Дом на отшибе - 1 (огромная просьба обращать внимание на даты, чтобы не путаться в событиях) Июнь 1973
В этом июне была адская жара, раскаленное солнце било в лобовое стекло, и «Волга» деда лениво гудела, поднимая клубы пыли на дороге. В салоне пахло бензином, горячим кожзамом и слабым табачным душком — дед курил редко, но запах от его папирос въедался намертво.
Петя сидел сзади, высокий, нескладный, почти уткнувшись коленями в переднее сиденье. Время от времени он приоткрывал окно, но горячий ветер в лицо только усиливал тошноту. Парня укачивало, он периодически закрывал глаза и пытался уснуть, но ничего не выходило.
— Гляди, как поле разошлось… — пробормотал дед, кивая на фермерские поля, верхушки кукурузы стремились к небу, только вот солнце сжигало всю листву.
Петя не ответил. Он смотрел вперед, в точку, где дорога сливалась с небом. Дед бросил взгляд в зеркало.
— Чего молчишь-то?
— Ничего, — буркнул Петя и отмахнулся.
Дед нахмурился, но больше не спрашивал.
Машина подпрыгнула на выбоине. Петя закрыл глаза, но становилось только хуже. В памяти вспыхнул тот день. Прошлое лето. Ребяческая выходка, что обернулась трагедией. Запах мокрой травы, звуки, его глаза… Мишка…
Петя резко открыл глаза и уставился в зеркало заднего вида. Он смотрел на себя, он вырос за год и очень изменился.
Июнь 1972
На кухне стоял запах свежих блинов, топленого молока и жареного мяса. В маленькой деревенской кухне бабушка хлопотала у печи, мелькая в переднике то туда, то сюда.
— Куда торопишься? — укоризненно взглянула она на Петьку, который наскоро заглатывал куски мяса, а потом, не успев прожевать, запихивал в рот еще теплый, рассыпчатый пирог. — Ты хоть дыши между кусками-то!
Но Петька чувствовал, что надо торопиться. Он думал — друзья наверняка уже узнали, что он приехал. Они должны были услышать шум мотора, увидели, как дед заезжал во двор. Скоро прибегут…
— Нет! Володь! Ты на него посмотри! — вскрикнула бабушка.
Дедушка зашел на кухню и засмеялся.
— Пускай! Он каникул год ждал! — сказал дед с улыбкой.
Бабушка продолжала ворчать, а Петя стал запивать еду молоком, он сердцем чувствовал, что вот-вот придут те, кого он так ждал. И точно. Со двора послышались звонкие крики, топот ног по деревянному настилу крыльца.
— Петька-а-а!
Бабушка покачала головой, вздохнула.
— Ну вот, не дают человеку спокойно поесть, — пробормотала она, вытирая руки о передник.
Дверь скрипнула, и в дом ворвались двое мальчишек — растрепанные, загорелые, шумные. Мишка, первым влетевший в кухню, остановился на пороге, втягивая носом воздух.
— О, да у вас тут праздник!
— Ага, у нас тут праздник! — передразнила бабушка. — А вы, оравка, небось, голодные, как черти?
Ребята переглянулись.
— Не откажемся, — выдал Витька, с хитрой улыбкой облизывая губу.
— Ну, раз пришли, садитесь! — неохотно махнула рукой бабушка.
Еще пару минут назад стол ломился от еды, но теперь бабушка видела, как трое одиннадцатилетних мальчишек сметают все до последней крошки.
***
После сытного обеда дед вытащил из сарая велосипед. Тот самый, на котором Петька гонял прошлым летом. Рама слегка облупилась, на руле еще держались старые, потрескавшиеся резиновые накладки, а цепь, кажется, чуть заедала. Но велик был рабочий, а главное – быстрый.
— Ну, давай, городской, покажи, не забыл ли, как кататься! — хохотнул Витька, хлопая ладонью по своему велосипеду.
Петька усмехнулся, закатил штанину и запрыгнул на седло. Вжик – и педали пошли в ход. Велосипед заскрипел, но послушно двинулся с места, набирая скорость. Витька и Мишка вскочили на свои велики и тут же помчались следом.
Они мчались по деревне, мимо пролетали знакомые дома с кривыми заборами, выцветшие ставни, дворняги, лениво прячущиеся в тени, курицы, всполошено разбегающиеся с дороги. Воздух был наполнен запахом травы, пыли и дымом от печек.
— Ну и как там в вашем городе? — прокричал Мишка, догоняя Петьку.
— Да что там… — махнул рукой тот, продолжая шустро крутить педали. — Мелочевка всякая: в кино ходил, на аттракционах катался…

— Во-о-от! Городские развлечения! — фыркнул Витька. — Аттракционы им подавай! А у нас тут и без этого весело будет, да, Мишка?
— Угу, — кивнул тот. — Чувствую, это будет самое крутое лето!
Витька поддал газу, обогнал Петьку и, сделав невероятно четкий вираж, вылетел к опушке, уводя всех с дороги. Они промчались по тропинке через поле, а потом спустились вниз, к реке.
С берега веяло прохладой. Вода неспешно бежала между камней, лениво неся по течению сорванные листья и сухие ветки. Где-то на другом берегу порхали бабочки.
