Волгоградские пантеоны встретили теплым речным ветерком.
Город антично расслаблен, старые раны уже не так тянет, он предается гедонизму и скучает по кефиру под серебристой крышкой.
Набережные, красиво украшенные гроздьями ампирных фонарей, грустят по девчонкам в туфельках и неохотно подсвечивают нарды уставшим курьерам, оседлавшим скамеечки. Необьятные колонны домов культур, спортов и пионеров, огромные узорчатые карнизы дворцов советов и железнодорожников, портики и фронтоны немного подрастеряли римский пафос и выглядят добрыми, незаносчивыми, ухоженными стариками.
Боль Мамаева Кругана кажется ушла еще глубже в нутро, но все еще заставляет мамаш пшикать на расшумевшихся детей.
Парки и променады поддувают под стоптанные ноги бесцветные пыльные осенние листья, требуя наматывать по ним километры прогулок в поисках хорошего кофе.
У нас начался один из самых тяжелых отрезков в туре. Четыре концерта подряд с долгими переездами. Первый пошел.
До концерта в Москве 21 день.
Город антично расслаблен, старые раны уже не так тянет, он предается гедонизму и скучает по кефиру под серебристой крышкой.
Набережные, красиво украшенные гроздьями ампирных фонарей, грустят по девчонкам в туфельках и неохотно подсвечивают нарды уставшим курьерам, оседлавшим скамеечки. Необьятные колонны домов культур, спортов и пионеров, огромные узорчатые карнизы дворцов советов и железнодорожников, портики и фронтоны немного подрастеряли римский пафос и выглядят добрыми, незаносчивыми, ухоженными стариками.
Боль Мамаева Кругана кажется ушла еще глубже в нутро, но все еще заставляет мамаш пшикать на расшумевшихся детей.
Парки и променады поддувают под стоптанные ноги бесцветные пыльные осенние листья, требуя наматывать по ним километры прогулок в поисках хорошего кофе.
У нас начался один из самых тяжелых отрезков в туре. Четыре концерта подряд с долгими переездами. Первый пошел.
До концерта в Москве 21 день.
Бусик переваливается через шпалы, рядом палатка с очень красивыми надписями АРБУЗЫ и ДЫНИ. Как будто их сняли с какого-то магазина еще в 60-ых, когда шрифты ещё любили и умели ими пользоваться.
Сквозь горячее стекло смотрю, как машут лопастями ветряки вдалеке, пролетают мимо невысокие кряжистые деревья, стелются подсохшие поля желтого пшеничного цвета, местами подгоревшие черными опалинами.
Мчим по трассе в Ростов папу. Сегодня изменяем Подземке в Меду. Теплынь. А из городов, в которых мы были буквально неделю назад прилетают сообщения, что ночью уже выпал снег.
Концерт в Москве через 20 дней.
Сквозь горячее стекло смотрю, как машут лопастями ветряки вдалеке, пролетают мимо невысокие кряжистые деревья, стелются подсохшие поля желтого пшеничного цвета, местами подгоревшие черными опалинами.
Мчим по трассе в Ростов папу. Сегодня изменяем Подземке в Меду. Теплынь. А из городов, в которых мы были буквально неделю назад прилетают сообщения, что ночью уже выпал снег.
Концерт в Москве через 20 дней.
Очень люблю кушать.
Не люблю есть. Когда я ем мне кажется, я просто питаюсь и подпитываюсь. Закидываю еду в топку двигателя, чтобы не протянуть ноги. А кушаю я с удовольствием. Смакуя.
Обожаю когда меня зовут к столу: — Антоша, иди кушать. Перекусить это сухарики на заправке, а кушать это в борщ много сметаны.
Поел, насытился, перекусил тли покушал? Поел это когда остывшие макароны, насытился когда встать не могу, перекусил и весь в крошках. Нет, родное сердце, я покушал!
И вам желаю: — Кушайте с удовольствием!
А если будут поправлять вас, вот хорошая ссылочка на Микитку, он всё предельно ясно объясняет:
https://youtu.be/MxY-9xB4a3s
Не люблю есть. Когда я ем мне кажется, я просто питаюсь и подпитываюсь. Закидываю еду в топку двигателя, чтобы не протянуть ноги. А кушаю я с удовольствием. Смакуя.
Обожаю когда меня зовут к столу: — Антоша, иди кушать. Перекусить это сухарики на заправке, а кушать это в борщ много сметаны.
