**Двойная жизнь - 5**Сергей схватил ее за руку, слегка повышая голос:
— Инга, не надо вот так уходить, не поговорив. Мы взрослые люди! Ты же знаешь, я люблю тебя.
Его слова будто обожгли ее. Инга резко отдёрнула руку, чувствуя, как в ней поднимается гнев.
— Любишь? Серьёзно? — её голос стал твёрже. — А я люблю сына. И мужа. И жизнь, в которой не нужно прятаться и лгать каждую минуту. Прости, но это важнее.
Сергей смотрел на нее с растерянностью и обидой. Он явно не ожидал услышать такие слова.
— Так ты просто выкинешь меня из своей жизни, как будто ничего не было? — с горечью произнес он.
— Было, — вздохнула Инга. — И я никогда это не забуду. Но я устала жить двойной жизнью. Я устала разрываться. Я не хочу больше.
Наступила долгая пауза. Сергей отступил назад, качая головой, словно пытаясь осознать её слова.
— Я не верю, что тебе это не нужно, — прошептал он. — Не верю, Инга!
Она и сама себе не верила. В душе Инга отчётливо чувствовала, что каждое её слово сейчас — это лишь попытка удержаться, не сорваться обратно в пропасть, из которой она с таким трудом выбиралась. Она боялась даже взглянуть Сергею в глаза, потому что знала: он всё прочитает в них. Все её сомнения, её внутреннюю борьбу, её слабость.
И Сергей действительно это почувствовал. Он сделал шаг ближе, глядя ей прямо в глаза. Его взгляд словно пронизывал насквозь.
— Ты сама себе не веришь, Инга, — тихо сказал он. — Не притворяйся передо мной. Ты не можешь так просто от этого отказаться.
Инга нервно вдохнула и отвернулась, стараясь скрыть дрожь в руках.
— Уходи, Сергей, — сказала она почти шепотом. — Уходи, пока я еще могу тебя попросить.
Но он не отступал.
— Я не уйду, — спокойно и уверенно сказал он. — Ты можешь сейчас сколько угодно просить и кричать, но я не уйду из твоей жизни. Никогда.
Его слова вдруг разбудили в ней злость — злость на него, на себя, на эту бесконечную слабость, которая не отпускала её.
— Не смей решать за меня! — повысила голос Инга, резко посмотрев ему в глаза. — Я сама решу, кто останется в моей жизни, а кто уйдёт!
Сергей замолчал, глядя на нее с грустью и едва уловимой надеждой.
— Ты всё равно вернёшься, — тихо сказал он. — Я буду ждать.
Повернувшись, он быстро пошел обратно к машине и уехал, оставив её стоять посреди тротуара с коляской, дрожащую от ярости и беспомощности одновременно.
В тот же вечер он снова написал:
«Я не хотел тебя злить. Но ты сама знаешь, что это правда — мы не сможем просто перестать быть вместе».
Инга молча смотрела на сообщение. Пальцы зависли над экраном. Ответить ему было нельзя, но и удалить сообщение она не смогла. Она чувствовала себя в ловушке. Она разрывалась между сердцем и разумом, между прошлым и будущим, и не знала, хватит ли ей сил не сломаться снова.
***
Инга ехала на встречу с Сергеем с твёрдым намерением всё закончить. Она смотрела в окно такси, сжимая в кулаке телефон. Внутри всё кипело: вина, злость, страх, решимость. Сегодня она скажет всё. Сегодня она поставит точку.
Когда они встретились, они почти не говорили. Ни улыбок, ни привычного флирта. Он почувствовал ее настрой сразу. Он предложил подняться наверх, и она кивнула, хотя всё внутри кричало «не надо».
Как только за ними закрылась дверь номера, слова прорвались наружу.
— Я больше так не могу! — выкрикнула Инга. — Я каждую ночь просыпаюсь в панике. Я смотрю на мужа, на сына — и хочу исчезнуть! Ты понимаешь это? Ты вообще понимаешь, что мы делаем?