Петька спрыгнул с велосипеда, уткнулся носком ботинка в мягкий, чуть влажный песок.
— Кто дальше закинет? — спросил Мишка, подбирая плоский камень.
Он крутанул его в пальцах, прицелился и швырнул. Камень отскочил от воды четыре раза, прежде чем ушел ко дну.
— Так себе, смотри, как надо, — Петька тоже нашел камешек, провел по нему пальцами, ощутив гладкую, обкатанную водой поверхность, и метнул его низко над водой. Камень подпрыгнул пять раз.
— Ладно, ладно, признаю, ты мастер, — рассмеялся Витька, запуская свой.
Ребята уселись на траву, скрестив ноги. Ветер играл в их волосах, солнце поднималось все выше и выше. Они перебрасывались словами о том, что будет дальше, спорили, кто первый залезет на старую сосну у мостика, кто быстрее доплывет до другого берега.
Лето только начиналось. И казалось, что впереди у них целая вечность.
***
Через пару дней Петьку разбудила бабушка, она смотрела на него сердито…
— Там твой Витька сумасшедший примчался… Тебя зовет! – сказала она.
Солнце только поднималось над деревьями, было совсем рано, но Витька не мог просто так прибежать, особенно в такую рань, поэтому Петя быстро натянул футболку и штаны и пошел на веранду.
— Я такое сейчас узнал! — заорал Витька, как только увидел своего друга.
Петька, все еще не мог до конца проснуться, он совсем не понимал, что вообще происходит.
— У нас тут в соседней деревне пункт сбора открыли! — продолжал Витька, запыхавшись. — Давай-ка собирайся… Будем макулатуру собирать! Накопим — и накупим всего, чего захотим в магазине!
Петька зевнул, уставился на него мутным взглядом.
— Макулатуру? — пробормотал он, садясь на старой кровати.
— Ну да! Газеты, книги старые, тетради — всё, что найдём! Там за килограмм платят, считай, бесплатно деньги дают!
В этот момент в дверях показался Мишка.
— Ты идёшь, нет? Мы уже мешки нашли!
Петька вздохнул, но спорить с друзьями было бессмысленно. Через пять минут он уже стоял во дворе, натягивая ботинки, а друзья крутились вокруг с пустыми мешками, размахивая руками и обсуждая план.
Так началась их большая охота за макулатурой. Они ходили по деревне, стучались в дома.
— Тётя Нина, у вас газет ненужных не завалялось?
Тётя Нина, ворча, выносила старый свёрток.
— Только чтоб порядок после себя навели!
В соседнем доме им отдали потрёпанные журналы, из которых выпало несколько открыток.
— Эх, хорошая была «Работница», столько рецептов… — вздыхала хозяйка, но, увидев их загорелые, пыльные лица, махала рукой. — Берите уж.
В сараях они нашли кучу старых тетрадей, исписанных до последнего листа. В кладовках попадались даже пожелтевшие газеты времён войны.
— Глянь, тут про Гагарина пишут! — воскликнул Мишка, держа перед собой газету.
— Эй, так нам её сдавать или читать? — засмеялся Витька.
К концу дня мешки были наполнены до краев.
— Ну что, пацаны, на мороженое точно хватит, — сказал Петька, завязывая мешок.
— Да какое мороженое, на велосипеды копим! — возмутился Мишка.
— Да ладно, хоть по одному-то можно! — Витька хлопнул его по плечу, и они расхохотались.
***
День клонился к вечеру, воздух тянул прохладой, и ребята шли домой, волоча за собой набитые мешки с макулатурой. Пыль прилипала к вспотевшим шеям, ноги гудели от усталости, но в душе было радостно — день прошел не зря.
Когда они миновали узкую тропку между холмами, Петька вдруг замедлил шаг. Он заметил дом — обветшалый, с покосившимся забором и крышей, на которой торчали пучки соломы, будто сам дом уже давно разваливался, но упорно держался.
— Чей это? — спросил он, кивая в сторону жилища.
Витька и Мишка как по команде сбавили шаг и переглянулись.

— Это? — Мишка почесал затылок. — Это бабка Тося тут живёт.
— Кто? — Петька перевёл взгляд с одного на другого.
— Да никто, — быстро ответил ему Витька, ускоряя шаг. — Пошли дальше.
— Не, подожди, — Петька ухватил его за локоть. — Почему туда никто не ходит?
— Да так… — Мишка нервно оглянулся на дом. — Взрослые не велят.
— Говорят, она ведьма, — шепотом добавил Витька, будто боялся, что его услышат.
Петька фыркнул.
— Ведьма? В нашем-то селе?
— А ты думаешь, нет? — серьёзно ответил Мишка. — Ты помнишь Петруху Кривого?
— Ну, помню, — пожал плечами Петька.
— Он однажды сдуру полез через её забор. Хотел в окно заглянуть. А на следующее утро весь его огород выгорел, прям дотла.
— Может, окурок бросил не туда?
— Ага, а корова у него сама собой сдохла еще через неделю?
Петька насупился.
— Ну, мало ли…
— И вот так у всех, кто к ней приближался, — подытожил Витька, понизив голос. — Беда за бедой.
