Недавно услышал, что словом ценности пользоваться уже больше невмоготу - теперь оно у многих людей ассоциируется с риторикой "традиционных" и "патриотических ценностей". Я это отношение к слову хорошо понимаю, но отказаться от его использования в моей ситуации сложно - я ведь нарративный практик, и тут без упоминания ценностей сложно обойтись. Более того, как-то за нарративной практикой закрепилось представление, что она прежде всего про ценности (это мы еще посмотрим). Хотя, и в других близких мне помогающих подходах тоже активно пользуются понятием ценности. И это создаёт отдельную путаницу с ценностями, надо сказать, и хочется разобраться с ней. Начнём с риторики про "традиционные ценности" - тут проще. На мой взгляд, в ней слово ценности применяется ровно в противоположном нарративному подходу смысле. В нарративном подходе словом ценности обозначают предпочтения людей - возможность определить что-то важное и ценное для себя. Это предпочтение может отличаться от предпочтений окружающих, и именно поэтому оно остается предпочтением - помогает отличить мне то, ради чего я готов двигаться дальше от того, ради чего не готов. И в этом проявляется многообразие персональных историй - людей действуют в соответствии с тем, что важно именно для них, и соединяют эти свои действия в истории при помощи смыслов, которые могут сами определять как авторы. "Традиционные ценностей" - это отказ признавать предпочтения людей, бан самой возможности выбрать самостоятельно, что для меня важно и как себя определять. Уже все выбрано и определено "традицией". Ценность без возможности выбора и предпочтения - это уже не ценность в строгом терминологическом смысле слова. Это предписание нормы со стороны кого-то, кто монополизировал её источник - представления о "традиции". Риторика "трад.ценностей" исключает все альтернативные способы жить как чужие и враждебные, устанавливает чёткие непроницаемые границы между однородными "нами" и угрожающими этому единому телу "ими". А нарративная практика отличается именно вниманием к разным способам жить и определять ценное в своей жизни, и преодоление разделений и непроницаемых границ между людьми - связывание жизней, но не в единообразное тело, а в празднование различий. Надеюсь, после этого поста НП не запретят в РФ. А в следующем посте давайте посмотрим, чем понятие ценностей в нарративной практике отличается от других помогающих подходов. @daniling

У меня всегда было предположение, что безнадежность - социально сконструированное чувство. И тут прочитал у Дэвида Денборо в книге "Political dictionary for the field of narrative practice" про неолиберальный фатализм - отказ верить в то, что изменения возможны, потому что люди с привилегиями попробовали что-то изменить, и у них не получилось. А тех, кого нужно было бы спросить, что нужно сделать, они не спросили. Дэвид ссылается на историю Шерил Уайт про ее разговор с Паоло Фрейре - она посетила его в Бразилии в 1997 году, когда документировала там истории участн_иц Движения безземельных крестьян (сколько неймдроппинга в этом предложении, извините). Речь про дискурс "Мы сделали все возможное, но таковы законы рынка/экономики/реальности". Или таковы "национальные интересы"/"законы истории". Это непременные отсылки к неким как бы обьективным свойствам реальности - такой эпистемологический "реализм". Словно бы эти свойства не сконструированы в определенный момент в определенных интересах, и их нельзя изменить. "Денег нет, но вы держитесь". Для меня сейчас в РФ 2022 понятие неолиберального фатализма - какая-то особо актуальная и драматичная история, когда фатализм в воздухе так и витает. При этом, сколько людей, которых и не спрашивают, что можно и нужно сделать, и решение вроде тоже в воздухе витает - начать спрашивать, а не утверждать что все возможное сделано.

Тем временем, у нас новый набор и всякие новеллы в программе:
Открываем набор на программу обучения в ’22–23 году

Наш годовой курс — погружение в нарративную практику, которое даст навыки терапевтического расспрашивания, умение удерживать позицию и философскую оптику подхода и позволит попробовать себя в разных форматах работы: индивидуально, с семьями, группами, организациями и сообществами.

