Forwarded from Минутка этнографии
Под конец года не будет лишним заговор от лени.
Не благодарите.
Минутка этнографии
#деревенскийлайфхак
«Лень потягота, поди на Федота, с Федота – на Якова, а с Якова – на всякого»
Ефименко П.С. Материалы по этнографии русского населения Архангельской губернии. Ч. 1. М. 1877. С. 167.
Не благодарите.
Минутка этнографии
#деревенскийлайфхак
😁3
Forwarded from Коробов-Латынцев | Автор жив (АКЛ)
Выступает профессор Олег Шевченко:
Фантастика выступает, как правило, в трех ипостасях.
1. Фантастика предлагает модель должного будущего. Некий идеал к которому нельзя не стремиться.
2. Фантастика манифестирует инвариантность будущего, указывая на возможные варианты воплощения в реальность того или иного научного или социального маршрута развития настоящего.
3. Фантастика возможна и как защитный механизм личности, при котором происходит вытеснение мыслей, чувств и желаний, противоречащих системе ценностей, с последующим перенаправлением энергии этих импульсов в социально одобряемую продуктивную деятельность. Иными словами, литературное творчество есть спусковой клапан перегретого бурными событиями общества жаждущего насилия, революций, бунтов или передела мира.
Фантастика выступает, как правило, в трех ипостасях.
1. Фантастика предлагает модель должного будущего. Некий идеал к которому нельзя не стремиться.
2. Фантастика манифестирует инвариантность будущего, указывая на возможные варианты воплощения в реальность того или иного научного или социального маршрута развития настоящего.
3. Фантастика возможна и как защитный механизм личности, при котором происходит вытеснение мыслей, чувств и желаний, противоречащих системе ценностей, с последующим перенаправлением энергии этих импульсов в социально одобряемую продуктивную деятельность. Иными словами, литературное творчество есть спусковой клапан перегретого бурными событиями общества жаждущего насилия, революций, бунтов или передела мира.
Олег Константинович на "Великом русском исправлении имен" выразил мысль, которую мы с Кириллом Евгеньевичем не так давно обсуждали. А именно - фантастика как инструмент формирования суверенного образа будущего.
Эскизно - у советских детей была фантастика Булычева и Стругацких, предлагающая определенный образ будущего. И это дало ощутимый импульс для развития советской цивилизации в отрасли промышленности, техники, ракетостроения. Просто дети, мечтавшие полететь на третью планету и сразиться с космическими пиратами шли на мехмат и аэрокосмический, становились инженерами, мечтали и творили.
Постсоветская же фантастика редко имеет такой целостный, стройный и понятный образ будущего. Она, в основном (даже обожаемый мной Андрей Белянин), паразитирует на образах прошлого и их постмодернистской реинтерпретации. Основной массив постсоветских текстов так или иначе составляют истории о попаданцах или же истории, фундированные в современности как прошлом (например постапокалиптика всякая).
И, как думаем мы, в эту лакуну фантастики, устремленной в будущее, потоком хлынула всякая западная. Яркая, красивая, интересная, но не наша. А потом мы удивляемся - чегой-то у нас нет суверенного образа будущего? Да просто - у наших детей не было хорошей фантастики, которая помогала бы им мечтать о суверенном будущем.
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
1❤🔥2👍2
Forwarded from Владимир Варава
Презентовал наш коллективный труд, созданный с коллегами из ВПШ им. Ивана Ильина. От «Слова о полку Игореве» до свидетельств участников СВО. В нашей литературе такой антологии не было.
Первые получатели – проректора по воспитательной работе из российских вузов. Будут учить студентов, как нужно Родину любить.
Русская военная мысль не только у военных и для военных. Разумеется, и для них. Ее сфера гораздо шире; ведь в ее создании принимали участие и военные теоретики, и великие полководцы, пастели, поэты, публицисты, богословы. Иначе – философия войны для всех. И русская философия войны – это философия победы, а затем уже мира.
А. Суворов выразил это на все времена: «Победа – враг войны».
А. Керсновский объяснил так: «Войну ведут не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы побеждать. Немедленной целью войны является победа, конечной – мир, восстановление гармонии, являющейся естественным состоянием человеческого общества».
Так и живем, так и воюем, и как сказал Твардовский: «ради жизни на земле»
Первые получатели – проректора по воспитательной работе из российских вузов. Будут учить студентов, как нужно Родину любить.
