Трагедия гибели Дарьи Дугиной выглядит особенно чудовищной, если учесть, что умерла она, как я почти уверен, только по одной причине: потому что Александр Дугин носит бороду.
Логика моя примерно такова.
Западные журналисты и слависты пишут о России.
Им для статей и книг нужен какой-то теоретик, местный Киссинджер, который своими мыслительными процессами символизировал бы "возрождение империи" и "вставание с колен". Им невдомек, что у нас тут пацанат-паханат, где теоретики проходят по разряду шутов.
Но мало кто годится на эту роль - с их точки зрения.
Караганов, Никонов, Нарочницкая, даже Проханов, - у всех можно что-нибудь яркое процитировать, но выглядят они как обычные западные люди. Пиджак, галстук, стрижка. "Не то".
И тут Дугин. У Дугина окладистая борода. Это же Rasputin, зловещий советник русского царя, - думает тупой корреспондент, и статья его складывается как надо.
Так возникает западная репутация.
А потом Лэнгли или Сикрет Сервис, неважно, дают денег и всячески опекают палачей из украинской безпеки, таких же бравых Тарасов, как и их деды, охранники Освенцима.
Тарасам нужно кого-то убить. И отчитаться.
Они пытаются убить Прилепина, но это отчет для внутренней аудитории, чтобы смерти русского писателя аплодировала Халя из Винницы.
Важнее, однако, отчет перед Лэнгли.
А там они знают - кого? Дугина. Почему? Ну борода же, Rasputin, в газетах писали.
Дальнейшее понятно.
Это и есть, собственно, банальность зла, как говорила бабушка Ханна Арендт.
Рождение настоящей трагедии из невероятной глупости.
Так оно, увы, в жизни и бывает.
Западный корреспондент пишет чушь, офицер пишет отчет, палач Тарас лепит бомбы, интеллигенты Дзядко, Глуховский или Акунин жеманно зевают и отворачиваются.
А Дарьи Дугиной нет.
Царствие Небесное.

Я тут узнал случайно.
Зеленский палец порезал.
Кровь пошла, пришлось йод искать, в итоге зеленку нашли, потом пластырь наклеили.
Шучу.
Все у него хорошо с пальцем.
Да и вообще, все у него хорошо.

Кто плохо помнит европейскую историю раннего нового времени, откройте Вики на статье "Валленштейн".
Там все написано.
И написано так, что можно цитировать большими кусками - и это будут буквально новости сегодняшнего вечера.
Это не я первый сравнил, это Стрелков когда-то давно сравнил, - но даже и он, наверное, тогда не думал, что все сбудется так дословно.

