Феминистки по всему миру фиксируют учащение использования аргумента жесткого секса, анализируя похожие дела в Канаде, Италии, России, Мексике, Германии и США. Рост популярности и успеха «аргумента жесткого секса» в качестве защиты в суде свидетельствует о том, что судьи все более охотно верят, что женщины не только соглашаются на смертоносное насилие, но и стремятся к нему. Это явление служит убедительным доказательством масштаба последствий, к которым приводит нормализация БДСМ.


Луиза Перри
Темная сторона сексуальной революции. Переосмысление эпохи эротической свободы

Первый отряд космонавтов состоял из военных летчиков, и они использовали свой растущий престиж и политическое влияние для сохранения своей монополии на космические полеты. В мае 1961 года, вскоре после своего первого исторического полета, Юрий Гагарин направил письмо главному маршалу авиации Александру Новикову, в котором утверждал: «Космические полеты под силу выполнять только летчикам, если другие хотят летать в космос, то прежде они должны научиться летать на самолетах. Авиация – начальная ступень космических полетов». В 1962 году Королев впервые поставил вопрос о включении инженеров в космические экипажи, и Каманин назвал это «дикой идеей». Отмена суровых требований к физической подготовке для инженеров вызвала резкое недовольство космонавтов-летчиков. Маршал Андрей Гречко, тогдашний первый заместитель министра обороны, прямо сказал: «Мы будем набирать в космонавты только молодых крепышей из военных, нам не нужны хлюпики из гражданских ученых».

Космические инженеры, в свою очередь, настаивали, что у них есть законное право быть членами экипажей космических кораблей. Черток утверждал, что «хороший инженер мог бы управлять космическим кораблем не хуже летчика, если у него нет явных медицинских противопоказаний». Конструктор космических кораблей Феоктистов составил таблицу, сравнивающую профессии космонавта и летчика, и пытался показать, что навыки пилотирования на борту космического корабля не нужны, но Каманин сделал из той же таблицы прямо противоположные выводы. Однако сильное административное влияние главных конструкторов, имевших прямой доступ к советскому руководству, заставило военную верхушку пойти на компромисс. В конце концов Каманин согласился включить в состав отряда космонавтов гражданских специалистов.

Споры о необходимости навыков пилотирования для профессии космонавта, возможно, сыграли роль в выборе первой женщины-космонавта. После тренировок, медицинских осмотров и теоретических экзаменов Каманин расположил пять участниц первого женского отряда космонавтов в порядке их готовности к полету. Пономарева, инженер и летчик с отличными оценками, была на первом месте, а текстильщица Терешкова, не имевшая инженерного и пилотного опыта, заняла пятое. Несмотря на это, для первого женского полета в июне 1963 года была выбрана Терешкова, а Пономарева и другие участницы первого женского отряда так и не слетали в космос. Выбор на роль первой женщины-космонавта Терешковой, не являющейся летчиком, сыграл на руку космическим инженерам в споре о необходимости навыков пилотирования на орбите. Полет Терешковой должен был доказать: не обязательно быть пилотом, чтобы вручную управлять космическим кораблем. Черток прямо выразился: «Управлять космическим кораблем может каждый физически и психически нормальный и подготовленный за два-три месяца человек – даже женщина!» Ссылка на женщину в качестве хрестоматийного примера неподготовленного новичка весьма недвусмысленно свидетельствует о гендерной дискриминации в маскулинной культуре советских космических инженеров.

Когда Терешкова, борясь с изнуряющей тошнотой на орбите, не смогла выполнить упражнение по ориентации космического корабля с первой попытки, инженеры столкнулись с серьезной дилеммой. Они не хотели объяснять это отказом оборудования, но приписывать вину Терешковой им тоже было невыгодно, потому что это можно было использовать как аргумент против выбора кандидатов без летной подготовки для космических экспедиций. Поскольку ни один из вариантов не устраивал инженеров, об этом инциденте предпочли не вспоминать. В следующем году Феоктистов совершил успешный полет на корабле «Восход», усилив престиж и влияние космических инженеров. Советских женщин не отправляли в космос следующие девятнадцать лет.


Вячеслав Герович
Мифология советского космоса

Вчера у меня был Главный конструктор тренажеров С. Г. Даревский. Решением ЦК и Совмина Даревский обязан закончить тренажер «Л-3» в мае 1970 года. Это третье и самое свежее решение по организации лунной экспедиции, в нем устанавливается срок высадки советских космонавтов на Луну — до декабря 1970 года. Но это решение, как и два предыдущих, не будет выполнено: у нас нет ракеты, нет корабля, и мы не приступали к подготовке космонавтов, хотя более трех лет тому назад выделили 20 человек для этой цели. Все наши планы по освоению Луны, связанные с комплексом Л-3 — Н-1, надо немедленно пересматривать, но пока никаких принципиально новых решений нет, растерянность продолжается и наша «космическая машина» буксует.

Сегодня генералы Ефимов, Мороз и я принимали космонавтов-женщин. Пономарева, Соловьева, Еркина и Кузнецова начинали космическую подготовку вместе с Терешковой. После полета Терешковой они закончили академию и дважды приступали к подготовке к полетам в космос, но оба полета были отставлены. Месяц назад по моему совету космонавтки написали письмо в ЦК КПСС с просьбой подготовить и осуществить в честь столетия Ленина женский космический полет на корабле «Союз». Устинов, Смирнов и Пашков не раз на словах поддерживали подобную идею, но, получив это письмо, забыли свои обещания и запросили мнение заинтересованных организаций. МОМ, МАП, Минздрав, Академия наук и ВВС — все высказались против предложения космонавток. Сегодня генерал Ефимов объявил космонавткам отрицательный ответ на их письмо.

Совершена еще одна ошибка. Мы первыми начали полеты женщин в космос, и мы же без всяких оснований прекращаем их. Будучи инициатором полета Терешковой и твердо веря, что женщины будут летать в космос, я делал все возможное, чтобы продолжать подобные полеты, но бюрократы и перестраховщики одержали верх. К сожалению, в этом вопросе меня не поддержали ни мои начальники (Кутахов, Ефимов, Мороз), ни подчиненные (Кузнецов, Горегляд и космонавты).


Н. П. Каманин
Скрытый космос. Книга 4. (1969-1978)

#записки_неизвестной
Прямо дух захватывает, когда подумаешь, что несколько тысячелетий человеческая (=мужская) культура была возможна только благодаря эксплуатации женщин. Так что на вопрос: "Где великие женщины - писательнницы и художницы?" - можно отвечать: "Они вложили свои силы, а иногда и всю свою жизнь в творчество мужчин, ничего не оставив для себя". Но сейчас ситуация меняется, так что скоро мы, надеюсь, сможем выяснить, могут ли что-то сделать творческие мужчины без женской поддержки.

