Что из всех именно Маркус Фронмайер, которого шесть-семь лет назад в Москве рассматривали как "своего" депутата Бундестага, возглавил новый проамериканский курс АфД — это, безусловно, симптом времени. А что он еще и отхватил за это от молодых республиканцев премию Алена Даллеса (того самого, у которого "план") — и вовсе иронично.

Но если без шуток, то ходе визита в США он пригласил конгрессменов-республиканцев, сотрудников Госдепа и лоббистских организаций посетить большой конгресс АфД в Берлине в феврале — и если они приедут, то это будет такой афронт в сторону намеченной к проведению тогда же Мюнхенской конференции.

И все-таки очень интересно, как "Альтернатива" со своим новоявленным "трансатлантизмом" переварит в своих рядах тех, кто десятилетиями винил в бедах Федеративной республики даже не 1968-й и студентов, а 1945-й и "перевоспитание" западных немцев — устроенное американцами. Не тех, кто, как тот же Гауланд, мечтает о "старом, аденауэровском ХДС", а тех, кто именно в нем видит глубинный корень проблем.

Мириам Лау в статье для Zeit приводит в пример молодого крайне правого публициста (и сотрудника бюро афд-шного депутата Роберта Теске) Бенедикта Кайзера. Он, правда, десятилетиями думать ничего, скорее всего, не мог, поскольку сам 1987 года, но тем характернее. Кайзер признается, что некоторые левые течения ему ближе, чем "либеральные, капиталистические, прозападные правые", которых он именует "вестремистами". "Где были мы, буду я" — описывает Кайзер их кредо, и нельзя сказать, что оно так уж чуждо трамповой Америке.

Конечно, универсальный ответ, что приближение к власти снижает остроту этих умозрительных дискуссий. Привет широкой коалиции, объединившейся в свое время вокруг Трампа.

И все равно у меня в голове вертится вопрос: не мешает ли жесткий брандмауэр партиям демократического центра — и прежде всего, ХДС/ХСС — играть на внутренних противоречиях в АфД? Не были бы в этом смысле "красные линии", которые на замену брандмаэуру предлагают его консервативные критики, действительно более эффективны: мол, мы готовы к сотрудничеству, но — по отдельным вопросам и только если вы (далее — по списку)...

Впрочем, в Zeit именно так формулирует представитель тюрингской "Альтернативы" Торбен Брага: мол, пока мы все мобилизованы перед лицом политического остракизма со стороны "центра", а вот вы снесите брандмауэр — и мы будем погребены лавиной споров. Звучит, честно говоря, как предложение Лисы Колобку.

Сама Мариам Лау, статью которой я пересказываю, описывает проблему, стоящую перед ХДС/ХСС так: после возвращения к власти Трампа христианские демократы лишились важнейшего аргумента в идеологическом противоборстве с АфД — что та хочет вырвать Германию из западного сообщества. Потому что сообщество радикально изменилось. В немецком обществе, судя по социологическим данным, Америка Трампа, как и он сам, никаких симпатий не вызвает. И вопрос: рискнет ли ХДС/ХСС открыто манифестировать этот разрыв с Вашингтоном?

Не без сожаления должен признаться: для меня этот вопрос выглядит ещё более умозрительным, чем мой собственный про брандмауэр.

В коалиционном соглашении — помните такое? — зафиксирован принцип Wer bestellt, bezahlt, "Кто заказывает — тот и платит". Правительство взяло на себя обязательство компенсировать землям и муниципалитетам расходы и выпадающие доходы, которые возникают из-за принятых на федеральном уровне законов.

Но как именно должна выглядеть компенсация?

Об этом центр и регионы спорят вот уже полгода. Идея земель: если федеральный закон обойдется им в 100 млн евро в год или в 250 млн за первые три года действия, федерация увеличивает их долю в налоге с оборота (Umsatzsteuer); снижение налогов (кстати, где оно?) тоже должно быть компенсированно. Встречное предложение федералов: смотрим на положение каждой земли и каждого муниципалитета в целом и компенсируем тогда, когда оно — это положение — не очень, тоже через налоговое перераспределение.

