Дорогой телеграм. Ваша шальная разведенка с юзером Самсоновой внезапно решили поехать на своем буцефале в Карелию. Мы там ни разу не были. Если вы хотите упоительных историй – перейдите, пожалуйста, в чатик, прикрученный к этому каналу, и дайте нам ненужных советов: как ехать из Питера, что смотреть по дороге, в какие цыганские таборы заезжать, где делать особо всратые фотокарточки. Будем благодарны за маршрут «дебила», который будет выглядеть прямой инструкцией. Которую мы, разумеется, нарушим.

Где ночевать, если мы решили «по-бедному»? Где найти спа-отель с баней в лесу, если мы решили «по-богатому»? Что жрать, если мы обе на диете? В общем, четверг – день чатов. Приглашаются знатоки и сочувствующие.

Кажется, я нашла рецепт идеального путешествия: нужно взять с собой смешную бабу, которая ненавидит навигаторы, не способна строить планы далее, чем на два часа вперед, но при этом возит на заднем сидении надувного мужика Виктора и два чемодана шмоток на случай помешательства, тюрьмы и бдсм-вечеринки. И которой преступно плевать, куда она в итоге приедет. Никакого движения в точку «В»! Никаких запланированных достопримечательностей! Только «ты глянь, какое солидное еблохуище», только «нас не поймут, если мы не искупаемся в «Кончеозере». В первый день мы ночевали в отеле типа «сауна и секс» с эпилептической светомузыкой и простынями, на которых дальнобойщики играли в доктора с операторшами доильных аппаратов. Во второй день мы читали стендап в трезхвездочной гостинице села с неприличным названием. Где на завтрак разливали из ведра ностальгический какао с пенками и угощали безлимитными песочными коржиками. Коржик, сука. Когда вы в последний раз использовали в лексиконе это слово? Хочется передать привет белорусскому комику Ване Усовичу, который нашутил про русский язык, уверяя, что ни один человек во взрослой жизни не произнесёт слово «чаща». Чаща! Просека! Ельник! Бор! Коржик, сука. Сегодня мы идем в чащу бора собирать в медведя ягоды и грибы. Не знаю, чем кончится, но смешная баба уже выдала мне из чемодана петушиную футболку со стразами, достав из моего подсознания нелепое слово «катафотик». Это чтобы в темноте светиться! В чаще леса!

На картинке - моя лучшая часть после головы. Вы все спрашивали, что со мной не так? Где создатель нашутил, создавая меня из чьих-то там левых рёбер? Так вот же: выпятила. На мою эту часть у смешной бабы даже штанов не нашлось. Ибо чрезмерная.

1. Пишешь пост.
2. Приходят твои друзья и ставят лайк, не читая.
3. Приходят друзья друзей и спрашивают, какого хрена этот пост делает у них в ленте.
4. Приходят люди, которые физически не в силах дочитать до конца, поэтому комментируют только первый абзац. Если у тебя написано, как ты с рюкзаком и гитарой пошла в горы и упала, а потом тебя нашел и изнасиловал медведь, то эти люди сообщают, что в 2001 году тоже ходили в горы. Подробно рассказывают, в какие – и постят фотографии.
5. Приходят туристы, которые уверяют, что ты пошла не в те горы. Надо было в другие.
6. Приходят зоологи. И сообщают, что медведи не насилуют людей. Насилуют дельфины.
7. Приходят защитники медведей и дельфинов. Людей никто не защищает. Про тебя вообще все давно забыли.
8. Приходят знатоки гитар. Спрашивают, на чем таком ты конкретно играла до встречи с медведем. Когда ты отвечаешь – уточняют, а куда конкретно медведь тебя изнасиловал. Не в уши ли? Потому что любой человек с ушами знает, что Гибсон круче Ебанеса.
9. Приходят любители Ебанеса, насилуют любителей Гибсона в уши.
10. Приходят люди, которым важно нашутить в любом посте и собрать лайки. Пишут стишок про "Фендер/Стратакастер", которому лет больше чем тебе. Огребают лайков, потому что в своем посте ты - самая старая.
11. Приходят женщины, которых насиловали медведи. Ставят хештег #metoo и тегают психологов, специализирующихся на постмедвежьем синдроме.
12. Приходят психологи, постят свою рекламу.
13. Приходит медведь, спрашивает, как дела, ставит смайлик.
14. Женщины и психологи дружно насилуют медведя. Медведь в ужасе закрывает страницу.
15. Приходят мужики, которым нравятся твои фотографии. Пишут "я нихуя не понел".
16. Кто–то из твоих бывших ставит случайный лайк и тут же отменяет его, потому что ну нехорошо так злорадствовать-то.
17. Приходит мама и пишет "Если бы без мата, было бы лучше".
18. Приходят любители мата и поливают твою маму матом. Банишь их, умываясь слезами.
29. Приходят обиженные, что ты не добавляешь их в друзья. Прилюдно отписываются, обозвав падшей женщиной.
21. Приходят падшие женщины, прикладывают к посту пару самых неудачных твоих фотографий. Где у тебя мордоворот на сторону съехамши и слюна изо рта течет.
22. Приходят знатоки русского языка и тычут тебе в харю Розенталем чтобы объяснить, что нет такого слова "съехамши". Тычешь в них Далем, понимаешь, что тщетно, ругаешь Марка за то, что кнопки "бан" нет прямо рядом с комментарием.
23. Приходит баба твоего бывшего, которая отмониторила его случайный лайк. Лайкает твои уродливые фотки. Идешь смотреть её страницу, убеждаешься, что она просто до изумления тупая — и забиваешь на свой пост, потому что эффект, кажется, достигнут. И настроение твоё улучшилось.