В СССР 90% женщин трудоспособного возраста работали или учились. Это составляло 50,6% всех занятых в народном хозяйстве; при этом каждая шестая работающая в промышленности женщина работала в условиях, не отвечающих нормам и правилам охраны труда. Многие женщины в промышленности, строительстве и совхозах занимались тяжелым физическим трудом. Женщины часто работали на рабочих местах с вредными условиями. Многие трудились в ночных сменах. Однако, согласно докладу ООН, причиной этого была не дискриминация, а кризисные явления в экономике.

Если сравнивать, сколько людей становилось руководителями среди мужчин и женщин, то среди мужчин руководителем становился каждый третий, среди женщин — только каждая восьмая-девятая женщина. Причем первое затруднение в продвижении женщин на пост руководителя происходило на уровне предприятий и других первичных трудовых коллективов. Помимо этого, различался также уровень заработной платы: в 1990–1991 гг. фактическая заработная плата женщины в среднем была на одну треть ниже заработной платы мужчины. К тому же в социальной сфере начала происходить стратификация по признаку пола. В связи с происходившим в прессе констатировалось, что вопросы работы женщин, устройства быта, их соотношения между собой, а также вопрос социальной защиты женщин не были ни решены, ни поставлены в целом

<...>

В начале 1990 г. журнал «Работница» предложил своим читательницам внести идеи в Государственную программу по улучшению положения женщин в СССР. В журнал поступили многочисленные предложения от женщин. Все предложения были направлены в основном на изменение трудового (более ранний выход на пенсию по желанию при наличии общего трудового стажа в 20–25 лет или в зависимости от количества детей, сокращение рабочего дня многодетным матерям с сохранением заработной платы и др.) и налогового законодательства (уменьшение или освобождение от подоходного налога женщин, имеющих детей, и др.) или принятие практических мер (увеличение пособия матерям, воспитывающим детей в одиночку, оплата больничного по уходу за ребенком в размере 100% за все время его болезни, учреждение женского фонда взаимопомощи, уменьшение числа детей в группах в яслях до 15–18 детей и др.). Льготы же было предложено, за исключением одного случая, основанного на физиологических особенностях женщин (декретный отпуск, кормление), предоставлять всей семье.

Таким образом, можно сказать, что женщины не хотели быть объектом льгот. Они хотели расширить институт охраны материнства и детства, сделать его семейным институтом, отказаться от большей части льгот, положенных женщине в рамках института охраны материнства и детства.Подобные предложения ранее не высказывались, и потому в политической сфере они обладали новизной. От разрешения этого вопроса зависело положение женщины в обществе и дальнейшее к ней отношение.

Женщины страны и органы власти на протяжении длительного времени не могли прийти к согласию. Проблема заключалась в том, что, с одной стороны, как признавали сами женщины, увеличение льгот необходимо, но, с другой стороны, оно может привести к тому, что сузит возможности женщин для самореализации36. Новый путь вне рамок института охраны материнства и детства, вне рамок льгот мог потребовать изменения трудового и налогового законодательства, изменения самой концепции института охраны материнства и детства и отношения к положению женщины в обществе. В последнем также обнаружились трудности, связанные с особенностями культурной сферы, с исторически сложившимся отношением к положению женщины в обществе. В частности, в обществе существовал психологический барьер, который не позволял признавать женщин полноценными участниками политической и общественной жизни. Данный барьер, соответственно, не позволял женщинам свободно продвигаться по карьерной лестнице в этих сферах.


Лиходей Е.М.
Трансформация советской государственной политики в сфере охраны материнства и детства на рубеже 1980–1990-х гг.

Какими элементами идеологии контролировался образ женщины-работницы в середине XIX века? Прежде всего представлением о том, что единственной приемлемой причиной для женщины заниматься какой-то иной работой, помимо ведения домашнего хозяйства, для которого она предназначена природой, является крайняя нужда — угроза бедности для нее самой или ее детей.

К работающим женщинам, вроде той, что изображена на знаменитой картине Оноре Домье «Прачка» (ок. 1863), которые были бедны и по чистой необходимости обречены работать, чтобы прокормить детей, относились серьезно и сочувственно. На картине Домье скромное благородство пролетарской работающей матери подчеркнуто позой женщины, с заботой склонившейся к своему ребенку, и похвальный альтруизм этого жеста еще больше усиливается тем, что ее фигура силуэтом выделяется на фоне неравномерного сияния города за спиной прачки, чье двойное бремя стирки и материнства подчеркнуто повторяющейся композиционной рифмой. Работающая женщина из среднего класса, напротив, безжалостно высмеивалась Домье в его карикатурах.

В XIX веке считалось почти бесспорным, что работающие представительницы среднего класса, например писательницы, делали это только для показной и неуместной самореализации и, следовательно, были «ненормальными» женщинами и плохими матерями. Так, на карикатуре «Пока, дорогой, я ухожу на встречу со своим издателем» (лист 3 из серии «Синий чулок», напечатан в Le Charivari от 8 февраля 1844) Домье изобразил такую женщину как легкомысленное, потакающее своим желаниям создание, которое покидает дом, оставляя ребенка на попечение своего многострадального мужа. В середине XIX века образ нерадивой матери из среднего класса, которая игнорирует потребности своей семьи ради «высших вещей», стал общим местом; и Домье, и де Бомон изображали синих чулков, деловито пишущих о радостях и обязанностях материнства, в то время как ребенок падает в ванну; в «Холодном доме» Диккенс в лице миссис Джеллиби создает архетипический образ достойной порицания «благодетельницы», чьи дети пребывают в полном небрежении, а в домашнем хозяйстве царит хаос, поскольку она работает на благо африканских аборигенов, не обращая внимания на насущные нужды тех, кто имеет единственное законное право на ее заботу: ее многострадальной семьи.

Работа на фабрике, как правило, считалась угрозой для женщин не только потому, что работница часто подвергалась эксплуатации или что это могло подорвать ее здоровье, но прежде всего потому, что это лишало ее роли опоры семьи и превращало в социальное существо, человека, потенциально способного к контакту с более широкими проблемами и к сознательному активизму. Так, Жюль Симон, позже ставший министром народного просвещения и важной политической фигурой Третьей республики, в своем гуманитарном трактате «L’Ouvriere» («Работницы», 1861) утверждает, что работа на фабрике для женщин вредна по своей сути, даже если физически легче, чем тяжелый домашний труд в поле или на ферме, потому что посягает на естественную скромность женщины и уводит ее от предназначенной ей роли хранительницы домашнего очага. Работающая женщина перестает быть женщиной, утверждает Симон и с ударением повторяет поразительную фразу Жюля Мишле: «l’ouvrière, mot impie» («Работница, нечестивое слово»). По крайней мере до конца столетия фабричная работница, как правило, не считалась серьезной темой для художников, хотя изображалась как часть рабочего процесса в статьях о работе на фабриках в популярных иллюстрированных журналах того времени.