Это было давно, много лет назад, в Нью-Йорке.
Я шел по одной из улиц, прилегающих к Центральному парку, - то ли по Пятой в районе "Плазы", то ли по Сентрал парк вест, уже не помню, - и вдруг из ресторана вывалилась, со смехом и сигаретами, шумная веселая толпа.
Это были молодые еще офицеры - наверное, ветераны какого-то подразделения, - которые там, в ресторане у парка, что-то свое отмечали.
Может, морская пехота, я не силен в военной форме.
Но форма у них была хороша, и у многих медали, да и сами они были очень высокие, крепкие, красивые ребята - образцовые такие мужики с пропагандистского плаката, которые пошли служить в армию, сделали там карьеру, и все у них так хорошо, что они стали такими парадными красавцами.
И тут я о чем-то своем подумал.
- Ах, сволочи, - тихо сказал я по-русски.
Ну конечно, я думал вовсе не про этих военных.
Прекрасные, повторюсь, были военные, всем бы такими быть.
А подумал я про восьмидесятые-девяностые годы, про непрекращающийся, да и посейчас стоящий в ушах, стоит только о нем вспомнить, крик:
ВЫВЕДИТЕ ВОЙСКА ВЫВЕДИТЕ ВОЙСКА ОТОВСЮДУ ВОЯКИ ПРОКЛЯТЫЕ АМЕРИКА ЗА МИР А ВЫ С ТАНКАМИ ВАШИМИ РЖАВЫМИ КУДА ЛЕЗЕТЕ СВОБОДУ ГРУЗИИ СВОБОДУ ПРИБАЛТИКЕ СВОБОДУ ЧЕЧНЕ УЙДИТЕ УЙДИТЕ ОТОВСЮДУ СГИНЬТЕ УЙДИТЕ ФАШИСТЫ КОММУНИСТЫ ПЕРЕВОРОТЧИКИ ТАНКИ ПРОКЛЯТЫЕ ТАНКИ....
И вывели, и ушли.
И, в общем, сгинули.
А потом заглянули в тот самый большой мир, от лица которого и стоял этот громкий крик про мир и разоружение, а там - упс! - военные.
Красивые такие, высокие, с медалями, гордость общества.
Стоят, смеются - у дорогого ресторана возле Центрального парка.
И никто не говорит им, что они должны коллективно покаяться перед каким-нибудь Афганистаном, Ираком и прочей Панамой.
А если бы и сказал - я, например, - они бы только улыбнулись, с высоты своих метр девяносто.
- Это ты о чем вообще?
- А, это у вас так работала наша пропаганда в те годы?
- Ну, сочувствую, парень. В следующий раз не пропускайте удар.
И так во всем.
Мы сидим, слушаем, слушаем этот нескончаемый вой - про оккупацию чужой территории, про сбитый самолет, про нарушение международного права, про военные преступления, про отсутствие извинений, про патриотическую истерику, - слушаем, и уже даже почти что верим, почти хотим сделать так, как того требует неизвестно чей голос.
А потом все-таки заглядываем на минутку во внешний мир.
Так просто.
Ну, проверить - а у них как?
А там...
Сочувствую, парень.
Не пропускайте удар.


(2016)

Пригожина, скорее всего, похоронят в Петербурге.
Мотивы семьи понятны, но с какой-то высшей точки зрения это, конечно, ошибка.
Его могила должна быть или в Бахмуте - там, где он получил свою историческую славу, - или на одном из вагнеровских кладбищ, и тогда быть внешне неразличима в ряду других скромных солдатских памятников. Там его и нужно проводить максимально торжественно.
То и другое - красиво, то и другое - образует символический жест, который как будто бы героизирует только человека, которого многие наверху по понятным причинам не любят, но нет - такой жест героизировал бы само государство, обогащал его, и надо быть выше политических склок и создать для общей пользы героя из мертвого, коль скоро не получилось с живым.
Но власть у нас, к сожалению, не делает красивых символических жестов.
Она только отбивается от угроз, как она их понимает, а все прочее отдает инерции.
Потому и имеем то, что имеем.

Телевизионная аудитория наших ток-шоу - это, можно сказать, умудренные жизнью змеи по сравнению с простодушием интернет-аудитории профессора Соловья. А ведь Соловья, помимо украинских домохозяек и эмигрантов-колбасников, всерьез слушает и некоторое количество интеллигентных людей.
И всем им не приходит в голову простейший, элементарный вопрос: а каким образом голосистый Соловей рассказывает им все то, что он рассказывает, сидя в Москве и ни от кого ни скрываясь?
Вопрос трехкопеечный и ответ на него очевидный, но его зрители так бесхитростны, что этого фокуса-покуса не понимают.
Это тот уровень осознания мира, когда человеку сверху льют на голову воду из ведра и говорят - дождь, дождь пошел, - а он и не удивляется тому, что вокруг него сухо.
Вот и ругай после этого телевизор.

Популярность Евгения Викторовича – в среде вооружённых спецов и в народе – была основана на двух его свойствах.

Во-первых, и это сделало его авторитетом в окопах, он в своей работе предпочитал положительный отбор, он шёл за прибылью, а не прикарманивал убытки. Иными словами, он выдвигал лучших, давал право голоса знающим и отличившимся, принимал решения в интересах дела, а не в логике «как бы чего не вышло» или «согласуем эту проблему с женой зятя племянницы брата однокурсника Иван Иваныча, а пока всё оставим как есть». В каком-то смысле, Пригожин действовал как классический старый американец, разве что не клал ноги на стол и не курил сигару, и эта его нацеленность на пользу, а не на бюрократический ритуал – притягивала всех, кто устал от безысходности чиновничьего мира.