Поел, насытился, перекусил тли покушал? Поел это когда остывшие макароны, насытился когда встать не могу, перекусил и весь в крошках. Нет, родное сердце, я покушал!
И вам желаю: — Кушайте с удовольствием!
А если будут поправлять вас, вот хорошая ссылочка на Микитку, он всё предельно ясно объясняет:
https://youtu.be/MxY-9xB4a3s
Краснодар разорвал нас вчера в тряпки. Со всей страстью южного гостеприимства стоял на голове, плясал в моше и нежно визжал девичьими голосами первого ряда прекрасного цветочного сада.
Хотелось обниматься, целовать в засос, остаться и заломив за ухо багровую хризантему нестись по полю на тракторе поднимая столб пыли.
Сердце понывало от тоски и солнечных воспоминаний. У Краснодара в наших сердцах отдельное место. Где-то там нас крепко обнимает улыбчивый усатый тохин папа, наши первые приезды, оранжевый вертолет поднимающий нас над подсолнухами высоко в горячее небо.
Держим курс в Ставрополь.
До московского концерта 18 дней.
Хотелось обниматься, целовать в засос, остаться и заломив за ухо багровую хризантему нестись по полю на тракторе поднимая столб пыли.
Сердце понывало от тоски и солнечных воспоминаний. У Краснодара в наших сердцах отдельное место. Где-то там нас крепко обнимает улыбчивый усатый тохин папа, наши первые приезды, оранжевый вертолет поднимающий нас над подсолнухами высоко в горячее небо.
Держим курс в Ставрополь.
До московского концерта 18 дней.
Если к задержкам рейсов мы более менее привыкли, то отправка рейса на час раньше это что-то новое.
Хорошо, что наши организаторы и Нанэрис обычно перестраховываются и мы приезжаем сильно раньше, чтоб решить вопросы с перевесами багажа. Вылетаем из Ставрополя раньше, бегом, влетели в запыхавшийся самолет, вращающий закрылками. Были все шансы остаться гостить в столице ставропольского края, но нам надо домой. Мы отыграли шестнадцать концертов и сейчас у нас будет всего четыре дня, на то чтобы привести себя в порядок. Каждый день под счёт. Отмыться, постираться, обнять пацанов, целовать супругу, дел дофига.
Ставрополь вчера утонул в тумане и был внезапно очень похож на Сиэтл. Конечно не разноцветные деревья, это чисто ставропольская фишка, а остальной антураж: вьющиеся дороги, холмы, зелень, частный сектор. Кажется, что за поворотом будет дом Кобейна и где-то в тумане дети будут петь под гоитару Something in the way.
Но вот самолет набрал высоту, отправлю вам пост на пересадке.
До московского концерта осталось 17 дней.
Хорошо, что наши организаторы и Нанэрис обычно перестраховываются и мы приезжаем сильно раньше, чтоб решить вопросы с перевесами багажа. Вылетаем из Ставрополя раньше, бегом, влетели в запыхавшийся самолет, вращающий закрылками. Были все шансы остаться гостить в столице ставропольского края, но нам надо домой. Мы отыграли шестнадцать концертов и сейчас у нас будет всего четыре дня, на то чтобы привести себя в порядок. Каждый день под счёт. Отмыться, постираться, обнять пацанов, целовать супругу, дел дофига.
Ставрополь вчера утонул в тумане и был внезапно очень похож на Сиэтл. Конечно не разноцветные деревья, это чисто ставропольская фишка, а остальной антураж: вьющиеся дороги, холмы, зелень, частный сектор. Кажется, что за поворотом будет дом Кобейна и где-то в тумане дети будут петь под гоитару Something in the way.
Но вот самолет набрал высоту, отправлю вам пост на пересадке.
До московского концерта осталось 17 дней.
Осенний парк подернутый оранжево красным покрывалом листьев — мой обязательный ежегодный гештальт.
Одно из самых ярких воспоминаний детства: мама схлопотала в больницу, папа после работы забрал меня с какой-то продленки и увез на электричке гулять в парк. Была поздняя осень, быстро стемнело, мы бродили по темным дорожкам в поисках выхода, шли на теплый свет вокзала, поезд качало, в пустом вагоне хлопали двери.
Есть такие воспоминания, на которых, как на китах, держится детство и определяет тебя как человека. Это важно вовремя понять, и когда у тебя появляются малыши, со всей ответственностью отнестись к модерированию их детских впечатлений. Пусть они будут красивые, яркие, кайфовые. И пусть у моих мальчишек тоже будет в сердце немного осени. Красивой, спокойной, разложившейся под ноги мокрым ярким красно-желтым ковром.
