Граждане-товарищи!
Посидели мы тут с командой, покумекали. Всё думали, как же вам приятное сделать! Да и решили! Решили устроить в Москве 26-го мая квартирник! Любимые песни нескольких поколений! Дворово-кухонный репертуар под гитару и не только, который вы все отлично знаете. Будем плакать и смеяться в острых приступах ностальгии!
С музыкальными инструментами перед микрофоном будут сидеть все, кого вы могли видеть в нашем творчестве!
26го мая в 19:00
O’Connell’s Pub
ул. Покровка, д. 18/18, стр. 1
метро Чистые Пруды или Китай-город
Билеты 👇🏻
https://muzpolka.ru/events/kukhonnyy_kvartirnik/
Увидимся! Я петь не буду, сразу говорю!
Посидели мы тут с командой, покумекали. Всё думали, как же вам приятное сделать! Да и решили! Решили устроить в Москве 26-го мая квартирник! Любимые песни нескольких поколений! Дворово-кухонный репертуар под гитару и не только, который вы все отлично знаете. Будем плакать и смеяться в острых приступах ностальгии!
С музыкальными инструментами перед микрофоном будут сидеть все, кого вы могли видеть в нашем творчестве!
26го мая в 19:00
O’Connell’s Pub
ул. Покровка, д. 18/18, стр. 1
метро Чистые Пруды или Китай-город
Билеты 👇🏻
https://muzpolka.ru/events/kukhonnyy_kvartirnik/
Увидимся! Я петь не буду, сразу говорю!
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Гармония - это когда ты точно знаешь нужный момент!
Музыка: Mando Diao - Frustration
Музыка: Mando Diao - Frustration
Forwarded from Акунёмся
... Каждый день, часов около двух, приходил Есенин ко мне в издательство. И, садясь около, клал на стол, заваленный рукописями, желтый тюречок с солеными огурцами.
Из тюречка на стол бежали струйки рассола.
В зубах хрустело огуречное зеленое мясо, и сочился соленый сок, расползаясь фиолетовыми пятнами по рукописным страничкам. Есенин поучал:
— Так, с бухты-барахты, не след идти в русскую литературу. Искусную надо вести игру и тончайшую политику.
И тыкал в меня пальцем:
— Трудно тебе будет, Толя, в лаковых ботиночках и с проборчиком волосок к волоску. Как можно без поэтической рассеянности? Разве витают под облатками в брючках из-под утюга! Кто этому поверит? Вот смотри — Белый. И волос уже седой, и лысина величиной с вольфовского однотомного Пушкина, а перед кухаркой своей, что исподники ему стирает, и то вдохновенным ходит. А еще очень невредно прикинуться дурачком. Шибко у нас дурачка любят… Каждому надо доставить свое удовольствие. Знаешь, как я на Парнас восходил?..
И Есенин весело, по-мальчишески захохотал.
— Тут, брат, дело надо было вести хитро. Пусть, думаю, каждый считает: я его в русскую литературу ввел. Им приятно, а мне наплевать. Городецкий ввел? Ввел. Клюев ввел? Ввел. Сологуб с Чеботаревской ввели? Ввели. Одним словом: и Мережковский с Гиппиусихой, и Блок, и Рюрик Ивнев… к нему я, правда, первому из поэтов подошел — скосил он на меня, помню, лорнет, и не успел я еще стишка в двенадцать строчек прочесть, а он уже тоненьким таким голосочком: «Ах, как замечательно! Ах, как гениально! Ах…» и, ухватив меня под ручку, поволок от знаменитости к знаменитости, «ахи» свои расточая. Сам же я — скромного, можно сказать, скромнее. От каждой похвалы краснею как девушка и в глаза никому от робости не гляжу. Потеха!