До договоренности пока далеко.

И вот вчера, если верить Table.Media, Фридрих Мерц на заседании фракции ХДС/ХСС дал понять, что центр отступать не собирается. И более того, возможностей перераспределить налоговые доходы в пользу земель и муниципалитетов у федерального правительства нет, самим не хватает.

Вы не ошибетесь, если предположите, что я написал этот пост не только ради рассказа о немецком финансовом федерализме, но и чтобы сказать, что не только Путин отсылается в эти дни к отлитым в граните высказываниям Д.Медведева. Вам всего доброго, хорошего настроения!

This is fine (временно отвлечемся от судеб Европы, решение которых, судя по трансляции Politico, отложено на вечернее время).

Как вы, наверное, помните, судя по опросам, следующей осенью по итогам выборов в ландтаг Саксония-Анхальт имеет шансы стать первой федеральной землей, в которой «Альтернатива для Германии» войдет в правительство, а то и сформировать его единолично. Будущий лидер списка — 35-летний Ульрих Зигмунд, ну тот, которого преданные фанаты приветствуют речевкой: «Зиг!» — «Мунд!»

До февраля 2025 года генеральным секретарем партийного отделения в этой земле (то есть руководителем политической работы) был Ян-Венцель Шмидт, с 2021 года депутат Бундестага. И вот в среду он отправил бывшим коллегам письмо не просто с критикой, с обвинениями, в том числе уголовного свойства. Table.Media получил к нему доступ:

Поездки за границу совершались без четко оговоренных сроков, иногда их придумывали задним числом. Частные поездки «прикрывались парламентской необходимостью». Совершались путешествия «исключительно общественного свойства» („mit rein gesellschaftlichem Charakter“) и «экскурсионные туры, не имеющие отношения к мандату». Известно о служебных поездках в Берлин, целью которых было посещение казино. Шмидт пишет, что может документально подтвердить факты и что он это сделает.

Он обвиняет руководителей правления в непотизме. По крайней мере пятеро из них трудоустроили своих жен через депутатов. Несколько просили депутатов устроить на работу детей или братьев и сестер, один просил сразу за троих. Как минимум, в одном случае член семьи одного из партийных функционеров получал из государственных средств почти 8 тысяч евро в месяц до налогов. По словам Шмидта, эти обвинения он тоже может подтвердить документально».

Дальше он пишет про свидетельства «недопустимых деловых отношений», «организации фиктивных частных банкротств», «мощного внутрипартийного влияния на экономическую деятельность» и потенциальных уголовных преступлений. Table отмечает, что обвинения курсируют и против самого Шмидта — «в сомнительных деловых практиках» и фиктивном трудоустройстве членов семьи.

Приятное общество, да?

Шмидт обвиняет бывших коллег в том, что они на протяжении девяти месяцев «систематически преследовали» его и его семью.

«Это абсолютно нездоровое поведение и откровенно психопатичный фанатизм в рамках абсолютно бессмысленного внутрипартийного конфликта».

В личный адрес лидера анхальтосаксонской «Альтернативы» Ульриха Зигмунда Шмидт обвинения не выдвигает, но отмечает, что тот политически прикрывал действиях тех, кого требует к ответу.

Тут стоит добавить, что сам Шмидт был в числе делегатов АдГ в ходе недавней поездки в США, по поводу которой, среди прочего, случился большой спор на тему, того за чей счет банкет (по версии оппонентов — за счет госфинансирования, выделяемого фракциям, то есть за счет налогоплательщиков).

Ну, и задаться вопросом: могут ли такие скандалы повлиять на популярность крайне правых, в данном случае, в Саксонии-Анхальт? Тут, конечно, нужно иметь больше аналитической широты, желательно опираться на какие-нибудь исследования и иметь дар предсказания, но я бы аккуратно предположил, что, скорее, нет. Подобные партии настолько порождены постмодерном (с которым якобы борются) и так успешно заражают своих сторонников и сторонниц верой в то, что «везде всё одинаково» и «все политики — коррупционеры», что обнаружение таких фактов в их собственных рядах особо и не впечатляет. Впрочем, посмотрим, во что это выльется.

