейзер описывает это так: по большей части «сейчас у нас двойная организация работы в сфере ухода и заботы, в условиях которой те, кто может позволить себе помощь по дому, просто платят за нее, а те, кто не может – изо всех сил заботятся о своих семьях, часто занимаясь оплачиваемой работой по уходу за первой группой, и часто получая за это очень, очень маленькую зарплату, и при этом практически не получая никаких гарантий защиты». COVID-19 выявил и опустошил даже эту прекарную и несправедливую организацию оказания помощи: см. статью Деб Перельман «В экономических условиях COVID-19 у вас может быть либо ребенок, либо работа. Не может быть и того и другого»..

Думаю, я хорошо понимаю, что журналистка хотела от меня услышать. Тем не менее я предпочла не отвечать. Уверять кого-то в том, что матери способны «делать всё», – значит позволить моей поразительной привилегированности скрыть то мучительное бремя, с которым многие сталкиваются в своих попытках выстроить достойную жизнь; это также свидетельствует о неуважении к неизбежности материнской дилеммы и материнских неудач. Один из уроков этих дилемм и конфликтов заключается в том, что проявлять (или получать) заботу приятнее, полезнее, и, может быть, даже более нравственно, когда она кажется (или является) добровольной. Когда речь идет о заботе, то различие между добровольным и принудительным часто бывает более размытым, чем нам бы хотелось.

Перенос этих вопросов в сферу искусства через некритическую валоризацию заботы без сомнения вносит свой вклад в мое «фу!», поскольку предполагает, что искусство (сфера, в которую женщин допустили лишь мгновение назад в контексте истории человечества) должно стать еще одним местом, где женщины должны бороться с уже феминизированной, матернализированной обязанностью заботиться и исцелять, иначе их упрекнут в подражании токсичным, маскулинным формам свободы, если они будут настаивать на «более широких и разнообразных» способах самовыражения и проявления преданности. Мое «фу» было непосредственным, потому что я и мать, и дочь одновременно: мне знакомы радости и трудности, связанные с желанием и необходимостью полностью посвятить себя чьим-то потребностям, с одной стороны, и с желанием и необходимостью отделить и отстаивать свое «я» – с другой. Это означает, что мне знакомы гнев, страх и боль, которые испытывает ребенок, когда он понимает, что никто, даже идеальная мать, не может защитить его от страдания, а также гнев, страх и боль, которые испытывает мать, когда сталкивается с тем же самым с другой стороны.


Мэгги Нельсон
О свободе: четыре песни о заботе и принуждении

Гендерный анализ системы образования и логики взаимодействий ее акторов фокусируется на институциональных и процессуальных аспектах образовательного процесса. Исследователи, разрабатывающие данную тему в российском контексте, акцентируют внимание на скрытом учебном плане, т.е. на институциональных особенностях образовательных учреждений, содержании предметов и стиле преподавания, как инструментарии для гендерного анализа образования.

Как элементы скрытого учебного плана можно рассматривать ролевые модели, демонстрируемые студентам во время обучения (например, включение в учебный план преимущественно писателей-мужчин), фокус на фигурах одного пола в учебных пособиях (иллюстрации в учебниках анатомии), приписывание определенных свойств женщинам (в учебниках по психологии), особую властную динамику между преподавателями и студентами (фамильярность в общении со студентками) и способ выстраивания системы оценивания (соревновательные и индивидуальные формы контроля могут расцениваться как больше соответствующие мужской гендерной социализации, в то время как «демократическая» система оценивания — как более «женская»).

До поступления в вуз. Среди личностных характеристик, гендерные различия в которых фиксируются на разных этапах школьного обучения, напрямую влияет на карьерные траектории самоэффективность6 обучающихся — доказанный предиктор успешности обучения по STEM-специальностям. У российских мальчиков самоэффективность обучения выше, чем у девочек, что, скорее всего, объясняется особенностями гендерной социализации.