Есенин улыбнулся. Посмотрел на свой шнурованный американский ботинок (к тому времени успел он навсегда расстаться с поддевкой, с рубашкой, вышитой, как полотенце, с голенищами в гармошку) и по-хорошему чистосердечно (а не с деланной чистосердечностью, на которую тоже был великий мастер) сказал:
— Знаешь, и сапог-то я никогда в жизни таких рыжих не носил, и поддевки такой задрипанной, в какой перед ними предстал. Говорил им, что еду бочки в Ригу катать. Жрать, мол, нечего. А в Петербург на денек, на два, пока партия моя грузчиков подберется. А какие там бочки — за мировой славой в Санкт-Петербург приехал, за бронзовым монументом… Вот и Клюев тоже так. Он маляром прикинулся. К Городецкому с черного хода пришел на кухню: «Не надо ли чего покрасить?..» И давай кухарке стихи читать. А уж известно: кухарка у поэта. Сейчас к барину: «Так-де и так». Явился барин. Зовет в комнаты — Клюев не идет: «Где уж нам в горницу: и креслица-то барину перепачкаю, и пол вощеный наслежу». Барин предлагает садиться. Клюев мнется: «Уж мы постоим». Так, стоя перед барином в кухне, стихи и читал…
Есенин помолчал. Глаза из синих обернулись в серые, злые. Покраснели веки, будто кто простегнул по их краям алую ниточку:
— Ну а потом таскали меня недели три по салонам — похабные частушки распевать под тальянку. Для виду спервоначалу стишки попросят. Прочту два-три — в кулак прячут позевотину, а вот похабщину хоть всю ночь зажаривай… Ух, уж и ненавижу я всех этих Сологубов с Гиппиусихами!
Опять в синие обернулись его глаза. Хрупнул в зубах огурец. Зеленая капелька рассола упала на рукопись. Смахнув с листа рукавом огуречную слезу, потеплевшим голосом он добавил:
— Из всех петербуржцев только люблю Разумника Васильевича да Сережу Городецкого — даром что Нимфа его (так прозывали в Петербурге жену Городецкого) самовар заставляла меня ставить и в мелочную лавочку за нитками посылала...
Из книги воспоминаний Анатолия Мариенгофа.
Группа вк "Грамотный Русский"
Из тюречка на стол бежали струйки рассола.
В зубах хрустело огуречное зеленое мясо, и сочился соленый сок, расползаясь фиолетовыми пятнами по рукописным страничкам. Есенин поучал:
— Так, с бухты-барахты, не след идти в русскую литературу. Искусную надо вести игру и тончайшую политику.
И тыкал в меня пальцем:
— Трудно тебе будет, Толя, в лаковых ботиночках и с проборчиком волосок к волоску. Как можно без поэтической рассеянности? Разве витают под облатками в брючках из-под утюга! Кто этому поверит? Вот смотри — Белый. И волос уже седой, и лысина величиной с вольфовского однотомного Пушкина, а перед кухаркой своей, что исподники ему стирает, и то вдохновенным ходит. А еще очень невредно прикинуться дурачком. Шибко у нас дурачка любят… Каждому надо доставить свое удовольствие. Знаешь, как я на Парнас восходил?..
И Есенин весело, по-мальчишески захохотал.
— Тут, брат, дело надо было вести хитро. Пусть, думаю, каждый считает: я его в русскую литературу ввел. Им приятно, а мне наплевать. Городецкий ввел? Ввел. Клюев ввел? Ввел. Сологуб с Чеботаревской ввели? Ввели. Одним словом: и Мережковский с Гиппиусихой, и Блок, и Рюрик Ивнев… к нему я, правда, первому из поэтов подошел — скосил он на меня, помню, лорнет, и не успел я еще стишка в двенадцать строчек прочесть, а он уже тоненьким таким голосочком: «Ах, как замечательно! Ах, как гениально! Ах…» и, ухватив меня под ручку, поволок от знаменитости к знаменитости, «ахи» свои расточая. Сам же я — скромного, можно сказать, скромнее. От каждой похвалы краснею как девушка и в глаза никому от робости не гляжу. Потеха!
