Даниил, спасибо большое за реанимацию этого важного и прекрасного текста 2016 г. (цитаты и линк на текст ниже, в репосте).
Собственно почти об этом же писали ещё в 2003-м Ирина Жеребкина в книге "Гендерные 90-е, или Фаллоса не существует" и в 2016-м в Елена Гапова во введении к своей книге "Классы наций": неолиберальная версия феминизма неизменно усиливающая угнетение наиболее угнетённых женщин, поскольку создаёт картинку улучшения положения женщин на примере наиболее привилегированных из них. Успешные и свободные образы женщин экономически независимых женщин из высшего и высшего-среднего классов создают иллюзию того, что "женский вопрос" решён. Поэтому борьба женщин, которые оказались на другой ступени экономической иерархии не выглядит столь же убедительной и необходимой. Неолиберальный феминизм усиливает классовое неравенство среди женщин, закрепляя, тем самым, угнетённое положение подавляющего числа женщин, которые не стали частью различных элит. И тот феминизм, и гендерные исследования как инструмент освобожднения, которые пришли на постсоветское пространство, в конечном итоге, оказались инструментами колонизации.
Тоже самое происходит и в борьбе с угнетением ЛГБТ-людей. Критика брачного равноправия как главного достижения гомонормативности, использует тот же аргумент: брачное равноправие защищает интересы более экономически привилегированных представителей ЛГБТ-сообщества, закрепляя угнетённое положение тех ЛГБТ, кто этих привилегий не имеет. Но это западные дебаты.
Для российского контекста мне интересно смотреть на колониальные механизмы борьбы за права ЛГБТ и распространения тех или иных дискурсивных практик. В этом смысле показательна судьба понятия "квир", которое в современном российском контексте, на мой взгляд, стало таким же средством неолиберального колониализма, как и неолиберальный феминизм. И в этом заключается огромная пост-ирония по отношению к этому понятию, которое в США стало форпостом протеста против гомонормативности, подрывающим в том числе и неолиберальную утопию.
В русском же языке это понятие функционирует как ширма, позволяющая не подорвать неолиберальный порядок. а встроиться в него. Эта история началась с гламуризации понятия "квир" одноимённым гей-журналом. С его лёгкой подачи стало модным "быть квир" со всеми атрибутами гламура и классового превосходства. Этот курс продолжили мейнстримные медиа, такие как рупор неолиберального феминизма Wonderzine и другие. А позже к этому слаженному неолиберальному хору присоединился и проект "Открытые".
Если читать текст Анны Ивановой проделав не хитрую интеллектуальную замену в её тексте феминизма на квир, то практически весь её текст, вся его критика работает и в этом поле: квир-культура предстаёт огромным коммерчески успешным проектом, которые призван не освободить угнетённых. но усыпить его сознание, чтобы, в итоге, усилить его угнетение. Когда ребёнок плачет и не слушается, родители посмышлёнее не наказывают его, а отвлекают его чем-нибудь сладеньким - метод пряника всегда хорошо работал.
Русскоязычный квир, бессмысленный и беспощадный, как тот самый бунт: пришли, побузили, словили свою долю хайпа и адреналина, угорели, но, в конечном итоге, система угнетения, за счёт этого бунта, стала только сильнее, поскольку кооптировала в себя бунтующих, апроприировав дискурс и практику угнетённых, производя многочисленные "сладкие пилюли", усыпляющие сознание угнетённых. На постсоветской почве западный "queer", рождённый из ярости и солидарности умирающих угнетённых, умер и разложился и его трупные яды породили гламурный, солипсически созерцающий собственный пуп, "квир".
#квир #неолиберализм #колониализм
👇👇👇
Собственно почти об этом же писали ещё в 2003-м Ирина Жеребкина в книге "Гендерные 90-е, или Фаллоса не существует" и в 2016-м в Елена Гапова во введении к своей книге "Классы наций": неолиберальная версия феминизма неизменно усиливающая угнетение наиболее угнетённых женщин, поскольку создаёт картинку улучшения положения женщин на примере наиболее привилегированных из них. Успешные и свободные образы женщин экономически независимых женщин из высшего и высшего-среднего классов создают иллюзию того, что "женский вопрос" решён. Поэтому борьба женщин, которые оказались на другой ступени экономической иерархии не выглядит столь же убедительной и необходимой. Неолиберальный феминизм усиливает классовое неравенство среди женщин, закрепляя, тем самым, угнетённое положение подавляющего числа женщин, которые не стали частью различных элит. И тот феминизм, и гендерные исследования как инструмент освобожднения, которые пришли на постсоветское пространство, в конечном итоге, оказались инструментами колонизации.
