Анфиса и Люба находились в реанимации, дышать без аппаратов искусственной вентиляции лёгких они не могли, и врачи не стали давать Шуре и Андрею никаких прогнозов.
– От нас что-то требуется? – спросил одного из них Андрей.
– Лекарство нужно покупать, – сказал тот. – У нас есть кое-какой резерв для вот таких случаев. Но его нужно будет обязательно пополнить. Сразу скажу, препараты не дешёвые, потому что все они исключительно импортного производства.
Узнав сумму, о которой идёт речь, Андрей только присвистнул:
– Откуда у меня такие деньги? Вы с ума тут все сошли?
Доктор пожал плечами:
– Тогда вам остаётся только ждать. Оставьте ваши координаты, как только что-нибудь будет известно, мы вам обязательно сообщим.
***
Толик, по доброте душевной дождавшийся у ворот больницы Андрея и Шуру, повёз их домой, в Зарю. Не обращая внимания на притихших брата и сестру, он привычно пустился в долгие рассуждения:
– Вот это накатался я с вами сегодня. Устал, как собака. Так мне-то что, я лицо постороннее. А вам каково? Даже представить страшно. Ну-ка, такая трагедия в семью пришла. Мало того что в стране чёрте что делается, так ещё и дома проблемы такие. Вот у меня тётка в Москве живёт, так она рассказывала...
Шура не слушала словоохотливого мужика. У неё очень сильно, до тошноты разболелась голова, и вообще хотелось закрыть уши, выскочить из этого дребезжащего Жигулёнка, и убежать куда-нибудь туда, где её никто не найдёт. Как же так получилось, что милиция не поверила в несчастный случай... Теперь будет заведено уголовное дело о поджоге и, как сказал ей тот милиционер, умышленном причинении тяжкого вреда здоровью Любке и бабке Анфиске. Неужели действительно кто-нибудь подумает на неё, Шуру? Ещё и эта Валентина. Вдруг она откроет свой поганый рот и расскажет, что Шура вернулась откуда-то среди ночи.
– Что же делать? Что же делать? – металась в воспалённом мозгу Шуры отчаянная мысль, причиняя ей физическую боль.
– Ишь ты, какие машины у вас по Заре катаются, – донёсся до неё завистливый голос Толика. – Мерседес, кажется. Красавец какой!
Шура повернула голову и тут же отвернулась, узнав автомобиль Никиты. Сейчас ей было не до него.
– Уехать в город или ещё куда-нибудь подальше? – думала Шура. – Но тогда точно все подумают на меня. Решат, что я это всё натворила и сбежала. Остаться здесь? А если Валентина всё расскажет? Тогда меня могут вообще посадить в тюрьму, пока идёт следствие.
Не выдержав напряжения, Шура заплакала, и когда Толик остановился возле их дома, даже не взглянув на подъехавшего следом за ними Никиту, ушла к себе. Андрей тоже не стал задерживаться на улице. А вот Толик с интересом посмотрел на владельца дорогой машины:
– Ты ко мне, что ли? – спросил он, когда Никита подошёл к нему ближе.
– Нет, я хотел поговорить с Александрой, – кивнул головой тот на скрывшуюся за калиткой Шуру.
– Не до тебя ей, парень, – вздохнул Толик. – Сегодня ночью бабка её родная сгорела и сестра младшая тоже. Неизвестно, спасут их или нет. Хата в пепелище превратилась. А в больнице денег требуют. Вот Шурка и рыдает. Переживает за своих... Ты уж её не тревожь...
Они поговорили ещё немного, потом разъехались. Толик отправился домой в Касьяновку, а Никита поспешил в город, чтобы на месте узнать, как можно помочь родственникам доброй девушки Саши.
***
Вернувшись домой, Шура упала на постель, даже не раздевшись. Нервы её окончательно сдали и она, нарыдавшись, уснула. А когда снова открыла глаза, поняла, что её разбудили чужие голоса в доме:
– Валентина Георгиевна Кошкина? Капитан Трофимов и старший лейтенант Павленко. Нам нужно допросить вас о событиях прошедшей ночи...
(все остальное уходит в платку).

Запомните раз и навсегда, у Ольги Брюс есть свои пенсионеры. Это первое. Второе, ваша пенсия волнует только вашу родню. Автор обязан только своей родне, все остальные мимо.
И не позорьтесь, выезжая на чужой шее. Ваши проблемы решайте сами.
Ненавижу нытиков и попрошаек. Работайте, блять, учите своих детей работать, а не ныть потом в старости.