Сельская работница, крестьянка, напротив, служила идеальным образцом для идеологических определений не только женственности, но и хорошей работницы, поскольку была бедной, пассивной, естественной и считалась довольной своей богоданной ролью матери и кормилицы. Можно сказать, что крестьянка, как и крестьянин-мужчина, практически воплощала позитивный образ рабочего класса в середине XIX века: городской трудящийся, будь то мужчина или женщина, был существом более проблематичным с нравственной точки зрения и в конечном счете гораздо более подозрительным. Как отметил Роберт Герберт в отношении мужчины-трудящегося, во второй половине XIX века положительный образ труда стал преимущественно ассоциироваться с крестьянином[663]. В образах трудящихся женщин урбанизация часто означала падение: на картине Огюста-Бартелеми Глеза «Нищая сводница» (1860) показаны соблазны города, представляющие конкретную моральную угрозу добродетельной работнице фермы; и, как отметила Юнис Липтон, популярный городской мотив женщины из рабочего класса, той же прачки, почти всегда рассматривался как откровенно эротический или по крайней мере как сексуально проблематичный.

Во Франции, где память о женщинах, вооруженных вилами, заставляла видеть в них реальную политическую угрозу, настойчивая идеологическая ассоциация крестьянки с вневременным, живительным царством природы помогла ослабить ее потенциальные, да и актуальные возможности. Уподобление жизни крестьянки естественному порядку также способствовало обоснованию сельской бедности и необходимости мучительного, непрерывного труда, а также служило оправданием подчинения крестьянки традиции мужской тирании внутри самой крестьянской культуры.

Такие работы, как «Женщина, кормящая ребенка» (1861) Милле или «Две матери» (1889) Джованни Сегантини с ее прямой параллелью между функциями вскармливания у коровы и женщины, проясняют предпосылки общества, которое отстаивает точку зрения на материнство как на «природой» предписанную женскую работу, и в то же время демонстрируют, что крестьянская женщина — простая, необразованная и, следовательно, в высшей степени «естественная» — служит идеальным означающим понятия благодетельного материнства, насыщенного историческими отсылками к христианской Мадонне с Младенцем.


Линда Нохлин
Изобрести современность. Эссе об актуальном искусстве

Все болезни можно лечить, а процесс старения и смерть — результат болезней; возможно, однако, никогда не стареть и жить вечно. В сущности, проблема старения и смерти могла бы быть решена за несколько лет, если атаковать ее всеми силами науки. Это, однако, не произойдет в мужском истеблишменте, потому что:

Многие ученые мужского пола избегают биологических исследований, боясь обнаружить, что мужчины — это женщины, и потому отдают явное предпочтение мужественным, «мужским» программам о войне и смерти.

Многие потенциальные ученые разочаровываются в научной карьере из-за ригидности, скуки, дороговизны, временных затрат и необоснованной закрытости нашей системы «высшего» образования.

Существует пропаганда, распространяемая неуверенными в себе мужчинами-профессионалами, ревниво охраняющими свои позиции, о том, что только кучка избранных способна понимать абстрактные научные концепции.

Широко распространенная неуверенность в себе, инспирированная системой отцов, которая не позволяет многим талантливым девочкам идти в науку.

Недостаток автоматизации. На сегодня существует огромное количество данных, которые, если рассмотреть их и скоррелировать, поможет найти способы лечения рака и многих других болезней, и даже ключ к самой жизни. Но этой информации так много, что необходимы высокоскоростные компьютеры, чтобы просчитать ее. Развитие компьютеризации будет постоянно тормозиться, поскольку мужчина боится быть замененным машинами.

Денежная система, порождающая ненасытную жажду производить все больше товаров. Большинство из тех немногих ученых, которые не работают над программами смерти, заняты работой на крупные корпорации.

Мужской род любит смерть — она возбуждает его сексуально, и, будучи уже мертвым, он все равно хочет умереть.

Давление денежной системы на наименее творческих ученых. Большинство ученых происходят из относительно богатых семей, где Папа правит безраздельно.

Неспособный на позитивное состояние счастья, единственное, что оправдывает наше существование, мужчина, в лучшем случае иногда может расслабиться, почувствовать комфорт, оставаться индифферентным, но это состояние длится очень недолго, и на смену ему приходит скука, отрицательные эмоции; он, следовательно, обречен на постоянные страдания, облегчаемые случайными, мимолетными моментами отдыха, которые он может получить за счет какой-либо женщины.


Валери Соланас
Манифест ОПУМ

Русские пытались провести женскую зимовку в Антарктиде. Через 50 дней пришлось отправить мужчин ,т.к. бабы всё поломали

Нам то, не гоните !!! Вокруг лагеря прогулялись ??? Они ещё месяца полтора, идти должны были.. А мы помним немецкую женскую экспедицию, и базу разморозили, и сами, чуть не погибли, если бы не русские мужики.. Антарктида - не Исландия..

вспоминается история с чисто женским... хм... "экипажем" на немецкой антарктической станции.
Спойлер: закончилось всё печально. Со смертями и обморожениями. И со срочным десантом мужчин для спасения станции и зимовщиц.
У радфемок щаз подгорит, но это факты.

когда вместе собирается куча тёток - всё рано или поздно заканчивается эпическим провалом. Смотрим первую антарктическую женскую экспедицию и что там было. В космосе должны работать профессионалы, а не бесполезные создания с интеллектом рыбок-гуппи

Итак, сегодня мы поговорим о том, как целиком женский коллектив остался на зимовку в Антарктиде, и с ним произошло СТРАШНОЕ. Есть несколько версий, что именно произошло: то ли женщины сломали всю технику, то ли обморозились и поумирали, но в общем всех спасли МУЖИКИ.

Поскольку ущемившиеся не знают, что именно и с кем произошло, пришлось поискать как следует. Довольно быстро выяснилось, что англоязычный интернет этой истории не знает ни в каком виде: ни про русских, ни про немок, ни про экспедицию, ни про станцию. Оказалось, что имеется в виду женская зимовка на немецкой станции Georg von Neumayer в Антарктиде в 1989-1991 годах. Действительно, это был первый раз, когда чисто женская команда, 9 женщин, осталась на зимовку, пробыли они там 14 месяцев.

А что такое вообще зимовка? На антарктических станциях есть небольшой постоянный состав, который приезжает на 1 год, в том числе проводит там зиму, когда нет самолетов, нет приезжих исследователей, только полярная ночь, снег и замкнутое пространство станции. Вот полный год и называется зимовкой

Идея полностью женского экипажа в Антарктиде впервые пришла в голову врачу-хирургу Монике Puskeppeleit (копирую немецкие имена и названия, чтобы не напутать с транслитерацией). Она и возглавила этот экипаж, вот они слева направо (начальница станции в центре во втором ряду) [фото 1] Только вот женский экипаж справился с зимовкой блестяще (про это чуть дальше). Откуда слухи-то пошли про СТРАШНОЕ?

