В средние века герб воплощал не только власть, но и честь владельца. Потому покушение на герб означало вызов тому, кому он принадлежал. Например, мятежники сбивали со стен гербы тех господ, которых хотели низвергнуть или уже сбросили с трона. В 1412 г. герцог Лотарингский был осужден Парижским парламентом за оскорбление величества (lèse-majesté). Ведь он вторгся в город Нёфшато (который оспаривал у французского государя), привязал к хвосту своего коня королевский герб с лилиями и протащил его по городу – это был всем понятный ритуал унижения. Войны за территории сопровождались войнами знаков или войнами с чужими знаками. После возвращения Бургундского герцогства под власть французских монархов в 1477 г. на его территории начали централизованно сбивать геральдические эмблемы, напоминавшие о временах независимости

Посольское дела в Византии (VI–X века)
Ч.1

При византийском дворе всегда можно было видеть пеструю толпу посольств со всех концов Европы, Азии, Африки в разнообразных национальных костюмах, слышать все языки мира. Ведомство иностранных дел, которое находилось под управлением первого министра (Magister officiorum, впоследствии «великий логофет»), обладало огромным штатом, держало переводчиков со всех языков, выработало сложный порядок приема послов, рассчитанный на то, чтобы поразить их воображение, выставить перед ними в самом выгодном свете мощь Византии. В то же время их прием обставлялся так, чтобы не дать им возможности видеть или слышать слишком много, разузнавать слабые стороны Империи.

Послов встречали на границе. Под видом почетной стражи к ним приставляли зорких соглядатаев. Послам не позволяли брать с собой слишком большую вооруженную свиту, так как были случаи, когда такие послы захватывали врасплох какую-нибудь византийскую крепость. Иногда послов везли в Константинополь самой длинной и неудобной дорогой, уверяя, что это единственный путь. Это делалось с той целью, чтобы внушить варварам, как трудно добраться до столицы, и отбить у них охоту к попыткам ее завоевать. В дороге послы должны были получать пищу и помещение от специально назначенных для этого лиц, которым нередко должно было оказывать содействие и окрестное население. Строились и специальные дома для приема послов в пути. По прибытии послов в Константинополь им отводился особый дворец, который в сущности превращался в тюрьму, так как к послам не пускали никого и сами они не выходили без конвоя. Послам всячески мешали вступать в общение с местным населением. Прием у императора должен был поразить и ослепить послов. Лиутпранд, ездивший в Константинополь в X веке послом от короля Италии Беренгария, с восхищением варвара описывает необычайную роскошь первой аудиенции у императора. Перед троном царя стояло золотое дерево, на котором щебетали и порхали золотые птицы. По сторонам трона стояли золотые или — сомневается Лиутпранд, — может быть, золоченые львы, которые били хвостами и рычали. Когда, по этикету простершись ниц перед царем, Лиутпранд снова поднял голову, он к своему изумлению увидел, что трон с сидящим на нем царем поднялся до потолка и что на царе уже другая богатая одежда. Лиутпранд был приглашен на роскошный пир, во время которого давали представление жонглеры и акробаты. Его наивное восхищение перед всем, что ему довелось увидеть, вызвало смех у царя и придворных. Лиутпранду пришлось побывать в Константинополе еще раз в качестве посла императора Оттона I. Теперь у него было совсем другое настроение… Отчет Лиутпранда о посольстве 968 г. — один из любопытнейших документов по истории дипломатии в раннее средневековье. Целью посольства было установление дружественных отношений с Византией и закрепление их браком сына Оттона с византийской принцессой Феофано. Досаду на свою полную неудачу Лиутпранд выместил в подробных описаниях византийской столицы и ее государя, составленных в ироническом и даже карикатурном стиле. Насколько все его раньше восхищало в Константинополе, настолько теперь все в нем возбуждает насмешку. Надо сказать, что прием Лиутпранду на этот раз был оказан самый неприязненный. Его поместили в особом дворце, где держали как пленника, оставляя часто даже без воды; не позволили ему ехать ко дворцу на лошади, предложив отправиться туда пешком; Оттона I не называли императором (василевсом), а упорно титуловали королем (рекс); германцев все время называли варварами. Из описаний Лиутпранда видно, что византийцы, если это им было нужно, могли ошеломить иноземных послов роскошью приема, но умели также и унизить их и отравить им пребывание в Константинополе.

