Forwarded from Арен и книги
И снова Вендерс, и снова Фолкнер. За неделю посмотрел четыре фильма немецкого киноклассика, последний из них — «Идеальные дни» (2023), посвященный повседневной жизни уборщика общественных туалетов в Токио. В одной из начальных сцен Хираяма (имя уборщика) читает перед сном «Дикие пальмы» Фолкнера.
«Дикие пальмы» состоят из двух частей: в первой мы узнаем историю пары, которая пожертвовала всем ради любви, во второй — историю человека, который пожертвовал всем, чтобы освободиться от любви. В душе Хираямы, главного героя «Идеальных дней», протекает похожая борьба. С одной стороны, на протяжении всего фильма он находится в шаге от того, чтобы влюбиться: во владелицу ресторана, в подругу своего напарника, в девушку в парке, в незнакомку, играющую с ним в крестики-нолики; кроме того, мы узнаем, как он заново учится любить членов семьи: племянницу, сестру, отца. И в то же время Хираяма боится пожертвовать идеальным ежедневным распорядком. Потому что любовь этот распорядок снесет, и Хираяма, видимо, уже пережив подобное, боится именно этого.
Если Фолкнеру понадобились две истории с тремя персонажами, чтобы рассказать, как нас влечет любовь и как мы в то же время ее боимся, то Вендерсу, вступившему с ним в диалог, хватило одной истории одного человека. Потрясающий, конечно, фильм.
p.s. Возможно, «Дикими пальмами» Вендерс намекнул также на Годара и его «На последнем дыхании», в котором главные герои тоже читают этот роман. Но там, где у Годара герои бегут из последних сил (в том числе от любви), у Вендерса — тихо прячутся в мире уютного одиночества.
«Дикие пальмы» состоят из двух частей: в первой мы узнаем историю пары, которая пожертвовала всем ради любви, во второй — историю человека, который пожертвовал всем, чтобы освободиться от любви. В душе Хираямы, главного героя «Идеальных дней», протекает похожая борьба. С одной стороны, на протяжении всего фильма он находится в шаге от того, чтобы влюбиться: во владелицу ресторана, в подругу своего напарника, в девушку в парке, в незнакомку, играющую с ним в крестики-нолики; кроме того, мы узнаем, как он заново учится любить членов семьи: племянницу, сестру, отца. И в то же время Хираяма боится пожертвовать идеальным ежедневным распорядком. Потому что любовь этот распорядок снесет, и Хираяма, видимо, уже пережив подобное, боится именно этого.
Если Фолкнеру понадобились две истории с тремя персонажами, чтобы рассказать, как нас влечет любовь и как мы в то же время ее боимся, то Вендерсу, вступившему с ним в диалог, хватило одной истории одного человека. Потрясающий, конечно, фильм.
p.s. Возможно, «Дикими пальмами» Вендерс намекнул также на Годара и его «На последнем дыхании», в котором главные герои тоже читают этот роман. Но там, где у Годара герои бегут из последних сил (в том числе от любви), у Вендерса — тихо прячутся в мире уютного одиночества.
Борхес в предисловии к изданию 1954 года «Всеобщей истории бесчестья»:
Прежде всего отмечу: барокко — это стиль, который осознанно исчерпывает (или желает исчерпать) свои собственные возможности и который соприкасается с карикатурой на самого себя. <...> я сказал бы, что завершающий этап любого искусства, когда оно исчерпывает себя и выставляет напоказ свои приёмы, — барочен.
Прежде всего отмечу: барокко — это стиль, который осознанно исчерпывает (или желает исчерпать) свои собственные возможности и который соприкасается с карикатурой на самого себя. <...> я сказал бы, что завершающий этап любого искусства, когда оно исчерпывает себя и выставляет напоказ свои приёмы, — барочен.
Карикатура на самого себя суть фуга, внутренний диалог как вид полифонии. Непосредственный же диалог... не исчерпывает концепт диалога.
Дожидайся зимы,
чтобы пойти по воде.
Винограду добавь,
обратить чтобы воду в вино.
Накормить чтобы хлебом одним
пару тысяч людей,
дурака не валяй,
выменяй хлеб на зерно,
и засей, и сожни,
и засей, и сожни,
и засей, и сожни,
смели, испеки и т.д.
