Виленская Раиса Моисеевна (1925-2025).

Год начался с боли утраты.
Сегодня в родном Екатеринбурге проводили в последний путь мою бабушку, бабу Риту (так ее все называли, сколько себя помню). Еще одни похороны, на которые не приехать.

Через четыре месяца ей бы исполнилось 100 лет. Удивительная жизнь, осмысленная, полная, интересная. Последние несколько месяцев были для близких трудными, но первые 99 лет ее жизни были наполнены активностью, энергией, любопытством, тягой ко всему живому. Мне кажется, это была счастливая жизнь.

Такое воспоминание из детства: едем на поезде в Москву, за окном трубы теплоэлектростанции: Кармановская ГРЭС. Баба Рита рассказывает все про энергоблок, который она проектировала много десятилетий назад, помня все до малейших деталей. Инженер-проектировщик, главный теплотехник в институте УралТЭП — не очень типичная карьера для молодой женщины в СССР. Ну так она и не была типичной женщиной и типичной бабушкой.

Бабушка — это же обычно про пирожки, блинчики, и чтобы внуки были в теплых носках и варежках. А в моем счастливом детстве случилось удачное такое разделение обязанностей: за все это отвечала другая бабушка, баба Миля, мамина мама. Она ушла от нас позапрошлой весной, а мы вот на днях, разбирая вещи, нашли кучу носков, которые она навязала и прислала для Марка и всех остальных членов семьи.

А баба Рита была про авантюры и путешествия. Мы ездили с ней по окрестным турбазам и ходили в походы; летали в Болгарию (меня тошнило примерно всю дорогу) и ездили на поезде в Юрмалу (вместе с бабушкиной лучшей подругой и ее внуком; внук сделал большую карьеру в Следственном комитете, стал следователем по особо важным делам и вошел в следственную группу по делу ФБК), и, конечно, в ее родную и любимую Винницу, город ее детства, откуда она эвакуировалась одним из последних поездов в июне 1941 года, после 10-го класса, в далекий и холодный Свердловск.

Готовить она, прямо скажем, не очень умела. Зато на кухне у нее всегда стояла большая миска с сухариками из черного хлеба (+100 к любому супу, да и просто так отлично), в серванте в гостиной — "секретный" кулечек с конфетами, о котором внукам типа не было положено знать (я прятал фантики под ковер, потом его понесли зимой выхлопывать во двор и тайное стало явным: было стыдно), на письменном столе и в книжных шкафах — куча интересных книг (в конце восьмидесятых там стала появляться всякая недоступная прежде литература, которую мне читать было рано — и тем интереснее было читать; так, скажем, я украдкой прочитал "Николая Николаевича" Юза Алешковского: могло ли мне тогда прийти в голову, что 35 лет спустя я буду преподавать на той же кафедре Уэслианского университета, на которой Алешковский начал работать в год моего рождения).

С бабой Ритой всегда было очень интересно. В первую очередь потому, что ей было интересно всё. Последние 16 лет ее жизни ее главным окном в мир был ноутбук; она освоила множество соцсетей и мессенджеров, говорила по скайпу со стремительно редеющими, разбросанными по миру подружками, следила за новостями, писала письма.

Я как-то уже здесь вешал, но сегодня повешу обязательно снова: десять лет назад я записал с ней часовое интервью: про юность, Винницу, войну (ту войну...), эвакуацию, Свердловск. Хотел сделать серию таких материалов, да руки не дошли... Как обычно и бывает. Но хорошо, что видео осталось. Посмотрите и вспомните. Моя бабушка Рита была удивительным человеком; как нам всем повезло, что она так долго у нас была.

ברוך דיין האמת