Курс состоит из трех треков: воркшопы — трехчасовые онлайн-встречи, посвященные постепенному знакомсству с принципами подхода.; практические занятия — групповые встречи для практики помогающей беседы;
и лекции — выступления приглашённых ведущих из разных областей (антропологии, социологии, философии, активизма, современного искусства), для расширения перспективы, с которой мы осмысляем свою работу.

А ещё мы придумали новый формат: встречи учебного сообщества, должно быть интересно.

В этом году будет три группы: очная в Москве и две онлайн (в разное время, чтобы могли присоединиться люди из разных часовых поясов). 10 ведущих из разных точек мира. 5 грантовых мест.

Набор закрывается по мере заполнения групп. Заявки на грант можно подавать до 15 августа.

Надеемся, вам будет по душе. И спасибо всем, кто рекомендует нас, это греет ^__^
Подробности и регистрация здесь: https://krai.online/2223

Интересно подумать о работе с руминациями в нарративном подходе. Правда, тогда придётся отказаться от такого универсалистского термина, и поискать более плюриверсальные описания. Понятие руминаций - это типизация определённых проблем, с которыми люди обращаются в том числе и к нарративным практикам. Это приставучие размышления, которые могут ходить по кругу в поисках признаков несостоятельности человека, её причин, способов предотвратить переживание несостоятельности в будущем и т.п. Особенность таких размышлений в том, что они чаще всего мало помогают разобраться с проблемой, а только уплотняют ее, истощая силы и все больше дисквалифицируя человека. В народной психологии такие размышления могут называть самокопанием, загонами, накруткой себя, зацикливаниями, уходом в себя и разными другими названиями. И в нарративной практике эти названия могут предлагать сами клиент_ки, и можно попробовать их экстернализовать и исследовать. Эти размышления и сами по себе могут быть проблемой, и можно исследовать их эффекты. И могут делать вклад в проблемную историю. Могут провоцировать и усиливать депрессию, тревогу, трудности с употреблением веществ, конфликты с окружающими. Собственно, экстернализация "накруток" и "загонов" может помочь людям разотождествиться с ними и оценить их эффекты. Ведь часто такие размышления воспринимаются как действие, необходимое и полезное для решения проблем. Но именно таким способом, каким это предлагает делать доминирующий дискурс - через выискивание своих несоответствий и их истинных причин. При этом, размышления могут удерживать от агентных действий, которые помогали бы развивать предпочитаемую историю. И тут мы можем переходить к деконструкции того, чем поддерживаются эти размышления в социальном контексте. Например, часто можно услышать идею о том, что нужно найти истинные причины проблемы в себе и решить их на глубинном уровне. Что нужно делать, чтобы добраться до глубинных причин? Копать. И ещё одна социальная практика, которая поддерживает такие размышления - это размещение социальных проблем внутри людей. Дискурс о том, что в неравенстве виноваты те, кто не преуспели и не нашли свою мотивацию. Что в насилии виноваты те, кто его "провоцируют". Исследователи связывают руминации с опытом насилия в детстве - и физического, и сексуального, и эмоционального. Пострадавшим часто было запрещено говорить о насилии, привлекать к этим историям внимание. Им было внушено, что это с ними что-то не так. И чтобы разобраться с источником таких приписанных проблем в себе, нужно "познавать самое себя" и всячески себя усовершенствовать. В том числе, при помощи непрерывных размышлений о причине своей несостоятельности. В такой ситуации нарративная практика может помочь с тем, чтобы вернуть проблему таких размышлений в социальный контекст, и связать предпочитаемые намерения людей с теми действиями, которые помогут их воплощать. Тем более, что у "накруток" может быть и свое отсутствующее, но подразумеваемое - стоящие за ними чаяния и надежды, которые могут быть опорами для развития авторства, если дать им отделиться от проблемной истории.