Русская военная мысль не только у военных и для военных. Разумеется, и для них. Ее сфера гораздо шире; ведь в ее создании принимали участие и военные теоретики, и великие полководцы, пастели, поэты, публицисты, богословы. Иначе – философия войны для всех. И русская философия войны – это философия победы, а затем уже мира.
А. Суворов выразил это на все времена: «Победа – враг войны».
А. Керсновский объяснил так: «Войну ведут не для того, чтобы убивать, а для того, чтобы побеждать. Немедленной целью войны является победа, конечной – мир, восстановление гармонии, являющейся естественным состоянием человеческого общества».
Так и живем, так и воюем, и как сказал Твардовский: «ради жизни на земле»
1🔥6✍2❤🔥1
Forwarded from Священник Альвиан
Плавучая церковь святителя Николая Чудотворца — единственная плавучая церковь Российской Империи.
Окормляла моряков Каспийского моря, а также прихожан прибрежных сëл. Принадлежала Чуркинскому монастырю Астраханской епархии.
Большевики изуродовали, сняли купола. Переименовали в «Иосиф Сталин». Пытались превратить в плавучий театр. В итоге вытащили на берег и учредили в нём общагу.
Окормляла моряков Каспийского моря, а также прихожан прибрежных сëл. Принадлежала Чуркинскому монастырю Астраханской епархии.
Большевики изуродовали, сняли купола. Переименовали в «Иосиф Сталин». Пытались превратить в плавучий театр. В итоге вытащили на берег и учредили в нём общагу.
💔3❤🔥1✍1😁1
Поскольку интеллектуального и потенциально публичного у меня пока не рождается, то пока закину сюда один старенький текст, который зашел на очередной круг в ралли "ай, жиза".
Господа, ведь мало того, что мы перестали пролазить в окна к любимым женщинам, так мы ещё и разучились принимать гостей. Вот как оно было в детстве - у нас будут гости. Даже не так. ГОСТИ. Все, катастрофа, алярма, полундра. Второе пришествие - и то с меньшими приуготовлениями встречать будут.
Все, что можно помыть - моется. Все, что можно протереть - протирается. Все, что можно выставить на видное место, туда выставляется со всем возможным апломбом. Категории "моется", "протирается", "достается" образуют круги Эйлера, в центре которых находятся хрустальные тазы и похожие на космические истребители салатники.
Если позволяет погода, то на улицу выносятся ковры и выбиваются с усердием, достойным передовиков гестапо. Словно гости придут не к нам, а к ковру на дачу признательных показаний во всём и сразу. Ковёр не убил Кеннеди, ковёр не соблазнил любимую женщину криминального авторитета, ковёр не крал бюджет - это неважно, ведь ковёр должен страдать. Но Бог с ним, с ковром, ведь настоящее лицо хозяйки - это стол.
Стол выносится "в залу"(так звучит патетичней, будто это не хрущевка, а, минимум, усадьба Царицыно), где на него сверху кладётся доска. Это происходит в том скорбном случае, если стол не может расправить крылья и воспрянуть над бытом. На доску кладётся скатерть. На скатерть - намытые до омерзения хрусталь и сервиз. Несмотря на количество гостей, кому-то обязательно не хватит прибора из сервиза. В итоге на столе будут фужеры и стакан. Или красивые фарфоровые тарелки из сервиза и одна страшная, фаянсовая и приблудившаяся из какого-то левого санатория, которую дед приволок ещё в те времена, когда деревья были большие, а я - совсем нет.
Готовится жирная кура в майонезе, картоха в майонезе и пара вёдер салатов с майонезной же заправкой. Буйство провансаля на столе венчает печеночный торт (с майонезом), закуска в виде грибочков из яиц и помидоров (с майонезом), бутерброды со шпротами (и майонезом) и отдельно соусница с майонезом для тех, у кого печень как у терминатора. На стол обязательно ставится тарелка с хлебом, которую тут же изгонят со стола, чтобы вместо нее поставить лечо от любовьпетровны.
К слову о лечо. На такой пир духа, гостьи, не сговариваясь, приносят домашние соленья. Фестиваль закаток знаменует собой ярмарку женского тщеславия и вводит в застольную беседу дополнительную ветку о рецептах "огоньков", количестве вишнёвых листьев на кубометр посолочного огурца и т.д. Мужики обсуждают брагу, наливки, хреновуху и иногда, томно вздыхая, вполголоса поминают загадочный "первач". Но в отличие от дам, мужчины в гости свои шедевры несут неохотно(наверное, именно поэтому мы, такие нежадные - прекрасный пол) .