Сергей молчал. Его лицо было напряжённым, но он не перебивал.
— У тебя жена! Жена, чёрт возьми! Тебе её не жалко? Или ты думаешь, что это всё игра?
— Инга… — начал он, делая шаг к ней, — Я люблю тебя. Я не могу тебя отпустить. Я не играю.
— Это не любовь, — срывалась она, отступая назад. — Это зависимость. Мы ломаем себя и других. Это должно закончиться. Сейчас!
Он шагнул ближе, протянул руку. Она попыталась его оттолкнуть.
— Не трогай меня! — выкрикнула она. — Отпусти! Не прикасайся ко мне!
Но он продолжал стоять близко, не опуская взора. В его глазах не было агрессии, но была боль, страсть и непонимание.
— Инга, не надо вот так уходить, не поговорив. Мы взрослые люди! Ты же знаешь, я люблю тебя.
Его слова будто обожгли ее. Инга резко отдёрнула руку, чувствуя, как в ней поднимается гнев.
— Любишь? Серьёзно? — её голос стал твёрже. — А я люблю сына. И мужа. И жизнь, в которой не нужно прятаться и лгать каждую минуту. Прости, но это важнее.
Сергей смотрел на нее с растерянностью и обидой. Он явно не ожидал услышать такие слова.
— Так ты просто выкинешь меня из своей жизни, как будто ничего не было? — с горечью произнес он.
— Было, — вздохнула Инга. — И я никогда это не забуду. Но я устала жить двойной жизнью. Я устала разрываться. Я не хочу больше.
Наступила долгая пауза. Сергей отступил назад, качая головой, словно пытаясь осознать её слова.
— Я не верю, что тебе это не нужно, — прошептал он. — Не верю, Инга!
Она и сама себе не верила. В душе Инга отчётливо чувствовала, что каждое её слово сейчас — это лишь попытка удержаться, не сорваться обратно в пропасть, из которой она с таким трудом выбиралась. Она боялась даже взглянуть Сергею в глаза, потому что знала: он всё прочитает в них. Все её сомнения, её внутреннюю борьбу, её слабость.
И Сергей действительно это почувствовал. Он сделал шаг ближе, глядя ей прямо в глаза. Его взгляд словно пронизывал насквозь.
— Ты сама себе не веришь, Инга, — тихо сказал он. — Не притворяйся передо мной. Ты не можешь так просто от этого отказаться.
Инга нервно вдохнула и отвернулась, стараясь скрыть дрожь в руках.
— Уходи, Сергей, — сказала она почти шепотом. — Уходи, пока я еще могу тебя попросить.
Но он не отступал.
— Я не уйду, — спокойно и уверенно сказал он. — Ты можешь сейчас сколько угодно просить и кричать, но я не уйду из твоей жизни. Никогда.
Его слова вдруг разбудили в ней злость — злость на него, на себя, на эту бесконечную слабость, которая не отпускала её.
— Не смей решать за меня! — повысила голос Инга, резко посмотрев ему в глаза. — Я сама решу, кто останется в моей жизни, а кто уйдёт!
Сергей замолчал, глядя на нее с грустью и едва уловимой надеждой.
— Ты всё равно вернёшься, — тихо сказал он. — Я буду ждать.
Повернувшись, он быстро пошел обратно к машине и уехал, оставив её стоять посреди тротуара с коляской, дрожащую от ярости и беспомощности одновременно.
В тот же вечер он снова написал:
«Я не хотел тебя злить. Но ты сама знаешь, что это правда — мы не сможем просто перестать быть вместе».
Инга молча смотрела на сообщение. Пальцы зависли над экраном. Ответить ему было нельзя, но и удалить сообщение она не смогла. Она чувствовала себя в ловушке. Она разрывалась между сердцем и разумом, между прошлым и будущим, и не знала, хватит ли ей сил не сломаться снова.