Больше всего в городе Санкт–Петербург я люблю в гостях ходить в туалеты и смотреть, какие там у людей книжечки лежат. Это сразу говорит о хозяевах очень многое.

Коли Толстой там у них, или Джойс – то это оптимисты получается. Живут в надежде поставить мировой рекорд, усираясь аж две тыщи страниц.

Которые правила ПДД кладут, или бухучёт какой – это эффективные менеджеры. Они вряд ли чего–то в жизни достигнут, потому что напрягают мозг там, где нормальные люди напрягали бы жопу.

Если весь туалет завален современной поэзией – это хорошие люди, лучшие. С ними и водочки можно выпить, и про литературу поговорить. Я вот тоже современную поэзию сразу в туалет кладу, не читая.

А бывает, что придешь к приличным людям – семейной паре, проктологам. А у них в туалете руководство по изготовлению гробов в домашних условиях. И советы по расчленению свиньи. И вот какой тут вывод?

Хоть бы Гарри Поттера положили вдобавок. Ту часть, где инструкция по смыванию себя в унитаз. Мне прямо очень нужно смыться отсюда к пожирателям смерти. Потому что у меня для них еще двое – проктологи из Петербурга, приличные, герань на окошечке.

Популярный нынче экотуризм существовал всегда и назывался пугающим словом "поход". Какой–нибудь инициативный учитель биологии собирал нас после уроков и с придыханием объявлял: кто сдаст контрольную по фотосинтезу – поедет в поход на Волгу. На свою беду, я очень хорошо знала биологию. А еще знала, что поедут — это наёбка. И что "поход" — он от слова ходить. Вдоль Волги с рюкзаками, набитыми тушенкой, кастрюлями и запчастями палаток. Лес там, к слову, везде: хоть возле автобусной остановки лагерь разбивай. Но это непедагогично. Потому что детей надо вусмерть заебать пешим пробегом, иначе они, чего доброго, переебутся в палатках–то. Или в деревню за водкой побегут.

В детстве я заключила, что ненавижу природу. Не только после того, что она со мной сделала, но и в результате всех этих походов, огородов и нищебродского шествия с семьей по грибы в шесть утра в мокрых штормовках. Мимо комаров-мутантов и продовольственных слизней по полкило штука. Каждый раз, когда меня зовут куда-то с палатками, я честно предупреждаю, что я - не такая телка. Что я только кажусь женщиной, умеющей открыть пиво глазом. А в привычной жизни – живу в пятизвездочных отелях. И мой бывший, извините, банкир. А сама я, простите – неприятная корова на шпильках, которая возмущается отсутствию биде в отелях.