Гостей положено встречать в нарядном платье и тапках. Гости тоже не лыком шиты - все красивые, у баб на башке вавилоны, у мужиков на пузах рубашки. Разуваются. Каждого гостя надо оснастить тапками. В батиных тапках вавилоноголовые тётушки становятся ещё краше. Все садятся за стол, едят и пьют. Если собравшиеся умеют петь - через некоторое время они поют. Если не умеют - тем более поют. Если вокально совсем все плохо - к хору присоединяется собака. Кота, как обладателя тонкого музыкального вкуса, начинает тошнить в чей-то сапог. Приходят злые соседи. Остаются. Поют.
Душевно, одним словом.
Господа, ведь мало того, что мы перестали пролазить в окна к любимым женщинам, так мы ещё и разучились принимать гостей. Вот как оно было в детстве - у нас будут гости. Даже не так. ГОСТИ. Все, катастрофа, алярма, полундра. Второе пришествие - и то с меньшими приуготовлениями встречать будут.
Все, что можно помыть - моется. Все, что можно протереть - протирается. Все, что можно выставить на видное место, туда выставляется со всем возможным апломбом. Категории "моется", "протирается", "достается" образуют круги Эйлера, в центре которых находятся хрустальные тазы и похожие на космические истребители салатники.
Если позволяет погода, то на улицу выносятся ковры и выбиваются с усердием, достойным передовиков гестапо. Словно гости придут не к нам, а к ковру на дачу признательных показаний во всём и сразу. Ковёр не убил Кеннеди, ковёр не соблазнил любимую женщину криминального авторитета, ковёр не крал бюджет - это неважно, ведь ковёр должен страдать. Но Бог с ним, с ковром, ведь настоящее лицо хозяйки - это стол.
Стол выносится "в залу"
Готовится жирная кура в майонезе, картоха в майонезе и пара вёдер салатов с майонезной же заправкой. Буйство провансаля на столе венчает печеночный торт (с майонезом), закуска в виде грибочков из яиц и помидоров (с майонезом), бутерброды со шпротами (и майонезом) и отдельно соусница с майонезом для тех, у кого печень как у терминатора. На стол обязательно ставится тарелка с хлебом, которую тут же изгонят со стола, чтобы вместо нее поставить лечо от любовьпетровны.
К слову о лечо. На такой пир духа, гостьи, не сговариваясь, приносят домашние соленья. Фестиваль закаток знаменует собой ярмарку женского тщеславия и вводит в застольную беседу дополнительную ветку о рецептах "огоньков", количестве вишнёвых листьев на кубометр посолочного огурца и т.д. Мужики обсуждают брагу, наливки, хреновуху и иногда, томно вздыхая, вполголоса поминают загадочный "первач". Но в отличие от дам, мужчины в гости свои шедевры несут неохотно
Гостей положено встречать в нарядном платье и тапках. Гости тоже не лыком шиты - все красивые, у баб на башке вавилоны, у мужиков на пузах рубашки. Разуваются. Каждого гостя надо оснастить тапками. В батиных тапках вавилоноголовые тётушки становятся ещё краше. Все садятся за стол, едят и пьют. Если собравшиеся умеют петь - через некоторое время они поют. Если не умеют - тем более поют. Если вокально совсем все плохо - к хору присоединяется собака. Кота, как обладателя тонкого музыкального вкуса, начинает тошнить в чей-то сапог. Приходят злые соседи. Остаются. Поют.
Душевно, одним словом.
1😁4🔥3✍1
Forwarded from Стратегическая гуманитаристика
Часть 1: Гуманитаристика как метапрактика, предшествующая политике
Традиционно гуманитарные науки —this история, филология, экономика и др. — воспринимаются как служанки политики. Однако это глубокое заблуждение, их истинная роль фундаментальнее. И гуманитаристика в её стратегическом измерении является метадеятельностью, которая предшествует и создаёт условия для самой возможности политики в любом её проявлении.
Чтобы понять это, необходимо развести два ключевых понятия. Politics ("политика" в узком смысле) — это конфликт и конкуренция за власть, ресурсы, влияние. Это поле борьбы, где сталкиваются интересы и идеологии. Вопросы politics: "Кто правит?" и "Чьи интересы побеждают?". Policy ("политика" в широком смысле) — это содержательное управление, совокупность конкретных решений, программ и институтов. Это ответ на вопрос "Как править?". Policy — это инструментарий власти: налоговая реформа, образовательный стандарт, культурная программа.