Подписание Меркосур, которое должно было состояться в субботу, перенесено как минимум на январь, пишет Politico. Пишут, что бразильский президент Лула да Силва согласился с запросом Джорджи Мелони, которая попросила больше времени, чтобы убедить итальянских фермеров, что они не пострадают от насыщения рынка дешевой птицей и говядиной.

Минус 0,5 у Мерца: все-таки не совсем оглушительный срыв.

Переговоры по российским активам продолжаются прямо сейчас.

Politico докидывает подробностей: Мерц, по данным их источников, сказал другим лидерам Евросоюза, что подписание Меркосур критически важно для экономического роста Германии — если конкретно (это добавляю от себя), для экспорта ее продукции, теряющей, или рискующей потерять, доли на рынках США и Китая, — а значит, для всей европейской экономики в целом. И открыто заявил, что от этого могут зависеть выплаты Германии в бюджет ЕС.

В New York Times профайл Мерца. Не то, чтобы какой-то рокетсайнс, но:

а) подчеркивается его «глубокая привязанность к Америке» («с начала 1980-х он сделал поездки в США своим ежегодным ритуалом, который прервала только пандемия»);
б) «близкие говорят, что он относится к работе канцлера как к бизнесу, оценивая, с кем имеет смысл вести переговоры, и стремясь заключать сделки»;
в) упоминаются «многие» бизнесмены и экономисты, которые недовольны тем, что Мерц слишком сильно уступает социал-демократам в вопросе реформ, стремясь сохранить большинство.
г) сам он говорит, что полагается на личные отношения, больше, чем на «связи со страной».

В ньюслеттере, где редакция представляет материал, как знак времени подается то, что канцлер Германии вообще согласился провести день с корреспондентом американской NYT — Ангела Меркель не делала этого ни разу. Но автор текста Джим Танкерсли отмечает при этом:

«Я привык к американским политикам, будь то Трамп или Байден, которые сознательно воздействуют на журналистов определенным президентским обаянием. У меня не возникло чувства, что Мерц хотел меня очаровать. Может быть, это разница культур, но не было ощущения, что он ведет себя, как политик. Он хотел говорить только об экономике и Украине».

Очередная — на этот раз — внутриполитическая, и даже почти внутрипартийная, проверка управленческого стиля канцлера уже через пару часов: выборы председателя правления фонда имени моего аватара Конрада Аденауэра, близкого к ХДС/ХСС Мерца. Фонд для партии — основная экспертная площадка.

Впервые в истории выборам предшествовала настоящая борьба. Кандидат канцлера — влиятельный депутат из NRW (Северный Рейн — Вестфалия) Гюнтер Крингс. Против него — бывшая министрка обороны Аннегрет Крамп-Карренбаэур.

В 2018 году именно АКК (да, даже немецким журналистам непросто дается имя этой влиятельной дамы) выиграла выборы в председатели ХДС, когда с этого поста ушла Ангела Меркель. Потом было довольно бесславный период, когда она считалась официальной преемницей Меркель, и вот теперь АКК имеет хорошие шансы нанести еще один удар по Мерцу. За ней международная известность (что важно для фонда с офисами в 80 странах мира), опыт руководства различными фондами, а еще относительная свобода рук. В отличие от Крингса, который собирается сохранить работу в Бундестаге.

При этом именно Крингса фактически открыто — письмом нынешему руководителю фонду Норберту Ламмерту — поддержал Мерц, что, вообще говоря, довольно скандально, потому что фонд-то при всей близости к партии — структура независимая. Как пишет Tagesspiegel, работу по избранию Крингса курирует генсек ХДС Карстен Линнеманн, который лично обзванивает членов правления с просьбой поддержать его кандидатуру. Помимо теплых личных отношений и политической близости, есть еще одно объяснение: авторитетный Крингс при распределении власти в этом году почти ничего не получил. В правительство не попал, против его выдвижения в Конституционный суд выступили "Зеленые". "Разочарование при таком влиянии — не то, что хочет получить Мерц".