Они стояли в зарослях травы, а старый дом казался пустым, безмолвным, но при этом живым — будто за ними кто-то наблюдает из-за грязных окон.
— Так что, если умный, туда не суйся, — сказал Витька, перехватывая мешок с макулатурой покрепче.
— Да я и не собирался, — буркнул Петька.

Июнь 1973
Машина медленно остановилась у знакомого забора. Дедушка заглушил мотор. Петя видел, что на веранде стояла бабушка, прищурив глаза от солнца, и махала рукой внуку.
— Ну, приехали, Петька, — сказал сухо дед, хлопая его по колену.
Петя молча открыл дверцу, вышел из машины. Он медленно оглянулся, будто ждал, что время обернется вспять, и все будет как в прошлом году.
Но во дворе было пусто.
Он поднялся на крыльцо, бабушка тут же заключила его в крепкие объятия, торопливо расцеловала, как делала всегда.
— Ох, вырос-то как… — пробормотала она, поглаживая его по плечу. — Совсем парень стал.
Петя натянуто улыбнулся.
Проходя внутрь дома, он ощутил что-то странное. Дом был тот же, но будто все в нем изменилось. Или это он сам изменился? Лёгкий холодок пробежал по спине, когда он шагнул через порог. На кухне за столом сидел Витька. Он заметил Петьку сразу, неловко привстал, словно не знал, стоит ли подходить.
— Привет… — пробормотал он, но голос его прозвучал неуверенно.
Петька сжал кулаки, открыл было рот, но тут же закрыл. Как поздороваться? Что сказать?
Витька выглядел почти так же, как год назад, но в его глазах было что-то другое.
Они молча сели за стол. Бабушка, будто не замечая напряжённого молчания, повернулась к холодильнику.
— Давайте, буду вас кормить… — сказала она, начав выкладывать на тарелки все, что наготовила.
Петя посмотрел на Витьку. Тот уставился в стол, ковыряя ногтем деревянную кромку.
Лето только начиналось, но теперь все будет иным.

Дом на отшибе - 2 Июль 1972.
Ребята сидели на берегу реки, они болтали ногами под водой. День был чудесный. Мешки с макулатурой они вчера благополучно сдали, и теперь в карманах у каждого весело шуршали рублевые купюры. Эта сумма им казалась огромной, хотя, конечно, ничего сверхъестественного они не заработали.
— Ну что, пацаны, что будем брать? — спросил Витька, вынимая из кармана свои сложенные вчетверо деньги и любовно их разглаживая.
— Велосипед, — не раздумывая выпалил Мишка.
— На троих один? — хмыкнул Петька.
— Ага, и кататься будем по очереди, — Витька захохотал.
— Не, ну правда, — Мишка стал серьезным. — Мы же можем еще подкопить!
— Ты знаешь, сколько он стоит? — прищурился Петька.
Мишка замолчал. Все они понимали: на велик они не насобирают.
— Значит, надо тратить с умом, — объявил Витька, доставая из-за пазухи свой список. — Вот, я вчера вечером написал!
Он развернул помятый листок и гордо продемонстрировал его друзьям.
1. Лимонад – по две бутылки каждому
2. Мороженое – по три штуки
3. Петарды (если останутся деньги)
4. Журнал про машины
5. Рыболовные крючки
— Дурак, — покачал головой Мишка. — Петарды зачем?
— А ты не хочешь посмотреть, как будут банки взлетать?
Петька рассмеялся и взял у Витьки список.
— Ну в целом, план неплохой, — кивнул он. — Только лимонад по три бутылки надо.
— И мороженое не три, а четыре! — добавил Мишка.
— Вот так всегда, — Витька с притворным вздохом скомкал список и засунул обратно в карман. — Я тут, значит, стратегию разрабатываю, а вы только и делаете, что тянете одеяло на себя. Ладно! По ситуации посмотрим!
Они смеялись, бросаясь камнями в реку, обсуждая, кто что купит, кому достанется самое вкусное мороженое, и хватит ли денег на пирожки у тёти Гали в сельпо. Конечно, было ясно, что придется немножко урезать свои желания, но мечтать же никто не запрещал.
***
Когда на деревню опустились сумерки, а окна домов светились мягким желтым светом, Петька вылез из окна своей комнаты и направился к сараю.
Там было темно и пахло деревом, сеном и железом. Петька, стараясь не шуметь, нащупал в углу брезентовую палатку. Осторожно потянул её к себе, но ткань за что-то зацепилась, и раздался тихий, но предательски резкий скрип.
— И куда это ты собрался, разведчик? — раздался голос деда прямо за спиной.
Петька вздрогнул и обернулся. Дед стоял в дверном проёме, уперев руки в бока.
— Эм… да тут, это… — Петька не знал, что сказать, но потом вздохнул и сдался. — Мы с ребятами в поход идём. В лес, на опушку. С ночёвкой.
Дед насупился, оценивающе посмотрел на внука.
— В лес, значит?
— Ну да… У нас еда есть! Мы деньги на макулатуру выручили. Печенье, мороженое, лимонад…
Дед кивнул.
— А костёр?
— Разведём! Мы ж не маленькие!
— А комары не сожрут?
— Да ладно, дед, комары не страшные, — улыбнулся Петька.