Не ленись!
Твоë предложение ведь
порождает спрос.
Чтобы пойти по воде,
заморозь.
Чтобы воду в вино обратить,
добавь виноград.
Чтоб не убить,
нужен первей Христос.
Чтоб не быть убитым,
нужен бы bodyguard.
В саду не прячься,
то не сад — проходной двор.
Кто не носит в руках копья,
тот носит в спине топор.
Не целуй мужчин,
не давай целовать мужчинам;
у тебя нет причин
быть что геем, что European.
Бойся любой возможности
ресентимента,
слов «по-божески»,
«по-человечески» и «откровенно».
Чтоб пойти по воде,
не ходи по земле, не маленький,
чтоб сказал твой отец,
что нету тебя злопамятней.
04.06.2024
чтобы пойти по воде.
Винограду добавь,
обратить чтобы воду в вино.
Накормить чтобы хлебом одним
пару тысяч людей,
дурака не валяй,
выменяй хлеб на зерно,
и засей, и сожни,
и засей, и сожни,
и засей, и сожни,
смели, испеки и т.д.
Не ленись!
Твоë предложение ведь
порождает спрос.
Чтобы пойти по воде,
заморозь.
Чтобы воду в вино обратить,
добавь виноград.
Чтоб не убить,
нужен первей Христос.
Чтоб не быть убитым,
нужен бы bodyguard.
В саду не прячься,
то не сад — проходной двор.
Кто не носит в руках копья,
тот носит в спине топор.
Не целуй мужчин,
не давай целовать мужчинам;
у тебя нет причин
быть что геем, что European.
Бойся любой возможности
ресентимента,
слов «по-божески»,
«по-человечески» и «откровенно».
Чтоб пойти по воде,
не ходи по земле, не маленький,
чтоб сказал твой отец,
что нету тебя злопамятней.
04.06.2024
Forwarded from Arzamas
День рождения Александра Пушкина! Как так вышло, что он стал нашим всем? Разбираемся с помощью материалов праздничной подборки: слушайте курс Ольги Седаковой и лекции о (не)приличных стихах поэта, его отношениях с друзьями, монархами и вином!
Курс «Правила Пушкина»
Отношения Пушкина с Александром I и декабристами
Похож ли Пушкин на Ляписа-Трубецкого?
Сколько Пушкин тратил на вино? (18+)
Друзья называли Пушкина обезьяной… А они точно друзья?!
Мат и непристойности у Пушкина
Сергей Гандлевский — о поэзии: Александр Пушкин
Курс «Правила Пушкина»
Отношения Пушкина с Александром I и декабристами
Похож ли Пушкин на Ляписа-Трубецкого?
Сколько Пушкин тратил на вино? (18+)
Друзья называли Пушкина обезьяной… А они точно друзья?!
Мат и непристойности у Пушкина
Сергей Гандлевский — о поэзии: Александр Пушкин
...звучит внушительно, как римская инвазия.
Подумаешь, английская трагедия!..
Не стоит подменять причину следствием,
хоть бы и оба — просто безобразие,
хоть бы и оба просят безобразия:
вы этот хлеб, простите, сами ели?
вы эту пьесу сами-то смотрели?
И я не буду. Лучше жить на Марсе,
где, что ни поле, непременно марсово.
Его спиноры — меч с щитом и зеркальце.
И будешь биться с тем, в ком отражаться,
любить его же, им же притворяться.
Так унитарность подменила массовость,
сведя на нет причинность. Но не следствие.
Сведя на нет задатки эволюции:
здесь всë, как у людей.
Но легче дышится.
И если звуки где-то раздаются,
они же непременно там же слышатся.
Здесь всë, как у людей.
Но очень медленно.
Вернись, не к Риму — к альфа-бета-гамма:
на поле Марса гамма-пять-симметрия
Венеру отправляет в гости к маме
бессрочно, хоть и мамы нет в помине,
а говоря короче, запрещает
гетеросексуальность,
возмущая
Венеру, Марса. И землян. И иже с ними.
На Марсе — это вам не в магазине.