И я не люблю походы. Последний раз, когда я трахалась на свежем сене – он был никогда. Но вместе с тем, во мне есть что-то на удивление сермяжное, посконное и кубанско-казацкое. Какой-то частью всей этой своей кружевной физиологии я – шолоховская Аксинья, утирающая щеки от навоза. Поэтому в каждом туре импортозамещения в отдаленных российских дырах – я ищу кафе "У причала" с орущей песней "Белых теплоход". И радуюсь, как ребенок, обнаружив резное кафе "Сказка" с петухами. Как во мне это сочетается – ума не приложу. Потому что ум-то как раз понимает, что как только от меня запахнет грушинским фестивалем - я перестану быть смешной, красивой, дивно пахнущей и ухоженной милфой, похожей на эффективного коуча из инстаграма. Но душа моя одновременно с этим стоит в резиновых калошах посреди русского поля – и смотрит на аистов, печально обнявших крыльями небо.

Эта Карелия получилась такой, какой её и загадывала душа. Ни одного мало-мальски приличного отеля – только визг в душевой, опасные разговоры с "контингентом" и бесконечные сказки с причалами. Но была Лида Иванна, которую я обняла, как аист крыльями, выскочив из машины. И незабываемый певческий дуэт, подвесивший над молчаливой рекой свадебный "Вьюн да над водой" и тягучую, как чернильные украинские ночи "Ой там на горі" из "Жил был пёс". Ну, вы помните. Лида Иванна оказалась хористкой, которая делает пять видов домашних настоек и три вида домашнего самогона. Её дочь умерла от рака совсем недавно – фотографии по всему дому. А тут мы с Самсоновой посреди ночи – две дурищи городские, замерзшие, глупые, костянику от волчьих ягод отличить не умеем.

Мы были двумя дочерьми в этом доме на реке: мы спросили – и нас пустили. Я спала с котом и кузнечиком, которого не удалось изловить. Кот там килограммов на 12, охотой не интересуется. Самсонова – спала под детским пледом с собачками в отдельной спальней с видом на реку. И ни разу, нигде мы не спали так, как у той Лиды Иванны. Ну, может, лет 30 назад, в маковом поле, с видом на пасущихся лошадей и бескрайние холмы родной Украины. Карелия ударила куда-то в подбрюшье, вышибла что-то тревожное, детское: всю бездомность нашу, всю детскую сиротливость, всю несправедливость наших отважных жизней.

Утром Лида Иванна жарила блинчики – и запах этот тревожил наши большие сердца. Мы спустились одновременно: каждая из своей спальни. И сели за стол. И влили домашнего варенья поверх творога и теста. Хоть и обещали худеть всю дорогу на карельской морошке. И слушали истории. И кивали. И смеялись. Без неловкости, без переглядываний, без каких бы то ни было острых углов. И не могли уехать. И не могли расстаться– да в общем, и не собирались особо. Я забыла в бане свой шунгитовый шампунь. И оставила сумку с компьютером, которую Лида Иванна бежала по дождю передать в машину. Маленькая такая, уютная женщина лет 70 бежала за двумя коровами в буцефале передать оставленную сумку. И заставила взять яблок в дорогу. И взяла обещание, что вернемся. Мы вернемся. Самсонова даже книжку не подписала. Подпишет в сентябре. Когда Лида Иванна её прочет.

Когда выбирались из Суоми, встали на Ладоге, посмотреть на бушующую осеннюю воду. На берегу стояла палатка.

– Слыш, Самсонова. Нехорошо же им тут, наверное.
– А чего нехорошо-то? Хорошо. Спят, читают. Думают всякое.

И верно, а чего нехорошо-то? Хорошо. И нам хорошо. Так хорошо, как давно не было. Надо палатку взять в следующий раз. А то Лида Иванна раскормит нас, как рождественских гусей. В шелка не влезем, в "Турандоте" фейс-контроль не пройдем.

Соскучились по постам про неудачные свидания? Сейчас будет мемуар, потому что, клянусь, больше я такого не исполняю.