Дорогие друзья! Админ сделал новый видеоролик, продолжая разбирать повседневную жизнь средних веков, поговорим о таком повседневном явлении как кредиты. С кредитами в средние века было все не так просто, ведь христианская доктрина их запрещала. Однако, с другой стороны церковники и раздавали кредиты, а вот знаменитые ростовщики евреи, не были столь влиятельными как многие привыкли считать.

https://youtu.be/ycn72SVgc9Y?si=QfSa8hddy5s72XuG

Посольское дела в Византии (VI–X века)
Ч.2

Обычно послов старались очаровать и обласкать, чтобы тем легче обмануть. Послов водили по Константинополю, показывали им великолепные церкви, дворцы, общественные здания. Их приглашали на праздники или даже специально устраивали праздники в их честь. Послов приглашали не только к императору, но и к императрице, а также к важнейшим вельможам. Им показывали военное могущество Константинополя, обращали внимание на толщину его стен, на неприступность его укреплений. Перед послами проводили войска, причем для большего эффекта их пропускали по нескольку раз, меняя их одежду и вооружение. Ослепленные и подавленные, послы уезжали, наконец, из Константинополя. Их провожали с трубными звуками, с распущенными знаменами. Иногда мелким князьям оказывался необычайный почет, если нужно было их покрепче привязать к Византии. Все удивлялись необычайным почестям, которые воздавались Юстинианом царям Лазики и кавказским князьям. Но император знал, что делал: они должны были не допускать иранцев к Черному морю.

При константинопольском дворе вырабатывались определенные правила посольского дела, которые воспринимались всеми державами, имевшими дела с Византией. Посол является представителем государя и может вести переговоры лишь в пределах предоставленных ему полномочий. В тех случаях, когда возникают новые обстоятельства, непредвиденные в полученном послом полномочии, он должен запросить дополнительных инструкций. За превышение полномочий послу грозило тяжелое наказание. Лишь в очень редких случаях представителям императора давалось разрешение вести переговоры на свой страх и риск. Такие широкие полномочия получали обычно победоносные полководцы Византии — Велизарий, а потом Нарсес.

Как уже сказано, послами были обычно люди высокого ранга. В Византии нередко послам специально давались высокие титулы, если они их не имели раньше. Дипломатические поручения открывали путь к самым высоким почестям.

Посол должен был представить верительную грамоту. Сохранились тексты таких грамот. Обычно они были переполнены многоречивыми, цветистыми и льстивыми формулами, сообщали имя посла и очень кратко говорили о целях посольства, ссылаясь на то, что у посла имеется соответствующая инструкция. Верительная грамота передавалась во время первого торжественного приема; о делах шла речь уже потом, в частной аудиенции. Для ведения переговоров послы получали инструкцию, иногда письменную, иногда устную. Во всяком случае к письменной инструкции обычно прибавлялись тайно устные поручения. При этом в верительной грамоте и в инструкциях цели посольства могли излагаться совсем по-разному. Иногда посольству под видом неважных или формальных поручений — вроде поздравления нового государя со вступлением на престол — давалось задание разузнать об отношениях и настроениях при иностранном дворе.

Византийские послы при затянувшихся переговорах отправляли ко двору донесения и получали новые инструкции.

При византийском дворе выработался и особый церемониал приема послов, отчасти уже описанный выше. Во время первого, торжественного приема послы лишь передавали верительную грамоту и подарки. Подарками нередко служили произведения той страны, откуда прибыли послы — драгоценные камни, оружие, редкие животные. Папы посылали византийскому двору мощи. Это был высокоценимый подарок. Но и послов надо было одаривать: этого требовало достоинство государя. Окончательный ответ послы получали во время последней аудиенции, не менее торжественной, чем первая. В промежутке между этими двумя аудиенциями при дворе обсуждались связанные с посольством вопросы, а послы делали визиты императрице и важнейшим сановникам в известном иерархическом порядке. Во время этих приемов, за пирами, происходило иногда и обсуждение дел.