Focus Online именует то, что уже произошло, "коммуникативной катастрофой" канцлера. АКК отступать не собирается. Стоит при этом отметить, что она, которая некогда действительно была очень близка Меркель, значительно изменила свои позиции за последние годы и сместилась вправо, хотя все равно считается более "либеральной" кандидаткой.

Все очень близко: Table.Media подсчитал, что Крингса должны поддержать от 25 до 28 из 52 членов правления фонда.

пишут, что Аннегрет Крамп-Карренбаэур — против которой был Мерц — выиграла выборы и стала главой фонда Аденауэра.

Помним, что серьезные сомнения в том, что у канцлера достаточно поддержки в собственных рядах возникли во время обсуждения пенсионного пакета, когда молодежь грозила сорвать его (и еще раньше — в истории с неизбранием Брозиус-Герсдорф в Конституционый суд).

Сделаем при этом скидку на то, что фонд — все-таки достаточно независимая структура. Которой, вероятно, не понравились попытки давления.

Но будем иметь в виду и то, что, влиятельный в партии Гюнтер Крингс, наверное, должен чувстовать себя не очень: поддержки Мерца оказалось недостаточно.

«В Бундестаге действуют правила приличия, многие из которых нигде не зафиксированы»:

(Из профайла председательницы Бундестага Юлии Клёкнер (ХДС/ХСС) в Zeit):

Юристы называют их «неписаными регулами», и большинство депутатов их строго придерживаются. Например, парламентарии не имеют права есть и пить в зале заседаний. Речи не должны сопровождаться демонстрацией характерных предметов (уже бывали случаи с зонтами и тарелками фрисби). Кепки, шлемы, униформа, а также футболки с политическими лозунгами запрещены, и этот запрет напоминает о временах Веймарской республики, когда депутаты от НСДАП приходили в парламент в униформе. Бундестаг должен быть пространством сдержанности. Все, что слишком отвлекает от обсуждения, туда не допускается. Норберт Ламмерт (председатель парламента при поздней Меркель, которого Аннегрет Крамп-Карренбауэр только что сменила на посту главы фонда Аденауэра) однажды сказал, что работа председателя — это «постоянный IQ-тест». Человек, возвышающийся над остальными депутатами в председательском кресле, каждый день немного переписывает колеблющиеся правила.

Дальше идет рассказ об июльском заседании парламента, приуроченном к тридцатой годовщине резни в Сребренице. Клёкнер заранее предупредила, что не допустит политических демонстраций, в том числе появления в зале с бело-зелеными цветками Сребреницы. Тем не менее группа депутатов СДПГ, включая Алиса Ахметовича, родители которого бежали из Боснии, попытались войти внутрь с этими бутоньерками в память о жертвах геноцида. Но самое главное, что с ней же была Сельма Йахич, пережившая преступление семилетней и приглашенная в Бундестаг в качестве почетной гостьи. Служащие зала и от нее потребовали. Она разрыдалась.

Нейтральность защищает зал заседаний от пропаганды. Но ее можно довести до той степени, когда она начинает казаться несоразмерной, почти жестокой.

В самый последний момент, когда Сельма Йахич уже почти вышла, ее остановили, попросили остаться и, «да, разумеется, вы можете оставить бутоньерку». Ахметовича, который выступал с трибуны также с цветком в петличке, Клёкнер тоже тепло поприветствовала.

Не обошлось, конечно, без депутата от АфД, которому именно в годовщину массового убийства боснийских мусульман вздумалось с трибуны заявить, что «случавшиеся в огромном масштабе во время югославских войн в маленьком мы в Германии можем наблюдать почти на каждом школьном дворе». Она прервала его и «сделала то, что председатели Бундестага делают лишь изредка: напомнила депутату о теме дебатов», а потом и о том, что в зале присутствуют жертвы геноцида.