У каждой женщины где–то есть мужик, к которому она испытывает мощный, как цунами, синдром недогулянной рощи. Это когда у тебя с ним было всё, кроме самого главного. Или почти было главное, но его жена в самый неподходящий момент прорвалась через высоковольтные провода мобильной связи. И спросила, покушал ли он гуляш. Или не прорвалась, и всё точно было – но ты не помнишь, что именно, потому что приняла 30 капель эфирной валерьянки поверх двух бутылок Зинфанделя. В общем, высокие отношения.

Мужик этот, как правило, в другой стране. Или в этой, но в семи сантиметрах правее, если линейкой по глобусу мерять. Видитесь вы раз в пять лет, и его приезд всегда совпадает с очередным твоим разводом. И застаёт тебя в состоянии ужасающем. Ты либо пьёшь и навёрстываешь – и тогда на Рубинштейна с тобой здоровается каждый красивый бармен, либо пьешь и зачёркиваешь – и тогда в переходе тебе выдают листовку с адресом социальной столовой.

Мой недобитый принц застал меня где–то посредине. Бармены со мной здоровались, но прятали глаза и начинали подозрительно суетиться. Возможно, после того, что у меня с ними было, я рыдала им в мошонку, ругая бывшего последними словами. Возможно, я была уже недалека от социальной столовой, потому что выглядела к тому моменту весьма бодипозитивно. А кто будет смотреться в зеркало после того, как тебя променяли на бабу, похожую на трансвестита? Что там можно увидеть? Немолодую разведёнку? Тьфу.

Принц явился неожиданно – и во всей сияющей чешуе. Я таких красивых мужиков вообще никогда не встречала, хоть и жила пять лет с фотомоделью бесшовных трусов. Таких умных – тоже. Лет 10 назад у меня к нему было что–то вроде любви с первого взгляда – это когда увидела и забыла русский язык. Потом облилась супом в ресторане и сломала каблук на улице. А уж чего несла во имя луны – это вообще отдельная песня. Не знаю, чего его тогда зацепило. Возможно то, что в него так дико и с порога никогда не влюблялись. Это, знаете ли, подкупает. С тех пор вопрос между нами казался решенным. Надо было только совпасть между разводами. И ничего не испортить. Чувствуете, к чему я веду? Да, всё верно, у меня, по–прежнему, черный пояс по пиздецам.

В то утро я сидела в трусах за столом моей кухни и читала фейсбук. А он как взбесился, понимаете? Сперва мне показали рекламу наращивания ресниц. А я себе никогда ничего не наращивала, потому что моими глазами и так можно открывать бутылки. Потом мне прорекламировали колготки на все тело с дырками для быстрого доступа к пещеркам удовольствия. Так и написали – пещеркам. После чего сообщили, что непрокрашенные корни волос выдают в блогере Насте Ивлеевой деревенщину. И давать такому блогеру "Женщину года" – преступление против красоты. Я похолодела и решительно подошла к зеркалу. Оттуда на меня посмотрела усталая баба с неидеальными ресницами, корнями и пещерками. А до рокового свидания – каких–то восемь часов. Что можно успеть за восемь часов, если ты ебанутая?

Я позвонила в пять незнакомых салонов – в знакомые запись за неделю – и записалась на всё. На ноготочки, ресницы, депиляцию сахаром, чистку лица, окрашивание, ламинирование, стрижку, скрабинг, пилинг, солярий и макияж. Стоял февраль, с неба падали хлопья овсяной каши и грустные зимние вороны отчетливо кричали мне "дуррра".

В первом салоне меня раздели, придирчиво осмотрели и намекнули, что с такой кожей, конечно, у меня нет никаких шансов показать кому-то свои пещерки. И натерли солью, кофе и какой-то кислотой, обновляющей слои до прозрачности. Слои чертовски щипало, но я же женщина, потерплю. После освежёвывания мне ободрали сахаром весь бодипозитив, плеснув предварительно шампанского для анестезии. Салон-то элитный, ребята свою работу знают. В солярий я шла уже пьяненькая, прислушиваясь к вальсу Мендельсона в пространстве между ушами.