Выходной первый. Умчали в Царское село.
До концерта в Москве осталось 17 дней!
Одно из самых ярких воспоминаний детства: мама схлопотала в больницу, папа после работы забрал меня с какой-то продленки и увез на электричке гулять в парк. Была поздняя осень, быстро стемнело, мы бродили по темным дорожкам в поисках выхода, шли на теплый свет вокзала, поезд качало, в пустом вагоне хлопали двери.
Есть такие воспоминания, на которых, как на китах, держится детство и определяет тебя как человека. Это важно вовремя понять, и когда у тебя появляются малыши, со всей ответственностью отнестись к модерированию их детских впечатлений. Пусть они будут красивые, яркие, кайфовые. И пусть у моих мальчишек тоже будет в сердце немного осени. Красивой, спокойной, разложившейся под ноги мокрым ярким красно-желтым ковром.
Выходной первый. Умчали в Царское село.
До концерта в Москве осталось 17 дней!
Мелкий где-то услышал слово бриллианты. В его исполнении они зазвучали, как блянты. И чтобы понять это, нам понадобился вечер.
Одна из самых криповых пасхалок в детском кино: постер на заднем плане в «Мэри Поппинс, до свидания».
Пока сомнительный персонаж поёт песню про тридцать три коровы и стакан парного молока, за ним висит афиша фильма «Invitation au voyage», в русском переводе «Приглашение в путешествие». Сюжет следующий: брат-близнец и любовник девушки, погибшей от удара током в молочной ванне, везет её труп в путешествие в кофре от контрабаса, пьет по дороге молоко, в котором она скончалась, слушает её музыку и постепенно становится ею.
За два года до выхода Мэри Поппинс они номинировались на золотую пальмовую ветвь и получили приз за художественный вклад.
Интересно, что там не одна отсылка. Если посмотреть внимательно, то в детской, среди рисунков Майкла и Джейн можно увидеть автомобиль с кофром. Скриншот можно поискать и получше, но пересматривать целиком не хочу, фильм достаточно мудаковатый.
Ведь молочная диета, так полезна для поэтов.
Живите теперь с этим. До концерта в Москве осталось ровно две недели, концерт выпадает на хэллоуин 🎃
Пока сомнительный персонаж поёт песню про тридцать три коровы и стакан парного молока, за ним висит афиша фильма «Invitation au voyage», в русском переводе «Приглашение в путешествие». Сюжет следующий: брат-близнец и любовник девушки, погибшей от удара током в молочной ванне, везет её труп в путешествие в кофре от контрабаса, пьет по дороге молоко, в котором она скончалась, слушает её музыку и постепенно становится ею.
За два года до выхода Мэри Поппинс они номинировались на золотую пальмовую ветвь и получили приз за художественный вклад.
Интересно, что там не одна отсылка. Если посмотреть внимательно, то в детской, среди рисунков Майкла и Джейн можно увидеть автомобиль с кофром. Скриншот можно поискать и получше, но пересматривать целиком не хочу, фильм достаточно мудаковатый.
Ведь молочная диета, так полезна для поэтов.
Живите теперь с этим. До концерта в Москве осталось ровно две недели, концерт выпадает на хэллоуин 🎃
В ночи был мастерски спущен вниз по лестнице руками сонных дворников и погружен в скорую. Врач скорой сказала, что она ещё хочет смотреть ролики про Петербург и отказов не принимает. В Мариинской больнице был встречен тепло, обклеен датчиками, уколот и пристально осмотрен. Инфаркт исключили. С болью в сердце (уже метафорической), вынужден был написать заявление об отказе от дальнейшей госпитализации, ввиду того, что сегодня группа JANE AIR отчаливает в Рязань, играть следующий концерт нашего NU METAL PARTY тура. Все концерты группы в силе, продолжаем дискотеку и держим руку на пульсе.
Завтра Рязань!
До концерта в Москве 12 дней!
Завтра Рязань!
До концерта в Москве 12 дней!
Сегодня день папы.