Роберт Хабек перед своим уходом из Бундестага в конце лета публично заявил, что все, что умеет Юлия Клёкнер, — это «полемизировать, полемизировать и раскалывать». В цайтовском профайле из предыдущего поста довольно много любопытных деталей:

— о «ее почти сбивающей с ног, физически ощутимой ауре»;
— о том, как 26-летней в журнале о вине она писала об «эротичности открывания бутылки и медленного растворения вкуса во рту»;
— о том, как она возглавляла другой журнал, тоже о вине и в том же издательстве, где в штате была при этом она и еще один человек на полставки — но в официальной биографии она все равно именуют себя «главным редактором в отставке»;
— о том, что при всем том «уже как политик она долго время руководствовалась журналистскими инстинктами: прыгала с темы на тему, задевала чувствительные струны, старалась найти самое противоречивое в каждой»;
— о том, как, уже начав политическую карьеру, в статье для Cicero сама задавалась вопросом о том, как политикам «отослать журналиста вежливо, но быстро, обойдясь дежурными фразами.
— о том, что «она легко воспламеняется именно тогда, когда обстановку нужно остудить, успокоить страсти и сдержать напряжение»;
— о том, как пыталась разрушить «светофорную» коалицию, когда это еще не было трендом: в собственной федеральной земле Рейнланд-Пфальц, после своего поражения на земельных выборах. Пришла с этим к Фолькеру Виссингу из Свободной демократической партии, будущему архитектору «светофора» на федеральном уровне, и звучала, по его воспоминаниям, так, «будто других вариантов просто нет» (ничего не вышло);
— о том, что некоторые бывшие сотрудницы и сотрудники и после многих лет отзываются о ней с почтением и восхищением, а другие говорят, что она просто — «не очень хороший человек»;
— о том, как бывает решительна и непреклонна при взаимодействии с депутатами АфД;
— о том, как реагирует на скандал, возникший после того, что сравнила явно левую, но руководствующуюся профессиональными стандартами газету taz с правым порталом Nius, который систематически игнорируют принятые в немецкой журналистике нормы («Кодекс прессы»). Защищая свои слова, она скрупулезно и — с явной обидой — перечисляет претензии к taz, связанные с освещением ее личности и работы.

В том самом прощальном интервью Хабек, среди прочего, сказал, что Фридрих Мерц продвинул Юлию Клёкнер на пост председательницы Бундестага, чтобы не иметь с ней дел повседневно в правительстве. К сожалению, именно об этом — о внутрипартийной динамике внутри ХДС/ХСС — в статье Zeit почти нет. А было бы интересно: председатель/ница Бундестага — не только протокольно вторая должность в стране (после федерального президента), но и особенно важная фигура в случае, если вдруг дойдет до превращения нынешней коалиции в правительство меньшинства.

Отдохнем любимым способом. Именно про Бёлля, мне кажется, просто замечательный цикл. И видно, что автор любит его больше, чем, например, Манна (про которого писал до).

Сложная внутренняя динамика коалиции — с парламентским большинством всего в 12 голосов — диктует свои вайбы, в том числе организационные. На памятное еще заседание по пенсионному пакету депутатов правительственных ХДС/ХСС и СДПГ собирали в Берлине административным образом. Теперь христианские демократы хотят решить проблему нехватки своих в зале заседаний системно. Politico пишет, что перед уходаом на рождественскую паузу руководство разослало членам фракции письмо из трех пунктов:

1) Введение четкого периода присутствия в зале заседаний так, чтобы всегда было нужное число членов фракции. Можно переносить и нагонять позже, но выбрать всё нужно. Как я понял, похоже на float в управлении проектами. В итоге, во время пленарной недели в зале придется работать на два часа дольше.

2) Обязательная явка за 10 минут до начала обсуждения законопроекта/другого пункта повестки.

3) При этом увеличение числа вопросов, которые должны проходить через парламент без дебатов. Особенно это касается законопроектов в первом чтении, за исключением самых политически резонансных.

Кнопкодавство и аналогичные восточноевропейские практики в Германии не приживаются.

Пару дней назад Table.Media анонсировал диссертацию Мариуса Минаса из Трирского университета — о том, лидеров какого типа предпочитают видеть во главе своих партий их члены. Судя по интервью, обошлось без выдающихся открытий и, в целом, выглядит для меня слегка как заявка на политконсалтинг (или я так реагирую на термины вроде Smart Commander или Trust Beacon в научных работах), но кое-что любопытное внутри все-таки есть.

