Александр Семенович Кушнер (1936 г.р. , Ленинград)

* * *

Памяти Грэма Грина

Во второй половине века, ближе к её началу,
Было много прекрасной прозы, не то, что сейчас.
И поэтому я не скучал, и ты не скучала,
Я женат был, и ты была замужем, и никто не знакомил нас.

Вообще я не знал о твоём существовании,
Хотя мы и жили рядом, на Петроградской стороне.
Где-то на Гаити или во Вьетнаме — словом, очень далеко от Британии,
Устраивались засады, стреляли из миномётов, спали под москитной сеткой на влажной простыне.

Бог в этой прозе плохо помогал влюблённым
И не думал о детях, погибших под навесным огнём.
Или он, как любая власть, покровительствует миллионам
И не заботится о двоих, тем более — об одном?

Героизм в затрапезном облике приходил мешковатом
Да ещё отягчённом любовью на старости лет.
Вот и не стал писатель нобелевским лауреатом,
В этом смысле Шведская академия очень похожа на Госкомитет.

Летом было принято ездить к морю. Геленджик — загляденье!
Если бы только столовые были почище и еда повкусней.
Но с тобой было чтенье, и со мной было чтенье,
То есть встреча произошла, когда мы ещё ничего не знали о ней.

2009

цит. по "Обстоятельства времени: из стихов, не вошедших в книги" (М., 2020)

"12 января [1943]. Вторник. Утром, забежал Федин — худой, с провалившимся ртом, — старик. Пожаловался на гибель своей пьесы, — и побежал доставать хлебные карточки, сказав только о Леонове:
— Ленька крутит, крутит, ух!..
Вчера вечером Н. Никитин рассказывал, как они сначала разыграли А. Н. Толстого, сказав по телефону, что с ним будет говорить из Чистополя — К. Федин, а затем явились, непрошеные, сами. Толстой им обрадовался, но супруга приняла холодно. В 3 часа ночи они сказали — «Ну, мы пойдем». Их никто не остановил. Пропусков у них нет — они шли, показывая билет Союза писателей, и ничего, пришли. О.Д. Форш, ожидавшая Федина, сказала:
— Ну, вчера Алексей Николаевич нахамил вам, а сегодня вы мне. (К. Федин пригласил ее вечером в гости, — и пропал в неизвестном направлении.) (...)"

Всеволод Вячеславович Иванов (1895 - 1963)
Сайт "Прожито". Издание: Иванов В. В. Дневники. М., ИМЛИ РАН, Наследие, 2001

вспомнилось – простое, пасхальное, от Зоргенфрея. кажется, 1922 г. – по крайней мере в тот год дважды им опубликованное
=======================
Вот и все. Конец венчает дело.
А, казалось, делу нет конца.
Так покойно, холодно и смело
Выраженье мертвого лица.

Смерть еще раз празднует победу
Надо всей вселенной – надо мной.
Слишком рано. Я ее объеду
На последней, мертвой, на кривой.

А пока что, в колеснице тряской
К Митрофанью скромно путь держу.
Колкий гроб окрашен желтой краской,
Кучер злобно дергает вожжу.

Шаткий конь брыкается и скачет,
И скользит, разбрасывая грязь,
А жена идет и горько плачет,
За венок фарфоровый держась.

- Вот и верь, как говорится, дружбе:
Не могли в последний раз придти!
Говорят, что заняты на службе,
Что трамваи ходят до шести.

Дорогой мой, милый мой, хороший,
Я с тобой, не бойся, я иду…
Господи, опять текут калоши,
Простужусь, и так совсем в бреду!

Господи, верни его родного!
Ненаглядный, добрый, умный, встань!
Третий час на Думе. Значит снова
Пропустила очередь на ткань. –

А уж даль светла и необъятна,
И слова людские далеки,
И слились разрозненные пятна,
И смешались скрипы и гудки.