На фото женщины-зимовщицы проводят тренировку по оказанию первой помощи (чтобы не пришлось высаживать десант мужиков для спасения обмороженных) [фото 2]

Слухи про ужасы, происходившие на немецкой станции в сезон 1989-1991 года, первым начал распространять вот этот дядька с добрыми глазами. [фото 3] Это полярник Владимир Кирьянов, 8 лет работал на российской антарктической станции, ученый-вулканолог, по совместительству махровый сексист.

Он пишет: "Одних женщин брать на зимовку, по-видимому, нельзя. Немцы в 1991 году собрали зимовочную экспедицию из одних женщин, так эти девять молодых и милых (я видел фотографию) зимовщиц за год все перессорились и перестали выполнять свои прямые рабочие обязанности". С его точки зрения женщины в Антарктиде нужны, но в основном для сексуального обслуживания мужчин: "В 2006-07 годах у них [немцев] зимовало 5 мужчин и 4 женщины. 8 человек быстро разбились на 4 пары, а одному мужчине женщины не хватило, и он страдал от этого всю зимовку"

Но! Это утверждение легко проверяется, и если мы посмотрим в отчет о зимовке 2006-2007 гг., там видно, что мужчин в команде 4, а женщин — 5 (включая начальницу станции). То есть человек просто фантазирует себе что-то

Идеи Кирьянова творчески развила доцент ВШЭ Татьяна Поспелова, которая написала: "Уже через полгода немецкое руководство направило туда специалистов-мужчин для приведения объектов инфраструктуры станции в нормальное техническое состояние — большая часть приборов вышла из строя!" Дикость абсолютная, но берется из вполне понятного источника: российские антарктические станции исключительно мужские, на зимовке за много десятилетий там были всего несколько женщин. При этом у немцев экипажи давным-давно смешанные, у британцев есть даже целиком женская станция 1/2

Но чем-то же женский коллектив отличался от мужского? Действительно, отличался.

Во-первых, на станции постоянно в избытке была вода: женщины выходили собирать лопатами снег в любую погоду (мужчины в предыдущих экипажах в бураны отсиживались на станции и экономили воду) [фото 4] Женщины впервые в истории немецкой станции отсортировали мусор, образовавшийся на станции, и вывезли из Антарктиды (до этого мусор просто сжигали на месте).
Женщины же установили и подключили на станции два киловаттных ветряка дополнительно к дизельному генератору. На оборудовании, которое по версии российских полярников, немецкие исследовательницы поломали, было сделано несколько научных работ, это вот статья начальницы станции [фото 5]

Ну, и поскольку женская зимовка убедительно доказала, что махать лопатой женщины могут не хуже мужчин, после нее все немецкие постоянные экипажи полярных станций стали смешанными, в некоторых женщин больше, чем мужчин. Не верьте стереотипам, верьте фактам и документам!

Еще книжку посоветую, из которой я взял фотографии и с которой начинал искать источники по истории этой зимовки [фото 6]

Только одно возражение.
Не было больше ни одной попытки отправить чисто женский коллектив.
Все экипажи смешанные.
Так что все что ты написала - липа

Это был эксперимент, который доказал, что женщины могут полноценно работать в Антарктиде на любых должностях.
Это стало основанием набирать экипажи станции исключительно по профессиональной квалификации, а не по полу.
Почему нужно дискриминировать мужчин?

А где про «блестящий результат» той зимовки? Типа женщины настолько отмороженные что даже в буран, с риском для жизни вылезали за снегом? Или блеск в том, что прикрутили два пропеллера?

Рад, что ты спросил!
Основные задачи зимней команды станции:
1) регистрация геофизических и метеорологических наблюдений (поэтому в составе всегда физики и метеорологи)
2) передача их в центр (поэтому в составе всегда радист, он же IT-специалист)
3) поддержание станции и всего оборудования в рабочем состоянии, чтобы исследователи, которые приедут в летний сезон без помех начали работу (поэтому в составе всегда инженеры)
4) поддержание в рабочем состоянии самой команды (поэтому в составе всегда врач и повар)
Бывают еще дополнительные задачи, в эту экспедицию изучалось влияние истощения озонового слоя в Антарктике на мощность ультрафиолетового излучения вблизи земли с помощью облучения спор сенной палочки.
Все эти задачи, и основные и дополнительные, были выполнены!

Объясняю
Если опыт успешный это еще не закономерность. Это может быть случайность.
Поэтому успешный эксперимент всегда повторяют.
Если успех повторился то его внедряют в практику.
Всего этого нет.
Это возможно только в одном случае

До автора квот-твита вряд ли дойдет, но тем не менее.
Задачей было переломить предвзятое отношение к женщинам в Антарктике.
Если бы сразу собрали смешанный экипаж, то все равно нашлось бы множество людей, которые сказали бы: "Да это все благодаря мужчинам".Поэтому был собран экипаж, в котором все, от геофизиков до инженеров, от начальника станции до повара были женщинами: поскольку они в отсуствие мужчин отлично справились с обязанностями, это стало доказательством, что женщин можно назначать на любые должности наравне с мужчинами

А что там вылезать? Просто вышла на 5 минут ведром подчерпнула снега и зашла внутрь

Ну какое ведерко, там огромные снегоплавильные баки, где готовится вода на 9 человек: душ, стирка, приготовление еды.
Женщины расходовали больше воды для всех этих процедур, чем мужчины в предыдущие зимовки (возможно, потому что мылись и стирали чаще)

Вы намеренно обошли стороной вопрос приезда российский полярников? Зачем они приезжали? Вы пишете что на оборудовании которое они "поломали", были сделаны опыты, а что это было за оборудование? Что было бы с девушками если бы российские полярники не приехали?

А никто никуда не приезжал, была обычная !зимовка.
Мне, кстати, пришлось найти книгу, написанную участницами экспедиции в 1994 году на основе своих дневников, чтобы убедиться в этом. Цените! [фото 7] 2/2

Когда в 1878 году открылась первая телефонная станция, она произвела настоящую революцию — телефон перестал быть «электрической переговорной трубой» и стал полноценным средством связи. За последующие 20 лет сотни «центральных» открылись по всему миру от Токио до Твери.

Сперва телефонными операторами были мужчины, вернее, юноши. В то время они составляли большинство телеграфистов, поэтому закономерно стали обслуживать и «говорящий телеграф». Однако очень быстро выяснилось, что для общения с абонентами требуются совсем другие навыки: вежливость, терпеливость, быстрота.

Мужчин-телефонистов начали обвинять в грубости. Учитывая, что телефоном в то время пользовались в основном мужчины же, дерзость операторов была, вероятно, и правда необыкновенной. Но их можно понять — из-за несовершенной аппаратуры разобрать голос абонента было трудно, а телефонных номеров ещё не существовало — пользовались фамилиями и названиями фирм, которые телефонисту требовалось помнить наизусть. Наконец, коммутаторы были громоздкими и сложными в обращении.