А вот цирюльник оказался вредителем. Вместо солнечных прядей, обрамляющих моей лицо светом и молодостью, он выкрасил на моей русой башке три седые дороги, обрамляющие меня сразу в гроб. На почетный памятник жертв неудачной любви. Оставалось только черную ленточку повязать косообразно. Но когда я взглянула в зеркало – седина перестала быть вот такой уж проблемой. Потому что на меня оттуда смотрела абсолютно красная рожа. Солярий на пилинг даёт ровно такой вот эффект, вдруг вы не знали. Что, все знали, кроме меня? Идите в жопу тогда. Еще через два часа из салона вышел депилированный помидор с кукольными ресницами и сединой – но зато в колготках с быстрым доступом куда надо. 12-сантиметровые каблуки замшевых черных сапог опасно разъезжались по льду. Под юбку задувал февраль, холодя пещерки. Косились прохожие. Звонил принц – торопил, нервничал.

Вот что бы вы сделали на моем месте? Я решительно толкнула двери "Угрюмочной", вывалив на бармена весь спектр визуала и акустики. Тот понятливо кивнул – и сделал пять шотов "Боярского". Каналья, эгегей, кто тут посмел смеяться над лошадью?

У каждой женщины есть где-то мужик, который ржал бы, как умалишенный, услышав всю эту драму от красного лица. И держал бы ей волосы, пока ее тошнит от впечатлений. И наливал бы ей шампанского. И гладил по седым волосам. Честное слово, надо было на все плюнуть – и ехать тогда к такому. Но синдром недогулянной рощи - сила лютая, неизбывная. И я поехала к принцу. Дальше идет та часть рассказа, которую вопроизводят только в кабинете психолога. Показывая на кукле, потому что с собой эти события соотносить невыносимо.

Принц улетел в тот же вечер, приглядевшись ко мне повнимательнее. Ему повезло: вспыхнувшее когда-то чувство резко и бесследно испарилось. Правильно ведь говорят: лучшее средство от любви с первого взгляда - посмотреть во второй раз. А уж к смотринам-то я готовиться умею. Клим Чугункин! Стаж! Больше мы не виделись.

Ничего нового с прошлой недели. Кроме желания оказаться, наконец, в стандартной такой американской школе, где всем старшеклассникам почему-то по 30, красивых мужиков в два раза больше, чем баб, и единственная проблема – выбрать, кого из двух братьев ты любишь больше: доброго мямлю с греческим профилем, или надломленного кровососа с пронзительным взглядом (ответ очевиден).

Половину светового дня я бы рыдала от недоумения, вторую половину - беспорядочно трахалась сразу с двумя этими братьями, а ночами скрывалась во влажных реликтовых лесах от каких-нибудь вампиров, желающих подарить мне вечную жизнь. Которой хватит на три дедлайна.

Выгорание ебаное, вот что происходит. Анемия железодефицитная. Это когда утром выходишь купить себе третий стакан прогорклого кофе - а там бездомная лысая псина говно голубиное жрет. И ты берешь вам двоим бельгийскую вафлю, ложишься рожей в побитую клещами шерсть – и засыпаешь на газоне в дизайнерских шмотках привычно черного цвета.

И только проваливаешься в эту киношную юность, которой у тебя никогда не было – как чувствуешь, что кто-то ковыряет тебя носком лакированной туфли. И спрашивает с вампирским прищуром:

– Вам помочь, девушка? С вами что-то случилось?

– Три дедлайна случилось, дяденька. Красивый вы какой, охуеть просто. В голливудском кино для подростков снимаетесь? Повезло-то как. А брат есть у вас? А во время секса кусаетесь? Сейчас мы с Лютоволком еще полежим пять минуточек, потом в ветеринарку сбегаем, потом поработаем часов 16, а вот уж потом... Потом у нас будет полчасика перед очередным газоном. Только уж кусайте наверняка. А то я не вывожу без чудес-то.

Совсем забыла сообщить, что у меня есть младшая сестра. Этот факт настолько ценен сам по себе, что я, пожалуй, не стану отплевываться здесь воспоминаниями о том, как била её в детстве учебником по башке и учила зажёвывать водку ириской. И как лет в 15 потащила её с собой автостопом в Крым смотреть первое в нашей жизни море. Рискуя не только своей, но и её маленькой глупой жизнью.