Там, внизу, трясется колесница
И, свершая скучный долг земной,
Дремлет смерть, обманутый возница,
С опустевшим гробом за спиной.

Олег Чухонцев
/род. 1938/

* * *

А берёзова кукушечка зимой не куковат.
Стал я на ухо, наверно, и на память глуховат.
Ничего, опричь молитвы, и не помню, окромя:
Мати Божия, Заступнице в скорбех, помилуй мя.

В школу шёл, вальки стучали на реке, и в лад валькам
я сапожками подкованными тукал по мосткам.
Инвалид на чём-то струнном тренькал-бренькал у реки,
всё хотел попасть в мелодию, да, видно, не с руки,
потому что жизнь копейка, да и та коту под зад,
потому что с самолёта пересел на самокат,
молодость ли виновата, мессершмит ли, медсанбат,
а берёзова кукушечка зимой не куковат.

По мосткам, по белым доскам в школу шёл, а рядом шла
жизнь какая-никакая, и мать-мачеха цвела,
где чинили палисадник, где копали огород,
а киномеханик Гулин на бегу решал кроссворд,
а наставник музыкальный Тадэ, слывший силачом,
нёс футляр, но не с баяном, как всегда, а с кирпичом,
и отнюдь не ради тела, а живого духа для,
чтоб дрожала атмосфера в опусе «Полёт шмеля».

Участь! вот она – бок о бок жить и состояться тут.
Нас потом поодиночке всех в березнячок свезут,
и кукушка прокукует и в глухой умолкнет час...
Мати Божия, Заступнице, в скорбех помилуй нас.

2002

09.04.2025. Ксения Григорьевна Румянцева (Шерварлы) (Москва). «Белые ночи» в старой и новой орфографии // ХХVII Международные чтения «Произведения Ф.М. Достоевского в восприятии читателей ХХI века». Музей романа «Братья Карамазовы» в Старой Руссе. Аудиозапись.

Слушать: https://vkvideo.ru/video-18077050_456240671

Ко дню рождения Набокова — вспоминаем опубликованный на «Полке» разговор трех прославленных филологов: Александра Долинина, Романа Тименчика и Александра Осповата

Его долгие годы занимает одна тема, один мотив, он всё твердит его. Вот, в первой главе "Дара":

"Забавно: если вообще представить себе возвращение в былое с контрабандой настоящего, как же дико было бы там встретить в неожиданных местах, такие молодые и свежие, в каком то ясном безумии не узнающие нас, прообразы сегодняшних знакомых; так, женщина, которую, скажем, со вчерашнего дня люблю, девочкой, оказывается, стояла почти рядом со мной в переполненном поезде, а прохожий, пятнадцать лет тому назад спросивший у меня дорогу, ныне служит в одной конторе со мной. В толпе минувшего с десяток лиц получило бы эту анахроническую значительность: малые карты, совершенно преображённые лучом козыря. И с какой уверенностью тогда... Но, увы, когда и случается, во сне, так пропутешествовать, то на границе прошлого обесценивается весь твой нынешний ум, и в обстановке класса, наскоро составленного аляповатым бутафором кошмара, опять не знаешь урока — со всею забытой тонкостью тех бывших школьных мук".

А вот умница Себастьян Найт посвящает ей целый роман:

"Мы узнаём массу любопытного. Две линии, которые в конце концов сходятся в точке встречи, в действительности – не прямые стороны треугольника, неукоснительно расходящиеся к неведомому основанию, но волнистые кривые, которые то разбегаются, то почти соприкасаются. Иными словами, в жизни этих людей имелось самое малое два случая, когда они, не ведая друг о друге, едва не встретились. В каждом случае судьба, казалось, готовила встречу со всемерным тщанием, подстёгивая то одну, то другую возможность; перекрывая выходы и подкрашивая указатели; вкрадчиво пережимая кисею рампетки, в которой бились бабочки; выверяя малейшие детали и ничего не оставляя случаю. Раскрытие этих тайных приготовлений завораживает, автор, берущий в расчет все краски места и обстоятельств, кажется аргусоглазым. Но всякий раз небольшая ошибка (тень упущения, заделанная лазейка оставленной без присмотра возможности, прихоть свободной воли) отравляет радость детерминиста, и две жизни вновь разбегаются с нарастающей скоростью. Так, Персиваль К. в последнюю минуту не смог (его пчела укусила в губу) пойти на вечеринку, куда судьба с бесконечными затруднениями управилась привести Анну; так, поддавшись минутному настроению, она не смогла получить старательно подготовленное место в бюро утерянных вещей, где служил брат К. Но судьба слишком настойчива, чтобы теряться от неудач. И окончательного успеха она достигает посредством таких тонких махинаций, что не раздается и лёгкого щелчка, когда эти двое сходятся".

Судьба слишком настойчива, чтобы теряться от неудач.

За это я люблю Набокова куда больше, чем за всю превозносимую изысканность стиля. Мир играет свою пьесу, спотыкается, путаясь в аппликатуре сложной фразы, отступает на несколько тактов и начинает заново — заново, заново и заново, пока не выйдет без разрывов, точно и свободно. А нам-то кажется, что всё получается само, что эта лёгкость не от мускулистой готовности, не рассчитана, но случайна.

Лишь иногда, то ли свет упадёт особым образом, то ли фоновый шум зазвучит стройнее, ты поднимаешь нос, востришь уши и пытаешься самыми первобытными из чувств уловить, как оно действует.

Переживание в равной степени телесное и умственное, требующее слаженной работы материи и мысли; как набоковский текст.

"НОВЫЙ МИР", 2025, № 3 - открыты для чтения:

ПАВЕЛ ГЛУШАКОВ — «Худо ли, хорошо — живи». Четыре этюда о поэтике Валентина Распутина https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/khudo-li-khorosho-zhivi/

ЕЛЕНА ГЕНЕРОЗОВА — Ботаника, стихи
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/botanika/

КОНСТАНТИН МАТРОСОВ — С головой, стихи
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/s-golovoy/

ИГОРЬ ЖУКОВ — Гимн передвижникам и ещё, стихи
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/gimn-peredvizhnikam-i-eshche/

НАТАЛИЯ ЧЕРНЫХ — Наследие свободы, стихи
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/nasledie-svobody/

ЕВГЕНИЙ ЧИГРИН — Стихи и мантры
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/stikhi-i-mantry/

АНДРЕЙ ВАСИЛЕВСКИЙ — Два стихотворения
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/dva-stikhotvoreniya-3-2025/

МИХАИЛ МЕЙЛАХ — Блуждающая точка, стихи
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/bluzhdayushchaya-tochka/

Tadeusz Makowski (1882 - ​1932). Пейзаж, сквозь который просвечивает солнце. 1907

Елена Севрюгина. «Нахальная прививка дилетантизма» в условиях современного литпроцесса. Разговор о книге «25 писем о русской поэзии». На вопросы журнала «Гостиная» отвечает Борис Кутенков. — «Гостиная», выпуск 124 (Зима, 2025).

Говорит Борис Кутенков: «Да, [Лермонтов] особый — „лунный” и трагический, скандальный и избалованный, борющийся с чем-то тяжелым в себе, очень близкий мне всем этим — и понятно, что совершенно невыносимый в жизни. Контрастный и состоящий из противоречий — недаром Ираклий Андроников вспоминает, что после его смерти таинственным образом описывали совершенно противоположные черты даже внешнего портрета. Мементоморик (определение Владимира Новикова — не о Лермонтове, а о человеке, живущем с оглядкой на внутренние часы), за короткий срок успевший невероятно много; в этом смысле он мог бы стать героем нашей мемориальной антологии, если бы мы углубились в XIX век, он очень подходит некоему „идеальному” портрету ее героя — человек, внутренне ощущающий свою земную кратковременность, обладающий каким-то внерациональным убыстрением времени. И, кроме того, очень фонетический, музыкальный поэт, что я и постарался показать в анализе стихотворения „Русалка”».