Есть основания предполагать, что у мужчин и женщин стратегии поступления в вуз различаются даже при одинаковом учебном бэкграунде. На них продолжает влиять окружение — родители, учителя, сверстники, а также сохраняется действие скрытого учебного плана]. Помимо этого, некогнитивные характеристики абитуриентов, в том числе чаще характерные для девушек высокий невротизм и низкий уровень уверенности в себе, также могут влиять на стратегии поступления.

Во время обучения в вузе во взаимодействии друг с другом студенты дополнительно усваивают гендерные роли и получают информацию о рынке труда, в том числе об ожидаемом поведении мужчин и женщин. Эмпирически установлено, что американские студенты воспринимают своих сокурсниц как менее способных по сравнению с юношами, несмотря на их высокие результаты в естественных и точных науках. При исследовании студентов инженерно-технических специальностей в России также обнаружено, что гендерные стереотипы распространены как среди самих обучающихся, так и среди преподавателей.

Такие социальные установки могут снижать шансы девушек на успешное окончание обучения по «неженским» специальностям.

После выхода на рынок труда гендерные стереотипы могут влиять на модели взаимодействия выпускников с работодателем и коллегами, а также на карьерные предпочтения в целом. Гендерный подход в образовании позволяет описать как взаимное влияние системы образования и рынка труда, так и социальный контекст, в который погружены образовательные институты, обучающие и сотрудники системы образования.


Кирюшина Маргарита Алексеевна
Роль высшего образования в формировании гендерного неравенства на рынке труда . Обзор российских и зарубежных исследований

Существует много причин, почему пережившие сексуальное насилие в детстве чувствуют всепоглощающий стыд, который часто преследует их многие годы. Одна из таких причин в том, как в нашей культуре относятся к жертвам. Само слово «жертва» воспринимается как синоним слова «слабая» или «неудачница». В нашем обществе культивируется презрение к любой слабости, и при этом жертвам насилия приписывают именно слабость. В самом основании нашей культуры (и практически любой культуры в мире) заложено обвинение жертв в том, что с ними сделали другие люди.

Такое презрение может быть связано со скрытым требованием к пострадавшим от насилия: «преодолеть» ужасный опыт и «не позволить» ему влиять на вас. Так что помимо опыта сексуального насилия, вы можете чувствовать стыд за то, что вы все еще не смогли оставить его в прошлом.

Получается, мы не просто игнорируем жертв насилия и обвиняем их в действиях преступников, но и предъявляем к ним непомерные требования — восстановиться после пережитого в рекордно короткие сроки. В нашем обществе существует целый культ прославления тех, кто «не позволяет» чему-то ужасному влиять на них. А это значит, что те, у кого это не получается, сталкиваются с нетерпимостью и нетерпением.

Правда же в том, что нам нужно время для восстановления после ужасных событий, особенно если речь идет о сексуальном насилии в детстве. Большинство жертв такого насилия не получают своевременную помощь в детстве и подростковом возрасте. На самом деле, большинство пострадавших обращаются за помощью лишь много лет спустя после насилия. Многие так и не осознают, что им нужна профессиональная помощь.

Даже если жертвы получают профессиональную помощь, нет никаких «быстрых решений». Сексуальное насилие в детстве оставляет глубокие шрамы, и чтобы их исцелить могут потребоваться годы. Так что жертвы насилия не «притворяются», не пытаются привлечь к себе внимание, и у них нет причин для стыда из-за их страданий.


https://stoprape.ru/shame-child/

Она должна писать себя, потому что это изобретение новой мятежной литературы, которая, в момент освобождения, позволит осуществить встряску и трансформации в истории, сначала на двух уровнях, которые нельзя разделить.

a) Индивидуально. С помощью своей литературы, женщина возвратится к телу, которое не просто конфисковали, а превратили в жуткое зрелище – больную или мертвую фигуру, превращенную в отвратительную принадлежность, причину и место запретов. Наложите запрет на тело, и вы не сможете ни дышать, ни говорить.

