Опять пытался убежать от себя. Не вышло. Наверное, слишком медленно бежал.
Я когда сидел в приложениях для знакомств, лет двадцать назад, там многие писали, мол, ищу человека без вредных привычек... не курить, не пить, и хорошо бы заниматься спортом... И у многих было так! Но никто не писал про пороки...
Не пью я уже почти три недели, не курю почти неделю, спортом занимаюсь постоянно. Во мне привычек вредных нет, спорт есть, а вместе с ним и пороков... столько я не знаю ни у кого из друзей.
Чего ходить далеко: вот я читаю Достоевского на фотографии — да еще и на турецком! Только на деле я его не читаю (первый порок! Ладно, это скорее шутка), но просто кокетничаю (второй порок! Тут можно и не объяснять), и турецкого не знаю (третий порок! А ведь я начинал, но слишком празднолюбив оказался).
А спорт я считаю самым большим сборником пороков. Это и праздность... а увлечение своим телом? Это почти сластолюбие, если так подумать. Да и видал я, как ведут себя спортсмены у зеркала и как они своей фигурой над тобой ходят: там и высокомерность, и себялюбие, и глупость, и тупость...
А я между тем в крайностях застрял... В крайности впадать — тоже порок... На этом и закончим. Столько у меня пороков! Зато привычек вредных — ни одной.
Не пью я уже почти три недели, не курю почти неделю, спортом занимаюсь постоянно. Во мне привычек вредных нет, спорт есть, а вместе с ним и пороков... столько я не знаю ни у кого из друзей.
Чего ходить далеко: вот я читаю Достоевского на фотографии — да еще и на турецком! Только на деле я его не читаю (первый порок! Ладно, это скорее шутка), но просто кокетничаю (второй порок! Тут можно и не объяснять), и турецкого не знаю (третий порок! А ведь я начинал, но слишком празднолюбив оказался).
А спорт я считаю самым большим сборником пороков. Это и праздность... а увлечение своим телом? Это почти сластолюбие, если так подумать. Да и видал я, как ведут себя спортсмены у зеркала и как они своей фигурой над тобой ходят: там и высокомерность, и себялюбие, и глупость, и тупость...
А я между тем в крайностях застрял... В крайности впадать — тоже порок... На этом и закончим. Столько у меня пороков! Зато привычек вредных — ни одной.
Так вот — я не договорил. У меня есть хороший друг, и он сказал как-то, что его новый приятель настолько красив, что даже невозможно описать… и сексуален — ко всему прочему (мы об этом в отдельной заметке как-нибудь поговорим). А я видал эти типажи — я их по рассказам прожевать могу. Типаж… это не та красота, к которой мы с вами привыкли — поставлю точку, пожалуй.
Эти парни не знают, но понимают. Вот в этом их красота! Да, они высокие (о росте я бы тоже сделал отдельную заметку), они слабы на передок и умом, у них есть нормальное благополучие и крепкий достаток (здесь я про деньги). И не нужно иметь хитрость, чтобы одновременно быть таким типажом и жутко нравиться женщинам. Но не всем. Я замечал, как женщина смотрят на таких парней: да, мне было обидно… А обида была в том, что я начинал представлять себя с этой женщиной, и что забывал совсем — я-то и знаю и понимаю.
Мое несчастье! Они берут женщину тем, что не знают, но понимают, а я смотрю и вижу — она точно такая же, как и они! Она тоже не знает, но понимает. На этом и сходятся. Тут и психологом быть не нужно. Да только я один вечно стою сам себе, стенаюсь… и знаю… и понимаю…
Эти парни не знают, но понимают. Вот в этом их красота! Да, они высокие (о росте я бы тоже сделал отдельную заметку), они слабы на передок и умом, у них есть нормальное благополучие и крепкий достаток (здесь я про деньги). И не нужно иметь хитрость, чтобы одновременно быть таким типажом и жутко нравиться женщинам. Но не всем. Я замечал, как женщина смотрят на таких парней: да, мне было обидно… А обида была в том, что я начинал представлять себя с этой женщиной, и что забывал совсем — я-то и знаю и понимаю.
Мое несчастье! Они берут женщину тем, что не знают, но понимают, а я смотрю и вижу — она точно такая же, как и они! Она тоже не знает, но понимает. На этом и сходятся. Тут и психологом быть не нужно. Да только я один вечно стою сам себе, стенаюсь… и знаю… и понимаю…
Мне в целом от женщины не нужно ничего — только чтобы от меня родила один раз.
Я пишу заметки с таким тире везде потому что и говорю с ним в жизни. Но знаю я и без вас, куда не ставить, а где — лучше оставить.
И в школе так было — я этот знак тоже где попало писал. Учительница пиздюлей давала, да только дошло до того, что всем по плохой пунктуации обычно четверть балла снимали, а мне за каждое тире не в своем месте — сразу минус балл! Вот и сижу с двойкой, а она опять орет, мол, сколько можно, и так далее. А мне радостно хотя бы от того, что в диктанте или сочинении три ошибки всего — если двойка, — стало быть, опять про тире проклятое…
И в школе так было — я этот знак тоже где попало писал. Учительница пиздюлей давала, да только дошло до того, что всем по плохой пунктуации обычно четверть балла снимали, а мне за каждое тире не в своем месте — сразу минус балл! Вот и сижу с двойкой, а она опять орет, мол, сколько можно, и так далее. А мне радостно хотя бы от того, что в диктанте или сочинении три ошибки всего — если двойка, — стало быть, опять про тире проклятое…
Плотская слабость не занимает уже давно, но отучиться от дурного у меня долго не получалось. Вдруг как-то само ушло. Как в двадцать лет я жил и дышал всем естеством своим литературой, так и исписался и исчитался потом, забросил и забыл.
Только в любви я попросту уверен быть перестал… А плотское забылось. В детстве я все никак к ребятам в футбол попроситься не мог… не решался — так и уходил. Ладно, мол, больно оно мне нужно… И когда первую сигаретку стрельнуть в жизни хотел у одноклассника — тоже не смог спросить и тоже думал: «А ты и не хочешь». Вот и в любви сейчас так получается.
Только в любви я попросту уверен быть перестал… А плотское забылось. В детстве я все никак к ребятам в футбол попроситься не мог… не решался — так и уходил. Ладно, мол, больно оно мне нужно… И когда первую сигаретку стрельнуть в жизни хотел у одноклассника — тоже не смог спросить и тоже думал: «А ты и не хочешь». Вот и в любви сейчас так получается.