ПЕРИОДИКА (составитель Андрей Василевский). "Новый мир", 2025, № 3: https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/periodika-3-2025/

Александр Семенович Кушнер (1936 г.р. , Ленинград)

* * *
Мы в Мюнхене были, мы видели сад
Придворный, и липу, и вяз,
И памятник Тютчеву был мелковат,
Но, бронзовый, радовал нас.
Сюртук его, пуговок маленьких ряд,
Задумчивость, как напоказ.

Похож ли он был на себя, не похож?
Узнал бы себя, не узнал?
И ежели мысль изреченная — ложь,
То что ж говорить про металл?
Но лиственный шелест, но хвойная дрожь…
Пусть низенький, но пьедестал.

И липа, и вяз, и разлапистый клён…
Ну чем не волшебный сюжет?
О, как бы он был сам себе удивлён,
Великий немецкий поэт!
И жизнь — это сон, и стихи — это сон,
И смерть — это сон. Или нет?

2010

цит. по "Обстоятельства времени: из стихов, не вошедших в книги" (М., 2020)

* стихотворение написано ради одной строки: "Великий немецкий поэт!" )

"13 января [1943]. (...) Шел из книжного магазина Армянским переулком. Когда-то, лет семнадцать — при существовании «Круга», я хаживал там часто. На углу стояла прекрасная церковь, а подле — гробница, вернее надгробие, боярину А. Матвееву. Церковь почему-то сломали и на ее месте торчит пять-шесть деревец, особенно жалких в эти морозные дни. Возле гробницы выстроили трехэтажный дом — боже мой, сколько наделано глупостей! Как хорошо, если все же, несмотря на все эти глупости, будущее признает, что, — в общем, конечно, — сделано все было на пользу всем людям.

В книге «Былое и думы» (должно быть, вложил, когда читал) нашел программу художественной части траурного вечера, посвященного 11-й годовщине смерти В. И. Ленина (1935 год), программа, как программа. Но на полях ее мои записи. Сколько помнится, я сидел в крайней ложе, впереди (как всегда пришел рано) и на перилах ложи записывал. Мне, видимо, хотелось сделать словесный портрет Сталина, внешний вид его на заседании. Переписываю с программки (все равно утонет где-нибудь): «Сталин, перед тем как встать или идти раскачивается из стороны в сторону. Меняет часто, тоже сначала раскачиваясь, позу. Сидит, широко расставив ноги и положив руку на колено, отчего рука его кажется очень длинной. Если надо поглядеть вверх, то шею отгибает с трудом. Рука, словно не вмещается за борт тужурки и он всовывает туда, несколько торопясь, только пальцы. Сидеть и слушать спокойно не может, и это знают, поэтому с ним кто-нибудь постоянно говорит, подходит то один, то другой... На докладчика ни разу не взглянул. Садятся к нему не на соседний стул, а через стул, словно рядом с ним сидит кто-то невидимый».

В издательстве «Молодая гвардия» на стульях девушка пилит дрова. Редактор, в меховом жилете, говорит тихо, словно бережет теплое дыхание. Мороз, кажется, 24 градуса. Из форточек домов высунулись — вечером особенно заметно, — всюду трубы времянок, и белый дым, похожий на пар (дрова сырые), стелется переулком. От дыма что ли, но дома оказались вдруг очень плоскими, словно книги. Стоят тысячи унылых книг, которых никто читать не хочет, — таких вот по «Технике» сейчас в магазинах очень много, — и от злости из них идет п-а-р! Да-с. А в домах-то жизнь грозная и страшная, не дай господи"


Всеволод Вячеславович Иванов (1895 - 1963)
Сайт "Прожито". Издание: Иванов В. В. Дневники. М., ИМЛИ РАН, Наследие, 2001

Россия-девица и пожилой обстоятельный Ленин

«В Харькове фантастические интеллигенты, бывшие сотрудники мистических журналов, обслуживали штаб Махно — универсальный особняк, откуда начинались пути и в царствие божие, и в горную страну сверхчеловека, и просто на пшеничные хутора близ Диканьки. В особняке Махно служили все специальности, исключая уборщиц, которые сразу мобилизовались для ласк и не могли приступить к метле. Нагрузив особняк сором, штаб выехал на воздух — в степь.