Опрос проводился среди 20 тысяч членов ХДС/ХСС, СДПГ и «Зеленых». Среди прочего, оказалось, что для «Зеленых» важнее, чем для других, наличие у партийных лидеров политического видения (остальные ценят честность, последовательность (Intergrität), умение договариваться между собой, христианские демократы также экспертность, лидерские качества и интеллект).

Между партфункционерами и избранными/занимаюшими назначаемые должности партийными политиками (Mandatsträger), с одной стороны, и рядовыми членами (базисом), с другой, разница в том, что первые больше ждут от руководителей медийной представленности, а вторые — доминирования, решительности, уверенности в себе и высокого интеллекта (Минас называет как раз этот тип руководителя Smart Commander и ассоциирует с Мерцем).

При этом члены партии склонны поддерживать «лучшие версии себя»:

Я спросил об отношении к сходству с самими собой. Часто ответ сводился к тому, что пол, образование или возраст не имеют значения. Но затем [когда дело до заполнения анкеты] опрошенные значительно чаще среднего отмечали те параметры, которые соответствовали их собственным характеристикам. Женщины, которым не все равно [я не очень понимаю, что тут имеется в виду], как правило, хотят женщину-председательниц. Молодые люди хотят кого-то молодого, старшего возраста — кого-то постарше. Люди с низким уровнем образования предпочтут руководство с низким уровнем образования, люди с высоким — наоборот.

Здесь интервьюер вспоминает о канцлерах Аденауэре, Брандте и Шмидте, которые «имели мало общего со среднестатистическими немцами», но Минас этот момент не комментирует.

И ещё одно отличие — между членами партий и их избирателями. Вторые, как правило, отдают предпочтение более умеренному политика, как Меркель или Шольц. И это лишнее свидетельство, что председатель или председательница партии не обязательно должны становиться лидером предвыборного списка.

Автор исследования при этом подтверждает, что личность кандидата играет всю более значимую роль по сравнению с его программой. Минас говорит, что лояльность к партиям постоянно снижается и при этом все чаще «запоминается последнее»: темы и личности, которые всплывают в последний момент перед выборами, оказывают решающее воздействие на голосование.

Ну, и на всякий случай, применительно к Германии мы говорим о по-настоящему массовых партиях: в ХДС/ХСС состоит около миллиона человек, в СДПГ около 360 тысяч, «зеленых» почти 170 тысяч. Это к тому, почему мнение членов играет иногда более значимую роль, чем соображения политической целесообразности, как они оцениваются со стороны.

Немного цифр об объективных трудностях черно-красной коалиции и её руководителей (тоже из Table.Media, итоговый выпуск).

«По сравнению со временами Ангелы Меркель ситуация явно изменилась. В 2021-м и 2025-м годах во фракцию ХДС/ХСС пришло по 50 новых депутатов. Это значит: из нынешних 208 депутатов почти половина вошла в парламент в пост-меркелевское время с опытом, который определило пребывание в оппозиции после 2021 года. Как результат: они настроены не на прагматизм, а на отстаивание «чистоты» ХДС/ХСС.

Немногим отличается, в свою очередь, и ситуация у социал-демократов. Тут тоже в результате двух последних выборов пришло много молодых депутатов, которые ставят во главу угла социальный вопрос или отношение к беженцам. Исходя из всего этого, те, кто внимательно изучают взаимодействие правительственных фракций, приходят к выводу: ни разу за последние двадцать лет диапазон мнений внутри черно-красной коалиции не был так широк. Говоря по-другому: культурные различия между партнерами по правительству будут становиться только мощнее. Опытный представитель ХДС из ведомства федерального канцлера резюмирует: “Мы делаем ошибки, вопросов нет. Но есть и объективные причины, которые усложняют работу в лавке”».

Двадцать лет назад, напомню на всякий случай, было сформировано первое правительство Ангелы Меркель. Чуть ниже в том же выпуске рассылки руководитель парламентской группы баварского ХСС Александр Хоффманн отмечает: не было ещё ни одного дня, когда бы коалиция с удовлетворением сказала, что не могла бы коммуницировать между собой и взаимодействовать лучше.