Говорят, что родственников не выбирают. Но младшая сестра всегда растёт с оглядкой на тебя, распустёху, поэтому ты некоторым образом участвуешь и некоторым образом даже отвечаешь за то, что получилось в итоге. Нормально получилось. Хорошо, что я участвовала не в полную мощь, а вовремя отошла со своими учебниками – и дала ребенку вырасти в красивую и мудрую бабу. Пост гордости и семьи, короче. Кто не поставит класс рассказать друзьям – тот михрютка бесполезная. И сердца у того нет.

На фотографии меня больше, потому что я старшая, а она - криворукая.

К осени в Петербурге готовятся серьезно. Это у вас она пушкинская. У вас болдинская. А нас еще неделька – и пиздец, извините за нежность фразы. Поэтому, перво-наперво, греем полы. Греем люто – чтобы жаром кота аж на метр подбрасывало. Если кот, к примеру, лысый и подбрасываться не хочет, потому что ему отлично вообще и обосрался весь от счастья – проверяем температуру иначе. Ставим на пол мусорный мешок. Закипел, воняя – вы у цели. Пророс и заколосился – притушите фетилёк, перестарались немного.

Теперь обои сраные. Дураку понятно, что они у вас сейчас серые в ёлочку - тут у всех в Питере такие. Купите ведро тикурилы зеленого цвета – и прямо сверху намажьте на стены лето тремя слоями. Иначе закипите к ноябрю. Или прорастёте.

Хорошо бы еще тещиных языков в горшки насадить. Но у некоторых в руках даже погребальные венки вянут – такая вот психика у людей урбанатская. Не волнуйтесь и доставайте новогоднюю елку. Пластмассовую, с антресолей. Ну и что, что первое сентября? Сейчас стемнеет и повалится, обволочёт кумачом и в трубах засвищет. Подует с болот гибельной сыростью, накроет мороком с Пряжки. А у вас – оппа, гирляндочка. И шарики, блядь, цветные. Ежели вы раньше всех в хоровод встанете, словно гоголевский Хома в чертов круг – то наверняка спасётесь.

Что ещё? Книжки из духовки достать. Не место им там – ни первому изданию Мисимы, ни последнему. Хотя ирония ваша злобная всем тут понятна. Однако, духовка зимой нужна для хлеба насущного. Непременно с корицей или другим признаком уютной жизни. Начинайте печь как неистовый, потому что запах питерской осени провоцирует неврозы. Нет корицы - купите ваниль. Приютите белый налив с барахолоки – его обычно в нагрузку к кабачкам раздают.

Если посреди вашей кухни с царских времен дожидается ванна – пора вспомнить, зачем она людям. Не для корюшки, это вам кто-то напрасно и подло внушил. Ванна нужна для принятия. Осени, в том числе. Закажите себе душистого мыла, заморских солей и полезайте в них голенький - до весны. Уже скоро весна-то. Через девять месяцев, как младенчик. Розовощекая, нелепая и дрожащая как лысый кот.

И нашла Алена кнопку "спам" в мессенджере фейсбука. И открылись ей хляби словесные. И составила она списочек, потому что у неё ангина и дедлайн. И доброе сердце. Вдруг вы тоже сдуру станете блогером, которого зачем-то читают 9 тысяч человек? А я вас упрежу. Отслюнявлю вам результатики. Разбирайте, клейте на могучие лбы. К чему готовиться, на что рассчитывать и куда, собственно, бежать. Итак.

Арабских скакунов – 74 экземпляра. Из них наизготовку – 13 штыков. Из них вялых – четыре фубли. Из них венерологических - двое.
Психологов – 21 особь. Из них экзистенциальных - 14. Из них расстановщиков – шестеро. Из них фатально безграмотных – каждая. Цитата из анналов:

– Вы типичный пример шозофреника, вам некто не говорил??? НО!!! Не растраивайтесь! Еще не поздно!!! Вы можите еще и мужа вернуть и деток родить, если мы отработаем с Вами защемления.