Но страна разлюбила гимназиста Керенского, как незрелого в половом отношении, и искала более прочного и целесообразного брака. Теперь она как будто нашла себе мужа — пожилого и обстоятельного Ленина, а тогда Ленин лишь сватался. Тогда наивная Россия лишь искала себе мужа. Как все девственницы, она способна была на ошибку, но потом все равно привыкла бы и сжилась даже с нелюбимым. А мы не знали этого, и думали, что Россия хочет навсегда остаться девицей, то есть вольной анархией. Вот почему мы занимались двумя делами: ревностью и разгромом всех кандидатов жениться на стране — от монархистов до большевиков.

Россия — дева небогатая, но баба будет покойная и работящая. Так и вышло. Мы ошиблись: страна сама хотела, чтобы ее кто-нибудь жал, мучил и по-семейному бил. Анархия не добилась развода России с большевиками и пошла в батраки к мужьям — либо к белым, либо к Ленину…»

Фрагмент из «Чевенгура» Платонова, не вошедший в финальную редакцию.

"НОВЫЙ МИР", 2025, № 3 - открыты для чтения:

ПАВЕЛ УСПЕНСКИЙ — Метафоры В. Маяковского: Как связаны родительный падеж, кеннинги и «лесенка»? Статья вторая https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/metafory-v-mayakovskogo-kak-svyazany-roditelnyy-padezh-kenningi-i-lesenka-2/

ПАВЕЛ ГЛУШАКОВ — «Худо ли, хорошо — живи». Четыре этюда о поэтике Валентина Распутина https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/khudo-li-khorosho-zhivi/

МАРИЯ ГЕЛЬФОНД — «Быстро-быстро донельзя...» Об одном возможном источнике «Стансов» Иосифа Бродского
https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/bystro-bystro-donelzya-/

АНДРЕЙ РАНЧИН — Декабрист Нулин. Об одной интерпретации пушкинской поэмы https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/dekabrist-nulin/

АЛЕКСАНДР КУЛЯПИН — Деревенский детектив Фазиля Искандера https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/dervenskiy-detektiv-fazilya-iskandera/

Содержание № 2, 2025: https://nm1925.ru/journal-archive/2025/novyy-mir-2-2025/

Hughie Lee-Smith (1915 – 1999). Futility

Давным-давно, в прошлой жизни я решила написать ко дню Шекспира про анахронизмы — и то, как переводчики с ними обходятся: кто набирает воздуху и, как в ледяную воду, бросается в честный буквализм, еже писах, писах, кто терзается возможностью хамова греха с оригиналом, кагжытаг, Великибард, а в древнем Риме часы трижды пробили!.. надо как-то прикрыть, что-то надо делать, искать особые решения. Пошла, естественно, в "Антония и Клеопатру" за хрестоматийным бильярдом, в который даже Хармиана отказывается играть, настолько его ещё не изобрели в античности, но тут случилось то, что я больше всего люблю в работе с Шекспиром: текст сам решил, куда повернёт, и про что мне говорить.

Целиком тут.