Какова здесь роль гуманитарного знания? Его роль — дособытийная и конституирующая: оно работает на уровне, который можно условно назвать метаполитическим — уровне фундаментальных установок, которые делают саму политику возможной.
Таким образом, гуманитарное знание — это не просто "фундамент" стратегии. Это первичный двигатель, создающий сами объекты, с которыми потом работает политика. Его ядро — не отражение реальности, а операция по её семантической и социальной сборке. Стратегическая мощь гуманитарного знания проявляется в двух ключевых направлениях: обеспечении управления (policy) и структурировании борьбы (politics).
@StratGum
Традиционно гуманитарные науки —this история, филология, экономика и др. — воспринимаются как служанки политики. Однако это глубокое заблуждение, их истинная роль фундаментальнее. И гуманитаристика в её стратегическом измерении является метадеятельностью, которая предшествует и создаёт условия для самой возможности политики в любом её проявлении.
Чтобы понять это, необходимо развести два ключевых понятия. Politics ("политика" в узком смысле) — это конфликт и конкуренция за власть, ресурсы, влияние. Это поле борьбы, где сталкиваются интересы и идеологии. Вопросы politics: "Кто правит?" и "Чьи интересы побеждают?". Policy ("политика" в широком смысле) — это содержательное управление, совокупность конкретных решений, программ и институтов. Это ответ на вопрос "Как править?". Policy — это инструментарий власти: налоговая реформа, образовательный стандарт, культурная программа.
Какова здесь роль гуманитарного знания? Его роль — дособытийная и конституирующая: оно работает на уровне, который можно условно назвать метаполитическим — уровне фундаментальных установок, которые делают саму политику возможной.
Таким образом, гуманитарное знание — это не просто "фундамент" стратегии. Это первичный двигатель, создающий сами объекты, с которыми потом работает политика. Его ядро — не отражение реальности, а операция по её семантической и социальной сборке. Стратегическая мощь гуманитарного знания проявляется в двух ключевых направлениях: обеспечении управления (policy) и структурировании борьбы (politics).
@StratGum
❤🔥1
Forwarded from Стратегическая гуманитаристика
Часть 2: Как гуманитаристика создаёт объекты для управления (Policy)
Любая государственная политика (policy) нуждается в чётких объектах управления: нации, языке, культурном наследии, экономических показателях. Однако эти объекты не даны нам природой по умолчанию: они являются продуктом предшествующей интеллектуальной объективации, осуществляемой гуманитарными дисциплинами. Функция гуманитаристики для policy — создание языка, категорий и объектов, которыми затем становится можно управлять.
Классический пример — конечно, нация как филологический проект. До работы филологов-нормативистов, таких как братья Гримм в Германии, не существовало единого «немецкого языка» как управляемого объекта. Были лишь региональные диалекты. Гриммы проводили не лингвистическое исследование, а нормативную политическую работу по кодификации языка, отбору «истинных» народных текстов и очищению речи от «чуждых» элементов. Результатом стал не просто словарь, а символический каркас для новой политической общности: нация была сначала собрана в грамматиках и антологиях, и лишь затем реализована в политических программах и государственных границах. Филология выступила здесь главным конструктором, создавшим сам субъект будущего суверенитета. Policy в области образования (введение единого языка в школах) или судопроизводства стала возможна только после этой предварительной интеллектуальной работы.
То же самое можно сказать об экономике, создающей категории "рынка" и "эффективности", или этнографии, конструирующей для колониальной администрации понятные классификации племён и обычного права. Вывод таков: любая государственная policy опирается на предварительно созданный гуманитарным знанием концептуальный каркас. Без него управление лишено легитимного объекта и легитимирующего языка. Гуманитаристика производит «сырьё» для policy: объекты управления и инструментальные языки.
@StratGum
Любая государственная политика (policy) нуждается в чётких объектах управления: нации, языке, культурном наследии, экономических показателях. Однако эти объекты не даны нам природой по умолчанию: они являются продуктом предшествующей интеллектуальной объективации, осуществляемой гуманитарными дисциплинами. Функция гуманитаристики для policy — создание языка, категорий и объектов, которыми затем становится можно управлять.
