Александра Ведерникова много не бывает.

Дом на Среднем проспекте Васильевского острова.
На месте этого дома в конце XIX века стояли строения, в одном из которых жил будущий писатель Вересаев. Викентий Вересаев, чьими «Записками врача» зачитывался Булгаков, позже написавший «Записки юного врача» и «Морфий».
А в том самом доме на Среднем - одна из квартир Балабанова, куда он уходил отдыхать от людей и писать сценарии. Такая вот связь. Знал ли Балабанов о жившем где-то рядом с ним Вересаеве?

"Мы были с ночлегом под забором и в районе станции Электродепо, что вблизи Варшавского вокзала, и на Химической, Челябинской, Магнитогорской улицах, тема забытости и богооставленности привлекала нас своей молчаливой поэзией.
Мы ходили по ночному Московскому проспекту, сворачивали к порту, там пили вино, далее шли к Калинкину мосту, там придремывали минут пятнадцать, завтракали сушкой и шли к Новой Голландии.
Он снимал моей "Москвой", а я его "лейкой".
Бывало с одного места мы снимали что-то одной камерой, но запоминали номер кадра.
После проявки мы разглядывали негативы. Кадры были совершенно разные!
...Вот мы с ним слушаем в его комнате Моцарта.
Он медленно курит страшный "Беломор", я пью Каберне, хорошо.
На улице идет дождь, такие дожди идут только тогда, когда ты не опечален прошлым, а будущее бесконечно и красочно..."

Борис Кудряков о Борисе Смелове. Фото - Смелов.

#вобъективе

«С учтивой предупредительностью Хармс помогал нам снимать пальто. При этом он, как мне показалось, не то икал, не то хрюкал, как-то по-особенному втягивая воздух носом: них, них. Я несколько насторожился. Но всё обошлось, а потом я узнал, что похрюкивание составляет постоянную манеру Хармса, один из его нервных тиков, отчасти непроизвольных, а отчасти культивируемых нарочно. По ряду соображений Даниил Иванович считал полезным развивать в себе некоторые странности».

Из воспоминаний искусствоведа Всеволода Петрова.
После войны он поселился в том же доме, и так вышло, что по итогам капитального ремонта комната Хармса стала частью квартиры Петрова.