Нередко император надолго задерживал послов в Константинополе, не давая им заключительной аудиенции. Это превращалось иногда в настоящий плен. Так, однажды император задержал у себя аварских послов, полагая, что до их возвращения авары не предпримут военных действий. Но он ошибся — авары возобновили войну.

Посольское дела в Византии (VI–X века)
Ч.3

Византийским послам предписывались определенные правила поведения в чужих странах. Посол должен был проявлять приветливость, щедрость, хвалить все, что увидит при чужом дворе, но так, чтобы это не было в укор византийским порядкам; он должен был сообразоваться с обстоятельствами, не навязывать силой того, чего можно добиться иными средствами. Ему предписывалось не вмешиваться во внутренние дела чужих государств. Последнее предписание, впрочем, не соблюдалось. Византийские послы вели тайные интриги при чужих дворах, конечно, с ведома своего правительства. Заключенный послами договор считался действительным лишь после его ратификации императором.

Принцип неприкосновенности послов рано был усвоен всеми варварами. На этой почве возникло даже нечто вроде права убежища. Люди, находившиеся в опасности, прибегали к защите послов. Франкская принцесса, оскорбленная при ланго-бардском дворе, ищет защиты у франкского посла. Но если посла нельзя было убить, то не считалось зазорным посадить его в тюрьму. В таких случаях возможны были и ответные репрессии. Так, остготский король Теодат посадил в тюрьму византийских послов. В ответ на это Юстиниан арестовал находившихся в это время при его дворе остготских послов и отказывался освободить их, пока Теодат не освободит императорских послов. Неприкосновенность посла давала известную защиту его свите. К свите послов нередко присоединялись купцы, становясь под их покровительство.

Следует отметить, что в посольствах варварских королей выступают, между прочим, кое-какие черты, чуждые византийским обычаям. Среди варварской знати было мало образованных людей, способных вести самостоятельно письменную часть переговоров. Поэтому в королевских посольствах обычно участвовали духовные лица, что у византийцев бывало редко. При Каролингах установилось правило, по которому обычно отправлялись два посла — граф или герцог и с ним епископ или аббат. К посольствам присоединялись нотарии, чиновники королевской канцелярии.

Короли варваров шлют со своими послами грамоты, составленные по римским формулярам, иногда не менее искусно, чем у самих византийцев. Короли варваров старались тянуться за византийским двором и в роскоши приема послов.

Господь Творец в тройной папской тиаре повелевает низвергнуть в ад (в облике развернутой вверх звериной пасти) мятежника Люцифера и последовавших за ним ангелов. Миниатюра из манускрипта «Зерцало души». Валенсия, конец XV века

В Италии позднего Средневековья упоминаются наказания содомитов, включающие в себя поджаривание на вертеле, явно отсылающее к анальной пенетрации: по-видимому, они относились именно к тем мужчинам, которые предпочитают однополый секс. Больше всего информации об однополых отношениях в Средние века до нас дошло из Флоренции. Это связано не только с тем, что по воле случая во Флоренции сохранилось больше документов: Флоренция была тогда известна склонностью своих жителей к содомии, так что слово florentzen («флорентийствовать») в Германии XV века вошло в обиход в значении «совершить гомосексуальный половой акт» (еще один пример того, как связываются содомия и инаковость).

