Картинки с выставки в Мраморном. 220 работ, Три десятка художников, в основном москвичей, от Зверева и Немухина до Рабина и Мастерковой. Плюс наши Рухин и Михнов-Войтенко. Выставка хороша. Прекрасно оформлена.
А рассматривать вблизи работы Михнова и Рухина (см последние две) отдельная радость: в очередной раз убеждаешься, что все это дело нужно видеть живьем.
Не пропустите.
А рассматривать вблизи работы Михнова и Рухина (см последние две) отдельная радость: в очередной раз убеждаешься, что все это дело нужно видеть живьем.
Не пропустите.
В час, когда
юные жены сбегаются
к шумному рынку
трудолюбивым мужьям свежего мяса купить,
в люльке высоко поет маляр
в пестрогрязной
одежде,
с кистью тяжелой
в руке и с папиросой
в зубах.
Свежий в июльской жаре идет белозубый квартальный,
робко глядит
наркоман на предержащего власть.
Пьяный под вывеской «Тир»
с закрытыми плачет глазами,
а человек из авто
долго глядит на него.
Можно увидеть меня быстро идущим проспектом.
Рот мой брезгливо
надут,
в глазах социальная грусть.
Я направляюсь в кафе, похмельным синдромом объятый,
стоя как лошадь в углу, кофе с приятелем пить.
Евгений Вензель.
Кафе - это о "Сайгоне" речь.
юные жены сбегаются
к шумному рынку
трудолюбивым мужьям свежего мяса купить,
в люльке высоко поет маляр
в пестрогрязной
одежде,
с кистью тяжелой
в руке и с папиросой
в зубах.
Свежий в июльской жаре идет белозубый квартальный,
робко глядит
наркоман на предержащего власть.
Пьяный под вывеской «Тир»
с закрытыми плачет глазами,
а человек из авто
долго глядит на него.
Можно увидеть меня быстро идущим проспектом.
Рот мой брезгливо
надут,
в глазах социальная грусть.
Я направляюсь в кафе, похмельным синдромом объятый,
стоя как лошадь в углу, кофе с приятелем пить.
Евгений Вензель.
Кафе - это о "Сайгоне" речь.
«Тупое чванство, ущербность и болезненное самолюбие недоучки и любителя порнографии, стократ помноженное на непроходимое невежество и бескультурье
- вот что выглядывает из каждой строчки, вышедшей из-под пера Иосифа Бродского».
«Тунеядцу воздается должное». «Смена», 15 марта 1964.
По следам суда над Бродским (13 марта в клубе строителей; Фонтанка, 22).
- вот что выглядывает из каждой строчки, вышедшей из-под пера Иосифа Бродского».
«Тунеядцу воздается должное». «Смена», 15 марта 1964.
По следам суда над Бродским (13 марта в клубе строителей; Фонтанка, 22).
«Уфлянд попал под машину. Мы с Арьевым поехали его навещать. Володя лежал. Весь забинтованный — и улыбался.
— Удивительный тут случай со мной произошел.
В реанимации я встал — и пошел. Вдруг вижу — ко мне подходит Серега Довлатов, в белом халате, берет меня на руки и несет.
Утром выяснилось: это санитар, но похожий на Серегу абсолютно. И фамилия — Довлатян!».
Трогательный эпизод из книжки Валерия Попова. На фото - Уфлянд, молодые Арьев и Довлатов.
— Удивительный тут случай со мной произошел.
В реанимации я встал — и пошел. Вдруг вижу — ко мне подходит Серега Довлатов, в белом халате, берет меня на руки и несет.
Утром выяснилось: это санитар, но похожий на Серегу абсолютно. И фамилия — Довлатян!».
Трогательный эпизод из книжки Валерия Попова. На фото - Уфлянд, молодые Арьев и Довлатов.