#article

Сенсорна чутливість

У статті обговорюється сенсорна чутливість у дітей і те, як вона може заважати повсякденній діяльності, наприклад одягатися чи приймати їжу. Сенсорна чутливість може бути викликана звуком, зором, дотиком, смаком і запахом і може бути пов’язана з багатьма особливостями, включаючи текстуру, температуру та рівні тиску. Сенсорна чутливість – це не те саме, що аутизм, але вона часто виникає разом з іншими розладами, такими як тривога, ОКР, РДУГ та інтелектуальна недостатність. Плани поведінки не працюють для усунення сенсорної чутливості, але батьки можуть змінити та пристосувати оточення своєї дитини, коли це розумно та безпечно, і звернутися за допомогою, коли це необхідно.

Посилання на статтю

/я маю дуже підвищену сенсорну чутливість яка викликається дотиком. Наприклад я ненавиджу торкатися джинсів та шовку. АААА 😬😬

Да, я уставшая всё время

Автор: autie.nay
Перевод: Фиу-фиу

Задачи, которые могут быть для других простыми и требующими минимальных затрат энергии, могут быть сложными и энергозатратными для аутичных и нейротличных людей. Этими задачами могут быть телефонные звонки, готовка, принятие решений, поход в магазин/ на вечеринку и т.д.

Нередко нейротипичные люди так же чувствуют себя немного уставшими или переживают упадок сил от тех же самых задач, но, тем не менее есть разница.

После вечеринки нейротипичный человек может чувствовать усталость от социализации или тусовки, и это может показаться обычным опытом для многих
Но разница в том, что нейротипичному человеку для восстановления нужен сон и кофе на следующее утро. Аутичному/ нейроотличному человеку могут понадобиться дни или недели отдыха, изоляции, стимминга и так далее, чтобы просто восстановиться

Если ты должен часто делать многие из этих задач, ты чаще устаёшь и склонен к маскингу, что может в конце концов привести к аутичному выгоранию (восстановление от которого может быть даже более длительным).

Чтобы справиться с выгоранием, нужно брать много перерывов для отдыха, нужно дремать, спать. Мы делаем это, потому что мы устали и лишены жизненной энергии. Это не физическая или видимая работа, но ущерб «маленьких» задач может быть истощающим.

Мы не ленивые, не выдумываем и не жалуемся. Мы устали. Да. Реально. И да, мы уставшие ВСЁ время

Этот мир не создан для нас. Многие социальные правила для нас бессмысленные. Мы делаем много работы и вкладываем много энергии в то, чтобы разобраться с жизнью и просто существовать

Только мы знаем, через что мы проходим. И нам не нужно оправдываться перед кем-либо. Когда мы говорим, что устали и нам нужен отдых, верьте нам.

#аутичныепереводы_напоминания

Дефолт-система мозга, тройная сетевая модель, внутренний диалог

"Мы непрерывно разговариваем с собой о нашем мире. Фактически, мы создаем наш мир своим внутренним диалогом. Когда мы перестаем разговаривать с собой, мир становится таким, каким он должен быть. Мы обновляем его, мы наделяем его жизнью, мы поддерживаем его своим внутренним диалогом. И не только это. Мы также выбираем свои пути в соответствии с тем, что мы говорим себе. Так мы повторяем тот же самый выбор еще и еще, до тех пор, пока не умрем."

– Карлос Кастанеда
"Отдельная реальность"


Внутренний диалог – это друг, враг или так? С одной стороны, он терзает нас и часто обманывает, с другой - сшивает нашу личность воедино в потоке времени. Дефолт-сеть мозга (Default Mode Network, DMN), состоящая из дорсальной медиальной префронтальной коры (dmPFC), задней поясной коры (posterior cingular cortex) / прекунеуса (precuneus) и угловой извилины (angular gyrus) – это и есть “генератор нашего внутреннего диалога”. Она интегрирует и транслирует (broadcast) память, язык и семантические репрезентации для создания связного "внутреннего повествования", отражающего наш индивидуальный опыт.