Дорогие друзья, в связи с нашим растянутым во времени переездом: можно в четверг с 11 до 17 зайти в редакцию "Нового мира" по старому адресу (М. Путинковский пер., 1/2, метро Чеховская), сказать в домофон "я за книгами" и на 2 этаже порыться в книгах. И забрать — чем больше, тем лучше. Там есть хорошие, ассортимент меняется. (Книг еще много, проблема в том, чтобы таскать их с одного этажа на другой.) Тару приносите с собой. Будьте готовы к тому, что некоторые книги очень пыльные, придется потом мыть руки

Есть у меня вполне заветная мысль о том, что, как ни выстраивай в себе мотивацию заниматься поэзией, не будет она устойчивой, если ты не умеешь искренне, не напоказ восхищаться чужими стихами. При этом, по моему — опять же условному — убеждению, восхищаться тем, чего ты не понимаешь, довольно сложно, поэтому восхищаться означает в том числе уметь понимать стихи. Иногда говорят, что способность анализировать убивает читательский опыт. Ерунда: понимать, как это сделано, нужно именно затем, чтобы, когда встречаешь настоящие стихи, не понимать, как это сделано. Вот тогда восхищение будет достаточно сильным и искренним, чтобы снимать ядовитые рациональные вопросы о том, зачем это все. На рациональные вопросы возможен только один сильный ответ — иррациональный: любовь. А себя любить сложно, жить любовью к своим стихам — это клиника, пожалуй. Любить в поэзии можно только другого. А это значит — быть читателем. Быть хорошим поэтом, не будучи прекрасным читателем, на мой взгляд, невозможно. Во всяком случае мне сложно это представить. Так что, когда говорят о том, что у нас много писателей, но мало читателей, проблема формулируется сама собой. На самом деле у нас примерно столько же писателей, сколько и читателей, потому что не читающих пишущих можно не считать — они очень быстро сходят с дистанции.

22 апреля 1899 года родился Владимир Набоков. Автор «Сноба» Алексей Черников побеседовал с поэтом, историком литературы Валерием Шубинским о том, чем интересна «вторичная» поэзия главного эстета русской эмиграции на фоне Ходасевича и других его современников, как она связана с его прозой, что привлекало автора «Дара» к Супермену и другим образам массовой культуры, стоит ли судить о литературе с позиций «хорошего вкуса» и можно ли самого Владимира Владимировича обвинить в безвкусности https://snob.ru/literature/zhalobnaia-pesn-sirina-supermena-chem-interesna-poeziia-vladimira-nabokova/

Константин Ерусалимский. Этико-политическое учение князя Андрея Курбского. — «Философия» (Журнал Высшей школы экономики), 2024, том 8, № 3.
«В науке достигнуто частичное согласие, что князь Андрей Курбский (1528 — 1583), не будучи доктринером или теоретиком, все же высказал несколько взаимосвязанных представлений о вселенной, власти, государственном управлении, правопорядке, а также о высших ценностях, добродетелях и пороках, правах и обязанностях граждан. Они сводятся к ряду достаточно простых суждений, не подкрепленных слишком глубокими историческими и логическими обоснованиями, но тем не менее заслуживающих внимания в „истории общественной мысли”»

Магнит для людей культуры. Директор Дома русского зарубежья имени Александра Солженицына Виктор Москвин о сшивании ран, нанесенных нашей стране после революции 1917 года, и связи поколений. Беседу вел Виктор Леонидов. — «НГ Ex libris», 2025, 9 января.
Говорит Виктор Москвин: «Конечно, книга играла огромную просветительскую роль в русском зарубежье, да и сейчас, невзирая на все современные технологии. За эти годы мы выпустили около 700 книг, ряд из которых, как произведения Александра Солженицына, труды русских религиозных философов, неизвестные произведения Ивана Бунина, двухтомник прозы художника Константина Коровина, „Онегинская энциклопедия”, стали этапом в современной культурной жизни. И еще мы издали много исследований, посвященных российским изгнанникам и их роли в мировой истории».

ПЕРИОДИКА (составитель Андрей Василевский). "Новый мир", 2025, № 3: https://nm1925.ru/articles/2025/3-2025/periodika-3-2025/