И даже, извините, не в журнале.
Ты, слушай, просто хам невыносимый,
какой ты, скажешь тоже, марсианин!..
09.06.2024
Подумаешь, английская трагедия!..
Не стоит подменять причину следствием,
хоть бы и оба — просто безобразие,
хоть бы и оба просят безобразия:
вы этот хлеб, простите, сами ели?
вы эту пьесу сами-то смотрели?
И я не буду. Лучше жить на Марсе,
где, что ни поле, непременно марсово.
Его спиноры — меч с щитом и зеркальце.
И будешь биться с тем, в ком отражаться,
любить его же, им же притворяться.
Так унитарность подменила массовость,
сведя на нет причинность. Но не следствие.
Сведя на нет задатки эволюции:
здесь всë, как у людей.
Но легче дышится.
И если звуки где-то раздаются,
они же непременно там же слышатся.
Здесь всë, как у людей.
Но очень медленно.
Вернись, не к Риму — к альфа-бета-гамма:
на поле Марса гамма-пять-симметрия
Венеру отправляет в гости к маме
бессрочно, хоть и мамы нет в помине,
а говоря короче, запрещает
гетеросексуальность,
возмущая
Венеру, Марса. И землян. И иже с ними.
На Марсе — это вам не в магазине.
И даже, извините, не в журнале.
Ты, слушай, просто хам невыносимый,
какой ты, скажешь тоже, марсианин!..
09.06.2024
Похвала критике
Единственная оправданная критика — анализ поступающего потока информации на предмет вписываемости или контрвписываемости его элементов в собственную картину мира и определение их роли в этой картине. Это процесс постоянный и неизбежный. В применении к искусству это процесс особенно тонкий и ценный, дающий в руки (испускающий из руки) не просто мазок, а мазок именованный, целостный символ, который в одном своëм жесте вмещает комплекс идей. Всë это дело как критику от банального восприятия + процессинга отличает лишь вынос из внутреннего во внешнее. Прочая критика, критика в общепризранном еë значении — сверка познанного не со своим чувствованием, а с генерализованными, схематичными стандартами, выраженная в терминах таких стандартов. При таком восприятии чувствованию самому по себе нелегко даже возникнуть, как-либо о возможности себя заявить.
Интерпретационной критикой оказывается и акт воспроизведения, озвучания, пересказа. Рассказал всегда — что увидел, а не что было. Если настаиваешь, что в точности так и было, заведомо говоришь неправду. Вычленять истинное в неохватываемом вниманием многообразии — опираться на конструкт того, что в вещах имеется генерализованная истина.
Одной из вершин интерпретационной критики является исполнительство. Точнее, музицирование в наиболее широком его значении, разумеется; но хочется выделить особенно исполнительство, исполнительство чужого текста. Это уникальный пример того, как легко убедить ищущего правдивость в еë наличествовании, занимаясь делом абсолютно интерпретационным, к правде, к концепту правды не имеющим никакого отношения. Никогда не может прозвучать то, что написано в тексте. Ах, какой это Бетховен! Да никакой это не Бетховен. Это, скажем, Плетнëв. И тем это хорошо, что это Плетнëв, а не игра в угадайку, что имел в виду Бетховен. Явление аутентичного исполнения в этом плане — самый главный обман в истории музыки. Самый большой отказ себе самому в наличии глаза и уха.
Единственная оправданная критика — анализ поступающего потока информации на предмет вписываемости или контрвписываемости его элементов в собственную картину мира и определение их роли в этой картине. Это процесс постоянный и неизбежный. В применении к искусству это процесс особенно тонкий и ценный, дающий в руки (испускающий из руки) не просто мазок, а мазок именованный, целостный символ, который в одном своëм жесте вмещает комплекс идей. Всë это дело как критику от банального восприятия + процессинга отличает лишь вынос из внутреннего во внешнее. Прочая критика, критика в общепризранном еë значении — сверка познанного не со своим чувствованием, а с генерализованными, схематичными стандартами, выраженная в терминах таких стандартов. При таком восприятии чувствованию самому по себе нелегко даже возникнуть, как-либо о возможности себя заявить.