Женщины начали вытеснять мужчин с должности телефонных операторов сразу после появления центральных станций. Уже 1 сентября 1878 года на бостонской телефонной станции начала работать Эмма Нат — первая в истории телефонистка. Её нанял сам изобретатель телефона Александр Белл. Вскоре примеру Эммы последовала её сестра Стелла. За десять лет женщины практически полностью вытеснили мужчин с американских телефонных станций.

Требования к телефонисткам были жесткими. На службу брали молодых девушек высокого роста, чтобы они могли дотянуться до верхних гнёзд коммутатора, выносливых — им приходилось работать по 10–12 часов, иногда делая до шестисот соединений в час. Ко всему прочему, телефонистки должны были обладать хорошей дикцией, быть любезными и терпеливыми.

Однако у работы были и свои преимущества. Телефон и пишущая машинка впервые позволили девушкам из среднего класса работать, не боясь общественного осуждения. До сих пор трудиться могли только крестьянки и работницы на фабриках и заводах. Образованные девушки должны были удачно выходить замуж и вести домашнее хозяйство (даже в романе Синклера Льюиса «Главная улица», действие которого происходит в начале XX века, главная героиня — жена врача — не работает, потому что это неприлично).


Всемирная телефонизация

В корпоративной среде вести себя как «хорошая девочка» значит соглашаться быть и секретаршей, и офисной «мамочкой», когда вас об этом просят. Это значит не поправлять заказчика, который приходит на встречу и первым здоровается с мужчиной за столом переговоров, хотя начальником являетесь вы. Это значит быть:

- милой (ведь девушки и женщины милые), но не слишком (вы не хотите выглядеть как девушка легкого поведения);
- откровенной (чтобы вызывать уважение), но не слишком (иначе вас будут считать стервой);
- незлопамятной (ведь женщины должны уметь прощать и не принимать всё близко к сердцу);
- преданной (ведь женщины должны ставить свою компанию выше личной жизни).

Представления общества о том, как женщинам следует себя вести, и исторически сложившееся отсутствие позволения и навыков, чтобы бороться с ними, не дают нам заявить о своих чувствах и вести себя так, как мы считаем нужным. Будучи матерью двух маленьких дочерей, я постоянно думаю об этом.

Я надеюсь, что воспитаю в своих дочерях уверенность и достоинство — но также и хорошие манеры. Сама я не была уверена в том, где граница между хорошими манерами и поведением «хорошей девочки». Когда быть «хорошей девочкой» полезно, а когда — наоборот? Материнство и мои собственные попытки быть приятной и одновременно уважаемой руководительницей мотивировали меня в последние пару лет больше узнавать о том, как мышление «хорошей девочки» воздействует на работу женщин. Я хотела связать то, что девочки узнают в юном возрасте, с тем, что я видела и слышала от работающих специалисток. Бороться — отчасти означает признать, что у нас нет навыков и знаний, чтобы разрешить конфликт с людьми и справиться с ситуациями, которые создают для нас дискомфорт. «Хорошие девочки» не спорят и не высовываются. В пять или пятьдесят лет у нас нет пространства и права открыто конфликтовать наравне с мальчиками и мужчинами.

Наша культура учит девочек воплощать представление о себе, которое жестко ограничивает их силу и потенциал. Необходимость быть «хорошей» — милой, вежливой, спокойной и бесхарактерной — уменьшает уникальность девочек и их влияние. Проклятие хороших девочек создает психологический потолок, который разрушительно влияет уже на юных девушек и распространяется на всю жизнь женщины, приводя к задержке развития навыков и привычек, необходимых для того, чтобы стать сильной женщиной.


Рейчел Симмонс
Проклятие хорошей девочки

Буддийское учение не отрицало принцип гендерного равенства, утверждало равные возможности мужчины и женщины в реализации духовного пути. Однако встречающиеся в канонических текстах противоречия по поводу отношения Будды к женщинам послужили поводом для предубеждений относительно женской природы, о чем говорится в текстах.

Так, в Дигха-никая (Собрание длинных поучений) отвечая на вопрос ближайшего ученика Ананды, как следует вести себя с женщинами, Будда наставляет держаться подальше от женщин, избегать их взглядом, не вступать с ними в разговор, а при их обращении к нему, сохранять бдительность и внимание. В ранних буддийских текстах женщина рассматривалась как воплощение плотского соблазна и скверны, обладательница примитивной природы и низкого характера, препятствующих развитию духовных качеств, «ведь тело женщины грязно, оно не сосуд Дхармы».

<...>

Согласно буддийскому преданию, существует семь видов жен: жена как убийца, вор, тиран, мать, сестра, друг и рабыня. Гневные, алчные, безнравственные жены подобны первым трем видам, которых «с распадом тела ад ожидает»; великодушные, оберегающие семейное хозяйство, имеющие высокое мнение о своих мужьях, честные и исполняющие их волю, воспитанные и нравственные, «себя обуздавшие», подобны матерям, сестрам, друзьям и рабыням, которые «с распадом тела в мир небесный попадают».

Брачный статус женщины в системе традиционных ценностей буддизма являлся более предпочтительным и значимым. Именно в браке она могла раскрыть свое внутреннее богатство, реализовать свои качества, необходимые для благополучной семейной жизни. За внешней скромностью и покорностью замужней бурятки скрывались верность, терпение, мудрость и достоинство. В бурятской семье не принято было демонстрировать свои чувства прилюдно, выказывать свои эмоции и проявлять любовные порывы. «Воздерживайся выражать свои чувства радости или гнева, будь подобен морю, у которого никогда не волнуется дно».

Жена должна быть грамотной, уметь распоряжаться материальными ценностями, не стремиться к обогащению, но и не жалеть денег на хорошую одежду и полезную пищу, хорошо знать правила торговли, чтобы дом не пришел в упадок. Скромность женщины проявляется в почитании веры и накоплении духовных заслуг прежде, чем накопление и сохранение материального достатка; в предпочтении национальной «родной красивой одежды», нежели подражание «нарядам других народов»; в наличии украшений к месту и по поводу и т.д. В воспитании детей жена должна придерживаться нескольких правил: занимать детей с младенческого возраста, с мудростью развлекать их, так как не стоит «лежащих в люльке малолетних детей заставлять спать все время, подобно тарбагану», следить за его питанием, избегая чрезмерного потребления мяса, жирной пищи и т.д..

Буддисты до сих пор считают, что рождение мужчиной является результатом благой кармы, т. е. родиться мужчиной является более благоприятным, чем женщиной. В бурятской семье в сыновьях видели отцовского наследника, продолжателя рода, именно дети мужского рода принимали эстафету у своих отцов и играли важную роль в укреплении рода и положения, сохранении хозяйства и имущества, устоев и традиций семьи.