“Дефолтной сетью” её назвал Маркус Райхль в 2001 году, чтобы обозначить режим работы мозга в состоянии “по умолчанию”. Когда вы ничем не заняты (маетесь, бездельничаете, страдаете хернёй), что у вас в голове? То-то и оно. Согласно “тройной сетевой модели” (triple network model) в мозге есть три сложные распределенные системы, которые, грубо говоря, отвечают за три “режима” работы (в бодрствующем состоянии) (на рисунке сверху):

1. Салиентная система (Salience network) – поведенческая релевантность, быть здесь и сейчас.

2. Центральная исполнительная система (Central Executive | Fronto-parietal Network) – сосредоточенно и сложно думать.

3. Дефолт-система (Default Mode Network) – репрезентировать себя и других.

Когда мы в моменте здесь и сейчас или сосредоточенно чем-то заняты – голос в голове умолкает. И наоборот, провалившись в эпизод блуждания ума (mind wandering), мы выпадаем из настоящего отождествившись с персонажем внутреннего театра. Дао и психическое (да и житейское) благополучие состоят в адекватном и своевременном переключении между этими сетями.

Предполагается четыре ключевых момента, которые лежат в основе функции DMN (на схеме внизу):

(1) Переключение сети формирует роль DMN в познании. Салиентные (важные) стимулы приводят к подавлению DMN во время задач, требующих внимания. За этим подавлением следует восстановление и возвращение к внутренне сфокусированным ментальным процессам.

(2) Узлы DMN связывают многочисленные когнитивные функции, связанные с самореферентными суждениями, социальным познанием, языковой и семантической памятью, а также операциями эпизодической памяти.

(3) DMN объединяет эти когнитивные операции для построения внутреннего повествования.

(4) DMN поддерживает рамки мышления (frames of thought), а её свойства хаба (hub) способствуют переключению сети и глобальным изменениям состояния. Этот динамический процесс создает новые рамки мышления. Блуждание ума, одна из когнитивных функций, приписываемых DMN, является естественным результатом этого динамического процесса.

20 years of the default mode network: A review and synthesis

#brain #cognition #self

Я зараз зрозуміла, що не перейменувала цей канал, а «бобрьоночек» мені графічно не дуже. Тут буде усе довкола психології і моїх зацікавлень, тут особистий щоденничок і періодичні сполохи про косметику, а тут мемаси

Брюс Перри, американский психиатр, нейробиолог, изучавший влияние детской травмы на развитие мозга, опираясь на исследования нейронаук, выделяет шесть ключевых навыков (компетенций), которые позволяют человеку сохранять устойчивость, эмоциональное здоровье и оставаться гуманным в ситуации стресса. Эти ключевые компетенции: Привязанность, саморегуляция, аффилиация (стремление быть в обществе других людей), умение настраиваться на другого человека (attunement), толерантность и уважение. Эти ключевые навыки вырастают один из другого, каждый предыдущий является основой для следующего. (Видео в первом комментарии, оно коротенькое и я решила перевести то, что он здесь сказал).

«Самая первая компетенция – это привязанность, способность формировать диадные отношения, один на один с любящим родителем или другим заботящимся взрослым. Это один из первых нейробиологических процессов, который организуется и формируется в мозге. Он начинается задолго до способности мыслить, до способности регулировать сон-бодрствование. Это основа.

Когда вы научились формировать отношения с заботящимся взрослым, эти отношения становятся основой другой компетенции – саморегуляции, потому что вначале, если вы голодны, вы не можете регулировать свой голод. Вы буквально зависите от отношений с родителем, который может вас покормить. Когда вы напуганы, вы зависите от взрослого, который вас утешит. И так далее. Способность регулировать эти функции зависит от наличия отношений. Поэтому сначала возникает привязанность, а после - саморегуляция.