***
Инга ехала на встречу с Сергеем с твёрдым намерением всё закончить. Она смотрела в окно такси, сжимая в кулаке телефон. Внутри всё кипело: вина, злость, страх, решимость. Сегодня она скажет всё. Сегодня она поставит точку.
Когда они встретились, они почти не говорили. Ни улыбок, ни привычного флирта. Он почувствовал ее настрой сразу. Он предложил подняться наверх, и она кивнула, хотя всё внутри кричало «не надо».
Как только за ними закрылась дверь номера, слова прорвались наружу.
— Я больше так не могу! — выкрикнула Инга. — Я каждую ночь просыпаюсь в панике. Я смотрю на мужа, на сына — и хочу исчезнуть! Ты понимаешь это? Ты вообще понимаешь, что мы делаем?
Сергей молчал. Его лицо было напряжённым, но он не перебивал.
— У тебя жена! Жена, чёрт возьми! Тебе её не жалко? Или ты думаешь, что это всё игра?
— Инга… — начал он, делая шаг к ней, — Я люблю тебя. Я не могу тебя отпустить. Я не играю.
— Это не любовь, — срывалась она, отступая назад. — Это зависимость. Мы ломаем себя и других. Это должно закончиться. Сейчас!
Он шагнул ближе, протянул руку. Она попыталась его оттолкнуть.
— Не трогай меня! — выкрикнула она. — Отпусти! Не прикасайся ко мне!
Но он продолжал стоять близко, не опуская взора. В его глазах не было агрессии, но была боль, страсть и непонимание.
Инга влепила ему пощёчину. Он закрыл глаза, вздохнул... И вдруг снова приблизился, поцеловал её — резко, почти отчаянно. Она пыталась вырваться, колотила его по плечам, но с каждой секундой ярость в ней превращалась в другую силу — в ту, с которой она боролась все эти месяцы. Она дрожала от напряжения, от ненависти к себе и от желания, которое снова вспыхнуло внутри.
Она отступила, тяжело дыша, глядя на него. Внутри нее была настоящая буря. Слёзы стояли в глазах.
— Я не могу… — прошептала она. — Но я и не могу иначе.
И в этом признании было всё: боль, любовь, зависимость, усталость, отчаяние.
Он смотрел на неё, тяжело дыша. На её щеках пылал румянец. Она стояла перед ним, сжатая, напряжённая, но не уходила.
— Ты снова всё рушишь, — прошептала она. — А я не могу тебя остановить.
Сергей медленно подошёл ближе. И в этой паузе, в этой тишине, между ними происходило то, что не нуждалось в словах. Инга сделала шаг навстречу. Маленький. Но и этого было достаточно, чтобы всё снова сорвалось с тормозов.
Их поцелуй был полон боли и любви. Это не было нежностью. В этом поцелуе не было места нежности — только оголённое, отчаянное влечение. Они срывали одежду, как будто это была последняя возможность почувствовать друг друга. Всё происходило стремительно.
Когда они слились, Инга едва сдерживала рыдание. Из нее вырвался крик, в нем было все, что она чувствовала в тот момент. Она сжимала руки Сергея, как будто хотела удержать хоть что-то в этом мире. Он двигался резко, будто мстил ей за слабость, будто хотел причинить боль.
И всё же в этой жесткости было странное утешение — будто именно сейчас, именно так, они оба могли стать собой без масок, без правил.
Когда всё закончилось, Инга лежала, прижимаясь к его груди, закрыв глаза. Она знала: дальше будет тишина. И всё вернётся. Игорь, ребёнок, дом, реальность. Но ещё секунду она позволяла себе просто побыть живой. Инга захотела встать. Она потянулась, чтобы подняться, но Сергей резко схватил её за руки и остановил.
— Не уходи, — выдохнул он, вновь наклоняясь к ней и целуя.