Второе и главное – что превратило его в звезду для гражданских, – это его чувства.

Россия чудовищно изголодалась по эффекту личного участия человека с деньгами и положением – во всеобщих бедах. Рыбьеглазые начальники бубнят свои положенные тексты, и ждать от них эмпатии, пусть и не доброты, но хотя бы ярости, – так же бессмысленно, как и рассчитывать на марсиан. В России нет политической речи от первого лица, нет прямого разговора власти с гражданином, нет харизматического стиля, который вызывает магнетическое впечатление вовлечённости босса в жизнь простых смертных.

Честно говоря, это общемировая проблема – мы видим пластмассовых Макронов и синильных Байденов, и видим, как отчаянно рядовые американцы поддерживают своего героя Трампа, вопреки единодушной ненависти элит, вопреки всем уголовным делам, – но в России этот холод, это равнодушие, выраженное в том числе и в мёртвом государственном языке «проводимых мероприятий» и «работы с населением», принимает поистине катастрофические формы.

Люди хотят, чтобы кто-нибудь сильный – обращался именно к ним, переживал вместе с ними, злился за них, мстил за них, шёл навстречу огню, когда мог бы в теории и не идти. Русские люди сироты, это нелюбимый, обделённый вниманием народ.

И Евгений Викторович дал им это внимание, отдал им собственный громкий голос.

Могут сказать: это была имитация, театр. А я скажу: чтобы что-нибудь как следует имитировать, надо прожить это всерьёз.

7.

Памятный день 24 июня 2023 года я провёл в состоянии полной разрухи.

Разумеется, мне нравились вагнеровская смелость, пригожинское правдорубство, этот негодующий крик, этот мощный замах, – и, вместе с тем, я понимал, что прямо сейчас, и ровно этими, яркими и полезными людьми совершается тягчайшее преступление, бунт за спиной фронта с неизвестными последствиями. Этот поступок можно понять, но невозможно одобрить, это был роковой жест саморазрушения, который грозил утянуть за собой и саму Россию, но, по счастью, всё обошлось суточной нервотрепкой.

Миф о героях – любых героях, всех этих рыцарях, пиратах, ковбоях, разбойниках, самоназначенных командирах, – устроен так, что его протагонист обречён на грандиозную ошибку и трагическую гибель, иначе почти не бывает. Он много на себя берёт – и в финале расплачивается, он отражает удары от тех, кто впереди, но должен пропустить выстрел в спину, его обязательно предадут, накажут, достанут, и если не те, так эти.

Герой – всегда гордец, самозванец-Емельян, забирающий власть по праву силы и нахальства, но эта гордость, этот нарциссизм обеспечивают ему ложное чувство вседозволенности, всемогущества, неприкосновенности, и он забывает, что всему есть предел.

Пригожин сыграл по правилам этого мифа до конца.

И теперь, когда его нет, я по-прежнему не могу оправдать то, что он устроил, но и судить его уже поздно. Своей смертью он закрыл счёт.

https://octagon.media/blogi/dmitrij_olshanskij/odinokij_chelovek_s_kuvaldoj.html

Если холодно сформулировать, что такое был так наз. "марш справедливости" 24 июня сего года - или, если угодно, мятеж, - то его логику можно выстроить примерно так.
Это был бунт против давно установленного и юридически оформленного порядка, причем это был бунт, исходивший от одного из многолетних "клиентов" этого порядка, который, однако, счел себя обманутым и проигравшим во внутренней политической игре этого порядка.
Вместе с тем, бунтовщик не был настоящим путчистом - он не ставил себе целью реальный захват власти и тотальное насилие, но, скорее, хотел устроить агрессивную демонстрацию, привлечь внимание начальников этого порядка к своим проблемам - и добиться от них переговоров, компромисса и отстранения от общего процесса своих аппаратных обидчиков, чья экспансия его так задевала.
В итоге, бунтовщик допустил роковую ошибку, так как отказался от принципа "замахнулся - бей", и, в то же время, спровоцировал перемену отношения к себе с настороженно-раздраженного на абсолютно непримиримое.
Внимательно прочитайте эту длинную формулу, вникая только в ее структуру и не думая о конкретных фамилиях.
А теперь будет коварный вопрос.
Вы уверены, что в 2022-2023 мы видели только один "марш справедливости"?