От моего уже одни воспоминания, и они все тусклее и тусклее. Забываются. И они сильно разные по мере взросления. В детстве папа смешной до упаду, шутки за столом, гости громко гогочут, на папе светлая рубашка, расстегнутый ворот, графинчик на накрытом столе, анекдоты на кухне, музыка на бабинах, пианино, джаз, кофе в турке, залитая плита этим кофе. В юношестве он уставший, хлопанье дверьми, сбегания из дома, разговоры про историю, тщетные попытки заработать денег, разочарование, неудачный бизнес, прозвоны, засады, встретишь его в ночном коридоре, живой?– живой. А потом он постарел. Делянка, бесконечные коты, собаки, сигаретка в неразгибающихся пальцах, анекдоты те самые, снова смешные, кофе в турке, залитая плита.
Говорят ждал меня сильно.
Вот такой у меня день папы.
А вы своих сейчас возьмите и обнимите крепко.
От моего уже одни воспоминания, и они все тусклее и тусклее. Забываются. И они сильно разные по мере взросления. В детстве папа смешной до упаду, шутки за столом, гости громко гогочут, на папе светлая рубашка, расстегнутый ворот, графинчик на накрытом столе, анекдоты на кухне, музыка на бабинах, пианино, джаз, кофе в турке, залитая плита этим кофе. В юношестве он уставший, хлопанье дверьми, сбегания из дома, разговоры про историю, тщетные попытки заработать денег, разочарование, неудачный бизнес, прозвоны, засады, встретишь его в ночном коридоре, живой?– живой. А потом он постарел. Делянка, бесконечные коты, собаки, сигаретка в неразгибающихся пальцах, анекдоты те самые, снова смешные, кофе в турке, залитая плита.
Говорят ждал меня сильно.
Вот такой у меня день папы.
А вы своих сейчас возьмите и обнимите крепко.
Осень уже случилась.
Покачиваясь, вышла в красивом платье на улицы, с опозданием в месяц, немного пьяная, тихая, с бокалом игристого, она замерла на сцене в ожидании зимней смерти.
Без кричащих красных пятен, в посеревших зеленых цветах, она растеклась по Рязани, задувая листья по углам промзон, покосившихся кремлей и разноцветных купеческих домиков.
Рязань любим.
Ноги сами несут нас в знакомые места, в маленький заповедник древнерусской тоски, на остров, к живописному бараку и черным лебедям.
Рязанский речной флот завлекает пассажиров выпивкой на борту, утки дерутся в камышах, понтонная переправа трясется и качается при каждом шаге, скрипит, шатается в ожидании первого льда, чтоб накрепко вмерзнуть в болотистую Трубеж.
Старый кремль скалится редкими белыми покосившимися вычищенными зубами башен и церковных изб, улыбаясь последнему тёплому солнцу.
Но в каждом повороте и перекрестке этого города, чувствуется гендерное несоответствие.
Чужое кружевное Рязань не идет этому старому войну. Высоченные стены церквей, монастыри и остроги, кафедральные соборы, иглы колоколен выдают в нем старый добрый Переяславль Рязанский, который должен стоять со своими сгорбившимися братьями, Владимиром, Новгородом, Ярославлем, плечом к плечу, в золотом кольце, и тихо беззлобно посмеиваться над разухабистой торговкой Москвой.
Покачиваясь, вышла в красивом платье на улицы, с опозданием в месяц, немного пьяная, тихая, с бокалом игристого, она замерла на сцене в ожидании зимней смерти.
Без кричащих красных пятен, в посеревших зеленых цветах, она растеклась по Рязани, задувая листья по углам промзон, покосившихся кремлей и разноцветных купеческих домиков.
Рязань любим.
Ноги сами несут нас в знакомые места, в маленький заповедник древнерусской тоски, на остров, к живописному бараку и черным лебедям.
Рязанский речной флот завлекает пассажиров выпивкой на борту, утки дерутся в камышах, понтонная переправа трясется и качается при каждом шаге, скрипит, шатается в ожидании первого льда, чтоб накрепко вмерзнуть в болотистую Трубеж.
Старый кремль скалится редкими белыми покосившимися вычищенными зубами башен и церковных изб, улыбаясь последнему тёплому солнцу.
Но в каждом повороте и перекрестке этого города, чувствуется гендерное несоответствие.
Чужое кружевное Рязань не идет этому старому войну. Высоченные стены церквей, монастыри и остроги, кафедральные соборы, иглы колоколен выдают в нем старый добрый Переяславль Рязанский, который должен стоять со своими сгорбившимися братьями, Владимиром, Новгородом, Ярославлем, плечом к плечу, в золотом кольце, и тихо беззлобно посмеиваться над разухабистой торговкой Москвой.