Дед помолчал, почесал подбородок.
— Ну ладно. Только чтоб утром были дома! И если что — сразу назад!
Петька кивнул так резво, что его кепка чуть не слетела с головы. Дед махнул рукой, разрешая брать палатку.
— Ну, давай, турист. Только не порвите мне палатку!
Ребята дошли до опушки в сумерках, когда лес уже начинал наполняться ночными звуками. Мишка первым принялся ставить палатку, Витька тем временем разводил костер. Петька таскал хворост, бросая ветки в горящую груду, пока пламя не разгорелось ярко и горячо.
— Вот оно! — Витька довольно хрустнул конфетой.
Они расселись вокруг костра, ноги вытянули к огню. Лицо у каждого светилось от счастья.
— Ну, вот, и пригодились наши труды, — с набитым ртом сказал Мишка, запивая печенье лимонадом.
Пламя плясало в темноте, где-то в далеке ухала сова, в воздухе пахло травой и дымом.
— Как думаешь, будет ещё лучшее лето? — спросил Петька, кидая в костёр сухую ветку.
Мишка улыбнулся, прикрыл глаза.
— Не знаю. Но этот вечер точно самый классный.
Они смеялись, травили байки, жарили хлеб на палках, пили лимонад, наверное, именно о таком ты потом рассказываешь детям и внукам. Именно это и есть детство или отрочество. Так все и должно было быть.

Огонь потрескивал, время от времени подбрасывая в воздух искры. Костёр уже начал потухать, угли светились алым, но пламя всё ещё было достаточно ярким, чтобы освещать лица ребят. Они сидели, завернувшись в куртки, морщась от укусов комаров, но никто не хотел идти в палатку.
— Давайте страшилки рассказывать! — вдруг предложил Витька, бросая в огонь сухую ветку.
— Давай, только без всякой чепухи! — сказал Мишка, устраиваясь поудобнее.
— Ну, вот тебе и не чепуха! — Витька приглушил голос, придвинулся ближе. — Вы же знаете тот старый дом, что стоит между сёлами? Тебя Петька он очень заинтересовал!
Петька поежился, перед глазами встал полуразвалившийся дом с покосившейся крышей, заросший травой двор и темные ужасные окна.
— Знаем, — кивнул он.
— Там старуха живёт, — продолжил Витька. — Но она не просто старуха… Ей триста лет.
— Фигня, — отмахнулся Мишка.
— Да не фигня! Я тебе говорю, она ведьма! Знаешь, почему её дом обгорел?
Петька и Мишка молчали.
— Во время войны в деревню зашли фашисты, — начал Витька, ещё сильнее приглушая голос, чтобы казалось, будто шёпот приходит из темноты. — Они стали хватать людей, жечь дома, расстреливать… Дошли и до её дома. Но они не знали, с кем связались.
Огонь медленно потрескивал, тени на лицах ребят играли и рисовали узоры.
— Она вышла к ним, маленькая, худая, страшная. Смотрит на них – и улыбается. А потом что-то прошептала. Фашисты засмеялись… А через минуту у них глаза начали вытекать.
— Чушь собачья! — воскликнул Мишка, но в его голосе все же чувствовался страх.
— Да ты сам подумай! — Витька вскочил на ноги. — Почему к ней никто не ходит? Почему никто не знает, как её зовут? Почему все обходят её дом десятой дорогой?
— Да просто бабка старая, отшельница… — пробормотал Мишка.
— Ага, отшельница, — усмехнулся Витька. — Боишься?
— Не боюсь!
— Ну так иди и докажи! — Витька ухмыльнулся. — Сходи к её дому, загляни в окно.
Мишка замер.
— Чего?
— Чего слышал. Раз ты такой смелый, раз ведьм не бывает, вот и сходи.
Петька переводил взгляд с одного на другого. Он знал Витьку — если тот взял кого-то «на слабо», значит, не отступится.
— Да ну вас, дураки вы! — пробормотал Мишка.
— Ну, значит, боишься! — тут же воскликнул Витька.
Мишка сжал кулаки.
— Ничего я не боюсь.
Витька усмехнулся.
— Ну так иди. Посмотри в окно. Или так и останешься трусом.
— Сейчас, что ли?
— Да нет… Когда смелости наберешься, тогда и иди…
Петька понял, что дело пахнет керосином…
— Ну всё! Прекращайте! Спать пора! Пошлите в палатку, а то нас комары сожрут!
Мишка вскочил, посмотрел обижено на Витьку и убежал в палатку. Петя смотрел на друга с небольшим укором.
— Не смотри на меня так! Вот не надо!
— Зря ты…
Петька тоже пошел в палатку, а Витька стал тушить костер…
Июнь 1973
Река тихо плескалась о берег, течение было ленивым, неспешным, словно сама природа замедлила ход. Витька и Петька шли вдоль воды, не глядя друг на друга. Пыль липла к подошвам, солнце нещадно палило, но ни один из них даже не обращал на это внимание.
Они не могли начать разговор. Молчание давило, но казалось, что любое слово, которое они произнесут не будет иметь никакого смысла. Они дошли до своего старого места — того самого, где когда-то сидели втроем. Ребята опустились на песок, Витька первым взял плоский камень, покрутил в пальцах, а потом запустил в воду. Камень отскочил один раз, потом утонул. Петька тоже кинул свой, не особо стараясь. Он ударился о гладь реки, сделал два слабых прыжка и исчез.