Затем вы можете научиться входить в отношения с другими людьми. Вы становитесь частью большей группы. Вначале у вас были диадные отношения, затем вы, научившись саморегуляции, можете взаимодействовать с другими людьми, и качество связи с другими зависит от способности к саморегуляции. И если вы маленький ребенок и вы не можете регулировать себя, и вы начинаете играть со сверстником и вдруг теряете контроль, забираете игрушки, вы агрессивны и импульсивны, то другие дети уйдут. И тогда есть риск, что вы не обладая навыком саморегуляции, не освоите навык аффилиации.

Научившись же аффилиации (способности входить в отношения с другими), вы замечаете, что люди отличаются от вас. Вы вдруг обнаруживаете: этот человек высокий, а у того кожа другого оттенка, а тот любит вот такие игрушки. Люди разные. Появляется понимание, что не все похожи на тебя. И этот процесс наблюдения, настроенности на других, попытки проникнуть в их реальность, понять чего они хотят и что им нравится развивает следующий навык – способность настраиваться на другого человека (attunement).

Когда вы можете находиться в группе и осознавать эти различия, у вас развивается способность быть толерантным, потому что вначале, когда различий слишком много, мозг говорит: «нет, это чересчур, они совсем другие, мне это не подходит». Но если вы проведете какое-то время с этим человеком, вы заметите, что хоть он и выглядит по-другому, говорит по-другому, и у него другой оттенок кожи – он в целом ничего, он мне нравится. И так развивается толерантность.

По мере того, как вы взрослеете и становитесь старше, вы замечаете, что вы – часть большого целого. И различия в цвете кожи или в религии становятся не только терпимыми, но и необходимыми. Различия – это хорошо. Вы начинаете уважать различия, потому что вы понимаете, что миру нужно разнообразие, мир нуждается в силе многих людей, потому что ни один из нас не рождается настолько сильным, чтобы удовлетворить все потребности, существующие в мире. Поэтому мы сильнее, когда есть разнообразие».

И тут мне стало грустно, - у такого количества людей отсутствовала основа – привязанность, потому что никогда не было надежных и спокойных отношений с родителями. Им пришлось выживать, стать сверхадаптированными. И там неоткуда было взяться саморегуляции. Люди вырастают не в состоянии регулировать свое эмоциональное состояние, ожидая, что другой будет делать это за них: так ходить, эдак говорить, и только так одеваться. А иначе они начинают видеть угрозу в том, что другой чем-то напоминает их родителей, и они реагируют на эту воспринимаемую угрозу нападением, бегством (изоляцией, резким выходом из отношений, тяжелым молчанием, обидой), или замиранием. При отсутствии саморегуляции про все остальные компетенции можно даже не вспоминать. И особенное уважение вызывают те, кто ради себя или ради своих детей решил исправить что-то, чтобы не передавать эту травму дальше.


https://www.facebook.com/ulia.ivancenko/posts/6383611761706767

Почти детективная история в духе Доктора Хауса про тяжёлую болезнь, диагностику и чудесное (и научнообоснованное) лечение.

После некого психотравмирующего события молодая девушка впала в психоз. Затем у нее была диагностирована тяжёлая шизофрения с синдром кататонии - она оказалась заперта в своем собственном мире бреда и галлюцинаций, не могла общаться, мыться или как-либо заботиться о себе и пр.

В таком состоянии она прожила около 20 лет. За эти годы она прошла множество курсов лечения — нейролептиками, стабилизаторами настроения и электросудорожной терапией, однако все безрезультатно.

Это продолжалось до тех пор пока доктор Сандер Маркс его коллеги обнаружили, что, хотя ее болезнь клинически неотличима от шизофрении, у нее также была волчанка - аутоиммунное заболевание, при котором организм вырабатывает антитела против собственного организма. Сканирование мозга показало, что эти антитела повредили ее височные доли мозга, то есть те области, которые особенно связаны с шизофренией и психозом.

Данные обследования дали основание для назначения специфического лечения нейропсихиатрической волчанки посредством пульс-терапии (больших доз стероидов) и цитостатических препаратов и произошло почти чудо - когнитивные функции пациентки начали восстанавливаться.