Интерпретационной критикой оказывается и акт воспроизведения, озвучания, пересказа. Рассказал всегда — что увидел, а не что было. Если настаиваешь, что в точности так и было, заведомо говоришь неправду. Вычленять истинное в неохватываемом вниманием многообразии — опираться на конструкт того, что в вещах имеется генерализованная истина.
Одной из вершин интерпретационной критики является исполнительство. Точнее, музицирование в наиболее широком его значении, разумеется; но хочется выделить особенно исполнительство, исполнительство чужого текста. Это уникальный пример того, как легко убедить ищущего правдивость в еë наличествовании, занимаясь делом абсолютно интерпретационным, к правде, к концепту правды не имеющим никакого отношения. Никогда не может прозвучать то, что написано в тексте. Ах, какой это Бетховен! Да никакой это не Бетховен. Это, скажем, Плетнëв. И тем это хорошо, что это Плетнëв, а не игра в угадайку, что имел в виду Бетховен. Явление аутентичного исполнения в этом плане — самый главный обман в истории музыки. Самый большой отказ себе самому в наличии глаза и уха.
У Борхеса есть необыкновеннейший рассказ «Евангелие от Марка». Кратко: и вестникам, приносящим благую весть, рубят головы.
Forwarded from композитор Павел Карманов - composer Pavel Karmanov (Pavel Karmanov)
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Varvara Myagkova plays SHUMANNIANA by Pavel Karmanov at Dyagilev festival 2024 Perm Russia
Есть некоторая привилегированная особенность живописи как искусства, состоящая в том, что для неё исполнительство неотъемлемо от сочинительства. Можно быть плохим пианистом, но отличным композитором (когда-то было нельзя, но это нельзя социальной природы), плохим чтецом, но отличным писателем или поэтом, нельзя, однако, быть плохим художником и отличным — даже слова нет такого, чтобы помыслить визуальное и не предъявить его постороннему восприятию непосредственно в чистовой форме. Можно было бы подумать, что скорее это привилегии музыки и литературы и живописная слабость; но считаться автором только тогда, когда не нуждаешься в посреднике между материалом и его демонстрацией, — несомненно, привилегия.
Forwarded from Непрерывное математическое образование
«I think for a student, especially a graduate student, it's important to head in some direction where there's chaos, where the definitions are not certain, the proofs have holes in them, it's maybe not even clear what the theorems are. (…) students are often more attracted to directions where there's kind of a more or less almost complete theory, where the statements are clean, the definitions are clean, and the proofs are very good. And that's partly because of the way that mathematics is taught. We teach perfect theories in our undergraduate classes. And the difficulty of that for being a student is - it's great, those subjects are great - but that usually means that the subject has already been studied and improved by a generation of mathematicians and it's very hard for a young person to make progress in those directions, because they're pretty well understood. It's much easier to make progress when nothing is understood. When I teach the undergraduate classes sometimes I feel a little bit guilty that I'm explaining such a perfect jewel. It usually takes a century to make such a perfect jewel.»
For sure, it's dusking. The stars are naked
as their sister becomes invisible.
You forget all routine and the passing days
as you delve into dreams and secrets
just the same. Just the same, you cannot keep
any dreams as a new day's rising.
For sure, it's dawning. You have to live
by the things of all kind — not finest.
Translated 15.07.2024
as their sister becomes invisible.
You forget all routine and the passing days
as you delve into dreams and secrets
just the same. Just the same, you cannot keep
any dreams as a new day's rising.
For sure, it's dawning. You have to live
by the things of all kind — not finest.
Translated 15.07.2024
Telegram
Noumenius Dictatorship
Смеркается. Звёзды обнажены
незримостью их сестры.
Точно так же вникаешь в сны,
закрывая глаза на быт;
точно так же их сохранить
не способен — ведь новый день
наступает, и надо жить
не прекрасным, увы, — а всем.
04.06.2021
незримостью их сестры.
Точно так же вникаешь в сны,
закрывая глаза на быт;
точно так же их сохранить
не способен — ведь новый день
наступает, и надо жить
не прекрасным, увы, — а всем.
04.06.2021
Элегия от
И.
1
Записывай, как дух покидает тело,
а то зачем тебе дневник, ночник, стило?