В порядке, если угодно, благочестивой рекламы (никаких финок НКВД!) хочу сообщить вот какую хорошую новость.
Любимый мой, да и всеми любимый Псково-Печерский монастырь (как-то в 2015 году я прожил там поблизости несколько недель и каждый день туда заходил, счастье) - открыл "Картинную галерею архимандрита Алипия", то есть буквально музей русской живописи позапрошлого и начала прошлого века, официальный филиал Русского музея.
Архимандрит Алипий - это, если кто не знает, культовая совершенно фигура, настоятель Печор в хрущевско-брежневские годы - увы, рано умерший, - ветеран войны, ценитель искусств и просто очень обаятельный, смелый и глубоко верующий человек, спасавший этот единственный (кроме Троице-Сергиевой Лавры) в РСФСР открытый монастырь от разгрома, о чем есть всякие знаменитые легенды.
А еще он был коллекционером, но после его смерти работы осели частично в Русском музее, частично в Псковском - и вот теперь, стараниями сами понимаете кого, на их основе в отреставрированном для этого здании монастырской гостиницы открыли постоянную экспозицию. А там - и Нестеров, и Корин, и Шишкин, и Поленов, и Айзовский, в общем, все-все-все.
В общем, не нужно бояться поганых украинских дронов, а надо ехать во Псков, а оттуда в Печоры.
Что я и сам при первой же возможности, конечно, сделаю.

Какие-то абсолютно безумные деструктивные люди убедили Игоря Ивановича Стрелкова в том, что он должен выдвигаться на выборах 2024 года.
Убедили, видимо, на том основании, что это хорошая стратегия защиты - не просто обвиняемый, но целый кандидат в президенты (нет, это уже не работает).
А что это на самом деле за идея?
А это как если бы к вам подошли и сказали:
- Слушай, как-то ты скучно живешь, давай мы на тебя в органы заявление напишем? Не-не, ты сам же его на себя и напишешь, а мы поможем!
В 2023 году даже пациентам скорбных интернатов должно быть понятно, что никаким кандидатом Стрелков не будет, это невозможно. Это и раньше было невозможно (много было таких историй), но сейчас и обсуждать нечего.
Зато возможно другое.
У карательных инстанций проблема. Мало врагов на внутреннем фронте, но отчитываться-то о борьбе и победах все равно надо. Одни убежали (большинство), других посадили (меньшинство) - и что, теперь закрывать профильные отделы?
А тут удача сама, можно сказать, идет в руки. Это уже не просто блогер, который что-то "не то" написал, тут уже столько материала можно собрать!
И после этого человек сядет так, что и выйдет уже, мягко говоря, нескоро. И, может быть, не он один. Дочь вырастет без отца, здоровье тоже не резиновое.
Ну и зачем этим бессмысленным провокаторством заниматься?
Хочется, конечно, предположить, что провокаторство это вовсе не бессмысленное, а очень даже профессиональное, но все-таки я предпочту думать, что это банальный идиотизм.
И потому скажу в пустоту.
Не делайте вы эту мерзость. Стрелков и так уже в СИЗО, не навешивайте вы ему новые дела и сроки, не лепите из него врага.
Знаю, это бесполезно. И все же.