Пиши себя. Твое тело должны услышать. Только тогда огромные ресурсы бессознательного выйдут на волю. Наша нефть без долларов – черная или золотая – неподдающаяся оценке драгоценность - изменит порядки в старом мире.

Писать. Действие, которое не только отменяет запретное отношение женщины к своей сексуальности, к своей женской сути, освобождая природную силу; но и возвращает ей ее ценности, ее удовольствия, ее органы, ее огромные территории тела, которые были запечатаны; оторвет ее от супер-эгоистичной структуры, в которой она занимала место, зарезервированное для виновных (виновных во всем, виновных за каждое движение: за то, что у них есть желания, или за то, что их нет; за то, что фригидны, или за то, что “сексуальны”; за то, что ни то ни другое; за то, что слишком матери или за то, что отсутствует материнский инстинкт; за то, что имеют много детей и за то, что их не имеют; за экономность и легкомыслие ...) – оторвет ее с помощью этого исследования, этой аналитической и просветляющей работы, этого эмансипирующего текста о себе самой и заставит заговорить. Женщина без тела нема, слепа, не может достойно сражаться. Она сведена к тому, чтобы служить воинствующему мужчине, быть его тенью. Мы должны убить фальшивую женщину, которая не дает живой натуре дышать. Напиши о дыхании цельной женщины.

b) Действие, которое будет также отмечено тем, что женщина схватит эту возможность заговорить, войдет с шумом в историю, в которой была подавлена. Писать и таким образом выковать себе оружие анти-логоса. Стать по желанию инициатором новых символов, нового политического процесса.

Пришло время женщинам заявить о своих начинаниях, письменно и устно.
Каждая женщина знает, какое мучение ей встать и заговорить. Сердце колотится, временами не хватает слов, земля уходит из под ног и не поворачивается язык – это страшное испытание, это великий грех для женщины заговорить – даже просто публично открыть рот. И для нее это двойной удар, поскольку даже, если она берет на себя такой грех, ее слова всегда не доходят до мужских ушей, которые понимают только маскулинный язык.

Благодаря литературе женщин и для женщин, бросая вызов речи, управляемой фаллосом, женщины обретут место, отличное от того, которое им условно предоставлялось, т.е. место, отличное от молчания. Женщины должны вырваться из западни молчания. Они не должны мириться с отведенною для них областью: быть на задворках культуры или в гареме.


Элен Сиксу
Смех Медузы

Будучи частью коллективного портрета стахановцев - инициаторов движения в разных отраслях промышленности, образ Дуси Виноградовой не только был средством поддержки авторитета и достижений режима и способствовал его сакрализации, но и легитимировал новый идеал женственности. Исследователи отмечают, что к середине 1930-х гг. образ новой советской женщины в периодической печати, представляла собой смесь двух подходов к описанию женского предназначения. Согласного одному из них - «рациональному» подходу, производство и публичная сфера считались естественными занятиями для женщины. В то время как «романтический» подход оставлял в сфере женской компетенции только дом и семью, считая производство чуждым для неё делом. Именно сочетание этих двух взглядов на новую советскую женщину в 1930-е гг., привело к появлению противоречивого образа новой советской женщины. Так, она должна была быть уверенной в себе, но скромной, героической, но слабой, активной и инновационной на фабрике и в поле, но подчинённой мужу, как только оказывалась дома. Образ Е. Виноградовой никогда не был противоречивым. Дуся не должна была совмещать две разные сферы: работу и дом, потому что для неё они сочетались символически в одном месте - на работе, когда она была ткачихой или депутатом.

Обладая всеми образцовыми мужскими признаками профессионализма, Е. Виноградова сохраняла феминные черты во внешности, а её работа со станками репрезентировалась как естественное женское занятие. Таким образом, приходя на производство - изначально мужскую сферу деятельности, Дуся не становилась мужчиной, расширялось значение её женственности, которая теперь включала в себя знание техники, общественно-политическую работу. Расширение границ советской женственности за счёт традиционно мужских сфер деятельности, как отмечает исследователь А. Крылова, можно увидеть и на примере образа первой стахановки текстильной промышленности Евдокии Виноградовой в 1935 г.