Тоже самое происходит и в борьбе с угнетением ЛГБТ-людей. Критика брачного равноправия как главного достижения гомонормативности, использует тот же аргумент: брачное равноправие защищает интересы более экономически привилегированных представителей ЛГБТ-сообщества, закрепляя угнетённое положение тех ЛГБТ, кто этих привилегий не имеет. Но это западные дебаты.
Для российского контекста мне интересно смотреть на колониальные механизмы борьбы за права ЛГБТ и распространения тех или иных дискурсивных практик. В этом смысле показательна судьба понятия "квир", которое в современном российском контексте, на мой взгляд, стало таким же средством неолиберального колониализма, как и неолиберальный феминизм. И в этом заключается огромная пост-ирония по отношению к этому понятию, которое в США стало форпостом протеста против гомонормативности, подрывающим в том числе и неолиберальную утопию.
В русском же языке это понятие функционирует как ширма, позволяющая не подорвать неолиберальный порядок. а встроиться в него. Эта история началась с гламуризации понятия "квир" одноимённым гей-журналом. С его лёгкой подачи стало модным "быть квир" со всеми атрибутами гламура и классового превосходства. Этот курс продолжили мейнстримные медиа, такие как рупор неолиберального феминизма Wonderzine и другие. А позже к этому слаженному неолиберальному хору присоединился и проект "Открытые".
Если читать текст Анны Ивановой проделав не хитрую интеллектуальную замену в её тексте феминизма на квир, то практически весь её текст, вся его критика работает и в этом поле: квир-культура предстаёт огромным коммерчески успешным проектом, которые призван не освободить угнетённых. но усыпить его сознание, чтобы, в итоге, усилить его угнетение. Когда ребёнок плачет и не слушается, родители посмышлёнее не наказывают его, а отвлекают его чем-нибудь сладеньким - метод пряника всегда хорошо работал.
Русскоязычный квир, бессмысленный и беспощадный, как тот самый бунт: пришли, побузили, словили свою долю хайпа и адреналина, угорели, но, в конечном итоге, система угнетения, за счёт этого бунта, стала только сильнее, поскольку кооптировала в себя бунтующих, апроприировав дискурс и практику угнетённых, производя многочисленные "сладкие пилюли", усыпляющие сознание угнетённых. На постсоветской почве западный "queer", рождённый из ярости и солидарности умирающих угнетённых, умер и разложился и его трупные яды породили гламурный, солипсически созерцающий собственный пуп, "квир".
#квир #неолиберализм #колониализм
👇👇👇
Forwarded from Смерть и Мебель
#неолиберализм #феминизм #колониализм
Острый, критичный и классный текст Анны Ивановой про пересечение неолиберализма, колониализма и феминизма в российском контексте. Было актуально в 2016-м, и сверх-актуально сейчас. Тогда, кстати, еще можно было проводить различие между "искренним" активизмом и логикой маркетинга. Сейчас эту границу больше невозможно провести, ведь сам маркетинг стал новой искренностью нового активизма. Между феминизмом и капитализмом больше нет никакого противоречия: "мы действительно феминистки и мы действительно рады получить деньги за рекламную интеграцию".
Итак, Анна Иванова о коммерциализации фем-повестки:
"...вся феминистская риторика, которая у нас есть, — это экспортированная риторика журнала Wonderzine и ему подобных. Его недостаток вовсе не в том, что он претит патриотическим чувствам, а в том, что он построен на фундаменте неолиберальной экономики, и отличается несколькими крайне токсичными особенностями: консьюмеризмом, эссенциализмом и неистребимым классовым расслоением.
...упор на сугубо женский образ и опыт женского empowerment как позитивный пример жизненного пути делает в какой-то момент невозможным объединение с другими женщинами, особенно с теми, кто еще не осознал себя как сильную личность. Кроме того, благодаря рекламе и шаблонным манипуляциям с образами, этот empowerment ограничен узкими рамками приемлемого в буржуазном мире социального поведения.