Она отвернулась, шепча почти неслышно:
— Я не могу… Я устала… Я правда не могу...
Он продолжал целовать её, но вдруг что-то в её голосе, в дрожи тела, в тяжёлом дыхании остановило его. Он замер, как будто только сейчас услышал её по-настоящему. Потом резко отстранился, поднялся и подошёл к окну. Стоял, глядя на город, спиной к Инге.
— Уходи, — тихо сказал он, не поворачиваясь. — Тебе, вероятно, пора…
Инга сидела, завернувшись в простыню, всё ещё чувствуя его тепло, его губы, его руки. Она смотрела на него — на его силу, на его уязвимость, на то, как он, казалось, сражается сам с собой. И вдруг поняла: она не может уйти. Не сейчас.
Медленно, молча она подошла сзади, обняла его, прижалась щекой к его лопатке. Он вздрогнул, но не шелохнулся. Инга поднялась на носки, поцеловала его в плечо, в шею. Тихо, осторожно.
Сергей медленно развернулся. В их взгляде уже не было той ярости. Он провёл рукой по её щеке, словно спрашивал: Ты уверена? Она кивнула едва заметно.
И всё повторилось. Но теперь — иначе. Медленно, как будто они заново учились любить друг друга. Без борьбы и боли, наоборот, принимая тот факт, что они не могут разлучиться.
Они лежали рядом, ещё не остынув от близости, тяжело дышали. Инга закрыла глаза, чувствуя, как под кожей расходится тихая пульсация. Сергей прижимал её к себе, рукой гладя по спине, будто не хотел отпускать ни на секунду.
И вдруг —звонок телефона. Сергей резко поднял голову, потянулся к брюкам, достал из кармана и взглянул на экран.
Он побледнел.
— Жена… — тихо сказал он, бросив взгляд на Ингу.
Она отступила, тяжело дыша, глядя на него. Внутри нее была настоящая буря. Слёзы стояли в глазах.
— Я не могу… — прошептала она. — Но я и не могу иначе.
И в этом признании было всё: боль, любовь, зависимость, усталость, отчаяние.
Он смотрел на неё, тяжело дыша. На её щеках пылал румянец. Она стояла перед ним, сжатая, напряжённая, но не уходила.
— Ты снова всё рушишь, — прошептала она. — А я не могу тебя остановить.
Сергей медленно подошёл ближе. И в этой паузе, в этой тишине, между ними происходило то, что не нуждалось в словах. Инга сделала шаг навстречу. Маленький. Но и этого было достаточно, чтобы всё снова сорвалось с тормозов.
Их поцелуй был полон боли и любви. Это не было нежностью. В этом поцелуе не было места нежности — только оголённое, отчаянное влечение. Они срывали одежду, как будто это была последняя возможность почувствовать друг друга. Всё происходило стремительно.
Когда они слились, Инга едва сдерживала рыдание. Из нее вырвался крик, в нем было все, что она чувствовала в тот момент. Она сжимала руки Сергея, как будто хотела удержать хоть что-то в этом мире. Он двигался резко, будто мстил ей за слабость, будто хотел причинить боль.
И всё же в этой жесткости было странное утешение — будто именно сейчас, именно так, они оба могли стать собой без масок, без правил.
Когда всё закончилось, Инга лежала, прижимаясь к его груди, закрыв глаза. Она знала: дальше будет тишина. И всё вернётся. Игорь, ребёнок, дом, реальность. Но ещё секунду она позволяла себе просто побыть живой. Инга захотела встать. Она потянулась, чтобы подняться, но Сергей резко схватил её за руки и остановил.
— Не уходи, — выдохнул он, вновь наклоняясь к ней и целуя.
Она отвернулась, шепча почти неслышно:
— Я не могу… Я устала… Я правда не могу...