Ж.А. Аякова
Женщина в бурятском обществе

Отказ включать социальные процессы в динамику психических расстройств Шефф называет одним из самых частых недочетов психиатрических теорий. И на его взгляд, несмотря на признание важности этих процессов, концептуальные социальные модели все еще редко используются при выработке теорий психических заболеваний. И это совершенно необоснованно, поскольку социологический подход может открыть новые перспективы: «Социологи смотрят на девиации по-другому, чем все остальные члены общества. Они настаивают, что, чтобы объективно понять девиацию…, необходимо сначала понять более общие феномены социального контроля, процессы, обусловливающие согласованность человеческих групп»[612].

Социология соприкасается с психиатрией в задаче формулирования теории психического заболевания в одном центральном, на взгляд Шеффа, пространстве – теории социального контроля. Эта теория – основная модель интерпретации социологии, и именно поэтому девиации в ней рассматриваются как разновидность неподчинения. Шефф подчеркивает, что социологический подход в этом случае выгодно отличается от подхода экспертов в области психического здоровья, обывателей и служителей закона в силу трех обстоятельств. Во-первых, обыватели и эксперты часто рассматривают девиации как обособленную проблему, выстраивая закрытую перспективу исследования. Они задаются вопросами о том, какие черты характера могут привести к девиации, что необходимо с ней делать и проч. Эти вопросы не забывают и социологи, но перспектива социального контроля позволяет включить в общую систему не только самого девианта, но и общество, в котором он функционирует. Во-вторых, в социологическом подходе понятие девиации используется беспристрастно вне зависимости от моральных коннотаций. Это достигается благодаря тому отношению отчуждения, которое выстраивает к этому понятию социолог, находясь за пределами системы психического здоровья (в отличие от психиатров-экспертов), но будучи членом социальной общности. В-третьих, так девиация включается в общую всеохватывающую систему описания и исследования социальной реальности, она как часть этой системы обладает рядом специфических признаков, но являясь ее частью, должна изучаться комплексно[613].

В качестве лейтмотива теории стигматизации Шеффа можно привести следующее его высказывание: «Если психиатрия желает развиваться, она должна рассматривать не только микромир биологии, но и множество масштабных миров, в частности, миры эмоций, отношений и социальных систем. Люди – это не только тела, но также эмоциональные и межличностные системы, и они сами включены в социальные системы. Чтобы понять эти системы, я предлагаю глубже исследовать внутриличностный и межличностный диалог. Описывающая социальные системы теория стигматизации при этом должна быть объединена с теорией эмоциональной/межличностной динамики, которая имеет место во внутриличностном и межличностном пространстве»


Ольга Власова
Антипсихиатрия. Социальная теория и социальная практика

Гетеросексуальный договор включает в себя различные формы согласия, как известные, так и абсолютно неведомые «подписывающим его сторонам». Понятие договора скрывает тот факт, что волеизъявления двух сторон, пытающихся заключить договор, могут сильно различаться. Как предполагает Пэтмен, в рамках сексуального договора женщина остается в подчинении у мужчины.

Это подчинение происходит именно из-за различия мужских и женских способов формирования привязанностей и желаний в процессе заключения сексуально-эмоционального договора. Подобная асимметрия убедительно показана в ставшей кассовым хитом романтической комедии 2011 года «Секс по дружбе» (Friends with Benefits) и в мировом бестселлере «Пятьдесят оттенков серого» (Fifty Shades of Grey). В комедии «Секс по дружбе» главные герои Дилан Харпер (Джастин Тимберлейк) и Джейми Реллис (Мила Кунис) встречаются после пережитых каждым из них горьких расставаний. Они становятся друзьями, но их дружба вскоре превращается в соглашение о дружеском сексе без обязательств, условия которого предусматривают лишь занятия сексом без привязанности и эмоций.

Интрига заключается в том, что Джейми начинает испытывать чувства к Дилану, тогда как он всячески сопротивляется ее попыткам заманить его на свою эмоциональную территорию. И хотя вначале оба они довольны своими ни к чему не обязывающими сексуальными отношениями, женские эмоции нарушают их соглашение. Отражая широко распространенное стереотипное представление, подтверждаемое социальной реальностью, мужской персонаж боится обязательств, в то время как женский не может или не хочет проводить различие между своей сексуальностью и своими эмоциями.

Эта романтическая комедия представляет договор как ключевой мотив современных сексуальных и романтических отношений и перекликается с мировым бестселлером Э. Л. Джеймс «Пятьдесят оттенков серого» (Fifty Shades of Grey), вышедшим в том же году. Первый том трилогии посвящен сексуальному договору, который Кристиан Грей — влиятельный и красивый мужчина — предлагает заключить Анастасии Стил, невинной и юной студентке колледжа. Существенными условиями этого сексуального договора являются садомазохистские отношения. В конечном итоге Анастасия отвергает договор, и читателю не составляет ни малейшего труда догадаться о том, что она влюблена в Кристиана, в то время как его чувства к ней остаются неизвестными. Известно лишь его сексуальное желание. В обеих ситуациях, и в «Сексе по дружбе», и в «Пятидесяти оттенках серого», договор предполагает четкое различие между случайным сексом и чувствами и в конце концов не соблюдается женщиной, которая хочет сексуально-эмоциональных, а не просто сексуальных отношений.

Невозможность должным образом справляться с эмоциями при выполнении договора объясняет, почему сексуально-эмоциональный договор изначально чреват апориями (выражением сомнения) и неопределенностью. В чистых отношениях соглашение может быть расторгнуто по желанию, что противоречит экономическим/юридическим договорам, которые являются обязательными, поскольку нарушение договора обычно влечет за собой штрафные санкции. Хотя экономические/юридические договоры основаны на косвенных предпосылках и обещании их выполнения в будущем, это не относится к сексуальным договорам.

Свобода вступать в отношения и выходить из них по собственному желанию вызывает состояние неопределенности, которое, в свою очередь, объясняет, как и почему люди быстро выходят из отношений. В итоге метафора договора недостаточна для понимания той формы, которую принимают отношения на свободном, открытом сексуальном рынке, лишенном правил, ограничений или штрафов.

Используя знаменитое выражение Клиффорда Гирца, метафора договора, ставшая преобладающей для формирования и обозначения интимных связей, является очень плохой парадигмой для отношений. Она не объясняет, как формируются отношения, и не дает правильной нормативно прописанной модели для формирования таких отношений.


Ева Иллуз
Почему любовь уходит? Социология негативных отношений

Татьяна Никонова:

На схеме честный ответ, чего на самом деле ожидают от женщины, которая "дома сидит" (и нахер это надо, вот правда).
http://jenadirektor.ru/

апд: ой, не, она еще и работать должна ("коллеги", "бизнес-леди")

После отмены крепостного права экономическая роль женщины-дворянки в семье еще более возросла. Если в дореформенный период идеал хорошей хозяйки сводился в основном к контролю за деятельностью многочисленного персонала - будь то дворня или управляющий имением (заводом, фабрикой), то с 1860-х гг. многие дворянки стали вынуждены экономить на прислуге. Как отмечает В.А. Веременко, «по мере того, как экономические изменения приобретали кардинальный характер и значительно ухудшалось положение первенствующего сословия, все меньше дворян могли позволить себе даже то количество прислуги, которое рассматривалось как минимальное». В результате хозяйка, особенно городская, была вынуждена брать на себя реальное выполнение домашних обязанностей, сохраняя тем самым энную сумму в бюджете семьи.

