Владимир Уфлянд:
Битов разбил какую-то витрину в «Восточном ресторане». Явились милиционеры, и Андрей, разумеется, стал с ними драться. В это время Довлатов беседовал с Аксеновым, приехавшим из Москвы. И Аксенов светски спросил Сережу: «Кто в Ленинграде сейчас считается ведущим прозаиком?».
Сережа указал на Битова, которого избивали милиционеры. Аксенов уныло протянул: «Н-да, хорошие у вас прозаики!».
На фото Бориса Смелова - собственно Битов.
Битов разбил какую-то витрину в «Восточном ресторане». Явились милиционеры, и Андрей, разумеется, стал с ними драться. В это время Довлатов беседовал с Аксеновым, приехавшим из Москвы. И Аксенов светски спросил Сережу: «Кто в Ленинграде сейчас считается ведущим прозаиком?».
Сережа указал на Битова, которого избивали милиционеры. Аксенов уныло протянул: «Н-да, хорошие у вас прозаики!».
На фото Бориса Смелова - собственно Битов.
Оказывается, Флоренский делал эскизы не только к «Это не любовь». В 86-м он отрисовал также обложки «45», «Начальника Камчатки» и «Ночи». Наверное, хорошо, что эти варианты никуда не пошли - с общим стилем «Кино» они не сочетаются. Исключение составляет разве что «45»; на мой вкус, тут все удачно.
#неофициальныехудожники
#неофициальныехудожники
Довлатовская "Баллада о разбитом сердце", опубликована в газете "Знамя прогресса", 1972. Симпатичный стишок с узнаваемыми интонациями.
Дорогая, садись и
внимательно слушай,
Я тебе расскажу
поразительный случай.
Я всю правду открою тебе,
не колеблясь:
Как однажды на Невском
разбился троллейбус.
Он по улице ехал огромный
и сильный,
Неизменно спокойный,
обыденно синий,
Улыбался знакомым
“Победам” и “Волгам”.
Только счастье его было
Очень недолгим,
Ибо в это же время
Неровной походкой
Брел мужчина с глазами,
Залитыми водкой.
Сокрушая столбы,
Водосточные трубы,
И ругался бессмысленно,
Нудно и грубо.
Так и лез напролом он,
Прохожих пугая.
Красный глаз светофора
Глядел, не мигая.
Дело было на Невском, как
Раз против бара,
Пьяный, громко ликуя,
Шагнул с тротуара.
У троллейбуса сердце
Забилось в испуге,
Он рванулся, повисли
Безжизненно дуги.
Перед фарами вспыхнули
Алые маки.
Стекла хрустнули.
Все утонуло во мраке.
Он очнулся наутро в
троллейбусном парке.
Гипс, уколы, пилюли, врачи,
санитарки…
Вот и все. Но навряд ли я
был бы поэтом,
если б мысль моя, люди,
кончалась на этом!
Дорогая, садись и
внимательно слушай,
Я тебе расскажу
поразительный случай.
Я всю правду открою тебе,
не колеблясь:
Как однажды на Невском
разбился троллейбус.
Он по улице ехал огромный
и сильный,
Неизменно спокойный,
обыденно синий,
Улыбался знакомым
“Победам” и “Волгам”.
Только счастье его было
Очень недолгим,
Ибо в это же время
Неровной походкой
Брел мужчина с глазами,
Залитыми водкой.
Сокрушая столбы,
Водосточные трубы,
И ругался бессмысленно,
Нудно и грубо.
Так и лез напролом он,
Прохожих пугая.
Красный глаз светофора
Глядел, не мигая.
Дело было на Невском, как
Раз против бара,
Пьяный, громко ликуя,
Шагнул с тротуара.
У троллейбуса сердце
Забилось в испуге,
Он рванулся, повисли
Безжизненно дуги.
Перед фарами вспыхнули
Алые маки.
Стекла хрустнули.
Все утонуло во мраке.
Он очнулся наутро в
троллейбусном парке.
Гипс, уколы, пилюли, врачи,
санитарки…
Вот и все. Но навряд ли я
был бы поэтом,
если б мысль моя, люди,
кончалась на этом!
Forwarded from ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК
Дом на углу Литейного и Некрасова (нумерация - Литейный, 38).
На первом этаже с 1973 года находилась столовая №14, по сути кафе, - то самое, что группа «Аквариум» назвала «Аббатской дорогой».
Гуницкий:
«Аквариум» и его компания искали свой частный, камерный уголок, и в результате нашли небольшую кафешку на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова. Назвали ее Abbey Road…
Некоторое время там, в «Аббатской дороге», принципиально собиралась вся аквариумная группировка, так была предпринята слабая попытка мелкой оппозиции Сайгону. Правда, Сайгон все равно победил».
Ну мы помним это:
«Ушла «Аббатская дорога»
Ушли «Орбита» и «Сайгон»
Нам остается так немного
От наших сказочных времен».
Двадцать лет спустя, в 2004-м, в этом же доме поселился Георгий Гурьянов.
Большая квартира на четвертом этаже (вход в подъезд с Литейного - на фото он виден) стала его последним место жительства. Там же Гурьянов и умер в июле 2013-го.
На первом этаже с 1973 года находилась столовая №14, по сути кафе, - то самое, что группа «Аквариум» назвала «Аббатской дорогой».