Отчасти мы знаем о положении дел во Флоренции из пылких проповедей Бернардина Сиенского (1380–1444). Бернардин много за что критиковал сексуальное и иное поведение всех флорентийских мужчин и женщин – не одних только мужчин, которые участвовали в содомии. Однако его нападки на содомию были самыми яростными; он считал «грех против природы» худшим из грехов в противоположность, например, Фоме Аквинскому, который считал, что духовные грехи хуже. Бернардин утверждал, что содомия распространилась настолько, что почти переросла в эпидемию. Он описывал, как в содомии участвовали мужчина постарше в роли активного партнера и мальчик-подросток в качестве пассивного. Мальчиков он обвинял в том, что они сами провоцируют мужчин на содомские отношения, когда носят женственную, изящную одежду, а их семьи (главным образом матерей) – в том, что они поощряют содомию, позволяя своим сыновьям наряжаться, чтобы привлечь внимание богатых любовников. Содомиты были убийцами своих собственных детей, поскольку их секс был нерепродуктивным. Этот грех был настолько ужасен, что «от одной мысли ужасный смрад чувствует душа моя». Он превозносил венецианцев за то, что они сжигали содомитов на костре.

В течение XV века во Флоренции и Венеции изменились административные и судебные структуры, занимавшиеся вопросами содомии: они начали подходить к ним более серьезно. В обоих случаях это, по-видимому, было связано не с переменами в практике содомии, но скорее с переменами в нравственном климате. В Венеции существование субкультуры содомитов явно вызывало тревогу, и власти начали преследовать содомистские «кружки» или группы; во Флоренции отношение к содомии изменили проповеди Савонаролы и других реформаторов.

В средневековых еврейской и мусульманской культурах не было подобной моральной паники насчет однополых отношений. Как и христиане, они различали активную и пассивную роль в сексе; виновными в содомии могли счесть обоих партнеров, но мы редко встречаем примеры жестоких репрессий вроде тех, которые иногда проводили христианские власти. В арабской и еврейской любовной поэзии можно встретить обращения к юношам или мальчикам: пусть мы и не знаем, во всех ли случаях это искреннее выражение чувств автора, но это все же указывает на то, что в рамках литературной традиции такая любовь представлялась возможной.

Дорогие друзья, все чаще меня начинаете вы же спрашивать, а почему так активно началась деятельность на Ютуб? Мол, там даже посты начали выходить раньше чем на телеграмм. Да, это правда, я пытаюсь развивать Ютуб, но почему так? Во-первых мне всегда хотелось делать ролики, да пока они выходят так себе, но есть много идей записи в живую, как пример развить новую рубрику #путешествуя_по_средневековым_местам путешествуя на мотоцикле (и не только) по Европе, показывая вам средневековые места, во-вторых мне Ютуб как платформа действительно нравится, хотя и понимаю недовольство многих, что мол нужно ВПН использовать. Однако, опасаюсь, что и телеграмм это ждёт, не в этом году, но к сожалению похоже все к этому идёт, а ведь телеграм мне тоже очень нравится!

Как вы уже заметили, в группе не было и не будет срачей о современной политике, я не буду высказываться на тему современных конфликтов, мне этого хватает в повседневной жизни. Эта группа для души, чтобы немного отойти от повседневности и не вижу причин это изменять. Такова была и будет дальнейшая политика сообщества. Будем вас радовать настолько долго, насколько это возможно! Поскольку вижу тенденции к закрытию интернета только внутри государства и это не может не пугать откровенно. Ни для кого не секрет, что я живу на территории ЕС, но вещаю по-русски, не только для жителей РФ, но и просто тех кто знает этот язык. У меня множество знакомых из стран бывшего СССР и это замечательные люди. Благодаря общению с гражданами России вижу следующие тенденции, в России идёт форсированная стройка «суверенного интернета» — это когда в российский интернет войти никто не может, но и жители РФ выйти из него не смогут, а потому и VPN не поможет. И его построят. Одинока ли в этом плане Россия? Абсолютно нет, у нас в ЕС тоже существуют запреты, а скорее всего мы пойдём тенденцией РФ. Найдут и у нас легитимный повод "огородиться". Интернет пока свободный только потому, что государства ещё не научились его закрывать. В любом случае интернет свободнее он не станет. Это мировая тенденция: снижение человеческих возможностей, свободы слова и доступа к информации.
Всем большое спасибо, просто за то, что вы есть, будем вещать так долго, насколько это возможно.