Тот скорбный факт, что ветеран пяти войн и страстный русский патриот Игорь Стрелков после заведения на него дела надолго уехал в СИЗО, а блогер Куршин, - злорадно-проукраинский, открыто враждебный России, - в аналогичной ситуации проследовал гуманным маршрутом "домашний арест - вероятный условный срок", - говорит нам об одном.
Все об одном и том же, привычном.
Никакие заслуги, никакая общественная позиция и никакая объективная вина человека - не имеют в России никакого значения для инстанций.
А имеют значение только личные отношения или личные же конфликты, с верховной властью ли, с товарищем майором.
Ты можешь получить все ордена в стране, но рассердить кого-нибудь серьезного, - и все будет печально.
А можешь глумиться над русскими солдатами, но зато прагматично будешь вести себя в казенном доме - и тебя отпустят домой.
Порядка нет, есть ситуация.
Мы к этому, повторяю, привыкли, и все-таки каждый раз неприятно, когда начальство показывает этот фокус.

Возможная канонизация Александра Васильевича Суворова - это, будем честны, в чистом виде политическая пропаганда вместо христианской веры.
Сам Суворов при этом, разумеется, замечательный герой русской истории, заслуживающий почтения и восхищения, но - разве этого достаточно для святости?
Святой есть человек, отдавший всю свою жизнь Христу.
Не десятину, не четвертинку, не половину, а всю.
Суворов же отдал свою жизнь войне за интересы России в геополитических коалициях восемнадцатого столетия.
Нужны ли были России и эти войны, и эти интересы? Полагаю, нужны, ну хотя бы отчасти, - если не против французов, так против турок уж точно.
Но никакого отношения к торжеству православного учения наши военные победы не имеют - это все земная борьба, земное господство и земные радости.
А святой - он должен жизнью своей учить чему-то другому, чему-то большему и, если угодно, чему-то более сложному, чем храбрость на поле боя или патриотические чувства.
Иначе бы не получилось так, что вся история русской святости началась не с кого-нибудь, но именно с Бориса и Глеба, жизненный выбор которых очень далек от образцов государственного воспитания.
Вне всякого сомнения, Суворов в бытовом смысле был человек церковный - и в повседневном его поведении, в отличие, скажем, от другого нашего героя Кутузова или почитаемого некоторыми великого князя Сергея Александровича, не было нюансов, которые выглядели бы вопиюще несовместимыми с церковным культом.
И все же этого мало.
И все же понятно, что эта канонизация - не более чем политика, в основе которой только одно, и самое банальное: советский сталинский набор исторических героев, которых непременно должен знать каждый.
Меж тем, если посмотреть на русскую историю 18-19 века, то мы легко найдем пример государственного деятеля, в жизни и особенно смерти которого есть житийные элементы, и который - чего вовсе нет у Суворова - активно почитался верующими после смерти и был славен чудесами.
Это, конечно же, император Павел Первый.
Но при него Советская власть фильмов не снимала и книжек не писала, в учебниках не хвалила, а это значит, что и нынешние ширнармассы его не знают, и нынешнее начальство, механически перенявшее большинство символов у советского, толком не понимает, кто это - так, сумасшедший какой-то, - и не может им пользоваться в целях пропаганды и воспитания.
Поэтому у Павла нет шансов.
Впрочем, если современный мир ставит вопрос так: поклоняемся мы Суворову или трансгендеру? - я, несомненно, сразу выберу Суворова и заткнусь.
А более затейливого выбора у нас, боюсь, уже не будет.

Как Пушкин относился к современным украинцам и их борьбе против России?
Вроде бы странный вопрос.
Но, к счастью, в нашем распоряжении есть точная цитата из А.С. именно на эту тему.

"Ты читал известие о последнем сражении 14 мая. Не знаю, почему не упомянуты в нем некоторые подробности, которые знаю из частных писем и кажется от верных людей: Кржнецкий находился в этом сражении. Офицеры наши видели, как он прискакал на своей белой лошади, пересел на другую бурую и стал командовать — видели, как он, раненый в плечо, уронил палаш и сам свалился с лошади, как вся его свита кинулась к нему, и посадила опять его на лошадь. Тогда он запел “Еще Польска не сгинела”, и свита его начала вторить, но в ту самую минуту другая пуля убила в толпе польского майора, и песни прервались. Все это хорошо в поэтическом отношении. Но все-таки их надобно задушить, и наша медленность мучительна".