Гуницкий:
«Аквариум» и его компания искали свой частный, камерный уголок, и в результате нашли небольшую кафешку на углу Литейного проспекта и улицы Некрасова. Назвали ее Abbey Road…
Некоторое время там, в «Аббатской дороге», принципиально собиралась вся аквариумная группировка, так была предпринята слабая попытка мелкой оппозиции Сайгону. Правда, Сайгон все равно победил».
Ну мы помним это:
«Ушла «Аббатская дорога»
Ушли «Орбита» и «Сайгон»
Нам остается так немного
От наших сказочных времен».
Двадцать лет спустя, в 2004-м, в этом же доме поселился Георгий Гурьянов.
Большая квартира на четвертом этаже (вход в подъезд с Литейного - на фото он виден) стала его последним место жительства. Там же Гурьянов и умер в июле 2013-го.
С 20 февраля в KGallery выставка работ Сергея Борисова, отличного московского фотографа. Снимки Цоя и Гурьянова, конечно, классика, но выходящий из воды Котельников лучше всех.
28 января - день памяти Бродского.
«Мне кажется, в Петербурге самые сильные детские или юношеские впечатления связаны с этим необыкновенным небом и с какой-то идеей бесконечности. Когда эта перспектива открывается - она же сводит с ума. Кажется, что на том берегу происходит что-то совершенно замечательное.
...И хотя ты знаешь всех, кто там живет, и все тебе известно заранее - все равно, когда ты смотришь, ничего не можешь с этим ощущением поделать. И особенно это впечатление сильно, когда смотришь, скажем, с Трубецкого бастиона Петропавловской крепости в сторону Новой Голландии вниз по течению и на тот берег. Там все эти краны, вся эта чертовщина...».
«Мне кажется, в Петербурге самые сильные детские или юношеские впечатления связаны с этим необыкновенным небом и с какой-то идеей бесконечности. Когда эта перспектива открывается - она же сводит с ума. Кажется, что на том берегу происходит что-то совершенно замечательное.
...И хотя ты знаешь всех, кто там живет, и все тебе известно заранее - все равно, когда ты смотришь, ничего не можешь с этим ощущением поделать. И особенно это впечатление сильно, когда смотришь, скажем, с Трубецкого бастиона Петропавловской крепости в сторону Новой Голландии вниз по течению и на тот берег. Там все эти краны, вся эта чертовщина...».
Директор «Ленфильма» Илья Киселёв учил режиссёров и сценаристов, как обеспечивать высокие кассовые сборы без ущерба для идейности фильмов.
«Вот, допустим, у вас картина на девяносто минут. Так нужно, чтобы 85 минут шли танцы, драки, блядки, погони, грабежи, любовь всякая, пьяные оргии – чтобы зритель валом валил.
А в последние пять минут входят милиция и дружинники и всю лавочку разгоняют. «Такого не должно быть в нашей стране!» Неужели непонятно?».
Киселев (на фото слева), руководивший «Ленфильмом» с 1961 по 1972 годы, увековечен Довлатовым как любитель Дуньки Распердяевой.
«Вот, допустим, у вас картина на девяносто минут. Так нужно, чтобы 85 минут шли танцы, драки, блядки, погони, грабежи, любовь всякая, пьяные оргии – чтобы зритель валом валил.
А в последние пять минут входят милиция и дружинники и всю лавочку разгоняют. «Такого не должно быть в нашей стране!» Неужели непонятно?».
Киселев (на фото слева), руководивший «Ленфильмом» с 1961 по 1972 годы, увековечен Довлатовым как любитель Дуньки Распердяевой.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Фильм Аркус о Балабанове (так же как и выставка в Севкабеле) - хороший и конечно же, пронзительный. Только ни он, ни выставка не делают персону самого Балабанова более ясной. Совершенно ускользающая натура Балабанов - при всей вроде бы очевидности. А фильм посмотрите, там много важного. Съемки последнего года жизни Балабанова - на разрыв.
Когда Введенскому было не на что выпить, он держал интересные пари. Например, Хармс должен был дойти от своего дома на Надеждинской (Маяковского) до Литейного, приодевшись в соломенную шляпу без дна, в светлом пиджаке без рубашки, галифе, на голых ногах ночные туфли.
В руке сачок для ловли бабочек. Пари держали на бутылку шампанского: если Хармс дойдет до перекрестка и никто не обратит на него внимания, то выиграл он, и наоборот.
«Хармс шел по тротуару очень спокойно, без улыбки, с достоинством. Мы бежали по другой стороне улицы и, умирая от глупого смеха, смотрели – что прохожие? Никто не обратил на него внимания, только одна старушка сказала: «Вот дурак-то». И всё. Введенский побежал за бутылкой, а Даниил Иванович степенно вернулся к нам, и мы все вместе пообедали», - вспоминала Алиса Порет.
В руке сачок для ловли бабочек. Пари держали на бутылку шампанского: если Хармс дойдет до перекрестка и никто не обратит на него внимания, то выиграл он, и наоборот.
«Хармс шел по тротуару очень спокойно, без улыбки, с достоинством. Мы бежали по другой стороне улицы и, умирая от глупого смеха, смотрели – что прохожие? Никто не обратил на него внимания, только одна старушка сказала: «Вот дурак-то». И всё. Введенский побежал за бутылкой, а Даниил Иванович степенно вернулся к нам, и мы все вместе пообедали», - вспоминала Алиса Порет.