Ой, не спеши, ведь ты сама хотела,
выходит, что тебе не повезло —
— тебе, о чëм просилось, то досталось.
Ой, не спеши, быстрей движенье глаз,
не обогнать никак. Ты обозналась
(быть может). Ладно, нет (чтоб ты не сорвалась
с блесны нерукотворного дурмана).
Теперь музей — всего-то книжный шкаф;
ха, если б мы могли продать свой stuff,
я в жизни бы не поднялся с дивана.
Три фото, «Идиот», протëртый в рукавах
пиджак — и вот герой в тени у дома с садом,
где не был никогда, но говорят, что рядом.
2
К другому не достучишься по телефону.
Тем более лично. Впрочем, шагай, смотри
под ноги, не поднимай заранее глаз к плафону,
что вверху, то внизу, но не то же, что изнутри.
В каждой графе лучше поставить прочерк.
Любая работа — не дело, а подработка.
Дух приходит, уходит, в общем, веет, где хочет,
стало быть, воплощает себя в обувной колодке.
Носи по размеру и цвет подбирай по нотам.
Нельзя в до-диезе — покажешься идиотом.
3
Красным плащом
протирают полы в квартире,
перед гостем, что не крещëн,
впрочем, ближе к Христу, чем были
апостолы. Ни о чём
не спрашивай — всё забыли.
Всё в пыли, в пылу и в мыле.
Бессильны без апостиля
факт соблюдения веры,
Страшного суда протоколы
и прочие документы.
Авось, за чуму с холерой,
а больше за травлю в школе
разведëте Иисуса на алименты.
Гость входит, листает книжку,
крестится и выходит
одетый не по погоде.
Плащ был бы сейчас не лишним,
и крестоносцы в моде.
4
Глобус всё так же хил, хотя б и катит
по кегельбану безропотно, как в барочной
музыке осевая пульсация. В анфиладе
исхоженных этих комнат я ненарочно
укрытый. Пора бы подумать об адвокате.
Но возможно думать единственно о сигарете.
А, ты. Ну, чего ещё, я ж тебе ответил?
А ты совсем не умеешь задавать вопросы.
Ну, ладно, вот тебе, карандашный набросок,
наспех, обрывочный, сразу, конечно, выцветший.
Ну отстань, болит голова, в ботинке камушек.
И здесь странно пахнет чужой одеждой.
Держи, ты пару строк теперь да и вымучишь.
Мне ж придётся запомнить твоё «пожалуйста»
как призыв обязующий, неизбежный,
чтобы впредь не слышать и тем избегнуть. Или.
Чтобы дать ещё кому один-другой карандаш-
ный набросок. Жаль, сам себе так не дашь
заполненный патронташ в деле борьбы с другими.
Стоять бы буквально одною ногой в могиле.
Желаю, чтобы болело не слишком
мучительно и не слишком долго:
лучше, когда не пишешь.
Ну, слава богам, умолкла?..
Нет к телу рубашки ближе
и дале, чем чувство долга.
18-19.07.2024
И.
1
Записывай, как дух покидает тело,
а то зачем тебе дневник, ночник, стило?
Ой, не спеши, ведь ты сама хотела,
выходит, что тебе не повезло —
— тебе, о чëм просилось, то досталось.
Ой, не спеши, быстрей движенье глаз,
не обогнать никак. Ты обозналась
(быть может). Ладно, нет (чтоб ты не сорвалась
с блесны нерукотворного дурмана).
Теперь музей — всего-то книжный шкаф;
ха, если б мы могли продать свой stuff,
я в жизни бы не поднялся с дивана.
Три фото, «Идиот», протëртый в рукавах
пиджак — и вот герой в тени у дома с садом,
где не был никогда, но говорят, что рядом.
2
К другому не достучишься по телефону.
Тем более лично. Впрочем, шагай, смотри
под ноги, не поднимай заранее глаз к плафону,
что вверху, то внизу, но не то же, что изнутри.
В каждой графе лучше поставить прочерк.
Любая работа — не дело, а подработка.
Дух приходит, уходит, в общем, веет, где хочет,
стало быть, воплощает себя в обувной колодке.