«Дело креста» в XIII веке
Ч.1

В XIII в. крестоносная эпопея явно переживает свой апогей. То был золотой век крестовых походов. Само движение существенно меняется по своему характеру: оно приобретает невиданный размах, значительно расширяется его география, но при этом в него вносится порядок. Как мы уже знаем, поначалу крестовые походы были слабо организованными экспедициями, финансирование и подготовка которых были делом самих поддерживаемых своими семьями и сеньориальным кланом крестоносцев, опиравшихся также на помощь Церкви. В XII в. это зачастую экспедиции, военной организацией которых занимаются западноевропейские государи, в то время как назначенные папой проповедники побуждают мирян присоединиться к крестоносной армии. В XIII в. крестовый поход превращается в настоящий институт, когда проповедование, финансирование и организация этих экспедиций достигают совершенно нового уровня и превращаются в четкую и отлаженную систему. Эти изменения в крестоносном движении принято связывать с именем римского папы Иннокентия III (1198–1216), при котором папская власть, кажется, достигла своей вершины. Понтифик был настоящим «викарием Христа» и стремился господствовать не только в церковной, но и светской сфере. Именно его перу принадлежат самые известные буллы Quia maior (1213 г.) и Ad Liberandum (1215 г.), которые существенно изменили характер крестового похода и статус крестоносца. Суть в том, что Иннокентий III создал настоящий административный аппарат, с помощью которого он руководил всем движением, превратив крестовый поход в подлинное «дело креста» (negotium crucis), как отныне его стали называть — впервые эти военно-религиозные экспедиции стали обозначаться более точным термином. Созданная понтификом система организации крестоносного движения благополучно и почти без всяких изменений просуществовала вплоть до XVI в.

«Дело креста» в XIII веке
Ч.2

Какие же нововведения были сделаны Иннокентием III? По сути понтифик взял под свой контроль подготовку крестового похода — от проповедования, когда он объединил усилия папских легатов, с одной стороны, и провинциального клира — с другой, — до финансирования, когда он установил новые налоги в пользу крестовых экспедиций. В 1199 г. он обязал духовенство платить специальный налог — т. н. крестовую десятину. В соответствии с этим нововведением клирики должны были отдавать в пользу «крестового дела» 1/40 часть своего ежегодного дохода, а кардиналы — 1/10. Налог, размеры и сроки уплаты которого варьировались, стал, пожалуй, едва ли не основным источником финансирования крестовых походов. Кроме того, папа, закрепив уже существовавшую практику рекрутирования воинов, изыскал совершенно новые способы привлечения мирян к участию в военно-религиозных экспедициях. Вследствие этих нововведений крестовый поход постепенно утрачивает черты паломнического путешествия (уже само введение нового термина «negotium crucis» вместо «via Sancti Sepulchri» или «iter Hierosolymitanum» свидетельствовало о стремлении папства ослабить связь крестового похода со Святой Землей), и в нем все больше выявляются черты, которые сближают его прежде всего со священной войной. В этой метаморфозе важнейшую роль сыграло изменение условий обета крестоносца. Вначале это был по существу паломнический обет, согласно которому воин брал на себя обязательство отправиться в Иерусалим с целью воевать с неверными и освободить христианские святыни. Как только этот обет принимался, вступали в силу духовные и мирские привилегии воину. Но парадокс, возникший уже на ранних стадиях крестоносного движения, заключался в том, что для исполнения обета было вовсе необязательно воевать в Святой Земле — его можно было исполнить и на других театрах войны. Подобная практика «коммутации» — изменения условий обета — была, как мы видели, достаточно широко распространена уже в XII в., о чем свидетельствуют и вышеупомянутые походы против вендов в Прибалтику, и экспедиции в Испанию и другие регионы. Папы, по чьей инициативе проводился крестовый поход, предоставляли участникам этих военных кампаний точно такие же привилегии, как и тем крестоносцам-пилигримам, которые сражались на Востоке. Таким образом, изначально присутствовавший в обете крестоносца мотив паломничества, характерный для раннего крестоносного движения, постепенно становится юридической фикцией, которая служит для того, чтобы предоставить привилегии воинам, вербуемым папами для своих экспедиций. Еще до середины XII в. подобные изменения формы обета были в общем нежелательными, то именно во время понтификата Иннокентия III эта практика узаконивается папскими буллами и получает все большее распространение.