Её признали психически дееспособной, выписали из психиатрической больницы, где она прожила почти два десятилетия и перевели в реабилитационный центр.

Вероятно, у некоторой части людей с диагнозом психотического расстройства имеется основное аутоиммунное заболевание, которое имитирует шизофрению и обуславливает их симптомы.

Исследования указывают на то, что нейровоспаление и иммунологическая дисфункция являются потенциальными факторами развития различных психоневрологических состояний, включая шизофрению, депрессию и аутизм.

Источник:
https://www.washingtonpost.com/wellness/2023/06/01/schizophrenia-autoimmune-lupus-psychiatry/

#психоз
#воспаление
#лекарства

Что такое травма привязанности. Ч. 1

Как 20 лет назад читала бесконечное "как не реагировать на хамство", так до сих пор и читаю. Успехи по отращиванию толстой шкуры близки к нулю. Ходят легенды, как кто-то научился не падать в травму, когда к нему открыто выражают презрение, и эти люди кажутся мифологическими персонажами. Иногда люди сами пишут, что научились ставить хамов на место. Обычно это такие люди, что от них самих жуть берет. По ним видно, что они скомпенсировали травму, но не исцелили ее. Их инферно все еще с ними.

Попробую объяснить, что такое травма привязанности, и почему ее нельзя вылечить щелчком пальцев. У людей постсовка 40+ она почти у всех поголовно. У современных 20-летних, с которых пылинки сдували, такой проблемы нет. По крайней мере, она не массовая.

У маленького ребенка нет картографии окружающего пространства. Он воспринимает мир упрощенно, как поток приятных и неприятных раздражителей, классифицировать которые он не может. Это делают за него родители. Они для него - прожектор, освещающий темную реальность. Без них он не может предсказать, будет его следующий шаг опасным или безопасным. За пределами прожектора - ночь, полная ужасов.

Ослабление эмоциональной связи с родителями ощущается как ослабление связи с этим лучом света, а ее обрыв - как падение в бездну. "Ты плохой" от опекуна означает "Я не хочу тебе ничего давать. Я не хочу иметь с тобой дела. Возможно, я тебя брошу." То чувство, которое возникает у детей в этот момент, это не страх смерти. О смерти они могут и не знать. Это ужас, обращенный на 360 градусов. Это ожидание страдания бесконечной силы и бесконечной продолжительности. Это падение в самый натуральный ад. Это темнота, в которой варятся все формы боли, с которыми ребенок сталкивался. Они показываются из темноты по очереди, мелькают в его сознании одна за другой. Чем дальше родители, тем ближе чудовища. Какое из них доберется до него первым?

"Ты плохой, я в тебе разочарован, я тебя не люблю" от взрослого человека другому взрослому человеку переживается совсем не так. Отвергнутые люди могут чувствовать себя несчастными и одинокими. Они могут чувствовать, что потеряли смысл жизни. Но они не теряют опору под ногами. Если в любви отказал опекун, ребенок падает в затягивающий черный омут.

Чтобы вызвать похожие переживания у взрослого человека, нужно постараться. Даже самые трагичные ситуации вроде тюрьмы-сумы, все же, имеют какую-то форму. Взрослый человек также имеет представление о времени. Он знает, что любое страдание закончится, хотя бы смертью. Нет ощущения черной скользкой бесконечности, за которую невозможно уцепиться. Ей невозможно придать форму, значит, от нее невозможно спастись. Я работала с травмами, вызванными угрозой смерти, так я хочу сказать, что это и близко не то. В культуре существует множество описаний смерти, и людям часто удается выбрать такое, которое их удовлетворит. Неизвестный ужас становится понятным, или на какую-то долю понятным, и это приводит к эмоциональной разрядке.