Есенин улыбнулся. Посмотрел на свой шнурованный американский ботинок (к тому времени успел он навсегда расстаться с поддевкой, с рубашкой, вышитой, как полотенце, с голенищами в гармошку) и по-хорошему чистосердечно (а не с деланной чистосердечностью, на которую тоже был великий мастер) сказал:
— Знаешь, и сапог-то я никогда в жизни таких рыжих не носил, и поддевки такой задрипанной, в какой перед ними предстал. Говорил им, что еду бочки в Ригу катать. Жрать, мол, нечего. А в Петербург на денек, на два, пока партия моя грузчиков подберется. А какие там бочки — за мировой славой в Санкт-Петербург приехал, за бронзовым монументом… Вот и Клюев тоже так. Он маляром прикинулся. К Городецкому с черного хода пришел на кухню: «Не надо ли чего покрасить?..» И давай кухарке стихи читать. А уж известно: кухарка у поэта. Сейчас к барину: «Так-де и так». Явился барин. Зовет в комнаты — Клюев не идет: «Где уж нам в горницу: и креслица-то барину перепачкаю, и пол вощеный наслежу». Барин предлагает садиться. Клюев мнется: «Уж мы постоим». Так, стоя перед барином в кухне, стихи и читал…
Есенин помолчал. Глаза из синих обернулись в серые, злые. Покраснели веки, будто кто простегнул по их краям алую ниточку:
— Ну а потом таскали меня недели три по салонам — похабные частушки распевать под тальянку. Для виду спервоначалу стишки попросят. Прочту два-три — в кулак прячут позевотину, а вот похабщину хоть всю ночь зажаривай… Ух, уж и ненавижу я всех этих Сологубов с Гиппиусихами!
Опять в синие обернулись его глаза. Хрупнул в зубах огурец. Зеленая капелька рассола упала на рукопись. Смахнув с листа рукавом огуречную слезу, потеплевшим голосом он добавил:
— Из всех петербуржцев только люблю Разумника Васильевича да Сережу Городецкого — даром что Нимфа его (так прозывали в Петербурге жену Городецкого) самовар заставляла меня ставить и в мелочную лавочку за нитками посылала...
Из книги воспоминаний Анатолия Мариенгофа.
Группа вк "Грамотный Русский"
Так получилось, что прадедов у меня было аж пятеро! Подробности об этом не сейчас) Один дошел до Германии, один вернулся с сильным ранением в 41-м, двое пропали без вести в самом начале войны. Судьбу ещё одного не знает никто в семье.
Ещё была бабушка, которая в тылу много работала, герой труда.
Я очень хотел снять с ней беседу, когда ей исполнится 100 лет. Но в 99 она внезапно умерла.
Очень грустно терять таких людей. Но ещё грустнее, когда их забывают, и забывают своих предков.
Не забывайте!
Я не забыл! Я их знаю и чту!❤️
Ещё была бабушка, которая в тылу много работала, герой труда.
Я очень хотел снять с ней беседу, когда ей исполнится 100 лет. Но в 99 она внезапно умерла.
Очень грустно терять таких людей. Но ещё грустнее, когда их забывают, и забывают своих предков.
Не забывайте!
Я не забыл! Я их знаю и чту!❤️
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Сегодня мне 35! Пал Палыч ягодка опять!
Отмечаю юбилей в обстановке средневековой Руси тысячелетней давности, на фестивале «Гардарика»!
Отмечаю юбилей в обстановке средневековой Руси тысячелетней давности, на фестивале «Гардарика»!
На дворе стояла крепкая русская зима. Носу из избы высовывать страсть как не хотелось, оттого Пал Палыч мирно подрёмывал на уютной лежанке возле печи, тёплой, как свежеиспечённый хлеб. Агриппина Кузьминична, супружница его, отсутствовала по своим каким-то женским делам. В избе царило умиротворение и тишина. Пал Палыч иногда даже слышал, как пылинки аккуратно падают на его полусонную щёку.