Благодаря возможностям коммутации обета, расширившимся вследствие этих преобразований, рекрутирование крестоносцев заметно облегчается. Теперь миряне могли исполнить обет крестоносца не только в другом месте, но и в другое время — т. е., например, отложить его. Однако нововведения Иннокентия III на этом не ограничиваются. Привлекая все новых крестоносцев, папа значительно упростил саму процедуру получения грамот об отпущении грехов: он предоставил полные индульгенции (прощение всех исповеданных грехов) всем, кто участвовал в крестовом походе — как тем, кто сражался лично за свой или чужой счет, так и тем, кто посылал вместо себя в поход другого. Кроме того, он разрешил мирянам выкупать обет крестоносца в соответствии с их финансовыми возможностями — т. е. внести определенную сумму денег и таким образом освободиться от налагаемых Церковью обязательств. Так и у неспособных сражаться (вспомним, каким бременем они были во время Первого крестового похода) появился шанс участвовать в походе. Но папа изыскал еще один способ привлечения к крестовому походу мирян — тем, кто в соответствии со своими средствами жертвовал в пользу похода денежные суммы, также жаловались соразмерные крестовые индульгенции.

Таким образом Иннокентию III удалось вовлечь в крестоносное движение буквально все слои населения.

Админу в руки попалась такая интересная работа. Название "Polska i Ruś Kijowska, sąsiedztwo ognia i miecza", как перевести? Думаю "Польша и Киевская Русь, соседство огня и меча", автор Мариуш Самп.
Мариуш Самп доктор исторических наук, написал уже несколько книжек, общие оценки которых весьма положительные. Меня эта работа очень заинтересовала, поскольку уже давно думаю над серией постов и роликов о Польше и Руси.

Описание книги:
Польское государство с самого начала своего существования вступало в контакт со своим восточным соседом Русью. Это было трудное соседство, с одной стороны, отмеченное войнами и вторжениями, а с другой-периодами мирного сосуществования и даже союзнического сотрудничества, подкрепленного династическими браками. Мариуш Самп в научно-популярной манере показывает отношения между польскими Пястами и русскими Рюриковичами на протяжении более двухсот лет.

Совет Владимира Святославича с боярами и дружиной о месте и времени принятия христианства Русью. Миниатюра из Радзивилловской летописи. Конец XV века

Согласно «Повести временных лет», крещение князя Владимира и его «дру­жины», то есть киевской элиты, произошло в Херсонесе в 988 году. В том же году, но чуть позднее, когда Владимир и его войско вернулись в Киев, по при­казу князя креститься должны были киевляне. Согласно Новгородской летопи­си, вскоре, хотя неизвестно, когда точно, прошло крещение в Новгороде.

О крещении в других городах и областях, подвластных Киеву, «Повесть временных лет» говорит так:

«И нача [князь] ставити по градомъ церкви и попы, и людие на кресщение приводити по всемъ градом и селомъ. И, пославъ, нача поимати у нарочитой чади дѣти, и даяти на учение книжное. А матери же чадъ своихъ плакахуся по нихъ, и еще бо ся бяху не утвѣрдилѣ вѣрою, но акы по мерьтвѣцѣ плакахуся» 

«И по другим городам стал [князь] ставить церкви и определять в них попов и приводить людей на крещение по всем городам и селам. Посылал он собирать у лучших людей детей и отдавать их в обучение книжное. Матери же детей этих плакали о них, ибо не утвердились еще они в вере, и плакали о них как о мертвых».

Но есть еще один древний текст, в котором описана другая хронология креще­ния Владимира и Руси. Это так называемая «Память и похвала князю русскому Владимиру» Иакова Мниха (то есть монаха), написанная, вероятно, в середине XI века. Иаков пишет, что крещение Владимира и взятие Херсонеса не были связаны напрямую. Князь крестился в Киеве еще в 987 году, а захватил Херсонес и женился на Анне Византийской не в 988-м, а в 989-м.