Витька вздохнул.
— Думаешь, я виноват? — тихо спросил он, не глядя на Петьку.
Петька посмотрел на друга. Витька медленно повернул голову, их взгляды встретились.
Петька покачал головой.
— Мы оба виноваты…
Витька сжал челюсти и снова уставился в воду. Солнце продолжало опускаться к горизонту, день таял в золотом свете.

Любовь не виновата - 13 Обустроившись у Карины, Любовь решила полностью сосредоточиться на ателье. Новая жизнь требовала полной отдачи.
Сергей целыми днями пропадал на заработках. Постоянную работу он пока еще не нашел, но без дела не сидел – то грузчиком подработает, то курьером, то еще какую-нибудь временную работу найдет. Аленка сидела дома – готовилась к выпускному классу школы и выполняла всю работу по дому: готовила, убирала, стирала. Все были при деле, поэтому Любовь могла себе позволить трудиться без оглядки на детей.
Квартира, в которой теперь жили Афанасьевы вместе с Кариной, находилась в нескольких минутах ходьбы от ателье. Предусмотрительная девушка подбирала жилье так, чтобы не тратить драгоценное время и лишние деньги на дорогу до работы.
Любе это очень нравилось. Утренняя прогулка по городу по пути от дома до ателье – что может быть лучше для поднятия настроения и заряда энергией? Солнечные лучи, пробивающиеся сквозь листву деревьев, щебетание птиц, аромат свежескошенной травы – все это наполняло ее радостью и спокойствием. Она шла по улицам, улыбаясь прохожим, вдыхая полной грудью свежий утренний воздух, и думала только о хорошем.
Любовь боялась даже думать об этом, чтобы не спугнуть, но в тот момент ей казалось, что жизнь, наконец, налаживается. После всех пережитых трудностей, после бегства из хутора, после всех этих неприятностей с Пургаловой, она, наконец, обрела покой и уверенность в завтрашнем дне.
Прошла не одна неделя, прежде чем Любе и Карине удалось войти в нормальный рабочий график. Прежде всего нужно было разобраться со всеми заказами, которые накопились во время работы талантливой, но крайне безответственной Антонины. Платья, костюмы, юбки, брюки – все это висело на вешалках, ждало своей очереди. И это при том, что люди приходили с новыми заказами. Их было пока не так много, но они шли, и это радовало.
Приходилось работать не по графику, задерживаясь в ателье допоздна. Благо Карина была пока свободна от учебы – лето, поэтому могла оставаться с Любой до позднего часа. Полноценно шить она пока еще не научилась – все-таки, опыта маловато. Но в качестве помощницы была незаменима: принимала заказы, общалась с клиентами, помогала Любе с раскроем и примерками.
В один из таких трудовых дней, когда Люба и Карина, уставшие, но довольные, заканчивали работу, на адрес ателье пришло письмо.
— Что там? — спросила Люба, когда Карина вернулась с улицы с большим бело-серым конвертом в руках. На конверте красовался штамп налоговой инспекции.
— Не знаю, — покачала головой Карина, протягивая Любе конверт. — Что-то из налоговой.
Люба насторожилась. Она знала, что письмо из налоговой редко бывает приятным. Сердце екнуло. Неужели опять проблемы?
— Открывай. Читай, — вздохнула Люба, предчувствуя недоброе.
Карина аккуратно вскрыла конверт и развернула письмо. Она пробежала глазами по строчкам, хмуря брови.
— Тут… — начала она неуверенно, — тут про какую-то отчетность… Что-то про декларации, про налоги…
Далеко не все в письме было понятно, а если быть точнее – ничего не понятно. Единственное, что было известно точно – обещали штраф, если не предоставить какую-то там отчётность до конца месяца.
— Что делать будем? — задумчиво смотрела Люба на Карину, ожидая от нее какого-то решения.
— А что вы сделаете? — пожала плечами Карина. — Звоните Тимуру Руслановичу. Прежде он сам занимался такими делами. Подскажет что-нибудь.
Люба задумалась. Звонить Тимуру? Она понимала, что Карина права. Тимур – единственный, кто может ей помочь в этой ситуации. Он знает все тонкости ведения бизнеса, он разбирается в этих налоговых дебрях.
Любе не хотелось тревожить бывшего хозяина ателье, но выбора у нее не было. Она вздохнула, нашла его номер в записной книжке и, немного помедлив, нажала на вызов. Гудки тянулись мучительно долго. Наконец, Тимур ответил.
— Да, Любовь! Добрый день! Слушаю вас! — Голос его был приветливым и добродушным.
— Здравствуйте, Тимур! — застенчиво начала Люба, чувствуя себя немного неловко. — Вы извините, что беспокою вас…
— Ничего-ничего! — перебил ее Тимур. — Я сейчас вообще не занят. Что случилось?

— Тут такое дело… Пришло письмо из налоговой, а я не очень понимаю, чего от меня хотят, — призналась Люба.