Абстрактный шар ужаса встречается у взрослых людей, которых преследуют психически больные. Преследователи, допустим, могут задумчиво говорить "прибить тебя, что ли?" и ножичком так поигрывать. Или случайно тот ножичек опасно ронять. Могут зарезанную курицу на задний двор подбросить, чтобы возникло впечатление, что на жертву положила глаз банда сатанистов. Могут еще мистику всякую подстраивать, шорохи в темноте, чтобы у жертвы пошатнулось ощущение реальности. Тогда жертва постоянно ожидает удара неизвестно откуда. Мозг перегружается. В попытке смоделировать оборонительные мероприятия, он поднимает страхи из самых глубин души, чтобы ко всему быть готовым. Ужасные образы идут косяком, и этот процесс трудно остановить. Потоком, через запятую, идут страх упасть в люк и страх бабайки, реальность смешивается с выдумкой. Похожие переживания бывают еще при бэд трипе, и из такого трипа реально вернуться сумасшедшим.

Если взрослый человек живет в такой обстановке, ему дают право на страдание. Если же речь идет о детях... До недавнего времени они были легитимными жертвами.

Любое отношение родителей объявлялось любовью. Бесконечное размазывание детей считалось умилительным и было неотъемлемой частью семейных отношений. Безответственность людей, которые развлекаются психологическим насилием, не знает границ. Если жертва жива, то фсё, вы никак их не убедите, что они делают что-то плохое. Ну че такова, они же шутят. Хочется сказать "Ну давай мы тебя похороним заживо на пару часиков. В гробу физически безопасно, ты даже не поцарапаешься. Смешная шутка? Посмеешься с нами, когда выкопаем? Че ты такой обидчивый? Если повредишься в рассудке, так кто тебе виноват, что ты такой ту сенситив. Ну и что, что почти все в такой ситуации с ума сходят, ох, хлипкие люди пошли... А вот ламы под землей по полгода с ума не сходят, почему ты так не можешь?"

По сравнению с советскими родителями, грабители с большой дороги выглядят честными и адекватными людьми, потому что угрозу смешной шуткой не считают. Даже если они не готовы убивать жертву, они понимают, что это не делает угрозу веселым розыгрышем. Угроза работает только тогда, когда в нее верят. Сам факт нахождения в угрожающей ситуации травмирует, даже если угроза не реализовалась. Если кто-то рассказывает, как он жил с маньяком, но все чудом обошлось, все понимают, каким тяжелым был этот образ жизни. Все сочувствуют "Что тебе довелось пережить!".

Среднестатистический совковый родитель не готов признавать факт издевательства. Он искренне полагает угрозу отдать тете и вечное недовольство шутеечками. Он не хочет задумываться, ЧЕМ он угрожает, чего так испугался ставший вдруг покладистым ребенок. Он в принципе отрицает факт принуждения и контроля. "Нет, ничем не угрожал. Я просто так сказал, а он просто стал послушным. Ну а как иначе было заставить его вовремя одеваться?" Если его самого принуждать работать получше, угрожая бросить в ров с крокодилами, он не оценит это поведение как "мне просто сказали, четакова, это просто слова".

В совке детей массово контролировали именно так. Заставляли чувствовать себя херней, которую мечтают выкинуть на помойку. Ну да, а как еще. Людей же можно контролировать только угрозой жестокого убийства, по-другому они не понимают. Это размен выглядит безумием, потому что с помощью экстремального насилия добиваются выполнения каких-то элементарных бытовых вещей. Даже если применять какое-то насилие (без минимального все же никуда), достаточно мягких методов. Они сработают. Но черта лысого отговоришь родителей использовать именно этот метод контроля.

Давайте называть вещи своими именами - абьюзерам процесс нужен больше, чем результат. Большинство совковых родителей-абьюзеров имеют зависимость от насилия. Они могли часами без остановки орать на детей. Их дети жили с тем самым маньяком, который бесконечно размахивал перед их носом ножичком, а иногда мог и полоснуть, слегка. Ну не убил же! Потом эти маньяки звонят детям и со слезой в голосе "За что ты со мной так? ЧТО я тебе сделал? Ты на мои шутеечки до сих пор обижаешься? Боже, какая черная неблагодарность..."


https://www.facebook.com/100017143657968/posts/1319757948605648/?

https://www.facebook.com/100010840302721/posts/1996378810733443/?