Носи по размеру и цвет подбирай по нотам.
Нельзя в до-диезе — покажешься идиотом.
3
Красным плащом
протирают полы в квартире,
перед гостем, что не крещëн,
впрочем, ближе к Христу, чем были
апостолы. Ни о чём
не спрашивай — всё забыли.
Всё в пыли, в пылу и в мыле.
Бессильны без апостиля
факт соблюдения веры,
Страшного суда протоколы
и прочие документы.
Авось, за чуму с холерой,
а больше за травлю в школе
разведëте Иисуса на алименты.
Гость входит, листает книжку,
крестится и выходит
одетый не по погоде.
Плащ был бы сейчас не лишним,
и крестоносцы в моде.
4
Глобус всё так же хил, хотя б и катит
по кегельбану безропотно, как в барочной
музыке осевая пульсация. В анфиладе
исхоженных этих комнат я ненарочно
укрытый. Пора бы подумать об адвокате.
Но возможно думать единственно о сигарете.
А, ты. Ну, чего ещё, я ж тебе ответил?
А ты совсем не умеешь задавать вопросы.
Ну, ладно, вот тебе, карандашный набросок,
наспех, обрывочный, сразу, конечно, выцветший.
Ну отстань, болит голова, в ботинке камушек.
И здесь странно пахнет чужой одеждой.
Держи, ты пару строк теперь да и вымучишь.
Мне ж придётся запомнить твоё «пожалуйста»
как призыв обязующий, неизбежный,
чтобы впредь не слышать и тем избегнуть. Или.
Чтобы дать ещё кому один-другой карандаш-
ный набросок. Жаль, сам себе так не дашь
заполненный патронташ в деле борьбы с другими.
Стоять бы буквально одною ногой в могиле.
Желаю, чтобы болело не слишком
мучительно и не слишком долго:
лучше, когда не пишешь.
Ну, слава богам, умолкла?..
Нет к телу рубашки ближе
и дале, чем чувство долга.
18-19.07.2024
Приснился сон, в реалиях которого можно было силой воли стать релятивистским объектом. Этому, правда, было нужно и можно учиться, а одним из адептов кружка, культивирующего такое саморазвитие (чьей целью в основном являлось по-ребячьи носиться наперегонки с товарищами, туннелируя через волновой фронт некоторого местного цунами), был Леонид Фëдоров. Большинство, правда, больше одного порядка скорости звука ничего не умело. Созерцательные и прочие ощущения от первого лица незабываемые, ради такого стоит спать.
Forwarded from Arzamas
На чем Владимир Набоков писал свои произведения? Интересовала ли его Нобелевская премия? А авангард и изысканная кухня? И как писатель издевался над высоколобыми журналами? Филолог Юрий Левинг отвечает на эти и другие вопросы о легендах, связанных с Набоковым. А еще объясняет, при чем здесь джинсы Бродского и аплодирующий тюлень.
Arzamas
Фактчек: 9 самых популярных легенд о Владимире Набокове
Купил Бродскому джинсы, страдал бессонницей, был блестящим лектором. Правда или нет?
Давнишние по теперешним меркам записи Плетнёва.
https://zaryadyehall.ru/event/arkhiv-translyatsiy/zaradys/mikhail-pletnev-fortepiano-solnyy-kontsert/
https://zaryadyehall.ru/event/arkhiv-translyatsiy/klassika/rossiyskiy-natsionalnyy-orkestr-mikhail-pletnev-fortepiano/
https://zaryadyehall.ru/event/arkhiv-translyatsiy/zaradys/mikhail-pletnev-fortepiano-solnyy-kontsert/
https://zaryadyehall.ru/event/arkhiv-translyatsiy/klassika/rossiyskiy-natsionalnyy-orkestr-mikhail-pletnev-fortepiano/
zaryadyehall.ru
Михаил Плетнев, фортепиано Сольный концерт
зарядись
Forwarded from Полка
«Дорогой Георгий Иванович. Хотел я много сделать летом, но не сделал ничего — и ничего не работается. Покорюсь судьбе», — писал Валерий Брюсов Георгию Чулкову в 1905 году.
🔺1905-1910
🔺1905-1910