Рубрика "Современное искусство"

Буто – это воплощение дистанции между сознательным и неизведанным.

Танец буто появился в Японии после Второй мировой войны. В нем отражался дух послевоенной Японии, охваченной тревогой и неопределенностью. Однако буто корнями уходит в японскую древность, а его отцы, хоть и черпали вдохновение на Западе, создали нечто подлинно японское…

Первой постановкой, которая ознаменовала собой рождение буто, стали «Запретные цвета» - танцевальный спектакль Тацуми Хидзиката, основанный на одноименном романе Юкио Мисимы. Движения танцоров, обсыпанных белой пудрой, были столь непривычны и в то же время столь однозначны, что разразился скандал. Хидзикату немедленно исключили из ассоциации современного танца. Это был своеобразный, но успех.

Родился Тацуми в округе Акита в северной Японии в многодетной семье, был десятым из одиннадцати детей. В его детские воспоминания вмешивались легенды о демонах зимы или духах метели, и, слушая завывания ветра, он пытался подружиться с этими хтоническими силами. Кроме того, в детстве он был часто вынужден приглядывать за маленькими детьми своих соседей, и в их странных, нескоординированных движениях тоже обнаруживаются истоки буто.

Хидзиката изучал современный танец, и его особенно интересовало то, что сейчас называется «контемпорари», танцем немецкого экспрессионизма. Самого его интересовало все, что подавлялось культурой, все, о чем предпочитали молчать – жестокость, скрытые желания, смерть и боль. Это резонировало с настроением самого послевоенного общества, неспособного ни проговорить, ни осмыслить кошмар атомных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.

Второй основатель танца буто Кадзуо Оно воевал и был в австралийском плену, прожил сто три года и продолжал преподавать танец даже тогда, когда уже не мог ходить. Будучи по образованию преподавателем физкультуры, он увлекся танцами, когда увидел представление с участием танцовщицы фламенко Архентины. Он познакомился с Хидзикатой, будучи уже за сорок, но взросление, а затем и старение, стало своего рода «рабочим материалом» для них обоих. Например, Хидзиката поставил для Оно танец на основе «Богоматери цветов» Жана Жене, и в нелепом «женском» костюме и парике Оно выглядел трогательно и возвышенно, как французские мимы.

Несмотря на долгое сотрудничество, отцы буто проповедовали диаметрально противоположные подходы к танцу. Хидзиката искал вдохновения в запретном – грязи, темноте, отверженности, в детском плаче, в разрушении тела старостью и болезнями. Кадзуо Оно тоже говорил в танце о человеческой хрупкости, исследовал свой опыт плена, воспоминания о том, как выбрасывали за борт мертвые тела и иссушенных на солнце медуз – человек и бессловесное создание разделяли одну судьбу, лишаясь жизни. Но еще больше говорил он о нежности, о том, что каждое движение должно быть проникнуто любовью ко всему миру. За особую трогательную манеру танца и подобные взгляды Кадзуо Оно называли «белым ангелом буто».

Буто некоторым образом связано с театрами Но и Кабуки, но в еще большей степени – с философскими понятиями дзен-буддизма и традиционной японской эстетики. Первое – это «югэн», то есть нечто непознаваемое рационально, нечто, что нельзя описать словами и отрефлексировать. Обращение основателей буто к психоанализу и сюрреализму здесь вполне обосновано культурными предпосылками.

Второе – это «никутаи», что переводится как «внутренний ландшафт», построенный из наслоенных, перепутанных глубинных воспоминаний. То есть буто – это обращение к бессознательному, поэтому в нем столько одновременно детского и старческого, столько связанного с телесными страданиями и желаниями.

С годами буто перестал быть исключительно японским, концепция «японского тела» сменилась идеями о коллективной памяти, о мировом человеческом единстве, своего рода космополитизме. Сегодня студии буто существуют по всему миру, в том числе и в России, и в некоторых случаях даже приобретают национальные черты – скажем, нигерийские бутоисты используют и движения национальных африканских танцев.