Британский нарративный практик Марк Хейворд рассказывает историю*, как попросил у студент_ок поделиться откликами на обучение, в том числе дать критическую обратную связь - что им не подходило? А те в ответ спросили, почему он сам не дает им критических откликов на практике - не говорит о том, что они делают неправильно, а фокусируется только на том, что у них получается. Марк, конечно, ответил про нарративные принципы в обучении, которые отстраиваются от академических иерархий, и сфокусированных на сотрудничестве между обучающими и обучающимися. Нарративный подход не оценивает людей через дефицит каких-то умений, а помогает соединить эпизоды развития умений в предпочитаемую историю. С другой стороны, позиция сотрудничества подразумевает, что если просят все же критическую обратную связь, то не уклоняться от ответов - это тоже создает дисбаланс власти.
Эта история для меня о том, как совместить нарративные принципы обучения и запросы на экспертную оценку и коррекцию навыков. С этой дилеммой часто сталкиваются ведущие нарративных обучающих программ. И мы в КРАЮ тоже ищем способы отвечать на эту дилемму. Интересно будет примериться к способу, найденному Марком. Он предложил самим участни_цам курса сформулировать на языке экстернализации, какие навыки они предпочитают развивать. И написал даже небольшую карту определения этих предпочтений - с какими надеждами и ценностями они связаны, кто сделал вклад в их появление. И потом по ходу обучения предлагает совместно оценивать успехи в развитии этих умений - не через дефицит (что плохо получается), а через прогресс (что стало больше получаться; что поможет в дальнейшим прогрессе). Вдохновляющий пример решения, которое позволяет сохранить децентрированную коллаборативную позицию в преподавании, и создать больше опор для авторства в том, как развиваются умения.
*В статье “Developing skill ambitions”

Сложно было в этом году как ни в чем не бывало вести воркшоп про деконструкцию в нарративной практике. Приходили мысли, что может деконструкция тоже что-то важное разрушила, чтобы массовое зверство и тотальная ложь стали возможны - нарративы гуманизма и правды, например. Но это тоже старое клише, что деконструкция разрушает какие-то основы, с которым хочется не согласиться. Давайте представим себе здание, которое стоит в какой-то местности. Все к нему привыкли, и даже отождествили с этой местностью - оно стало его при-знаком. И все считают, что это здание здесь стояло всегда, испокон веков, что оно выражает сущность этой местности, её традиции. А потом приходят люди, которые задаются вопросами - как давно это здание стоит? Какова предыстория его появления? Для кого его построили и для чего? И может выясниться, что не испокон веков, а 120 примерно лет. И что не столько выражает традиции, сколько в стиле модерн - то есть, во времена своей постройки воспринималось как вопиющая современность. И что его построили для какого-нибудь генерал-губернатора, снеся дома бедных людей. А генерал был прислан "навести порядок" - установить подчинение всех людей этой местности центральной власти, подчинить их жизнь иерархии. И при помощи этого здания какие-то традиции скорее стерли. Ну, например. И дальше можно спрашивать, какую роль это здание сыграло в жизнях людей - чьи интересы пострадали, чьи привилегии укрепились. Может ли такое исследование разрушить здание? Нет. Снести старое и построить новое, по новейшим технологиях - это как раз модернистская практика, а не постмодернистская. А деконструкция наоборот оставляет это здание как артефакт, который может приобрести в дальнейшем какое-то другое осмысление. Может быть, она разрушает большой нарратив этого здания - про его давнюю и учреждающую, чуть ли не сакральную роль? Не думаю - такой нарратив тоже сохраняется в чьих-то историях. Хотя, это можно обсуждать. Наверное, если что-то она и может разрушить, то доминирование такого нарратива про здание - он станет относительным, одним из. Появится больше возможности для альтернативных. Хотя, наверное тут лучше сказать, подорвет - более дерридианский проект и пост-структурилистское по ощущениям слово. И хочется надеяться, та же самая деконструкция может помочь подорвать и большой нарратив войны - допущения, что она неизбежна, что она кого-то защищает, что она в высших интересах, что кругом враги и т.п. Война напрашивается на деконструкцию.

Новое время стрима - 14 октября в 20.00 по бишкекскому времени (17.00 по московскому).

Прямо таки в продолжение нашего стрима про "Беженство с привилегиями" - тоже на примере Кыргызстана.