Сейчас мне исполнилось двадцать пять. Большую часть жизни я провел в образах, ролях и мистификациях — начиная своей биографией и выдумками о себе, заканчивая отношением к жизни и бесконечным плутовством.

Если вспомнить каждого из моих классических героев — Де-Мойна Шолле фон Дракулятора I, Анли-Коммерси де ля Сонма, Профессора Зюминга, Мефистофаллоса, Великого Аутмейстера, Бахира-Джасима ибн Сари (хамаданского купца с пустынных земель Мир Рази), Балыка-Бардакши Йилдырима (турецкого тембел-киши и просто неприятного человека), Доктора Любовь, Майора Эрекцию или Аморет Дезире, то может показаться, что я никогда и не был самим собой. Нет. Определенно — был. Когда спал.

И вино я стану сегодня пить — будто бы ничего и не хочет меня остановить в этом. Поразительно, как запросто можно оправдать свою дрянь — сказать, мол, это добро для души… И тогда обещание воли покажется пуще пустоты. В какой раз заявить, что характер вином не соблазнишь, и опять повторить, что это — добро для души…

Громко, звонко, смертно бьет в набат сознание: «Не пей! Не пей! Не пей…» Только затухает сразу как ни в чем не бывало в новом — полном бокале.

Людское, блядское, мирское… как просто мы делим жизнь в категориях… Давайте просто… Давайте это… как его…

Я в карусели жизни...

Каждый день мне приходят неоднозначные сообщения на электронную почту о том, чтобы я чего-то удлинил в себе, или — чтобы сделал распущенные вещи с чьими-то незнакомыми мне грудями, а иногда и о том, чтобы мне передали какие-то невообразимые суммы денег, которые я где-то там выиграл.

Отвечаю всем сразу здесь: азарт… от слабого ума, а где слабый ум — там и лукавый, поэтому ни в какие игры я не играю, чтобы выигрывать, и чужого мне в деньгах не нужно — я все делаю своим трудом и все по-совести; в одних грудях интереса тоже нет, особенно — если они чужие: груди незнакомого человека без повода я трогать ни за что не стану, потому что прежде мне нужно видеть его природу и знать, живет ли этот человек по тому же порядку, что и я. Если живет — грудей этих возможно я бы и потрогал, когда дадут. Ну, а про удлинить... Единственное, что я всегда хотел в себе удлинить — характер. Слишком уж он у меня низкий.

Юный Лев Толстой никогда не перечитывал своих школьных сочинений, а сдавал их просто так, сразу же, как напишет. Но вот однажды, спустя годы, писатель их все-таки перечитал и позвал жену:

— Послушай, это же даже здорово, что я прочитал их именно сейчас, в сознательном возрасте, а тогда не читал, потому что в школе я бы многое просто не понял бы оттуда...

Надоели мне все языки мира. В скором времени этот telegram-канал полностью перейдет на Mtheradi Mkulu — мой собственный язык, который я придумал и написал еще пять лет назад. К сожалению, понимать вы меня здесь вряд ли сможете — пока не купите специальный самоучитель и словарь.

В новом городе (Тбилиси) буду недолго, поэтому много и везде хожу, с вниманием смотрю в каждую замочную скважину и под любой куст. Вино течет безмерно — как из крана, и есть на каждом первом углу. Опять стал пить — опять хватаюсь за свое причинное каждые три минуты. И отпускать неохота, и пить — вроде как — запрещал себе недавно в таких размахах.

Вот и сейчас я выпил почти всю бутылку с вино и тут же обратился в свино. А будто бы когда-то было иначе… гадости и беспорядка человеческой природы не бывает предела.

Господь сказал Адаму и Еве питаться всем, что они пожелают, но дерева познания добра и зла — ни в коем случае не трогать. А когда Ева сорвала плод яблока с него и принесла Адаму — тот есть не стал, а сделал первый на земле сидр. И Господь осудил их виновными, изгнав ко всем чертям. И оба так бесчестно пали во грехе, потеряв свою природу.

Поэтому все порочное идет в жизни от алкоголя, поэтому слово «вина» так похоже на «вино» — и по вкусу, и по содержанию души, и по мироощущению выпившего.

Чача с фейхуей… вот на этом месте и след простыл от моей благородной чистой души.