Такой тип семьи В.А. Веременко условно называет «новая практическая дворянская семья». Ставший достаточно заметным явлением в 1860-е гг., к началу ХХ в. он превратился в доминирующий. Внутрисемейное распределение труда в этом случае предполагало активный «трудовой вклад» жены в семейный бюджет. Этот процесс мог осуществляться тремя способами: работа вне дома (акушеркой, журналисткой, учительницей), в доме и на дому. Речь идет об уже упоминавшейся экономии на прислуге, а также о труде ручном (шитье, вышивание, расписывание посуды) и интеллектуальном (переписывание разного рода материалов, помощь в составлении документов, переводы). Промежуточное положение между работой в доме и на дому занимал труд квартирной хозяйки.

Вот история из жизни такой семьи. В.С. Семибратов, пензенский инспектор народных училищ, чиновник «с положением», владелец собственного двухэтажного дома в губернском центре, «в 45 лет, уйдя со службы на крохотную пенсию, совсем опустился. Никакого участия в семейных делах не принимал, сидел в кресле у окошка, грыз семечки или, еще лучше: ставил на подоконник блюдце с касторкой, макал в нее кусочки черного хлеба и с удовольствием ел».

Все тяготы жизни обрушились на его супругу. Чтобы прокормить большую семью (у Семибратовых было шестеро детей), Серафима Николаевна стала брать «нахлебников» - детей из деревень, сел, уездных городов, обучающихся в Пензе. Они «становились» на частных квартирах с питанием - «на хлеба». Неудивительно, что родные дети Серафимы Николаевны чрезвычайно ее любили. По прошествии лет ее внучка Татьяна писала: «Все мои дяди и тетки относились к ней с большим вниманием и уважением, постоянно ее вспоминали, заботились о ней, а об отце никогда не упоминали: видно, хорошего вспоминать было мало чего.»

Сходные процессы наблюдались и в купеческой семье. Выполнение определенных домашних работ в купеческой среде традиционно считалось обязанностью женщины; тем не менее, многие дамы вполне успешно занимались и коммерческой деятельностью, право на ведение которой за ними было законодательно закреплено: лица женского пола причислялись к купеческому сословию наравне с мужчинами. Жена могла вести торговлю даже вопреки воле мужа. Многие женщины, даже не будучи самостоятельными хозяйками дела, принимали активное участие в бизнесе супруга, особенно во время его отсутствия. Мужья вполне полагались на жен, которые во время их отлучек выступали в качестве своего рода посредников и контролеров между мужем-хозяином и работавшими на него приказчиками16. Кто-то из женщин в письмах мужьям сообщал все подробности о коммерческих делах и просил совета, а кто-то принимал решения самостоятельно.


Филатова Светлана Владимировна
«Всем руководила его жена, а он все время проводил в своем кабинете. . . и писал стихи»: иерархия ролей в провинциальных дворянских и купеческих семьях второй половины XVIII - начала ХХ в

Нюансы финансирования медицинской помощи могут быть совсем не заметны для семьи ребенка — в большинстве случаев граждане РФ не платят за медицинскую помощь непосредственно, а ежемесячно отчисляют налоги в фонд медицинского
страхования. Отсутствие непосредственных платежей медицинским организациям в перспективе пациентов и их родственников создают образ «бесплатного здравоохранения». Однако финансовые потоки внутри системы медицинской помощи напоминают ее кровоток — не всегда видимый, но критически значимый для обеспечения жизнедеятельности.

Для пациентов и их родственников платежи за оказанную медицинскую помощь могут стать заметными (и даже очень чувствительными) только в случаях, если пациент и его родители не имеют российского гражданства или если они изначально обращались в частные медицинские организации (роддома), или хотят оплатить дополнительные коммерческие услуги. Тем не менее в перспективе руководителей и менеджеров медицинских организаций никакая оказанная помощь не бесплатна — вопрос только в том, кто именно должен компенсировать расходы. Немаловажная работа в этом отношении заключается в правильном оформлении финансовых документов и счетов, которые выставляются или территориальному фонду ОМС, или региону, или федеральным источникам (например, при оплате высокотехнологичной помощи). Экономические затраты на медицинскую помощь в случае, если они не были компенсированы медицинской организации, определяются в категориях «потери», поскольку за них приходится платить из собственного бюджета учреждения.

В работе медицинских организаций, оказывающих неонатологическую помощь, приходится учитывать много разных источников финансирования (а следовательно — разных финансовых документов). Ключевым условием поддержания экономической устойчивости учреждения является кропотливое заполнение документов (вплоть до запятой), снижающее вероятность штрафов со стороны страховых компаний. Однако избегание штрафов — не единственный способ сэкономить средства и тем самым улучшить финансовое положение службы. Как это описывает заведующий в одном из роддомов другого региона, составление «документного тела» пациента определенным образом позволяет в некоторых случаях увеличить компенсацию за оказанную ему медицинскую помощь:

Я говорю [руководству роддома]: «вот у вас поступил ребенок, вы ему открыли историю болезни, прокрутили ВМП, закрыли историю болезни, открыли по ОМС, туда-сюда...» А они такие: «В смысле, а что, так можно было?»
Я говорю: «Да». Они такие: «Ну типа, нет, так нельзя». Позвали юристов, юристы посидели, у нас было там 5‒6 таких встреч, как бы. И по факту получается история такая. То есть он у тебя поступил из родзала, у него нет истории болезни. У него история развития новорожденного. Ты ему засандалил сурфактанты, провел ее по СДР, закрыл. И открыл историю стационарного больного. Перевел его через 10 дней на второй этап — закрыл историю, и там открыл новую историю по недоношенности. И вот он уже до выписки домой будет лежать по недоношенности. А квоты там большие, там 450‒500 тысяч
(интервью с заведующим неонатальным отделением роддома в регионе N).

Анастасия А. Новкунская, Артемий А. Минаков, Анна А. Клепикова
«Бумажное тело»: бюрократическое и правовое измерения траектории новорожденного пациента в неонатологии

Так вот, по закону о помощи иностранным гражданам на территории РФтолько из средств бюджета нашего региона мы можем оказывать медицинскую помощь, поскольку у нас нет бесплатной помощи. Бесплатно у нас нет ничего. Мы выставляем счета. Так вот, мы выставляем счета и не имеем права отправлять в кассу иностранных граждан, чтобы они оплачивали медицинскую помощь самостоятельно, но только в объеме помощи, необходимом для устранения угрозы жизни. Так написано в законе: «состояние, угрожающее жизни, и объем помощи, необходимый для устранения угрозы жизни». В переводе на человеческий — это реанимация или операция по жизненным показаниям, которое все равно заканчивается, рано или поздно это состояние, но после требуется продолжение стационарного лечения. Если это не угроза жизни, тогда это родители обязаны оплачивать сами
(интервью с организатором здравоохранения).