Как оценить прогресс в [психо]терапии?

Прогресс в терапии – вещь плохо поддающая измерению. Ведь то, с чем человек приходит («не складываются отношения», «нет радости в жизни», «тревога и бессонница», «проблемы с самооценкой») – это верхушка айсберга, а под водой – вся сложность личности этого конкретного человека, приведшая его в данную точку.

Иногда проблемы и симптомы удаётся устранить «точечно», но чаще всего для долгосрочного результата (а иногда и хотя бы для какого-либо результата) нам приходится иметь дело со всей подводной частью этого айсберга. Как и в случае с физическими симптомами – температурой, сыпью, тошнотой – в случае симптомов психологических важно понять и разобраться с причиной.

Изменения на этих «подводных» уровнях происходят медленно, иногда в ходе лечения симптомы на время ухудшаются, а не улучшаются – и важно иметь опоры, чтобы выдерживать этот путь и продолжать двигаться.

Нэнси Мак Вильямс в книге «Психоаналитическая супервизия» приводит такие 10 факторов, на которые мы можем опираться, чтобы оценивать продвижение:

1. Появление внутри опыта безопасной привязанности. Терапевт со временем становится той фигурой, рядом с которой клиенту становится лучше и спокойнее. Постепенно этот опыт перемещается внутрь, давая клиенту бóльшую внутреннюю опору. «Я тут поговорил с вами между сессиями, и мне стало легче» – это вот об этом.

2. Возрастающее постоянство себя и других. Постепенно в ходе терапии мир, в котором в любой момент может произойти всё, что угодно, и в котором и я сам, и другие люди в любой момент могут трансформироваться в нечто зловещее, превращается в достаточно постоянный мир, в котором есть причины и следствия. У человека появляется способность видеть себя и других как сложных, но в целом последовательных существ, которые обладают как хорошими, так и плохими качествами, но которым не свойственны внезапные и катастрофические трансформации.

3. Развивающееся чувство агентности и автономии. У клиента постепенно возрастает ощущение, что он может влиять на свою жизнь. Он начинает понимать, что его жизнь зависит от принимаемых им решений, что никто не может сказать ему, как правильно жить, и что терапевт (как и кто-либо ещё) не является источником магических решений и абсолютных знаний.

4. Увеличение реалистичности и устойчивости самооценки, что подразумевает знание своих сильных и слабых сторон, устойчивость к критике и лести, способность выражать извинения и благодарность. «Важно обращать внимание на то, может ли пациент искренне извиняться, благодарить и просить о том, что ему нужно, а не просто жаловаться».

Окончание следует...

Две записки

Есть старая еврейская майндфулнесс-притча о двух записках, которые надо носить в карманах.

"Ты пыль и прах" и "Мир создан для тебя".

Современный аналог:

1. "Никто не занимается никакими проблемами"

2. "Мы развитая и успешная цивилизация"

Фолк-трактовки: первая — это кошелёк, вторая — смартфон.

Сгустки звёздной пыли, в которые эволюция вдохнула сознание, создают и воплощают в жизнь вымышленные реальности, в которым не будет места другим.

Тёплые и кровоточащие мясные трагедии в холодном и безжизненном астрофизическом эпосе.

#авторское

«Тексти» візуалізували на мапі маршрут різних типів ракет і БпЛА, які атакували Одесу вночі 25.09.23

Повний матеріал.

О, мем про мене

Две школьницы возвращаются с занятий воскресной школы.

Одна спрашивает другую

– Ты в Дьявола веришь?

Та ей отвечает

– Не глупи, конечно нет, Дьявол, это как Санта Клаус – всего лишь твой Папа.