Принцев Египта - один.
Цыганских баронов - двое.
Подростков в поиске строгой госпожи - семеро.
Трехглазых – 11. Из них с магиофреническим синдромом – 11. Из них из Индии – 4. Из Убуда - 1. Из Пая - 2. И с Суматры вот ещё пассажирка:

– Здравствуйте, Алла. Я психолог и эзотерический практик с Суматры, временно проживаю и практикую в Москве, район Отрадное. Готова взять вас на трехнедельный курс семейной травмы. Меня в серьез беспокоит ваш пост, вы несете на себе карму отца и можете погибнуть в раннем возрасте, если не начнете работу с травмой и натиски по судьбе. Сьездийте ко мне на практику, или позвоните чтобы, узнать подробности.

Одноклассниц, которые не ожидали от меня - 4.
Родственниц, которые не ожидали от меня - 3.
Героев, упомянутых в моих рассказах, которые не ожидали от меня - 9.
Тех, кто так и знал, что я такая - один Валера. Точит вялый штык.

Мужиков, спрашивающих куда мне прислать Зинфандель – 7. Реально приславших - 2.
Мужиков, спрашивающих, присылают ли мне Зинфандель - 3. Из них не поверивших, что присылают - 3.
Мужиков, уверенных, что я мужик - 4. Из них с лепрозория – 2. С двача - 1. И еще один, кажется, с удаффкома, судя по лексике. Этот думает, что я пожилой и несимпатичный мужик, иначе уже хлебала бы с ним пивчанский в Рыбацком.

Байкеров – 4. Уверенных, что я все вру насчет своих мотоциклов - 4.
Редакторов уважаемых изданий - 6. Редакторов уважаемых изданий, названия которых мне хоть о чем-то говорят - 0.
Верующих и предающих меня анафеме - 1.
Проклинающих меня за всю русскую идиоматику - 8.
Издателей книг - трое.
Обиженных мною поэтов – 21. Из них ждущих моих рецензий на их затрапезную лирику - 20.
Поэтов, желающих мне сдохнуть за рецензию - 1.
Незнакомых женщин, желающих мне сдохнуть без видимых на то причин - 12. Пример депеши:

Чего ты выебываешься, пейсательница говённая?)))) Таких как ты надо стерилизовать, чтобы зараза дальше не распространялась. Ебанашка))))) Жалко тебя)) Сдохнешь - люди полайкают. Ты же за этим живешь-то, за лайки свои поганые. Вот и получишь себе на могилку. Я первая лайкну, так и быть))))

За последние дни вас пришло достаточно, поэтому я должна предупредить о том, что здесь происходит. Я использую обсценную лексику. И высмеиваю всё, что плохо лежит. Почти все мои рассказы - автобиографические. И адресуя свои проклятья моему лирическому герою, вы рикошетите в меня. Не надо так. У меня температура поднимается и голос пропадает. А вы же, кажется, послушать пришли?

У меня в ленте – лысая псина цвета вишневой пенки. Со съехавшим влево мордоворотом. И гигантским языком, свисающим из пасти, как мошонка дьявола. Я зову её "Питер–Москва". Потому что один глаз туда, а другой, стало быть, обратно. Чуткое зрелище, честно говоря. А ещё есть кот. Которому в харю въехал троллейбус. Или не въехал, просто харя такая неудобосказуемая. Обморок небесный! Нижняя челюсть глаза загораживает. Усы вразнопиздицу. Ни на кого я так не любуюсь, как на этих двоих. Часами разглядываю, умиляюсь, кричу "ептваюмать" в ночи и припускаю в трусы от восторга. Что же это получается? А то, что с недавнего времени мне стали нравится Уёбища.

Раньше как было? Самый красивый в помёте кот – твой. Прям который мамку пушистыми лапищами распахнул с усилием – и выпрыгнул дерзко на белый снег. И пошагал, пофыркивая. И посмотрел, как на говно. И собаке в жопу вцепился зубами. Альфач! Самец! Извольте пойти со мной в уютную переноску. А сейчас что? А сейчас дайте мне вон тот гибрид слоновьего пениса и черепашьей башки. С ушами вовнутрь. И усами из жопы. Перемена волнительная – вот, что я думаю. И, возможно, когда-нибудь, хотя и нельзя сказать наверняка – она будет работать и с мужиками. Позвонит мне ночью из калдырной очередной ценитель моего творчества. Глазки-бусинки, в усах капуста. А я и подорвусь спасать, теряя тапочки. Мол, утибоземой. Кто это у нас тут такой кривенький? Кто чесночным сухариком подавился? Лезь в декольте, котик, я тебе сейчас всю твою судьбу сермяжную изменять буду.