Смешная история произошла.
Прочитал у "Майора и Генерала", что вот, дескать, появился новый военный канал - стилизованный под наш, но, на самом деле, блестящий проект западных спецслужб, направленный против нас, рекламу поэтому не даем и т.п.
Решил посмотреть на проект спецслужб. Нашел - и правда, уже 20 тыс. читателей, все очень бойко.
Пишет якобы наш офицер, сразу понятно, что фейковый, но райтер канала как будто неплохой, без всякой дичи в стиле профессора Соловья и дружественных ему сущностей, ничего радикального, скандального, одни только мягкие и разумные рассуждения о наших фронтовых проблемах. Простодушный человек может даже поверить, что реально сидит дядя в погонах и каждый день это строчит, - потому что не заметит некоторых мелочей, вроде упорно возникающего лейтмотива участия героя в чеченской войне, от которого прямо за километр разит согласованной деталью выдуманной биографии "для достоверности".
Но это ладно.
Я про другое.
Как там было в кино - "а давайте-ка проверим, Ватсон, что у этого негодяя в карманах?"
Вот и я решил проверить эти блестящие западные спецслужбы - самым элементарным образом.
Я взял и промотал посты этого канала наверх, до его создания.
Ну, постов-то уже много, кто этим заниматься будет?
А там так: "офицер" пишет сейчас, писал в августе, писал во второй половине июля, а еще глубже - месяц перерыва, а до того - еще несколько постов, но там - сюрприз! - нет еще никакой мнимой личности автора, нет его первого лица в тексте, вообще ничего нет, что есть сейчас, зато имеется размещенная зачем-то статья в стиле доброхотовского "Инсайдера" или "Радио Свободы" (то есть совсем пропагандистская помойка) о том, как, дескать, широко разворачивается в России "партизанское движение", то есть длинная реклама "пономаревцев" и им подобных.
Вот так.
Эх вы, западные спецслужбы.
Вечно-то у вас Штирлиц - и с водкой, и в ушанке, все предусмотрели, но - негр.
Взяла мусорная украинская пиар-контора канал, согласовала содержание, но даже стереть то, что там было до этого - поленилась.
ТщательнЕе надо быть, тщательнЕе.

В национальной истории армян двадцать первого века имелась большая содержательная развилка.
С одной стороны, они могли защищать Карабах. Но для этого им необходимо было "отдать" Армению России - то есть, как минимум, поставить заново то правительство, которое желала бы видеть Москва, а то и больше - просто отказаться от государственности, войти в состав России автономией, и тогда, в обмен на эту пиар-победу возрождаемой империи (не оцениваю, только констатирую), Москва могла бы сторговать со Стамбулом Карабах в обмен на что-нибудь ценное для Стамбула. Это было бы сложно, но возможно. Мы знаем наше начальство - во имя сохранения безукоризненной феодальной лояльности оно готово на многое.
С другой стороны, они могли краешком мизинца зацепиться за самую миражную, самую копеечную, а все-таки "евроинтеграцию" и вестернизацию. Стать ну хоть чуть-чуть поближе к миру Парижа, Лондона и прочей Америки. То есть того мира, где производятся глобальные образцы - бесконечно более привлекательные для современного человека со смартфоном, чем некий участок земли с горами и баранами. Но в этом случае им нужно было жертвовать Карабахом, поскольку армянские сепаратисты на дальних берегах уж совсем никому не нужны, это ведь не косовские албанцы, уходившие от плохих сербов, а нарушители границ сателлита большой натовской державы.
Что решили армяне - мы знаем.
Они обменяли маленькие, но реальные территории - на тень социального прогресса.
Кто с этим выбором не согласен - тот, думаю, скоро окажется в новостройках ближнего Подмосковья.
А сам этот выбор паршивый, но упрекать за него тяжело. Слаб человек.
Да и Россия - полезно об этом помнить - в своем туманном будущем от искушения "сдать все, но приблизиться к великой загранице" ничем не защищена.