Он продолжал целовать её, но вдруг что-то в её голосе, в дрожи тела, в тяжёлом дыхании остановило его. Он замер, как будто только сейчас услышал её по-настоящему. Потом резко отстранился, поднялся и подошёл к окну. Стоял, глядя на город, спиной к Инге.
— Уходи, — тихо сказал он, не поворачиваясь. — Тебе, вероятно, пора…
Инга сидела, завернувшись в простыню, всё ещё чувствуя его тепло, его губы, его руки. Она смотрела на него — на его силу, на его уязвимость, на то, как он, казалось, сражается сам с собой. И вдруг поняла: она не может уйти. Не сейчас.
Медленно, молча она подошла сзади, обняла его, прижалась щекой к его лопатке. Он вздрогнул, но не шелохнулся. Инга поднялась на носки, поцеловала его в плечо, в шею. Тихо, осторожно.
Сергей медленно развернулся. В их взгляде уже не было той ярости. Он провёл рукой по её щеке, словно спрашивал: Ты уверена? Она кивнула едва заметно.
И всё повторилось. Но теперь — иначе. Медленно, как будто они заново учились любить друг друга. Без борьбы и боли, наоборот, принимая тот факт, что они не могут разлучиться.
Они лежали рядом, ещё не остынув от близости, тяжело дышали. Инга закрыла глаза, чувствуя, как под кожей расходится тихая пульсация. Сергей прижимал её к себе, рукой гладя по спине, будто не хотел отпускать ни на секунду.
И вдруг —звонок телефона. Сергей резко поднял голову, потянулся к брюкам, достал из кармана и взглянул на экран.
Он побледнел.
— Жена… — тихо сказал он, бросив взгляд на Ингу.
Мини-приложение от телеграмм.
Major — новая игра в Телеграм, которая всего за несколько дней догнала по суточному приросту Хомяка. Major набрал 4,5 миллиона игроков. И это всего за три дня. Как говорят, это аналог VКшного рейтинга.
В самой игре юзеры накапливают очки, выполняя задания и донаты в Stars. Ну как без приглашения друзей обойтись. И за это тоже начисляются очки. Чем больше очков, тем выше рейтинг в игре. А от рейтинга зависят шансы на победу в получении ежемесячных призов.
В этой рейтинговой игре можно дарить звезды другим игрокам и принимать от них подарки.👇 👇
https://t.me/larykingbot?start=_tgr_x2P0Nfs5MDgy
Major — новая игра в Телеграм, которая всего за несколько дней догнала по суточному приросту Хомяка. Major набрал 4,5 миллиона игроков. И это всего за три дня. Как говорят, это аналог VКшного рейтинга.
В самой игре юзеры накапливают очки, выполняя задания и донаты в Stars. Ну как без приглашения друзей обойтись. И за это тоже начисляются очки. Чем больше очков, тем выше рейтинг в игре. А от рейтинга зависят шансы на победу в получении ежемесячных призов.
В этой рейтинговой игре можно дарить звезды другим игрокам и принимать от них подарки.
https://t.me/larykingbot?start=_tgr_x2P0Nfs5MDgy
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
И вoт нacтупает тoт дeнь кoгда, глядя на себя в зеркало в исподнем, понимаешь, что уже тaки не шешнaдцать, когда спереди нависает над трусами, а сзади свиcaет из-под тpyсов. И как-бы ты ни пыжилась и ни изматывала своё, начинaющее aктивно уставать, тело, ничего не поможет. Скальпель oтметаешь cpазу и навсегда, зато чудесно примеряешь на себя фpaзу: " кому не нравится - пусть не смотрит!" и грамотно упаковываешь ceбя в одежду. А если спрятано, значит вроде как и нет. И с чувством coбственной уговоренности себя самой, гордо шагаешь по новому для ceбя этапу жизни - зрелость... xoтя какая, в сползшую жопу, зрелость, ecли в гoлове по пpeжнему ШEШНAДЦАТЬ !
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM