#kavetham 🔞
Tw: pussyboy!Аль-Хайтам
Пальцы протиснулись ниже, стали водить по губам, проталкивая средний внутрь, создавая своеобразный громкий хлюп.
Сдержать вздоха аль-Хайтам не смог, крупно вздрогнув, когда к среднему пальцу присоединился безымянный. Они двигались не быстро, так, как надо, как правильно для него. Прикусив губу, он прикрыл рот, чтобы не издавать лишних звуков, хотя их было предостаточно в таком непривычно тихо коридоре.
– Нас поймают, – еле прошептал Хайтам, прижимая ладонь к губам сильнее.
– Тебе ли не все равно? – ответил со сбитым дыханием Кавех, носом водя по плечу, изредка целуя.
– Мне-то все равно, – аль-Хайтам выдохнул, опуская руку с лица. Его щеки слегка отливались румянцем, что не сказать того же о Кавехе: он был буквально покрыт краской, словно его знатно лихорадило. – Но вот увидь кто-то светоча Кшахревара в таком положении с секретарем Академии, то…
Рот практически сразу он заткнул поцелуем, а руку из штанов достал слишком быстро, и невзирая на липкость, Кавех схватил Хайтама за майку, следом за собой в ближайший кабинет.
К их счастью, аудитория была пуста, и когда только они закрыли за собой дверь в коридоре послышался чей-то шаг. Кавех – весь покрасневший и тяжело дышащий, – прижал его к стене, продолжив прерванный поцелуй, только теперь более кусачий, мокрый и долгий, такой, что обоим стало не хватать воздуха.
Оторвавшись от него, Кавех прижался к шее, прихватывая тонкую кожу зубами, а аль-Хайтам свёл брови домиком, вздрагивая и кусая свои губы. Он схватил ту же руку, проводя пальцами по его липкой ладони, потянув ее к своим штанам.
Кавех косо глянул на него, сильно прикусывая шею. Хайтам ахнул, но его руку продолжал прижимать к себе.
– Так хочется? – протянул Кавех, отдергивая свою руку и снова просовывая её под одежду. Аль-Хайтам довольно выдохнул, прикрыв глаза, и застонал, когда пальцы стали гладить набухший клитор.
Он прижался затылком к стене, всё постанывая от удовольствия. Кавех двигал пальцем, гладил, а сам тяжело дышал, прижимаясь к шее.
– Раздвинь ноги… – он тихо попросил, вытянув руку и став стягивать резинку штанов. Хайтам послушно раздвинул, но нахмурился, когда в коридоре послышался очередной топот.
– Всё же нас могут застукать, – помогая припустить штаны, Хайтам облизнулся, глянув вниз.
Головка члена, налитая кровью, красная и манящая, прошлась между губ. Кавех руки опустил на его талию, так тяжело дыша, что на секунду Хайтам даже забеспокоился.
Он водил членом, потираясь о клитор, и только чуть опустив руки и сжав пальцы на бедрах, толкнулся внутрь, заставляя громко простонать.
Ладонью ему Кавех прикрыл рот, двигая бедрами так, что у того звездочки перед глазами поплыли. Негромкие шлепки кожи о кожу, слабые хлюпы и тяжелое дыхание окружили их вокруг, обнимая со всех сторон.
Аль-Хайтам опустил свои руки, прижимаясь к стене и приподнимая бедра так, чтобы двигаться было удобнее, а Кавех от легкой смены позиции заскулил, тут же всхлипывая. Он убрал руку, вновь хватая Хайтама за бедра, не останавливаясь в движении.
Кавех почти навалился на него, лицом уткнулся в грудь, а толкаться стал сильнее.
– А-ах! – вцепившись ногтями в стену и проведя ими по ней, Хайтам не сдерживался, двинув бедрами в ответ. Услышав лишь ответный всхлип, он приподнял Кавеха за волосы и поцеловал, жадно облизывая губы.
Чувствуя чужую влажность на лице – слезы у Кавеха почему-то всегда текли крупные, – Хайтам провел пальцами по щекам, стирая их, пока не вцепился ему пальцами в плечи.
– Давай, – громко прошептал он и закинул ногу на него, прижимая ближе, заставляя не ритмично толкаться.
– Тамми… – Кавех проскулил, вновь заходясь слезами, но уткнувшись лицом в его плечо, сделал последний толчок, обильно кончая внутрь.
Они оба тяжело дышали, дрожали, и только через некоторое время аль-Хайтам опустил ногу, а рукой небрежно провел по его волосам, растрепав их и скинув одну заколку, что гулко стукнулась о пол.
(В комментариях)
Tw: pussyboy!Аль-Хайтам
Сдержать вздоха аль-Хайтам не смог, крупно вздрогнув, когда к среднему пальцу присоединился безымянный. Они двигались не быстро, так, как надо, как правильно для него. Прикусив губу, он прикрыл рот, чтобы не издавать лишних звуков, хотя их было предостаточно в таком непривычно тихо коридоре.
– Нас поймают, – еле прошептал Хайтам, прижимая ладонь к губам сильнее.
– Тебе ли не все равно? – ответил со сбитым дыханием Кавех, носом водя по плечу, изредка целуя.
– Мне-то все равно, – аль-Хайтам выдохнул, опуская руку с лица. Его щеки слегка отливались румянцем, что не сказать того же о Кавехе: он был буквально покрыт краской, словно его знатно лихорадило. – Но вот увидь кто-то светоча Кшахревара в таком положении с секретарем Академии, то…
Рот практически сразу он заткнул поцелуем, а руку из штанов достал слишком быстро, и невзирая на липкость, Кавех схватил Хайтама за майку, следом за собой в ближайший кабинет.
К их счастью, аудитория была пуста, и когда только они закрыли за собой дверь в коридоре послышался чей-то шаг. Кавех – весь покрасневший и тяжело дышащий, – прижал его к стене, продолжив прерванный поцелуй, только теперь более кусачий, мокрый и долгий, такой, что обоим стало не хватать воздуха.
Оторвавшись от него, Кавех прижался к шее, прихватывая тонкую кожу зубами, а аль-Хайтам свёл брови домиком, вздрагивая и кусая свои губы. Он схватил ту же руку, проводя пальцами по его липкой ладони, потянув ее к своим штанам.
Кавех косо глянул на него, сильно прикусывая шею. Хайтам ахнул, но его руку продолжал прижимать к себе.
– Так хочется? – протянул Кавех, отдергивая свою руку и снова просовывая её под одежду. Аль-Хайтам довольно выдохнул, прикрыв глаза, и застонал, когда пальцы стали гладить набухший клитор.
Он прижался затылком к стене, всё постанывая от удовольствия. Кавех двигал пальцем, гладил, а сам тяжело дышал, прижимаясь к шее.
– Раздвинь ноги… – он тихо попросил, вытянув руку и став стягивать резинку штанов. Хайтам послушно раздвинул, но нахмурился, когда в коридоре послышался очередной топот.
– Всё же нас могут застукать, – помогая припустить штаны, Хайтам облизнулся, глянув вниз.
Головка члена, налитая кровью, красная и манящая, прошлась между губ. Кавех руки опустил на его талию, так тяжело дыша, что на секунду Хайтам даже забеспокоился.
Он водил членом, потираясь о клитор, и только чуть опустив руки и сжав пальцы на бедрах, толкнулся внутрь, заставляя громко простонать.
Ладонью ему Кавех прикрыл рот, двигая бедрами так, что у того звездочки перед глазами поплыли. Негромкие шлепки кожи о кожу, слабые хлюпы и тяжелое дыхание окружили их вокруг, обнимая со всех сторон.
Аль-Хайтам опустил свои руки, прижимаясь к стене и приподнимая бедра так, чтобы двигаться было удобнее, а Кавех от легкой смены позиции заскулил, тут же всхлипывая. Он убрал руку, вновь хватая Хайтама за бедра, не останавливаясь в движении.
Кавех почти навалился на него, лицом уткнулся в грудь, а толкаться стал сильнее.
– А-ах! – вцепившись ногтями в стену и проведя ими по ней, Хайтам не сдерживался, двинув бедрами в ответ. Услышав лишь ответный всхлип, он приподнял Кавеха за волосы и поцеловал, жадно облизывая губы.
Чувствуя чужую влажность на лице – слезы у Кавеха почему-то всегда текли крупные, – Хайтам провел пальцами по щекам, стирая их, пока не вцепился ему пальцами в плечи.
– Давай, – громко прошептал он и закинул ногу на него, прижимая ближе, заставляя не ритмично толкаться.
– Тамми… – Кавех проскулил, вновь заходясь слезами, но уткнувшись лицом в его плечо, сделал последний толчок, обильно кончая внутрь.
Они оба тяжело дышали, дрожали, и только через некоторое время аль-Хайтам опустил ногу, а рукой небрежно провел по его волосам, растрепав их и скинув одну заколку, что гулко стукнулась о пол.
(В комментариях)
#kavetham + mini!veritas
Веритас был гениальным ребенком. Он быстро улавливал на лету всё сказанное, быстро научился ходить, говорить и даже читать рвался с ранних-ранних лет, удивляя всех своей сообразительностью. И никак иначе у таких гениальный родителей, как говорили сующие свой нос везде люди.
Они были правы, Веритас умен не по годам, вундеркинд, воплощение гения и так далее и так далее, но, не смотря на всё сказанное, он всё еще оставался самым обычным ребенком.
Когда в нем открылось всё гениальное, то сначала Кавех сильно волновался, боясь, что за книжками малыш упустит всё детство, но первые переживания прошли, когда из кабинета послышался жуткий грохот, заставив обоих родителей испугаться не на шутку.
Тогда забежав в кабинет, они оба оторопели, глядя на вымазанного в чернилах сына, который еле сдерживал всхлипы, и вместо слёз растирал по лицу темно-синюю жидкость. И только когда он заметил прибежавших на шум, то горько заплакал, подбегая к Кавеху, чтобы его пожалели.
И такие истории продолжались часто, особенно, в раннем детстве, когда изучение всего вокруг шло полным ходом.
Веритас драл коленки, когда мог побежать за бабочкой, в итоге проезжал по земле (Аль-Хайтам всегда благодарил Селестию, что не лицом). Получал ссадины, царапины и шишки на лбу, когда пытался залезть на деревья, чтобы достать яблоки или закатники, что росли за городом. И упорно старался скрывать любые ранения, чтобы папы, не дай архонт, поругали.
Веритас мазался в чернилах и красках, что Кавех или Хайтам случайно оставляли на видном месте, что отмывать его приходилось часами, а тот и не был против, облюбив их ванну.
А еще он очень любил чертежи, что Кавех всегда разбрасывал по дому, когда его посещало вдохновение и мозговой штурм остановить он не мог, делая записи, наброски и чертежи везде, где можно. И Веритас с удовольствием собирал каждое, добавляя что-то от себя.
Работа Кавеха таким образом никак не шла, но и ругать сына в интересе его дела никак не мог. Лишь тяжко вздыхал, когда на важном наброске находил каракули из цветных линий.
С книгами было проще, и то потому, что аль-Хайтам по больше части находился всегда рядом, чтобы уследить за проказами сына. Обычно, когда Веритас тянул свои ручки к полкам, доставая рандомную книгу, которая понравилась лишь корешком, аль-Хайтам пытался спасти рукопись, утягивая мальчика к себе на колени, чтобы вслух ему почитать.
Веритас тогда хорошо отвлекался и внимательно слушал, что читал папа, прекращая на время свои исследования мира (читать как погром их дома, как считал аль-Хайтам), пока ему не наскучит и он не начнет вредничать, прося внимания уже от Кавеха.
Веритас был гениальным ребенком. Он быстро улавливал на лету всё сказанное, быстро научился ходить, говорить и даже читать рвался с ранних-ранних лет, удивляя всех своей сообразительностью. И никак иначе у таких гениальный родителей, как говорили сующие свой нос везде люди.
Они были правы, Веритас умен не по годам, вундеркинд, воплощение гения и так далее и так далее, но, не смотря на всё сказанное, он всё еще оставался самым обычным ребенком.
Когда в нем открылось всё гениальное, то сначала Кавех сильно волновался, боясь, что за книжками малыш упустит всё детство, но первые переживания прошли, когда из кабинета послышался жуткий грохот, заставив обоих родителей испугаться не на шутку.
Тогда забежав в кабинет, они оба оторопели, глядя на вымазанного в чернилах сына, который еле сдерживал всхлипы, и вместо слёз растирал по лицу темно-синюю жидкость. И только когда он заметил прибежавших на шум, то горько заплакал, подбегая к Кавеху, чтобы его пожалели.
И такие истории продолжались часто, особенно, в раннем детстве, когда изучение всего вокруг шло полным ходом.
Веритас драл коленки, когда мог побежать за бабочкой, в итоге проезжал по земле (Аль-Хайтам всегда благодарил Селестию, что не лицом). Получал ссадины, царапины и шишки на лбу, когда пытался залезть на деревья, чтобы достать яблоки или закатники, что росли за городом. И упорно старался скрывать любые ранения, чтобы папы, не дай архонт, поругали.
Веритас мазался в чернилах и красках, что Кавех или Хайтам случайно оставляли на видном месте, что отмывать его приходилось часами, а тот и не был против, облюбив их ванну.
А еще он очень любил чертежи, что Кавех всегда разбрасывал по дому, когда его посещало вдохновение и мозговой штурм остановить он не мог, делая записи, наброски и чертежи везде, где можно. И Веритас с удовольствием собирал каждое, добавляя что-то от себя.
Работа Кавеха таким образом никак не шла, но и ругать сына в интересе его дела никак не мог. Лишь тяжко вздыхал, когда на важном наброске находил каракули из цветных линий.
С книгами было проще, и то потому, что аль-Хайтам по больше части находился всегда рядом, чтобы уследить за проказами сына. Обычно, когда Веритас тянул свои ручки к полкам, доставая рандомную книгу, которая понравилась лишь корешком, аль-Хайтам пытался спасти рукопись, утягивая мальчика к себе на колени, чтобы вслух ему почитать.
Веритас тогда хорошо отвлекался и внимательно слушал, что читал папа, прекращая на время свои исследования мира (читать как погром их дома, как считал аль-Хайтам), пока ему не наскучит и он не начнет вредничать, прося внимания уже от Кавеха.
#kavetham + mini!veritas
Когда он впервые увидел, как папа кисточкой проводил по глазам, создавая идеальные красные линии, Веритас не поверил своим глазам, а следом его окатило осознание всего этого бренного мира, а главное — никто не рождается с красивыми накрашенными глазами.
После увиденного Веритас приходил в себя долго. Он стал чаще всматриваться в чужие глаза, подмечая всё больше и больше лжи. Он по утрам втихую следил за процессом, как лица родителей становились красивее, а вечером, как это всё смывалось.
И самое трепещущее, что волновало его больше всего: никто и словом не обмолвился об этом. Никто!
Веритас был возмущен, обижен и разбит, как часто выражался Кавех, когда что-то происходило после встреч с клиентами или во время работы, когда вокруг лежало так много холстов, что можно было построить целую халабуду из них.
И поэтому он решил отомстить самым действенным способом, который он придумал в свои четыре года – обиженно игнорировать родителей.
Сначала получалось прекрасно. Веритас спокойно проводил первые полдня в одиночестве, демонстративно отворачиваясь и уходя от аль-Хайтама, когда тот пытался проверить или увлечь сына каким-нибудь делом. Но все рухнуло во время обеда, когда домой вернулся Кавех и принес свежеприготовленные питу и шаурма, радостно рассказывая о чем-то Хайтаму, а потом следом потянувшись к сыну, чтобы поцеловать в щечку.
Веритас, как мог, состроил недовольное выражение, отвернулся и, как было с аль-Хайтамом, демонстративно наругал папу и ушел.
– Что это было?
– Может пубертат?
– Ему четыре, аль-Хайтам!
Тогда Веритас остался без обеда, но это не беда, потом, когда никто не видит, он заберет свою вкусную питу и поест. А сейчас, он обижен, расстроен и вообще не голоден.
Время проходило медленно, а родители так и не заглянули к нему, что означало – для маленького Веритаса, – что всё хорошо и его никто не будет трогать. И его это взбесило.
Выйдя из своей комнаты, он внимательно вслушался в тихий разговор с кухни, и фыркнул, собираясь направиться к ним, но остановился у дверей открытой ванны. Там папы красили глаза.
Взгляд мгновенно упал на маленькую сумочку, что стояла на раковине, из которой виднелась часть кисточки. Веритас моментально забыл всё и направился к ней.
Подставив стульчик и еле на него забравшись, он неуклюже встал в полный рост, сразу потянувшись к сумочке и достав оттуда кисть. Мягкий кончик был красным в отличие от остальных волокон.
Облокотившись на раковину, Веритас следом достал и баночку, в которой находилась и краска. Он попытался ее осторожно открыть, но та будто была крепко запечатана, а с кисточкой в руках было еще неудобнее.
Упорно пытаясь открыть банку, Веритас сильно дернул ей, как кисточка вылетела с руки, и попытавшись поймать ее, он подпрыгнул на месте, что было зря. Стул пошатнулся, а Веритас испуганно прижал к себе банку, зачем-то шагнув в сторону, с грохотом упав на пол.
Родители оказались рядом за считанные секунды, а Веритас, не успев даже сообразить, что случилось, расплакался, бросая банку в сторону, пока Кавех попытался его поднять.
– Глупые! Глупые! – он вскрикнул, но всё уткнулся в чужое плечо, давая себе волю эмоциям, плача.
– Солнышко, ну зачем ты так высоко полез? – Кавех гладил его по спинке, пока аль-Хайтам, стоящий над ними, рассматривал устроенный бардак и старался разглядеть возможные увечья.
– Вы краситесь, – пожаловался Веритас и попытался оттолкнуть Кавеха, но не смог – Кавех держал крепко. Он надулся сильнее, шмыгнув.
Кавех молча глянул на Хайтама, который уже присел на колени рядом.
– Ты не знал? – спросил он, протягивая руку, погладив сына по каштановым волосам. Веритас замотал головой и быстро-быстро стал объяснять всю свою обиду и возмущение, давясь слезами.
Аль-Хайтам с Кавехом вновь переглянулись, пожимая плечами. Кавех потянул мальчика к себе, обняв крепче, и потом стал вытирать мокрые глазки и щеки.
(⬇️)
Когда он впервые увидел, как папа кисточкой проводил по глазам, создавая идеальные красные линии, Веритас не поверил своим глазам, а следом его окатило осознание всего этого бренного мира, а главное — никто не рождается с красивыми накрашенными глазами.
После увиденного Веритас приходил в себя долго. Он стал чаще всматриваться в чужие глаза, подмечая всё больше и больше лжи. Он по утрам втихую следил за процессом, как лица родителей становились красивее, а вечером, как это всё смывалось.
И самое трепещущее, что волновало его больше всего: никто и словом не обмолвился об этом. Никто!
Веритас был возмущен, обижен и разбит, как часто выражался Кавех, когда что-то происходило после встреч с клиентами или во время работы, когда вокруг лежало так много холстов, что можно было построить целую халабуду из них.
И поэтому он решил отомстить самым действенным способом, который он придумал в свои четыре года – обиженно игнорировать родителей.
Сначала получалось прекрасно. Веритас спокойно проводил первые полдня в одиночестве, демонстративно отворачиваясь и уходя от аль-Хайтама, когда тот пытался проверить или увлечь сына каким-нибудь делом. Но все рухнуло во время обеда, когда домой вернулся Кавех и принес свежеприготовленные питу и шаурма, радостно рассказывая о чем-то Хайтаму, а потом следом потянувшись к сыну, чтобы поцеловать в щечку.
Веритас, как мог, состроил недовольное выражение, отвернулся и, как было с аль-Хайтамом, демонстративно наругал папу и ушел.
– Что это было?
– Может пубертат?
– Ему четыре, аль-Хайтам!
Тогда Веритас остался без обеда, но это не беда, потом, когда никто не видит, он заберет свою вкусную питу и поест. А сейчас, он обижен, расстроен и вообще не голоден.
Время проходило медленно, а родители так и не заглянули к нему, что означало – для маленького Веритаса, – что всё хорошо и его никто не будет трогать. И его это взбесило.
Выйдя из своей комнаты, он внимательно вслушался в тихий разговор с кухни, и фыркнул, собираясь направиться к ним, но остановился у дверей открытой ванны. Там папы красили глаза.
Взгляд мгновенно упал на маленькую сумочку, что стояла на раковине, из которой виднелась часть кисточки. Веритас моментально забыл всё и направился к ней.
Подставив стульчик и еле на него забравшись, он неуклюже встал в полный рост, сразу потянувшись к сумочке и достав оттуда кисть. Мягкий кончик был красным в отличие от остальных волокон.
Облокотившись на раковину, Веритас следом достал и баночку, в которой находилась и краска. Он попытался ее осторожно открыть, но та будто была крепко запечатана, а с кисточкой в руках было еще неудобнее.
Упорно пытаясь открыть банку, Веритас сильно дернул ей, как кисточка вылетела с руки, и попытавшись поймать ее, он подпрыгнул на месте, что было зря. Стул пошатнулся, а Веритас испуганно прижал к себе банку, зачем-то шагнув в сторону, с грохотом упав на пол.
Родители оказались рядом за считанные секунды, а Веритас, не успев даже сообразить, что случилось, расплакался, бросая банку в сторону, пока Кавех попытался его поднять.
– Глупые! Глупые! – он вскрикнул, но всё уткнулся в чужое плечо, давая себе волю эмоциям, плача.
– Солнышко, ну зачем ты так высоко полез? – Кавех гладил его по спинке, пока аль-Хайтам, стоящий над ними, рассматривал устроенный бардак и старался разглядеть возможные увечья.
– Вы краситесь, – пожаловался Веритас и попытался оттолкнуть Кавеха, но не смог – Кавех держал крепко. Он надулся сильнее, шмыгнув.
Кавех молча глянул на Хайтама, который уже присел на колени рядом.
– Ты не знал? – спросил он, протягивая руку, погладив сына по каштановым волосам. Веритас замотал головой и быстро-быстро стал объяснять всю свою обиду и возмущение, давясь слезами.
Аль-Хайтам с Кавехом вновь переглянулись, пожимая плечами. Кавех потянул мальчика к себе, обняв крепче, и потом стал вытирать мокрые глазки и щеки.
(⬇️)
Forwarded from Чуву 🎀
Forwarded from чайная близко окраины (Мати Пише)
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
#kavetham #гибриднаяау
Кавех протяжно со стоном зевнул и, кажется, расплавился еще сильнее от невероятной жары, что стояла на улице уже не первый день.
Он сидел, а точнее уж сказать, лежал в кресле, рядом с которым стоял столик с ведрышком со льдом и стаканом, в которое через раз наливал яблочный сок. Замахав веером, Кавех прижал уши и вновь простонал:
– Как же жарко-о.
Его хвост отбил пару раз по полу, а по коридору послышался негромкий топот, и в гостиную забежал худощавый мальчик. Кавех лишь глазком проследил за пушистым хвостиком.
Веритас пробежал мимо. Заглянув на диван, под диван, потом рядом пролез в детский мягкий домик, что-то там став искать. И только кончик пушистого хвоста выглядывал.
Кавех замахал веером, всё следя за тем, но отвлекся. Сок был налит в стакан, а пустая коробка из-под него отправилась на пол, как Кавех тут же насухо выпил всё, оставив лишь лёд на дне. Тяжело выдохнув, он всё прижимал уши к голове, вытирая пот со лба.
И только он хотел снова вяло пожаловаться на жару, как рядом оказалась чужая макушка, а его ногу обвил пушистый хвост.
– Пап.
Взвизгнув, Кавех дернулся, прижавшись к спинке кресла, схватившись за грудь на месте сердца.
Веритас хмуро смотрел на него, свел взгляд на пол и нахмурился еще сильнее, когда увидел пустую коробку из-под сока.
– А?
– Ты не видел Максвелла? – хмурость с лица не пропадала у Веритаса даже после вопроса. Он явно был недоволен, о чем и говорили его уши и хвост, что дергались из раза в раз.
– На диване нет? – переведя взгляд с сына на диван, Кавех поджал губы, а в ответ получил мотание головой, хотя плюшевая утка лежала там, куда он указал.
– Это Бор, а я ищу Максвелла!
От упрека Кавех прикусил губу, прижав уши и глянув на сына. Их котенок уже достаточно подрос и вытянулся, хотя возрастом был еще слишком и слишком мал. Практически пропала вся та опухлость, что была раньше, а главное – его пухленькие и сладкие щечки, которые Кавех просто обожал целовать, да и еще…
– Пап.
– Максвелл, точно, – имя одного из плюшевых идентичных утят Веритас дал практически сразу, как они появились в доме, и с трепетом относился к каждому из них. – И ты не помнишь, где в последний раз его оставил?
Вжав голову в плечи, Веритас уже совсем недовольно нахмурился, замахав хвостом. А Кавех удивленно моргнул, а внутри тяжко вздохнул, вспоминая «кризис пяти лет», хотя этот кризис происходил каждый год и мамочкам и папочкам-омегам нужно бы было просто принять, что их чадо растет и что они не справляются – что есть нормальным явлением, каждый устает, а от времяпровождения с ребенком 24/7 так тем более.
Веритас то и дело придумывал что-то новенькое, сам же обижался, если родители чего-то не понимали и не следовали его правилам. Как и сейчас.
– А зачем он тебе? – сползая с кресла, Кавех спокойно спросил, потом дотягиваясь до дивана за утенком Бором.
– Я буду читать лекцию, – уверенно проговорил Веритас и сам же схватил плюшевую утку.
– Надо бы тебя меньше водить в Академию…
Прошептав, Кавех выпрямился и потом вытянулся, размяв спину и плечи. Жара стояла невыносимая, но помочь котенку было необходимо.
Первым делом они осмотрели еще раз детский домик и диван, успев устроить бой подушками, а точнее уж Кавех, запульнув в залезшего только на диван Веритаса подушкой, а тот уже в ответ.
Дальше они пошли в спальню, и не Веритаса, а в родительскую, что Кавеха сильно удивило.
Веритас прошелся вдоль большой двуспальной кровати, взобрался на нее, но так и ничего не нашел.
– Почему у нас? – спросил Кавех.
– А может папа забрал Максвелла, – Веритас протопал мимо, махая хвостиком, и побежал в свою комнату.
В комнате был небольшой беспорядок – нормальный для детской. Кавех каждый раз улыбался, когда замечал все эти маленькие детали. Вот он наступил на плюшевые кубики, некогда построенного домика, который Веритас пытался повторить из чертежей кавеха, а вот игрушка-развивайка, которую ему подарили на день рождения Тигнари с Сайно. А вот у кровати лежал большой плюшевый барс с бантом, которого им подарили на свадьбу…
(Продолжение в комментариях)
Кавех протяжно со стоном зевнул и, кажется, расплавился еще сильнее от невероятной жары, что стояла на улице уже не первый день.
Он сидел, а точнее уж сказать, лежал в кресле, рядом с которым стоял столик с ведрышком со льдом и стаканом, в которое через раз наливал яблочный сок. Замахав веером, Кавех прижал уши и вновь простонал:
– Как же жарко-о.
Его хвост отбил пару раз по полу, а по коридору послышался негромкий топот, и в гостиную забежал худощавый мальчик. Кавех лишь глазком проследил за пушистым хвостиком.
Веритас пробежал мимо. Заглянув на диван, под диван, потом рядом пролез в детский мягкий домик, что-то там став искать. И только кончик пушистого хвоста выглядывал.
Кавех замахал веером, всё следя за тем, но отвлекся. Сок был налит в стакан, а пустая коробка из-под него отправилась на пол, как Кавех тут же насухо выпил всё, оставив лишь лёд на дне. Тяжело выдохнув, он всё прижимал уши к голове, вытирая пот со лба.
И только он хотел снова вяло пожаловаться на жару, как рядом оказалась чужая макушка, а его ногу обвил пушистый хвост.
– Пап.
Взвизгнув, Кавех дернулся, прижавшись к спинке кресла, схватившись за грудь на месте сердца.
Веритас хмуро смотрел на него, свел взгляд на пол и нахмурился еще сильнее, когда увидел пустую коробку из-под сока.
– А?
– Ты не видел Максвелла? – хмурость с лица не пропадала у Веритаса даже после вопроса. Он явно был недоволен, о чем и говорили его уши и хвост, что дергались из раза в раз.
– На диване нет? – переведя взгляд с сына на диван, Кавех поджал губы, а в ответ получил мотание головой, хотя плюшевая утка лежала там, куда он указал.
– Это Бор, а я ищу Максвелла!
От упрека Кавех прикусил губу, прижав уши и глянув на сына. Их котенок уже достаточно подрос и вытянулся, хотя возрастом был еще слишком и слишком мал. Практически пропала вся та опухлость, что была раньше, а главное – его пухленькие и сладкие щечки, которые Кавех просто обожал целовать, да и еще…
– Пап.
– Максвелл, точно, – имя одного из плюшевых идентичных утят Веритас дал практически сразу, как они появились в доме, и с трепетом относился к каждому из них. – И ты не помнишь, где в последний раз его оставил?
Вжав голову в плечи, Веритас уже совсем недовольно нахмурился, замахав хвостом. А Кавех удивленно моргнул, а внутри тяжко вздохнул, вспоминая «кризис пяти лет», хотя этот кризис происходил каждый год и мамочкам и папочкам-омегам нужно бы было просто принять, что их чадо растет и что они не справляются – что есть нормальным явлением, каждый устает, а от времяпровождения с ребенком 24/7 так тем более.
Веритас то и дело придумывал что-то новенькое, сам же обижался, если родители чего-то не понимали и не следовали его правилам. Как и сейчас.
– А зачем он тебе? – сползая с кресла, Кавех спокойно спросил, потом дотягиваясь до дивана за утенком Бором.
– Я буду читать лекцию, – уверенно проговорил Веритас и сам же схватил плюшевую утку.
– Надо бы тебя меньше водить в Академию…
Прошептав, Кавех выпрямился и потом вытянулся, размяв спину и плечи. Жара стояла невыносимая, но помочь котенку было необходимо.
Первым делом они осмотрели еще раз детский домик и диван, успев устроить бой подушками, а точнее уж Кавех, запульнув в залезшего только на диван Веритаса подушкой, а тот уже в ответ.
Дальше они пошли в спальню, и не Веритаса, а в родительскую, что Кавеха сильно удивило.
Веритас прошелся вдоль большой двуспальной кровати, взобрался на нее, но так и ничего не нашел.
– Почему у нас? – спросил Кавех.
– А может папа забрал Максвелла, – Веритас протопал мимо, махая хвостиком, и побежал в свою комнату.
В комнате был небольшой беспорядок – нормальный для детской. Кавех каждый раз улыбался, когда замечал все эти маленькие детали. Вот он наступил на плюшевые кубики, некогда построенного домика, который Веритас пытался повторить из чертежей кавеха, а вот игрушка-развивайка, которую ему подарили на день рождения Тигнари с Сайно. А вот у кровати лежал большой плюшевый барс с бантом, которого им подарили на свадьбу…
(Продолжение в комментариях)