#эдип
#психоаналитики_шутят

Есть чувства, которые, несмотря на их социальную проблематичность, в психотерапевтической поп-культуре были реабилитированы. Вот, например, ярость, про которую уже совсем общим местом стало, что это преданная любовь, и это даже в детских мультиках транслируют.

А вот обида традиционно огребает обвинения и в инфантильности, и в том, что ее проявление - это всегда манипуляция и/или следствие слабости, и в том даже, что никакого чувства обиды не существует, а это просто неспособность открыто проявлять агрессию или же неспособность столкнуться с утратой.

На мой взгляд, дело тут в том, что обида - это сложное и довольно амбивалентное чувство, и его проживание требует довольно серьезной психической работы.

Обида связана с нарушенными ожиданиями и/или ощущением несправедливости происходящего и, одновременно, желанием того, чтобы объект исправился. Причем исправился сам, потому что осознал и разобрался, что именно он сделал, а не потому, что ему кто-то злобно настучал по башке и призвал к порядку. Ну т.е. это не злость и не ярость, когда хочется надавить на другого и заставить его быть таким, как нам надо (хотя обида и может сочетаться с яростью).

Но смысл именно обиды в том, что хочется, чтобы другой исправился сам, под влиянием собственного чувства любви к обиженному и осознавая ценность отношений с ним, и понимая то, что продолжение нанесения обид ставит эти отношения под угрозу.

Чтобы подобное многозначное переживание разместить в отношениях, а не просто молча его глотать и/или втихую мстить, нужен целый ряд условий. А именно:

1. Возможность удерживать амбивалентный образ другого. Когда другой оказывается одновременно и плохим объектом, который нанес обиду, и хорошим объектом, который может ощутить вину и исправить содеянное.

2. Возможность осознавать свою зависимость от другого и понимать ограниченность собственного влияния. В противовес яростному всемогущему младенческому требованию любви, с его уверенностью, что исправить мать можно громким яростным ревом. А также в противовес бессильному ощущению совершенной невозможности повлиять на другого, с ощущением самого себя как тотально и абсолютно зависимого, вообще не имеющего влияния.

3. Возможность дистанцирования без полного разрыва отношений, и способность выдерживать сепарационную тревогу на фоне этого дистанцирования.

4. Возможность разочаровываться в объекте любви, но, одновременно, не утрачивать к нему любовь и доверие.

В общем, это задача, для которой нужна и депрессивная позиция, и константность объекта, и способность быть в сложной неоднозначности эдипальных ситуаций, и высокий уровень базового доверия.

Ну, это если говорить именно о прямом предъявлении обиды, а не о демонстрации собственных страданий как способе вызвать вину. Последнее я совсем не хотела бы осуждать, иногда это более чем уместно, разные ситуации бывают. Просто это не совсем предъявление чувства, а некое действие, которому мы подвергаем другого. Ну и в основе этого действия порой действительно может лежать обида, а может и совсем не она, а совершенно другие чувства.

Текст со страницы Этель Голланд.

#психология
#психотерапия
#обида

Кажани / Kazhany - ZWYNTAR

Крила, крила, крила
Крила, крила, крила
Крила у пітьмі.
Страшно, страшно, страшно
Страшно, страшно, страшно
Страшно, хоч кричи

Коли місяць, рогатий мов чорт
Стає із труни,
З'являємось ми –
Лилики, нічниці
Місто темрява накрила
Покривалом з головою
Ми берем тебе на крила
І танцюємо з тобою
Ми приходимо по лезу твоїх снів
Лилики, нічниці – кажани

Місяць круглий, як срібна монета
На очах в Сатани
Вертаємось ми
Лилики, нічниці, кажани
Ми з'являємося тихо,
Наче вітер із пустелі
Ми чекаємо на стріхах
Ми чатуємо на стелі
Як побачиш краще очі
Краще очі відверни
Лилики, нічниці – кажани

Серед диму від сигар
Розвиваються спідниці
А із темряви на них
Спрагло дивляться нічниці
Ми нап'ємось до світанку
Чи вони?
Лилики, нічниці – кажани
(Кажани)