Евдокия обладала всеми традиционно мужскими профессиональными качествами, считавшимися эталонными. Среди них были: технические знания механизмов станков, рациональность. Однако работа девушки со станками изображалась как естественное женское занятие. Производственный цех стахановки описывался сначала как большое хозяйство, которым можно похвастаться. В изображении прессы в присутствии Дуси ткацкие станки начинали оживать: «Зал замирает, тускнеет. Без неё станки скучны и угрюмы. Мёртвый чугун. Мёртвые нитки. Через полчаса зал снова оживает» . Станки приобретали антропоморфные черты: у каждого из них «свой нрав, свои легко уловимые особенности». Дуся заботится о том, чтобы ни один станок не был «в обиде, уделяя всем равное внимание». В той же статье после рабочей смены Е. Виноградова направляется в пионеротряд, где она как пионервожатая и, занимаясь воспитанием детей, она продолжает так же внимательно, как и к станкам, относится к детям отряда. Автор другой статьи подчёркивал женственность Виноградовых с помощью описания их придирчивого выбора нарядной рабочей формы, в которой они будут работать во время запланированного нового рекорда. Зайдя в выходной день в магазин, Виноградовы долго выбирали цвет новых платьев, перед переходом на 144 станка. Раскритиковав, белый и чёрный выбор друг друга, ткачихи сошлись на шёлковых тёмно-синих платьях.

Образ Е. Виноградовой как единственной женщины среди пяти инициаторов высокой производительности труда выполнял также функцию легитимации женщины на производстве в глазах советских граждан. Историки отмечают, что на протяжении всех 1920-х гг. принадлежность к сознательному рабочему классу, наличие квалификации считалось мужской прерогативой. В 1920-е гг. на страницах профсоюзной печати работницы изображались как «отсталые», из-за того, что сознательно избегали повышения квалификации, посещения профсоюзных и партийных собраний из-за обилия семейных забот или отсутствия интереса. С началом первых пятилеток происходит перераспределение женской и мужской рабочей силы по отраслям промышленности, увеличение количества женщин в отраслях лёгкой промышленности. Одновременно меняется и образ женщины на производстве. Лицом новых советских работниц и становится Дуся Виноградова. Её образ легитимирует женщин на производстве на страницах советской прессы, где работницы по сравнению с 1920-ми гг. стали признаваться участницами строительства социализма наравне с мужчинами.

Работница в качестве инициатора стахановского движения в текстильной промышленности на страницах прессы маркировала отрасль как женскую сферу деятельности. Процесс феминизации отрасли начался ещё в позднеимперский период. К началу первой пятилетки трое из пяти рабочих Ивановской промышленной области, начавшие рабочий стаж до 1918 г., были женщинам. В 1920-е гг. постепенное разделение отраслей промышленности на мужские - тяжёлые отрасли промышленности и женские - отрасли лёгкой промышленности, соседствует с горизонтальной и вертикальной сегрегацией на рынке труда. В 1930-е гг. феминизация «лёгких отраслей» ещё больше усиливается, так как мужчины переходят из отраслей лёгкой промышленности в тяжёлую.


Д.И. Наволоцкая
Текстильщица-стахановка Евдокия Виноградова – идеальная работница 1930-х гг.: образ в прессе

Произошло паприроде 😄 уберите мужчин от экрана

Свежая новость из мира науки (от 25.04.2025). Учёные подвели итоги 30-летнего исследования — самки бонобо (Pan paniscus) формируют коалиции против самцов, чтобы защитить свой социальный статус и сократить половые различия во власти. Объединяясь в коалиции — то есть группы из двух или более животных, но обычно от трех до пяти — самки бонобо одновременно снижают опасность, исходящую от самцов, и катапультируют себя на влиятельные позиции. В 85% случаев коалиции самок формируются для нападения на самцов.