— Понял! Мое наследие не дает вам покоя, — усмехнулся Тимур. — А, знаете, я сейчас как раз недалеко от ателье, могу заехать – мы вместе почитаем это письмо и во всем разберемся.
— Хорошо, — кивнула Люба. — Будем ждать.
Люба засекла время. Ровно через пятнадцать минут и ни минутой позже, черный блестящий автомобиль Тимура припарковался во дворе рядом с ателье. Люба, которая нервно расхаживала у окна, вышла на крыльцо встретить гостя.
— Отлично выглядите, Любовь! — Тимур начал с комплимента, и это не было пустой лестью. Люба действительно выглядела намного лучше, чем в день их первой встречи. Тогда она была уставшей, замученной женщиной с потухшим взглядом и сутулой спиной. Сейчас же перед ним стояла уверенная в себе, энергичная особа, глаза которой светились энтузиазмом. Новое дело, новая жизнь – все это благотворно повлияло на нее. Она расцвела, словно засохший цветок, который вновь оказался в плодородной почве. На ней было простое, но элегантное платье. Волосы, собранные в аккуратную косу, открывали красивую линию шеи. Легкий макияж подчеркивал ее естественную красоту.
— Спасибо, Тимур! Вы тоже, как всегда, на высоте, — улыбнулась Люба, принимая комплимент.
— О! Вижу, у вас и с настроем все в порядке, — усмехнулся Тимур. — Это радует. Ну же, покажите мне то самое письмо, из-за которого я отменил встречу с губернатором.
Люба испуганно посмотрела на Тимура. Неужели он говорит серьезно?
— Шучу! — рассмеялся Тимур, видя ее реакцию. — Но я бы, действительно, ее отменил. Давайте письмо.
Люба, немного успокоившись, передала Тимуру письмо и пригласила его войти внутрь ателье. Там Карина уже ждала бывшего шефа с чашкой растворимого кофе – единственного, что нашлось в их скромных запасах.
Тимур улыбнулся Карине, поздоровался, и принял от нее чашку кофе. Затем кивнул в знак благодарности и сел за стол администратора. Развернув письмо, он начал читать, хмурясь и время от времени покачивая головой. Это напугало Любу.
— Что там? — волнительно поинтересовалась она, не в силах сдержать любопытство.
— Да… ничего… страшного… — медленно, разделяя слова, проговорил Тимур, поднимая на Любу взгляд. — Но… здесь понадобится помощь квалифицированного бухгалтера. Я могу посоветовать вам человечка – обращался к нему с разовыми заказами. Но вы можете взять ее на постоянную работу. Если планируете серьезно развивать ателье – без бухгалтера вам никак.
Люба задумалась. Тимур говорил по делу. Она и сама понимала, что рано или поздно ей придется нанять бухгалтера. Просто она не думала, что это произойдет так скоро.
— Короче, — подытожил Тимур, — это письмо я беру на себя. Разберусь. А вам сейчас отправлю номер Зинаиды – вот такой вот бухгалтер, и очень приятная женщина. Думаю, сработаетесь.
Люба кивнула, чувствуя, как на душе становится легче.
— Вы уж простите, что тревожу вас по пустякам, — извинилась Люба, чувствуя себя неловко.
— Что вы, Любовь! Это вы меня простите, — сказал Тимур с улыбкой. — Вам приходится все это разгребать после меня… Кстати, а где Антонина?
— Любовь Алексеевна ее уволила, — ответила за хозяйку Карина, которая все это время молча наблюдала за разговором.
Тимур прикрыл глаза руками.
— Люба, вы сделали то, о чем я мечтал с самого первого дня ее работы! — воскликнул он, убирая руки от лица. — Вредная, заносчивая и безответственная… Но единственная нормальная швея в городе. Вы не представляете, сколько мне пришлось натерпеться от нее!
Тимур покачал головой, вспоминая, видимо, все «прелести» работы с Антониной.
— Так, уволили – это понятно, — продолжил он. — Но где вы нашли ей замену? Как вам это удалось? Честно, пытался сделать это десятки раз, переманить швей из других ателье – бесполезно! Так кто же ваша новая швея? Кто эта волшебница?
Люба, не говоря ни слова, показала на себя.
— Вы? — удивился Тимур, поднимая брови. — Вы еще и шьете?
Люба скромно кивнула.
— Эх, что за женщина! — восторженно заявил Тимур, качая головой. — И бизнесвумен, и швея… Талантливый человек талантлив во всем!

На этой фразе дверь в ателье распахнулась, и на пороге появилась Рита.
— Так, я не поняла?! — бесцеремонно начала Рита, обращаясь к Любе, даже не поздоровавшись с Тимуром. — Не пишет, не звонит! Совсем освоилась? Самостоятельная стала? Где пропадаешь?
Тимур, не обращая внимания на разыгравшуюся сцену, посмотрел на часы.
— Дамы, простите, но мне пора бежать! — сказал он, забирая со стола письмо и направляясь к выходу. — Любовь, я вам напишу.
Марго проводила мужчину пожирающим взглядом, оценивающе оглядывая с ног до головы. Когда Тимур вышел, она обернулась к Любе, скрестив руки на груди.
— Ну что, милочка, — начала она грозно, — а теперь рассказывай мне, как ты до такого докатилась? За что тебя из квартиры выгнали? И что этот… — она махнула рукой в сторону двери, — … мачо здесь делал?