Классический пример — конечно, нация как филологический проект. До работы филологов-нормативистов, таких как братья Гримм в Германии, не существовало единого «немецкого языка» как управляемого объекта. Были лишь региональные диалекты. Гриммы проводили не лингвистическое исследование, а нормативную политическую работу по кодификации языка, отбору «истинных» народных текстов и очищению речи от «чуждых» элементов. Результатом стал не просто словарь, а символический каркас для новой политической общности: нация была сначала собрана в грамматиках и антологиях, и лишь затем реализована в политических программах и государственных границах. Филология выступила здесь главным конструктором, создавшим сам субъект будущего суверенитета. Policy в области образования (введение единого языка в школах) или судопроизводства стала возможна только после этой предварительной интеллектуальной работы.
То же самое можно сказать об экономике, создающей категории "рынка" и "эффективности", или этнографии, конструирующей для колониальной администрации понятные классификации племён и обычного права. Вывод таков: любая государственная policy опирается на предварительно созданный гуманитарным знанием концептуальный каркас. Без него управление лишено легитимного объекта и легитимирующего языка. Гуманитаристика производит «сырьё» для policy: объекты управления и инструментальные языки.
@StratGum
❤🔥1
Forwarded from Стратегическая гуманитаристика
Часть 3: Как гуманитаристика формирует поле борьбы (Politics)
Если для policy гуманитаристика создаёт объекты, то для politics она определяет семантическое поле и расставляет символические границы борьбы. Она формирует самих субъектов politics и очерчивает линии размежевания ("друг-враг", по К. Шмитту). Её функция — не обслуживание борьбы, а её конституирование.
Наиболее яркая иллюстрация — роль исторической науки в революционных и идеологических проектах. Советские историки 1920-30-х годов не просто писали о прошлом, а создавали и продвигали нарратив классовой борьбы как двигателя истории. Этот нарратив не обслуживал politics — он сам конституировал её, определяя, кто является историческим субъектом ("пролетариат"), кто — врагом ("эксплуататорские классы", "буржуазные националисты"), и какова конечная цель борьбы (коммунизм). Вся последующая политическая борьба (politics) внутри СССР и на международной арене велась в координатах, заданных этим историческим метанарративом. Без этой смысловой рамки "диктатура пролетариата" или "мировая революция" остались бы не имеющими смысла лозунгами.
Аналогично, современные «культурные войны» ведутся не просто по поводу тех или иных законов, а за контроль над основополагающими нарративами о природе человека, справедливости и традиции, которые производятся философией, юриспруденцией и социологией. Вывод здесь следующий: Politics — это борьба за власть, но предмет и правила этой борьбы, её легитимные участники и допустимые цели задаются на уровне гуманитарного конструирования реальности. Гуманитаристика производит для politics субъектов борьбы, системы легитимации и картины мира, в рамках которых конфликт может восприниматься как осмысленный.
@StratGum
Если для policy гуманитаристика создаёт объекты, то для politics она определяет семантическое поле и расставляет символические границы борьбы. Она формирует самих субъектов politics и очерчивает линии размежевания ("друг-враг", по К. Шмитту). Её функция — не обслуживание борьбы, а её конституирование.
Наиболее яркая иллюстрация — роль исторической науки в революционных и идеологических проектах. Советские историки 1920-30-х годов не просто писали о прошлом, а создавали и продвигали нарратив классовой борьбы как двигателя истории. Этот нарратив не обслуживал politics — он сам конституировал её, определяя, кто является историческим субъектом ("пролетариат"), кто — врагом ("эксплуататорские классы", "буржуазные националисты"), и какова конечная цель борьбы (коммунизм). Вся последующая политическая борьба (politics) внутри СССР и на международной арене велась в координатах, заданных этим историческим метанарративом. Без этой смысловой рамки "диктатура пролетариата" или "мировая революция" остались бы не имеющими смысла лозунгами.
Аналогично, современные «культурные войны» ведутся не просто по поводу тех или иных законов, а за контроль над основополагающими нарративами о природе человека, справедливости и традиции, которые производятся философией, юриспруденцией и социологией. Вывод здесь следующий: Politics — это борьба за власть, но предмет и правила этой борьбы, её легитимные участники и допустимые цели задаются на уровне гуманитарного конструирования реальности. Гуманитаристика производит для politics субъектов борьбы, системы легитимации и картины мира, в рамках которых конфликт может восприниматься как осмысленный.
@StratGum
❤🔥1✍1
Осуществила небольшое хищение у Андрея Владимировича Ставицкого. Он - мой добрый друг, он простит, а новость просто шикарная:
Другой геополитики у меня для вас нет, извините
У нас порой в сердцах говорят: не ту страну назвали Гондурасом. Нет ту.