Сегодня у нас наступил тот ожидаемый день, когда те самые люди, которые с 27 февраля 2014 года объясняли нам, что международное право - это сакральная ценность, и что международное право (и, в частности, территориальную целостность государств) ни в коем случае нельзя нарушать, - вдруг передумали и решили, что международное право очень даже можно нарушить.
Что это с ними, а?

Вот и все.
Арцаха, за который погибло в разные годы целое море людей, больше нет.
Но зато есть и достижения.
Римский статут (это чтобы Путина арестовать, а то вдруг он приедет, а они его внезапно, ух, какие герои).
Учения с армией США.
Дружеские визиты в Киев.
Что еще?
Ах да. Еще, наверное, тридцать пятый помощник госсекретаря распорядится, чтобы трансгендер прилетел, озарить светом сакрального квира.
Разве этого мало?
Разве это не стоило того, чтобы поссориться с Россией и все сдать?
Ничего-то вы не понимаете в колбасных обрезках.

Москва, центр, вечер.
Я захожу в маленький книжный магазин - новый для меня, но очевидно молодежный, богемный, где какой-то неизвестный мне человек читает лекцию для пятнадцати примерно слушателей.
Иду вдоль полок и слышу, как оратор развивает ту мысль, что, мол, цензура в современной России преувеличена, что власть, конечно, обращает внимание на некоторых популярных авторов или исполнителей чего-нибудь, но, до известных пределов, все делают что хотят, и не все так плохо...
Надо же, диссидент, - думаю я. - И аудитория-то какая - слушает себе все это мирно, смелые люди!
А потом думаю: хорошо бы условному корреспонденту американской газеты объяснить этот ход моей мысли, точнее, эту мою рефлекторную, мгновенную реакцию на такие речи.
А потом думаю: бесполезно. Все равно не поймет.

Историк - автор книг "Великий оболганный Вождь", "Клевета на Сталина. Факты против лжи о Вожде", "Самые подлые мифы о Сталине", "Реванш Сталина", "Сталин без лжи. Вождь знал, как спасти Россию!", "За что Сталин выселял народы" и еще много, много каких книг, и все в том же роде, - выступает на камеру в южном городе.
Рядом с историком стоит человек грозного вида.
Просто стоит себе рядом.
Молчит.
А историк говорит.
- Я, говорит историк, - посетив эту республику, встретившись с ветеранами, изучив историю ее народа, пришел к выводу, что решение о депортации было ошибочным и несправедливым, ведь с бандитами можно было разобраться индивидуально, а народ в целом был и остается верным России, что хорошо видно по поступкам его достойных сынов.
И, когда он говорит - о том, как признал свои заблуждения, как изменил свою точку зрения, - он слегка разводит руками, а голову склоняет набок, то влево, то вправо.
Так, словно бы от его рук и головы невидимые ниточки ведут куда-то, - и там, куда они ведут, кто-то мягко тянет за них и отпускает, тянет и отпускает. Игра такая.
Историк весь какой-то хрупкий. Джинсики, свитер.
Он весь какой-то ошибочный, почти как депортация достойных сынов.
А тот, другой, - тот, который стоит молча рядом, - вот про него так не скажешь.
Его - если хочешь остаться живым и здоровым - лучше вообще не обсуждать.
И, когда мы смотрим на то, как историк бессильно разводит руками, как он - таким привычным для Карабасов-Барабасов и их гостеприимных республик жестом - качает головой туда-сюда, - велик соблазн подумать мысль насчет клеветы на Вождя.
Приятную мысль насчет того, что кто-то ведь хотел реванша, писал о нем, - и вот он.
Здравствуй, реванш.
И теперь можно - совсем как в книгах про самые подлые мифы о Сталине, - каяться и признаваться.
Ну ее, эту мысль.
Лучше подумать другую.
Примерно ту, которая долгими столетиями не оставляла наш не всегда побеждавший народ..
Что думал каждый, кто ждал уезжавших в Орду, - не зная, получится ли у них вернуться?
Это не страшно, что ты пришел к выводу и осознал. Так бывает.
Это не страшно, что руки в стороны и голова набок. И так бывает.
Ты, главное, возвращайся домой.

(2016)