Судьбинушка - 48/1 Шура мысленно отругала себя за то, что отправилась на работу в самом затрапезном виде. Она представила себя и закусила уголок нижней губы: это же просто ужас – серая мешковатая юбка, зелёная вязаная кофточка, покрытая катышками, стоптанные туфли, никакого макияжа и волосы, собранные в пучок. А этот мужчина, поблёскивая влажной кожей, стоит и с интересом рассматривает её, как будто она экспонат в каком-нибудь музее.
Молчание явно затягивалось и Шура, чтобы скрыть своё смущение, кивнула в сторону крыльца:
– Добрый день! А Екатерина Ильинична дома? Я ей пенсию принесла.
– А! Конечно! – мужчина сообразил, что перед ним стоит местная почтальонка. – Проходите! Она вас ждёт. Минут десять назад выходила, спрашивала, не видно ли вас на улице. Я только не знал, что на местной почте служат такие милые девушки.
– Меня Александра зовут, – сказала Шура, решив закрепить знакомство. – Можно просто Саша.
– А я Никита, – ответил он. – Да вы проходите, Александра. Дорогу уже знаете, наверное. Но, если хотите, я вас провожу.
– Не надо, – улыбнулась Шура. – У вас вон ещё сколько дров. Не буду вас отвлекать, тем более что дорогу я и в самом деле хорошо знаю.
Она прошла по тропинке, свернула за угол дома и снова остановилась, открыв рот от удивления: во втором дворе, у самых ворот, стоял самый настоящий Мерседес. Чёрная, великолепная машина, которая никак не вязалась с окружающими её деревенскими реалиями и выглядела на их фоне хоть и странно, но просто потрясающе.
Шура обернулась и посмотрела назад: неужели у этого Никиты столько денег, что он может себе позволить такой автомобиль? Что ж, вполне возможно. Надо бы узнать о нём у его бабки. Вдруг он не женат?
Шура вдруг представила, как она будет ехать на переднем сидении рядом с Никитой, а Ленка Петрова, или точнее Матвеева, увидев их, скукожится от зависти, захлебнётся своей желчью, подавится ядом, змея подколодная.
От таких мыслей Шура даже сбилась с шага, но, всё-таки, поднялась на шаткое крылечко и приоткрыла дверь в дом:
– Екатерина Ильинична! Принимайте пенсию!
– Ой, Шура! Как хорошо! – поспешила к ней навстречу старушка. – А я уже с утра жду-жду. Внук ко мне приехал, правнучка привёз, Илюшеньку. Вот хочу пойти гостинцев мальчонке купить.
Шура даже скрипнула зубами от злости: значит, всё-таки, этот Никита женат. И ребёнок есть. Эх, почему же ей так не везёт с мужиками. Что за напасть такая?
На голоса выбежал мальчик лет пяти:
– Бабушка, а это кто?
– Почтальонка наша, – потрепала светлые вихры ребёнка Екатерина. – Денежку нам с тобой принесла. Беги, одевайся, сейчас мы с тобой в ларёк сходим, выберешь себе что-нибудь вкусненькое.
– Давайте рассчитаю вас, – сквозь зубы проговорила Шура.
Семейная идиллия старушки вызывала у неё тошноту. Но едва та снова заговорила с ней, как настроение Шуры кардинально изменилось.
– Ты не сердись на Илюшу, Шурочка, – попросила её старая Екатерина. – Тяжело мальчишке без мамки жить. Никита сынишку очень любит, балует его, старается не оставлять одного, заботится, как может. А всё ж таки отец – это отец.
– А где же мама Илюши? – стараясь придать голосу как можно больше теплоты, проговорила Шура.
– Померла, сердечная, в позапрошлом годе, – вздохнула старушка. – Аппендицит воспалился, а Никита в это время в командировке был. Вера думала, что всё само пройдёт, сыночка ей не с кем было оставить. О нём думала, а о себе забыла. Позвонила в скорую, дверь успела открыть. Они приехали, а она уже без сознания прямо в коридоре лежит. Видишь, как бывает в жизни.
– Значит, ваш внук – вдовец? – покачала головой Шура, подавая старушке ведомость, чтобы она расписалась за полученные деньги.
– Вдовец, – подтвердила Екатерина Ильинична. – Уехать ему надо на две недели за границу, дела там какие-то у него. Вот и привёз ко мне сынишку. Присмотрю за ним пока. Сейчас вот за сладостями сходим... Илюшка вафельки обожает и мороженое.
– А у меня как раз целая пачка вафель с собой, – спохватилась Шура и позвала к себе мальчика: – Илья, иди сюда! Смотри, чем я хочу тебя угостить...

Илюша тут же выбежал к ней и обрадованно принял подарок, не забыв поблагодарить добрую тётю.
– Сколько мы тебе должны? – спросила Екатерина, знавшая о том, что Шура частенько продаёт разные товары, попутно раздавая газеты или разнося пенсию.