В летописи причины захвата Херсонеса фактически никак не объясняются. А в тексте Иакова и некоторых других источников написано, что брать город Владимир решил, чтобы добиться у Византии выдачи царевны Анны — императорская семья, видимо, отчаянно не хотела породниться с диким варваром, каким греки представляли себе князя. У современных ученых есть серьезные основания верить скорее Иакову, а не «Повести временных лет».

Других данных о хронологии Крещения у нас нет, но ясно, что христианизация всего населения на огромной территории от причерноморских степей до нов­городских лесов не могла состояться в один день и даже один год. Приведенная цитата из «Повести временных лет» подразумевает это, замечая, что многие «не утвердились еще в вере» — очевидно, «утверждение» должно было занять долгое время.

Дипломатия Карла Великого

Между франкским королем и папой устанавливается тесная связь, выражающаяся в постоянныхпосольствах, которыми они обмениваются, а также в совместных их посольствах к византийскому и другим дворам. Во всех этих посольствах папские послы играли подчиненную роль. Папы были не совсем свободны в своих внешних сношениях и были принуждены спрашивать советов у франкских государей. Особенно усиливается зависимость папы от франкского короля при Карле Великом, когда, после подчинения королевства лангобардов, владения франков вплотную подошли к папским. Но папы, фактически подчиняясь франкским королям, все же стремятся сохранить видимость духовного верховенства, дающего им право раздавать государям короны. В этом отношении большой интерес представляет история принятия Карлом Великим императорского титула.

Это — запутанная история, толкование которой вызвало немало разногласий в исторической литературе. Мысль о принятии императорского титула, как о средстве увеличить свой международный авторитет и свою власть над подданными, по-видимому, уже давно зрела у Карла. Папы его поощряли в этом направлении, стремясь возвысить своего нового сюзерена за счет старого. Карла называли «новым Константином». Папа постарался сделать так, чтобы инициатива коронации исходила от него. Воспользовавшись пребыванием Карла в Риме, папа выбрал день, когда король был на богослужении в храме св. Петра, и внезапно надел на него корону, причем был пропет гимн, в котором Карл восхвалялся как император. Карл был недоволен тем, как все это было сделано, но титул принял. Во всяком случае папа сделал весьма ловкий дипломатический шаг. «Разве императорская корона не была пожалована папой, и разве тот, кто жалует, не выше того, кто получает?» Этот аргумент выдвигался потом много раз в борьбе папства со светской властью.

Империя Карла Великого стала крупнейшей силой в Европе, где с ней могла померяться только Византийская империя. Отношения с Византией занимали теперь важнейшее место в дипломатии Карла. Сначала у Карла были грандиозные планы объединения Западной и Восточной империй путем женитьбы на византийской императрице Ирине. Но низложение Ирины разрушило этот план, Новый император Никифор не признал за Карлом императорского титула, и между Франкской империей и Византией на ряд лет прекратились дипломатические отношения. В то время как Византии приходилось с трудом отбиваться от арабов, болгар, аваров и влияние ее слабело, авторитет Западной империи сильно возрос. Карл получил ряд важных привилегий на Востоке. «Святые места» в Палестине, бывшие раньше под покровительством византийского императора, перешли под опеку Карла. В год его коронации иерусалимский патриарх в специальном посольстве послал ему ключи от «гроба господня» вместе с ключами и знаменами Иерусалима.

К Карлу в Аахен стекались послы из Дании, из Англии и других стран. К нему слали почетные посольства Альфонс II, король Астурии, шотландские короли. Все они искали дружбы и союза с императором Запада.

После приобретения книги об отношениях Руси и Польши, начал поиск дополнительной информации. Совсем случайно мне попался интересный материал, он рекомендован учителям истории в польских школах и думаю многих заинтересует польский взгляд на отношения двух стран в средние века.