Исследование использует «впечатляющий набор данных», чтобы предоставить «новое захватывающее представление о том, как самки бонобо создают и сохраняют силу», говорит Лора Симона Льюис , биологический антрополог из Калифорнийского университета в Беркли, которая не принимала участия в исследовании.

В то время как самцы шимпанзе всегда доминируют над самками, самки бонобо превосходят по рангу 70% самцов в своих сообществах. В 1998 году самки общины Эйенго ни разу не отступили и не были превзойдены самцом, и то же самое было в основном верно для самок в группе Коколопори в 2020 году; они доминировали в 98,4% конфликтов с самцами. Когда самки оказывали друг другу поддержку с большей частотой, они побеждали в индивидуальных конфликтах и ​​повышались в ранге. Интересно, что самцы иногда участвовали в женских коалициях против других самцов, но ученые отмечают, что они никогда не возглавляли атаку.

Формирование женских коалиций также, по-видимому, происходило после разных триггеров в разных местах. В месте, известном как Вамба, самки бонобо объединялись после того, как самцы вели себя агрессивно по отношению к зрелым самкам. Самки в этих союзах часто не были родственницами и не обязательно были подругами.


Rock Tank

Жировые отложения необходимы для поддержания жизнедеятельности всем людям, но женщинам они нужны больше, чем мужчинам. У большинства женщин вес жировых отложений составляет от 9 до 13 кг. Это значительная доля от общей массы тела, и таскать на себе эти килограммы довольно тяжело. Значит ли это, что такое количество жировой ткани в женском организме невыгодно с эволюционной точки зрения?

Исследования показывают, что минимальная доля жира в массе тела у женщин составляет 8–12%. При этих показателях женщина может считаться здоровой (то есть не истощенной). Для мужчин норма — 4–6%. Один мой знакомый ученый рассказал мне, что даже у очень худых женщин доля жира в организме выше, чем у почти любого другого существа на Земле. «Почти» — за двумя исключениями: морские млекопитающие и медведи перед спячкой. Я рассказывала об этом факте знакомым женщинам еще две недели после нашего разговора с тем ученым. Это каким-то образом внушало мне уверенность в себе: у нас такой же жир, как тот, что согревает огромных морских животных в арктических водах, как тот, что помогает медведям перезимовать в лесной берлоге. А еще было приятно осознавать, что это неоспоримая и неподвластная мне научная реальность. Это осознание заглушало назойливый голос, постоянно бубнивший у меня в голове: «Может, ты немножечко чересчур толстая?» Я почувствовала, что наконец могу обоснованно возразить ему: «Быть женщиной — значит иметь жировые отложения. Мой жир — это то, что делает меня похожей на кормящую китиху, маму-медведицу».

Конечно, я не крупное морское млекопитающее и не впадаю в спячку. Как и мои знакомые женщины. Жир китихи выполняет множество различных функций, но одна из них очевидна: поддержание температуры тела и сохранение тепла в ледяных полярных водах. Медведице, впадающей в спячку, жир нужен, чтобы пережить зиму. Но зачем самке человека носить на своем теле такое количество жировой ткани?

«Как феминистку, меня это раздражает, — говорит мне Хоук, — но я не могу найти никакого иного ответа на этот вопрос. Причина — в особенностях полового размножения. Беременность и грудное вскармливание требуют огромных энергетических затрат». Исследовательница объясняет: у людей, как и у представителей любого другого вида, размножающегося половым способом, ярко выражены биологические различия между самцами и самками. Вклад самцов и самок в размножение тоже разный — и понятно, на кого ложится основная тяжесть вынашивания потомства и ухода за ним. «Сперматозоид не стоит практически ничего, — поясняет Хоук. — Яйцеклетка тоже, но есть изнурительные девять месяцев беременности, а потом период грудного вскармливания, который может продолжаться довольно долго»39. Женский организм в это время должен питать два (а иногда и более) мозга одновременно, поэтому потребность матери в дополнительной энергии огромна. При беременности норма потребляемых женщиной калорий увеличивается на 300 единиц. Грудное вскармливание, согласно некоторым исследованиям, требует еще больше калорий. Жировые отложения на теле кормящей матери должны спасти ее и ее потомство в ситуации недостатка пищи.