Пациенты без необходимой полноты «бумажного тела» (без гражданства, прописки, медицинского полиса хотя бы одного из родителей) обнаруживают несоответствие между строгими формальными требованиями оказания экстренной медицинской помощи новорожденным и нехваткой ее финансового обеспечения в полном объеме
на уровне региона. В таких случаях экономическая нагрузка ложится на само учреждение. Отсутствие медицинского полиса (как основания для компенсации финансовых затрат больницы) — не единственная сложность с организацией помощи новорожденным пациентам с нероссийским гражданством. Такие пациенты также требуют создания правильного «бумажного тела», хотя и по отличным регулятивным правилам, ориентированным прежде всего на миграционный статус и соответствующее законодательство:

Одна из опций нашего отдела — это постановка и снятие с миграционного учета, потому что нас приравняли к гостиницам. Если мы иностранного гражданина, который поступил к нам на лечение, не поставили на миграционный учет, то УФМС штрафует, на полмиллиона штраф. Это очень жестко.
И поэтому наша сотрудница каждый день ездит в УФМС в одно время, ставит на миграционный учет тех, кто поступил. Сначала надо еще их документы найти с фонарями, вы понимаете, да? Вот почему они все это, как через сито, проверяют все, что поступило, каждый день. А потом еще отследи, что он выписался, и сними его с миграционного учета. Ну, в общем, вот такая вот круговерть
(интервью с организатором здравоохранения).

Кроме того, из-за отсутствия прописки в изучаемом регионе такие пациенты не могут быть встроены в формальную маршрутизацию, например, в случае, если требуется уже не реанимационная, а паллиативная помощь. Такие ситуации создают не только экономические вызовы (поскольку реанимационная помощь — дорогостоящая), но и напряжения относительно занимаемых реанимационных коек, которые также составляют критически значимый, но ограниченный ресурс неонатальной службы.


Анастасия А. Новкунская, Артемий А. Минаков, Анна А. Клепикова
«Бумажное тело»: бюрократическое и правовое измерения траектории новорожденного пациента в неонатологии

Мы присваиваем материнской функции дополнительную обязанность проявлять безграничную, безусловную, бескорыстную любовь и заботу по отношению к другому, без оговорок и обид, в условиях социо-политических, экономических или психологических систем, которые только усложняют или делают ее проявление невозможным. Очевидно, это невозможно, поэтому Роуз пишет: «Матери всегда терпят поражение… Не нужно воспринимать эти провалы как катастрофу, это нормально».

Каждый день материнства в той или иной степени напоминает о вездесущем призраке неадекватности. Например, сегодня я открываю электронную почту и вижу сообщение от французской журналистки, которой давала интервью неделю назад; она пишет, что у нее есть всего лишь один дополнительный вопрос, который, как выясняется, звучит так: «Вы сказали, что забираете сына из школы каждый день или только иногда?» Можно только догадываться о том, зачем ей это знать, но суть кажется достаточно ясной: за эстетической или интеллектуальной заботой любой матери всегда охотится призрак недостаточно хорошей заботы о своем ребенке – замечание, (я с осторожностью должна обратить на это внимание) редко адресованное художникам– или писателям-отцам, которые если забирают ребенка из школы хотя бы раз в неделю, уже вызывают бурю восхищения.

Честно говоря, корреспондентка, хотя и непреднамеренно, сосредоточилась на той самой проблеме, на которую давно указывали Нэнси Фрейзер, Венди Браун и Элизабет Уоррен в своей книге «Ловушка двойного дохода»: если родители работают или как-то иначе участвуют в общественной жизни, то кто, черт возьми, забирает детей из школы? В стране, преданной дефициту социальных услуг, приватизированной семейственности и гендерному разделению труда, которое больше не функционирует в условиях экономики (по крайней мере) двойного дохода, большинство семей вынуждены ежедневно сталкиваться с подобными вопросами, решая их остроумными и порой не самыми адекватными способами. Деньги, очевидно, играют здесь ключевую роль.

Фрейзер описывает это так: по большей части «сейчас у нас двойная организация работы в сфере ухода и заботы, в условиях которой те, кто может позволить себе помощь по дому, просто платят за нее, а те, кто не может – изо всех сил заботятся о своих семьях, часто занимаясь оплачиваемой работой по уходу за первой группой, и часто получая за это очень, очень маленькую зарплату, и при этом практически не получая никаких гарантий защиты». COVID-19 выявил и опустошил даже эту прекарную и несправедливую организацию оказания помощи: см. статью Деб Перельман «В экономических условиях COVID-19 у вас может быть либо ребенок, либо работа. Не может быть и того и другого»..

Думаю, я хорошо понимаю, что журналистка хотела от меня услышать. Тем не менее я предпочла не отвечать. Уверять кого-то в том, что матери способны «делать всё», – значит позволить моей поразительной привилегированности скрыть то мучительное бремя, с которым многие сталкиваются в своих попытках выстроить достойную жизнь; это также свидетельствует о неуважении к неизбежности материнской дилеммы и материнских неудач. Один из уроков этих дилемм и конфликтов заключается в том, что проявлять (или получать) заботу приятнее, полезнее, и, может быть, даже более нравственно, когда она кажется (или является) добровольной. Когда речь идет о заботе, то различие между добровольным и принудительным часто бывает более размытым, чем нам бы хотелось.

Перенос этих вопросов в сферу искусства через некритическую валоризацию заботы без сомнения вносит свой вклад в мое «фу!», поскольку предполагает, что искусство (сфера, в которую женщин допустили лишь мгновение назад в контексте истории человечества) должно стать еще одним местом, где женщины должны бороться с уже феминизированной, матернализированной обязанностью заботиться и исцелять, иначе их упрекнут в подражании токсичным, маскулинным формам свободы, если они будут настаивать на «более широких и разнообразных» способах самовыражения и проявления преданности. Мое «фу» было непосредственным, потому что я и мать, и дочь одновременно: мне знакомы радости и трудности, связанные с желанием и необходимостью полностью посвятить себя чьим-то потребностям, с одной стороны, и с желанием и необходимостью отделить и отстаивать свое «я» – с другой. Это означает, что мне знакомы гнев, страх и боль, которые испытывает ребенок, когда он понимает, что никто, даже идеальная мать, не может защитить его от страдания, а также гнев, страх и боль, которые испытывает мать, когда сталкивается с тем же самым с другой стороны.


Мэгги Нельсон
О свободе: четыре песни о заботе и принуждении