Ух, думаю тут противоречий будет предостаточно, но думаю всем вам будет интересно, а как же там польских детишек учат? Кстати, картинки тоже прилагаются как пособие, я их обязательно добавил в видеоролик. Надеюсь на адекватные комментарии и помните, это материал ДЛЯ ДЕТЕЙ поэтому некоторые вещи так просто рассказаны, ну а некоторые может и не знали таких подробностей, поэтому приятного просмотра!

https://youtu.be/eI0P6kcyhMU?si=y25B5rd7GBH1IAXU

Страны Иберийского полуострова, изолированные от остальной Европы Пиренейским хребтом, существовали в особых геополитических условиях. Значительную роль в их историко-культурном развитии сыграло арабское завоевание — «конкиста» начала VIII в. Арабское влияние сказалось практически на всех сферах жизни, от литературы и языка до материальной культуры и военного дела. С условной даты 718 г. принято считать начало обратного процесса реконкисты — «отвоевания». Это был долгий и мучительный путь, полный побед и поражений, политических интриг и междоусобных войн, союзов с мавританскими владыками, закончившийся только в 1492 г. с падением Гранадского халифата. По подсчетам испанских историков за весь период реконкисты только с арабскими войсками христианские государства сражались около 3700 раз, включая полномасштабные битвы и незначительные стычки. Если добавить сюда еще и многочисленные войны друг с другом, то становится понятно, почему «испанское общество было организовано для войны», почему война «одновременно завоевательная и религиозная сформировала социальные структуры».

Начавшись в VIII в, реконкистас нарастающим успехом продолжалась до XI в., когда арабская Испания оказалась разделенной на несколько эмиратов. В результате продвижение христианских государств стало более быстрым и планомерным. В середине XII в. полуостров был рассечен на две части по линии Лиссабон — Толедо — Тортоса. Отвоеванные территории остались под властью четырех королевств: Португалии, Кастилии, Арагона и Наварры.

Неспособность выступить единым фронтом и различные политические устремления христианских королевств замедлили поступательное движение реконкисты, превратив ее в дискретный процесс наподобие приливов и отливов. Постоянная война со своими соседями требовала огромных затрат, которые не могли окупиться только за счет военной добычи. Содержание войска, укрепленных пунктов и всей военной инфраструктуры вызывало необходимость немалых материальных усилий со стороны всех слоев общества. В этой ситуации нашел применение феодальный принцип «жить своим», когда никто, даже король, не мог свободно запустить руку в карман своих подданных. Постоянное военное напряжение и различные экстраординарные налоги требовали одобрения сословий. В результате в Испании к середине XII в., раньше, чем где-либо в Европе, зародилось сословное представительство, парламент, или по испански «кортесы».

Особенность военного дела на Иберийском полуострове заключалась в органичном смешении европейских и восточных способов и приемов ведения боевых действий. Пожалуй, ни на какой пограничной территории, даже на Руси, это не прослеживается настолько явно. Кроме того, на тактику и вооружение влияли особый ландшафт и климатические условия. Главной ударной силой оставалась тяжелая рыцарская конница. При этом существовал чрезвычайно высокий процент легкой конницы и пехоты. Легкая конница формировалась в основном за счет небогатых и незнатных землевладельцев, обязанных к военной службе. Это были так называемые «кабальерос вилланос» (рыцари вилланы, caballeros villanos). Они были легко вооружены и использовали минимум защитного снаряжения, подражая своим мавританским противникам. Сходство усугублялось низкими седлами с короткими стременами, на которых было удобно привставать, поворачиваясь в любую сторону, что облегчало использование метательного оружия. В данной среде употреблялись невысокие быстрые лошади, по имени которых и называлась вся легкая конница Испании — «хинетес» (jinetes).

Пехота (pedones) к XIV в. во многом утратила свое значение и использовалась, как правило, для обороны крепостей и саперных работ. Тяжелая конница выставлялась городами, нобилитетом, богатыми людьми и, естественно, самим королем. Их называли «кабальерос идальгос» (рыцари идальго, инфансоны).

Различные слои общества и военного сословия были обязаны службой в зависимости от типа военных действий. Испанский язык имеет массу синонимов термина «война», каждый из которых несет особую смысловую нагрузку. Bellum — обозначала войну с маврами. Hueste — значительная наступательная кампания большими силами.