Хизер Радке
Взгляд назад: Культурная история женских ягодиц

Пожалуй стоит рассказать об одном переломном эпизоде из моей жизни, поскольку это показательный момент для того, как принимаются решения в Америке, и поворотный момент в моей жизни. Мой первый муж был музыкантом и художником. Одна наша приятельница оказалась в совете директоров дома творчества фонда Карла Джерасси в Калифорнии, и пригласила моего мужа подать туда прошение. Мы к тому времени прожили в Америке десять лет. Как водится, первые пять лет уходят на то, чтобы понять, откуда ты уехал, вторые пять лет на то, чтобы понять, куда ты приехал, потом начинаешь жить.

Это и был такой момент. Естественно, что кроме того, что я стирала-убирала-готовила на мужа и сына, кончающего в то время школу, начала заниматься документами для подачи в этот дом творчества и собирать нужные материалы. Муж, между прочим, был когда-то в доме творчества в Паланге от Союза художников. Пишу его био, описываю работы, собираю слайды, делаю лейблы, сочиняю проект, посылаю. Через некоторое время мне звонит сам Карл Джерасси, расспрашивает о том, о сём, просит написать ему письмо о себе, о семье, почему эмигрировали, какие стихи пишу. Говорит, что он и сам пишет стихи, он тоже эмигрант, его семью вызволила из Австрии после аншлюза Элеонора Рузвельт. Началась у нас с Карлом переписка. И вдруг я получаю приглашение в этот дом творчества. У меня тогда была опубликована первая книга и мало других регалий, ну работала в Пен-клубе, участвовала в правозащите писателей от цензуры, где-то уже читала публично. Думаю, ошибка, звоню в фонд, говорю, я не подавала, подавал мой муж. Ответ: нет, не ошибка, вас приглашает Карл Джерасси. Это 1988-ый год.

Я тогда не поняла, что это, как бы моя мама сказала, «поветрие», я думала из личных симпатий Карла или он как-то заинтересовался мной, благодаря нашей переписке. Наверное не без того, но это было в первую очередь результатом политики включения женщин и меньшинств, среди которых наибольшее женщины. Когда я теперь вижу какую-нибудь антологию поэзии, где на двадцать мужчин-поэтов две женщины, я понимаю, что в Америке такого быть уже не может. Здесь знают, что надо включать одинаковое количество мужчин и женщин.

Два месяца пребывания почти в раю этого дома творчества, когда все время было мое, вместе с десятком разных художников, поэтов, музыкантов, которые оказывали мне дотоле неиспытанное уважение, общих обедов и убирания моей комнаты уборщицами. Я почти закончила вторую книгу, возвращаюсь домой, застаю картину «Не ждали». Два месяца никто не убирал квартиру, готовили еду, но не чистили плиту, не мыли ванну-туалет, не стирали, муж с похмелья. И я это увидела и поняла, какую роль я играю в своей семье. Это очень отрезвляет, говоря о феминизме.


Марина Темкина

#записки_неизвестной
Проблема с невидимым женским трудом в том, что он на самом деле невидимый. То есть заметен только тогда, когда его нет. А когда он есть, ситуация воспринимается как "нормальная" и "естественная". То есть тебе нормально и естественно бесплатно работать по 2-3 часа в день, а то и больше. И вся мировая культура убеждает тебя с пеленок в том, что это природа у тебя такая, что этот труд - неотъемлемая часть твоей женской самоидентификации.