Но спокойствие было ожидаемо недолгим. Словно снежная вьюга, из сеней в избу влетела Агриппина с большим позвякивающим свёртком. И прямо с порога отчеканила:
- Пал Палыч! Мария Викторовна и Андрей Григорьевич из Костромы масло прислали! Нам позарез нужен ледник, дабы в холоде его хранить!
Потом Пал Палыч битый час пытался вразумить супругу, что зимой ни ледники, ни погреба не копают, мол, тяжело это и трудоёмко. Опосля около трёх часов ругался на чём свет стоит. Далее умолял от полутора часа до двух, точно не известно. Но Агриппина Кузьминична стояла на своём, словно гора Килиманджаро. Ледник для масла - и всё тут!
Ничего не оставалось делать несчастному нашему Пал Палычу, окромя как взять пешню, лопату да топор и пойти прорубать ледник в мёрзлой земле за сараем. На подмогу вызвался Демьян, но с него помощи было, как с козла молока. Ибо балагур он, а не работник.
Две недели долбили они чернозём, больше похожий на гранит. Временами прибегала Агриппина и потчевала каждого ложечкой маслица. То конопляного даст, то кедрового. Льняного давала, а временами и из чёрного, как смоль, тмина! И приговаривала:
- Вы только почувствуйте какое Солнце внутри разгорается от этого масла! Это ж для здоровья вашего самое необходимое удобрение! За обедом им ещё капустку вспрысну! Благодать настанет!
Хотел было Пал Палыч однажды вставить, что благодать настанет, ежели перестать ледник зимой рыть, да не решился. Ибо внутри себя действительно ощущал благолепие какое-то. Демьян так вообще петь начинал, как масла костромского отхлебнёт.
Одолели они ледник. Масло туда сгрузили. Там и весна пришла. А за ней, как водится, и лето. А благодать внутри от масла только разрасталась.
И вот однажды, находясь в леднике и пребывая в состоянии дивного равновесия, решил Пал Палыч не ложку масла употребить, а прямо из горлышка отхлебнуть, дабы совсем уж оздоровиться до умопомрачения.
В итоге, выпил две бутылки. Выпил бы и больше, да не влезло.
Эх и бранила его Агриппина Кузьминична! Недели две бранила без перерыва! А Пал Палыч каялся да животом мучился. Пришлось ещё партию масла из Костромы заказать, дабы благость от Солнца внутри вернуть да равновесие восстановить.
С тех пор пил он масло только по ложечке. И ещё в капусте квашеной. Да в салатах всяких. Ну, и в другой какой пище. Особенно уважал конопляное, за травянисто-сенной вкус!
«Солнце Внутри» - не просто масло, а Масло с большой буквы, господа!
https://t.me/oil_solnce_vnutri
Вводите его в свой рацион, и да пребудет с вами благолепие внутреннее!
Но спокойствие было ожидаемо недолгим. Словно снежная вьюга, из сеней в избу влетела Агриппина с большим позвякивающим свёртком. И прямо с порога отчеканила:
- Пал Палыч! Мария Викторовна и Андрей Григорьевич из Костромы масло прислали! Нам позарез нужен ледник, дабы в холоде его хранить!
Потом Пал Палыч битый час пытался вразумить супругу, что зимой ни ледники, ни погреба не копают, мол, тяжело это и трудоёмко. Опосля около трёх часов ругался на чём свет стоит. Далее умолял от полутора часа до двух, точно не известно. Но Агриппина Кузьминична стояла на своём, словно гора Килиманджаро. Ледник для масла - и всё тут!
Ничего не оставалось делать несчастному нашему Пал Палычу, окромя как взять пешню, лопату да топор и пойти прорубать ледник в мёрзлой земле за сараем. На подмогу вызвался Демьян, но с него помощи было, как с козла молока. Ибо балагур он, а не работник.