Так что вы не оставляйте попыток, конечно. Мне в ночи покричать – как нехуй делать же.

Звонит подруга, жалуется на осень.

– А поехали – говорит – в Крым.
Ну, я задумалась на минуточку, потому что если бы она меня заранее позвала - я бы еще подумала. А тут думать некогда, надо ехать.

– А куда? - спрашиваю. Она говорит - ну, в Алупку. То есть, не в саму Алупку, а за неё.

И аж завтраком подавилась от глубочайшей символической коннотации, накрывшей меня с головой. Действительно, куда еще ехать в 2020 году? В Заалупье!

Весь 2020 год - какое-то невероятное Заалупье. И надо хоть напоследок накрыться им по собственному желанию, а не по чьей-то указке. Есть у меня тут кто из Заалупья? Расскажите ваши преимущества.

С наступающим, друзья! Я уже нарядила ёлку. А это значит, что тут должен появиться первый пост итогов 2020. Потому что если этот сраный год не проводить никакими итогами – он так и останется тут упавшим бревном. Как заноза в глазу – только очень большая.

Это был первый год, встреченный по-христиански. Вместо праздничной Волкинг-стрит – пенсионерский Районг. Вместо вёдер с коктейлями – детское шампанское со вкусом дынного мыла. А вместо развратного сёрфера, не бельмеса не понимающего в сакральной идее бани на Новый год – личинка Самсоновой в отельных одеялах, перемазанная по случаю остатками карри. Ничто не предвещало. Занимался кровавый рассвет.

Это был первый февраль, когда я почувствовала себя настоящим писателем. Мой старинный рассказ, наконец, украли – и рассказали по телевизору. Но предварительно лайкнули его в фейсбуке в качестве оплаты за участие.

Это был первый март, когда меня бросило сразу три мужика. С каждым из них я знакома лет по 15, но тут выяснилось, что общение со мной не освещает их путь. Не горит на карте жизни теплым огонёчком, как горят другие важные люди. И если я и хотела когда-нибудь стать на минуточку мужиком – то именно в тот момент. Чтобы достать член – и обоссать остывающие угли.

Это был первый апрель, когда меня сделали кротом в собственном доме. Я строила шалаши из коробок от пиццы, рисовала бабочек на обоях и стонала в окно от тоски неизблёванности. Мой дом стал тюрьмой, а новостная лента – черной проказой, заставляющей глаза вытекать из глазниц.

Это был май, когда я начала писать в столбик – но вовремя опомнилась и наняла психиатра, с которым мы долго обсуждали поэзию, вино и нейролингвистику. Он выпросил себе на память мою картину с пьющей Фридой Кало и прислал в ответ банку зеленой краски для кухни.

Это был июнь, когда я купила первое в своей жизни белое платье. И вышла в нём на улицу, пугая прохожих. Я в белом – как пантера в розовом. Зрелище комичное и напрасное.

Это был июль, когда я сильно и обидно заболела. И валялась в больнице с видом на дряхлеющую Неву. И потратила все деньги, собранные на черный день. Который всё никак не хотел заканчиваться.

Это был всё тот же июль, когда я не смогла заплатить за арендную квартиру. И впервые за 13 лет залезла в кредиты, чтобы плыть на своей утлой лодочке хоть в какое-нибудь "далёко". Рассекая волну, как водится.

Это был август, когда я достала с антресолей красное платье, уцелевшее с каких-то особенно древних времен – и оно оказалось мне впору. А это значит, что если я больше и не поплаваю, то точно взлечу.

А сегодня у меня сентябрь. И я нарядила ёлку. Потому что хватит с меня, бога ради. Не надо все яйца совать в один единственный рот – или как там, в поговорке? Давайте как-то дозировать. Как-то распределять.

Двадцатый год был со мной груб и неистов. Пусть уходит, бревно сучковатое. А я в баню пойду. И упьюсь там по случаю. С Новым годом! С легким паром! Всем, кто был со мной в это черное безвременье – белых полос до самой жопочки. Люблю вас!