Песню «Гопники» Майк, как ни странно, написал, вдохновившись научной фантастикой, а не своими соседями по Лиговке. Речь о романе «Путешествие на Черную Ухуру» Александра Старцева и Артура Дидейкина, ходившем в самиздате с 1982 года.
«В этом фантастическом романе есть планета гопников. Так что Саша, в общем-то, вдохновитель, и ему я обязан темой», - пояснял сам Майк в интервью в 1990 году.
Старцев - редактор самиздатовского журнала «Рокси», лучший (на мой взгляд) из тогдашних авторов, писавших о рок-музыке, ну и хороший приятель Майка.
«Путешествие на Черную Ухуру» вышло отдельной книгой в 2006-м, спустя два года после смерти Старцева. Можете купить и почитать.
Фрагмент романа есть и в Сети. Гопники там не фигурируют, - видимо, они где-то дальше по тексту.
«Обнаружил он себя на космодроме. Судя по всему, он был в самом
дальнем его углу, куда обычно корабли не швартовались, но сейчас здесь стоял огромный серо-голубой монстр, еще излучавший тепло».
На первом снимке Майк и Старцев (второй слева).
Фото 2 - Старцев и Майк, творческий вечер.
Третий снимок - собственно Старцев.
«В этом фантастическом романе есть планета гопников. Так что Саша, в общем-то, вдохновитель, и ему я обязан темой», - пояснял сам Майк в интервью в 1990 году.
Старцев - редактор самиздатовского журнала «Рокси», лучший (на мой взгляд) из тогдашних авторов, писавших о рок-музыке, ну и хороший приятель Майка.
«Путешествие на Черную Ухуру» вышло отдельной книгой в 2006-м, спустя два года после смерти Старцева. Можете купить и почитать.
Фрагмент романа есть и в Сети. Гопники там не фигурируют, - видимо, они где-то дальше по тексту.
«Обнаружил он себя на космодроме. Судя по всему, он был в самом
дальнем его углу, куда обычно корабли не швартовались, но сейчас здесь стоял огромный серо-голубой монстр, еще излучавший тепло».
На первом снимке Майк и Старцев (второй слева).
Фото 2 - Старцев и Майк, творческий вечер.
Третий снимок - собственно Старцев.
Forwarded from ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК
Картины Гаги Ковенчука. В его мастерской на Репина часто бывал Бродский (да и не только он). Все одна большая компания.
Спокойствие
на лице моём,
Я буду считать
что мы вдвоём
С тобой до сих пор,
хотя это бред,
Несмотря на столько прожитых лет
Совместно.
Ладно, уж хватит,
Но как одному
худо в кровати,
В которой
когда-то были
мы двое.
Вспомни потолок, вспомни обои.
Мне говорят
что всё
очень просто,
Но я боюсь
очередного тоста,
Который предложат
мои друзья:
За то, что была ты,
за то, что есть я.
За разные вещи;
они приятны,
Но не до конца
и не всем понятны,
Нет сожалений
нет, есть сожаление,
Но, Боже мой, нет сравнения.
Тебя с кем-нибудь,
и как ни кричи
И даже лучшие в мире врачи навряд ли
когда-нибудь
мне помогут
Ты есть,
и счастлив тому,
ей Богу!
Майк.
на лице моём,
Я буду считать
что мы вдвоём
С тобой до сих пор,
хотя это бред,
Несмотря на столько прожитых лет
Совместно.
Ладно, уж хватит,
Но как одному
худо в кровати,
В которой
когда-то были
мы двое.
Вспомни потолок, вспомни обои.
Мне говорят
что всё
очень просто,
Но я боюсь
очередного тоста,
Который предложат
мои друзья:
За то, что была ты,
за то, что есть я.
За разные вещи;
они приятны,
Но не до конца
и не всем понятны,
Нет сожалений
нет, есть сожаление,
Но, Боже мой, нет сравнения.
Тебя с кем-нибудь,
и как ни кричи
И даже лучшие в мире врачи навряд ли
когда-нибудь
мне помогут
Ты есть,
и счастлив тому,
ей Богу!
Майк.
Осенью 1987-го в Союзе мог случиться концерт Боуи - с "Аквариумом" на разогреве. Организовывать это дело должна была Стингрей (в одной из книжек которой я на эту историю и наткнулся).
Не сложилось, ну и понятно почему.
1987-й - рановато было еще для таких забав.
Не сложилось, ну и понятно почему.
1987-й - рановато было еще для таких забав.
Чуковский - о Вагинове:
«Много раз ездили мы с ним вместе на завод «Светлана». Мохнатая изморозь покрывала стекла трамвая, ползущего на Выборгскую сторону, а посреди вагона стоял Вагинов — в шапке-ушанке, завязанной тесемочками под подбородком— держался за ремень и, глядя в книгу, читал Ариосто по-итальянски. «Светлана» был завод женский — в чистых цехах сидели работницы в белых халатах и складывали мельчайшие детали из стекла и металла. Все заводские организации — партком, завком — были в руках у женщин, и дух женственности, царивший на заводе, чрезвычайно нравился Вагинову. Он тоже там полюбился — добротой, скромностью и необычной старинной учтивостью.
— Славно,— сказал он мне как-то, когда мы возвращались с ним со «Светланы»,— Совсем как бывало в Смольном институте».
Чуковский точно назвал «Козлиную песнь» Вагинова «первым романом о перестройке интеллигенции» - имеется ввиду адаптация в условиях советской реальности. Действительно, завод «Светлана» - «совсем как в Смольном институте». Ну да, ну да.
«Много раз ездили мы с ним вместе на завод «Светлана». Мохнатая изморозь покрывала стекла трамвая, ползущего на Выборгскую сторону, а посреди вагона стоял Вагинов — в шапке-ушанке, завязанной тесемочками под подбородком— держался за ремень и, глядя в книгу, читал Ариосто по-итальянски. «Светлана» был завод женский — в чистых цехах сидели работницы в белых халатах и складывали мельчайшие детали из стекла и металла. Все заводские организации — партком, завком — были в руках у женщин, и дух женственности, царивший на заводе, чрезвычайно нравился Вагинову. Он тоже там полюбился — добротой, скромностью и необычной старинной учтивостью.
— Славно,— сказал он мне как-то, когда мы возвращались с ним со «Светланы»,— Совсем как бывало в Смольном институте».
Чуковский точно назвал «Козлиную песнь» Вагинова «первым романом о перестройке интеллигенции» - имеется ввиду адаптация в условиях советской реальности. Действительно, завод «Светлана» - «совсем как в Смольном институте». Ну да, ну да.
И еще у Чуковского - о похоронах Вагинова (умершего от туберкулеза в 35 лет):
«День был удивительный, весенний, теплый, влажный, солнце сияло в чистейшем небе, но город тонул в туманной дымке, и перед похоронной процессией неожиданно выплывали его колонны, фронтоны и шпили. Вагинов медленно ехал в гробу через Неву по мосту лейтенанта Шмидта, и Филострат, незримый, шел рядом, и роза со стебелька улыбалась ему в последний раз».
Прочтите «Козлиную песнь» (и поздние стихи) Вагинова, это очень хорошо.
«День был удивительный, весенний, теплый, влажный, солнце сияло в чистейшем небе, но город тонул в туманной дымке, и перед похоронной процессией неожиданно выплывали его колонны, фронтоны и шпили. Вагинов медленно ехал в гробу через Неву по мосту лейтенанта Шмидта, и Филострат, незримый, шел рядом, и роза со стебелька улыбалась ему в последний раз».
Прочтите «Козлиную песнь» (и поздние стихи) Вагинова, это очень хорошо.