...Гендер – это очень серьезно, и крупные корпорации знают об этом не хуже, чем Симона де Бовуар… Теперь работает стратегия, построенная на модном слове «empowerment», внушающая женщинам иллюзию силы и контроля и помогающая продвигать товары и услуги под брендом феминизма… Это не просто маркетинговая ловушка – это ловушка политическая: в странах, где гендерное равенство оставляет желать лучшего (как у нас, например), даже подобная реклама шампуня воспринимается как огромный шаг вперед. Проблема лишь в том, что шаг этот ведет в тупик.
Идея о том, что потребление может быть «феминистским» или «нефеминистским» (кроссовки против каблуков, обычная косметика против cruelty-free, компоненты которой все так же заливают лабораторным мышам в глаза, просто эти тесты производят out-source компании) превращает сам феминизм из философии освобождения в идеологию, которую можно использовать для самых разных целей...
Благодаря этому эффекту коммерциализации все актуальные, низовые и искренние требования фем-активисток (социалисток, анархисток) оказываются отравлены, и никто уже не хочет откусывать от яблочка, которым раньше их пыталась соблазнить очередная VIP-ведьма.
Чтобы стать феминисткой, приходится изобретать новый язык, но пока его нет, ведь «народ» отказывается говорить о феминизме вообще, а российская интеллигенция вполне довольна и «колониальным» вариантом, который заключается в чтении отличных западных текстов и приобретении отличных раскрепощающих товаров. Выход из этой ситуации будет длительным и болезненным".
Острый, критичный и классный текст Анны Ивановой про пересечение неолиберализма, колониализма и феминизма в российском контексте. Было актуально в 2016-м, и сверх-актуально сейчас. Тогда, кстати, еще можно было проводить различие между "искренним" активизмом и логикой маркетинга. Сейчас эту границу больше невозможно провести, ведь сам маркетинг стал новой искренностью нового активизма. Между феминизмом и капитализмом больше нет никакого противоречия: "мы действительно феминистки и мы действительно рады получить деньги за рекламную интеграцию".
Итак, Анна Иванова о коммерциализации фем-повестки:
"...вся феминистская риторика, которая у нас есть, — это экспортированная риторика журнала Wonderzine и ему подобных. Его недостаток вовсе не в том, что он претит патриотическим чувствам, а в том, что он построен на фундаменте неолиберальной экономики, и отличается несколькими крайне токсичными особенностями: консьюмеризмом, эссенциализмом и неистребимым классовым расслоением.
...упор на сугубо женский образ и опыт женского empowerment как позитивный пример жизненного пути делает в какой-то момент невозможным объединение с другими женщинами, особенно с теми, кто еще не осознал себя как сильную личность. Кроме того, благодаря рекламе и шаблонным манипуляциям с образами, этот empowerment ограничен узкими рамками приемлемого в буржуазном мире социального поведения.
...Гендер – это очень серьезно, и крупные корпорации знают об этом не хуже, чем Симона де Бовуар… Теперь работает стратегия, построенная на модном слове «empowerment», внушающая женщинам иллюзию силы и контроля и помогающая продвигать товары и услуги под брендом феминизма… Это не просто маркетинговая ловушка – это ловушка политическая: в странах, где гендерное равенство оставляет желать лучшего (как у нас, например), даже подобная реклама шампуня воспринимается как огромный шаг вперед. Проблема лишь в том, что шаг этот ведет в тупик.
Идея о том, что потребление может быть «феминистским» или «нефеминистским» (кроссовки против каблуков, обычная косметика против cruelty-free, компоненты которой все так же заливают лабораторным мышам в глаза, просто эти тесты производят out-source компании) превращает сам феминизм из философии освобождения в идеологию, которую можно использовать для самых разных целей...
Благодаря этому эффекту коммерциализации все актуальные, низовые и искренние требования фем-активисток (социалисток, анархисток) оказываются отравлены, и никто уже не хочет откусывать от яблочка, которым раньше их пыталась соблазнить очередная VIP-ведьма.
Чтобы стать феминисткой, приходится изобретать новый язык, но пока его нет, ведь «народ» отказывается говорить о феминизме вообще, а российская интеллигенция вполне довольна и «колониальным» вариантом, который заключается в чтении отличных западных текстов и приобретении отличных раскрепощающих товаров. Выход из этой ситуации будет длительным и болезненным".
openleft.ru
О колониальном феминизме | Открытая левая | Один шаг действительного движения важнее целой дюжины программ (Маркс)
О тревоге, консьюмеризме и женской эмансипации.