– Вы как скажете, Екатерина Ильинична! – всплеснула руками Шура, с мягким упрёком глядя на пожилую женщину. – Ну что же, мы нелюди, что ли? Или сердце у меня не женское? Пусть кушает мальчик на здоровье! Я только рада этому буду. И вы не хворайте. Вот, дам вам «Вестник ЗОЖ», хорошая газета. Тут и советы, и рецепты всякие, и статьи полезные. Может быть, и для себя что-нибудь найдёте.
Екатерина Ильинична с удивлением смотрела на всегда высокомерную, неразговорчивую почтальонку, которая теперь рассыпалась перед ней мелким бисером, и понять не могла, что же это с ней случилось.
А Шура улыбнулась, глядя, с каким удовольствием сынишка Никиты ест хрустящие вафли. Конечно, ей было жаль потерянных денег, но она не показала этого бабушке и правнуку. Напротив, раскрыла сумку и достала оттуда упакованные в небольшой пакетик шоколадные конфеты «Ласточка» и «Цитрон».
– Эх, не знала я, что ты такой сладкоежка! – присела перед мальчиком Шура. – Кушай на здоровье, малыш! И слушайся бабушку и папу! Хорошо?
– Хорошо! – кивнул он, принимаясь за конфеты.
Шура рассмеялась, поднялась и направилась к выходу:
– До свидания, Екатерина Ильинична!
– До свидания, Шурочка! – отозвалась старушка и, не удержавшись, повела плечами. Она так и не поняла, что же это произошло с почтальонкой.
А Шура, не задерживаясь, прошла мимо Никиты, бросив на него быстрый взгляд:
– Всего вам доброго!
Никита коротко попрощался с ней и тут же увидел выбежавшего к нему сына:
– Папа, а эта тётя хорошая! – донёсся до Шуры звонкий мальчишеский голос.
Она улыбнулась, но не повернулась, хотя и очень хотела знать, смотрит ли Никита ей вслед.
Никита смотрел.
Он, ещё не отошедший после смерти жены, не думал о других женщинах. Но Илюшке была нужна мать, и Никита очень хотел однажды встретить ту, которая сможет полюбить его сына как родного. Ещё совсем недавно ему казалось, что он нашёл такую.
Юля жила по соседству, в одном доме, и время от времени сталкивалась с Никитой и его сыном во дворе. Они обменивались несколькими фразами, чаще о погоде или о чём-нибудь таком же нейтральном. Потом Юля садилась с книжкой на скамейке под раскидистым клёном. А Никита принимался гонять с сыном мяч или просто ждал, когда Илья наиграется с другими детьми. Бывало и такое, что в игру включалась Юля. Она никогда не сердилась, если крики ребятни отвлекали её от чтения и часто с задумчивой улыбкой наблюдала за чужой детворой.
Своих детей у неё не было. От одной очень разговорчивой старушки из соседнего подъезда Никите как-то узнал, что Юля жила вместе с матерью-инвалидом и сочувствовал им обеим.
Всё чаще он первым заговаривал с симпатичной женщиной, всё больше ему нравилось наблюдать, как она общается с его сыном и весело смеётся, слушая его болтовню.
Юля оказалась ему доброй и отзывчивой женщиной, а то, что она не замужем, было вполне объяснимо: мать-инвалид – не самое лучшее приданое, и не каждый мужчина согласился бы брать на себя двойную обузу. А вот Никита уже был на это согласен. Он даже собирался поговорить с Юлей, пригласить её к себе в гости, пообедать вместе с ней и так познакомиться поближе.
Вот только однажды утром случилось то, чему он никак не мог поверить. Всё та же старушка-соседка, знавшая одинаково и Никиту и Юлю, сообщила ему, что молодая женщина, такая сильная и здоровая, но бессовестная, устала заботиться о собственной матери и отдала её в Дом инвалидов.
– Не может быть, – покачал головой Никита.
– Да я сама видела это своими глазами! – принялась божиться соседка. – Как рыдала Полина, как умоляла она доченьку не бросать её, но этой Юльке всё нипочём! Избавилась от матери и рада-радёшенька!
Никита нахмурился и решил узнать, так ли это на самом деле. Всё оказалось правдой, и он больше не хотел видеть эту женщину, так сильно разочаровавшую его.
***

Проводив взглядом Шуру, Никита вдруг вспомнил Юлю и подумал, что деревенские женщины совсем не похожи на городских. Эти не будут перекладывать свой крест на плечи других. Они добрые и заботливые, потому что живут в окружении природы и смотрят на мир совсем другими глазами...
***
Шура заглянула на почту, сдала все ведомости, не забыла пересчитать собственные деньги. Потом отправилась домой, думая о Никите. Вот он, её лотерейный билет! Красивый, богатый! За границей бывает. А какая у него машина! Это же просто шик!
Бабка Катька сказала, что он уедет на две недели, а мальчишка останется здесь. Надо подружиться с ним и тогда Никита обязательно растает. Ещё бы! Ведь она сделает вид, что полюбила этого Илью. Может быть, она даже уедет с ними в город. О, какое это было бы счастье! И провались тогда пропадом и эта деревня, и этот дом, и этот ... Герман...
– Герма-а-ан! – завопила Шура, увидев, что устроил её благоверный. – Ах ты, паразит, да я же тебя за это...

https://dzen.ru/a/aACnvLF8XCF07N6z?share_to=telegram
Накопила