Из Гондураса пришла эпическая новость. Народ Гондураса выбирал между Насри и Насраллой. Насри победил Насраллу на выборах в Гондурасе. А должен был Насралла победить Насри. И вариантов никаких не было. Либо Насри, либо Насралла. Какая-то безысходность.
Насри Асфура набрал 40,3% против 39,5% у Сальвадора Насраллы. Насралла хоть и не намного, но отстал от Насри. Насри, кстати, на выборах очень поддерживал Трамп, пишет Fox News. Трамп хотел Насри. И Трамп Насри получил.
Другой геополитики у меня для вас нет, извините
😁3😱2
Forwarded from Стратегическая гуманитаристика
Часть 4: Как гуманитаристика строит само политическое целое (Polity)
Существует и третий, более глубинный уровень — polity. Это не борьба и не управление, а само политическое сообщество, его "тело" и форма: империя, национальное государство, город-республика. Polity — это то, внутри чего существуют politics и для чего существует policy. И именно на этом уровне раскрывается окончательная стратегическая роль гуманитаристики: она конструирует саму основу политического бытия.
Любая polity — это не просто территория и армия. Это, прежде всего, воображаемое сообщество (точнее, в буквальном переводе — "воображëнное"), скреплённое общими смыслами. Эти смыслы — язык, история, право, религиозные или идеологические доктрины — являются продуктом гуманитарной работы.
Так, Римская империя как polity была бы невозможна без римского права, историографии Тита Ливия и общей культурной матрицы — пайдейи, которые конструировали идею Pax Romana и его цивилизационного превосходства.
Ещё один пример — Советский Союз как особую polity цементировал новый исторический метанарратив — материалистическое понимание истории, а также новая филология в виде марксистских литературоведения и языкознания и их объектов — литературы социалистического реализма и языка строительства коммунизма, а также новая антропология — проект "советского человека". Гуманитаристика здесь создавала не просто объекты для policy, а метафизический фундамент для всей политии, превращавший многонациональное население в "новую историческую общность" "советского народа".
Современная нация-государство — это, по Б. Андерсону, продукт "печатного капитализма": общих газет, романов и учебников истории, то есть продукт филологии и историографии.
Таким образом, гуманитаристика не только создаёт инструменты для власти или правила конфликта, а материализует саму polity, превращая абстрактное множество людей в целостное политическое "мы" с границами, идентичностью и миссией. Без этой смысловой сборки любое политическое целое остаётся хрупкой конструкцией, лишённой легитимности и внутренней связности. Гуманитарное знание выступает здесь архитектором самой возможности политического порядка.
@StratGum
Существует и третий, более глубинный уровень — polity. Это не борьба и не управление, а само политическое сообщество, его "тело" и форма: империя, национальное государство, город-республика. Polity — это то, внутри чего существуют politics и для чего существует policy. И именно на этом уровне раскрывается окончательная стратегическая роль гуманитаристики: она конструирует саму основу политического бытия.
Любая polity — это не просто территория и армия. Это, прежде всего, воображаемое сообщество (точнее, в буквальном переводе — "воображëнное"), скреплённое общими смыслами. Эти смыслы — язык, история, право, религиозные или идеологические доктрины — являются продуктом гуманитарной работы.
Так, Римская империя как polity была бы невозможна без римского права, историографии Тита Ливия и общей культурной матрицы — пайдейи, которые конструировали идею Pax Romana и его цивилизационного превосходства.
Ещё один пример — Советский Союз как особую polity цементировал новый исторический метанарратив — материалистическое понимание истории, а также новая филология в виде марксистских литературоведения и языкознания и их объектов — литературы социалистического реализма и языка строительства коммунизма, а также новая антропология — проект "советского человека". Гуманитаристика здесь создавала не просто объекты для policy, а метафизический фундамент для всей политии, превращавший многонациональное население в "новую историческую общность" "советского народа".
Современная нация-государство — это, по Б. Андерсону, продукт "печатного капитализма": общих газет, романов и учебников истории, то есть продукт филологии и историографии.
Таким образом, гуманитаристика не только создаёт инструменты для власти или правила конфликта, а материализует саму polity, превращая абстрактное множество людей в целостное политическое "мы" с границами, идентичностью и миссией. Без этой смысловой сборки любое политическое целое остаётся хрупкой конструкцией, лишённой легитимности и внутренней связности. Гуманитарное знание выступает здесь архитектором самой возможности политического порядка.
@StratGum
👍1🔥1