Две недели долбили они чернозём, больше похожий на гранит. Временами прибегала Агриппина и потчевала каждого ложечкой маслица. То конопляного даст, то кедрового. Льняного давала, а временами и из чёрного, как смоль, тмина! И приговаривала:
- Вы только почувствуйте какое Солнце внутри разгорается от этого масла! Это ж для здоровья вашего самое необходимое удобрение! За обедом им ещё капустку вспрысну! Благодать настанет!
Хотел было Пал Палыч однажды вставить, что благодать настанет, ежели перестать ледник зимой рыть, да не решился. Ибо внутри себя действительно ощущал благолепие какое-то. Демьян так вообще петь начинал, как масла костромского отхлебнёт.
Одолели они ледник. Масло туда сгрузили. Там и весна пришла. А за ней, как водится, и лето. А благодать внутри от масла только разрасталась.
И вот однажды, находясь в леднике и пребывая в состоянии дивного равновесия, решил Пал Палыч не ложку масла употребить, а прямо из горлышка отхлебнуть, дабы совсем уж оздоровиться до умопомрачения.
В итоге, выпил две бутылки. Выпил бы и больше, да не влезло.
Эх и бранила его Агриппина Кузьминична! Недели две бранила без перерыва! А Пал Палыч каялся да животом мучился. Пришлось ещё партию масла из Костромы заказать, дабы благость от Солнца внутри вернуть да равновесие восстановить.
С тех пор пил он масло только по ложечке. И ещё в капусте квашеной. Да в салатах всяких. Ну, и в другой какой пище. Особенно уважал конопляное, за травянисто-сенной вкус!
«Солнце Внутри» - не просто масло, а Масло с большой буквы, господа!
https://t.me/oil_solnce_vnutri
Вводите его в свой рацион, и да пребудет с вами благолепие внутреннее!
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Зима-весна 2025 за кадром! 🎥
Немного поменял формат и увеличил хронометраж для вас, граждане-товарищи!
Музыка: ВИА «Весёлые ребята» - Никогда не поверю
Немного поменял формат и увеличил хронометраж для вас, граждане-товарищи!
Музыка: ВИА «Весёлые ребята» - Никогда не поверю
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Века идут! Про майские шашлыки!
Музыка: URGAband - Жаворонушки
Музыка: URGAband - Жаворонушки
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Последний день Помпеи!
18+
Музыка: Massimo Ranieri - Se Bruciasse La Citta
18+
Музыка: Massimo Ranieri - Se Bruciasse La Citta
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Где в любое время суток взять пельмени вы знаете. А вот спорт в любое время суток можно взять у Fitstars
По промокоду «Ёрш» всякие приятности ещё дадут!
О рекламодателе:
ООО Парсек
erid: 2VSb5wRDaKi
По промокоду «Ёрш» всякие приятности ещё дадут!
О рекламодателе:
ООО Парсек
erid: 2VSb5wRDaKi
Слободчане! Спите?
А творческое объединение «Ёрш» во всю репетирует «Кухонный квартирник»!
Увидимся 26-го мая! 😎
А творческое объединение «Ёрш» во всю репетирует «Кухонный квартирник»!
Увидимся 26-го мая! 😎
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Однозначно стоит посетить! Одно из любимейших моих мест, исторический памятник Москвы. Крутицкое Патриаршее подворье! Рекомендую!
Вы просили рассказывать о предстоящих исторических фестивалях! Рассказываю!:)
24-25 мая здесь пройдёт фестиваль «Крутицкое наследие»! Реконструкция, бои, порох, шлема, топоры - всё, как мы любим!:)
БЕСПЛАТНО!
Музыка на фоне: КоленкорЪ - Под драку
#ёршпознавательный
Вы просили рассказывать о предстоящих исторических фестивалях! Рассказываю!:)
24-25 мая здесь пройдёт фестиваль «Крутицкое наследие»! Реконструкция, бои, порох, шлема, топоры - всё, как мы любим!:)
БЕСПЛАТНО!
Музыка на фоне: КоленкорЪ - Под драку
#ёршпознавательный