Посмотрел "Мастера и Маргариту".
Коротко: ужасная дрянь.
Для тех, кто Булгакова не любит или плохо знает - это просто дрянь.
Для тех, кто знает и любит - эффект умножается.
Подробнее напишу в ближайшие дни.

За последние несколько недель я вынужденно, нет, даже насильственно прочитал столько текстов про кандидата Надеждина, что даже, кажется, котом Твиксом меня не пытали в таком масштабе.
И главное, что я думаю про весь этот инфошум - очередь стоит! подписи сдал! будет регистрация! не будет регистрации! - что очень скоро об этих великих событиях все забудут так крепко, что даже и напоминать будет неловко.
Я называю этот жанр: "белорусы, вы такие прекрасные".
Потому что бегали когда-то люди по Минску, бегали и хвалили друг друга, и где все это теперь? В прекрасном нигде.
Кто помнит, что в 2011 году в Москве была "Снежная революция"?
Кто помнит, что "Координационный совет" драматически заседал годом позже?
А "добрая машина добра" (или как там эти глупости назывались), прогулки по бульварам и выдвижение даже не скажу кого, стыдно, в депутаты от Костромской области?
А еще одна революция весной 2017 года, когда школьники демонстрировали на Пушкинской площади, а в фейсбуке писали, что "режиму конец"?
А видеоролики с миллиардом просмотров, а Михаил Прохоров (кстати, где он?), а выборы Мосгордумы, где была девочка Даша-самокат? Или Даша-самокат была в другой серии? Или не Даша? Все перепуталось. Но режиму был явный конец.
И, наконец, как там "Комитет-2008"? Наверное, я единственный человек во Вселенной, кто до сих пор неизвестно зачем хранит это сакральное знание. А ведь и там кто-то собирался приходить к власти.
Так будет и сейчас.
А потом пройдет совсем немного времени - и не останется ничего. И даже обрывки мусорных сведений о том, как Кац (иноагент, наверное) ведет священную борьбу с навальнистами (тоже, подозреваю, иноагентами), и причем тут Надеждин, - все это выветрится из моей бедной памяти. Хочется нигде и никак, даже случайно, не читать про этого вашего Каца.
Зато в 2004 году у нас на выборах был политик Малышкин.
И об этом уже не забыть никогда.

Удивительно, до какой степени наказание Вованом и Лексусом Быкова, Акунина, Улицкой, Веллера - похоже на наказание Коровьевым и Бегемотом Никанора Ивановича Босого, финдиректора Римского, Лиходеева, Варенухи.
Роман, в отличие от своих срамных экранизаций, - гениальный, пророческий, вечный.

Я думаю, что центральной идеей нашего начальства 2020-х станет, конечно, не конструирование каких-то воображаемых империй и цивилизаций, о которых мечтают редкие патриотические умники, - а идея "примирения в детях".
Русское начальство рубежа веков не смогло сделаться северным аналогом шейхов Персидского залива в составе большого западного обкома. Причиной тому была слишком сложная ресурсная площадка, которая этим северным шейхам досталась - с одной стороны, позволявшая и много зарабатывать, и кого надо пугать, но, одновременно, и тянувшая за собой тяжелую историческую репутацию "медведя с красной звездой, водкой и ядерной бомбой". Память о медведе, страх перед ним - оказались для хозяев человечества важнее, чем выгоды сотрудничества вокруг трубы и чемодана с кэшем, и потому шейхи проиграли ставку всей жизни, а ярлык был вручен не им, а мелким и злобным восточноевропейским собачкам.
Дальнейшее известно: нарастание конфликта, умножение списка обид, а потом заговорили пушки.
Но что же делать дальше? - то, о чем говорит телевизор, то есть любить родину и крепить оборону, причем всерьез и надолго? В это трудно поверить. "Современность" устроена таким образом, что никакие деньги и никакой статус, никакие почести и регалии - не имеют смысла, если они локальны. Ну, заработал ты триллион и положил его в Сбербанк, - и кто ты после этого? Бумажки бывают разных цветов и называются по-разному, их можно получать где угодно, - но "настоящий банк" и "настоящий инвестфонд" для их вложения - находятся всегда в одном месте. Ну, хорошо, в двух местах.
Вместе с тем, нынешнее поколение, правящее в России, уже не может ни с кем "помириться". Слишком поздно. Образовавшаяся пропасть так велика, что через нее не перепрыгнешь с помощью каких-то дежурных компромиссов.
И это значит, что с большой вероятностью на вооружение будет взято простое пенсионное соображение: "мы как надо не жили - пусть хоть дети поживут".
То есть действующее начальство так и будет нести на себе все тяготы сурового правления, оставаясь на госдаче под санкциями, - но зато следующее поколение должно будет принять штурвал в более спокойной обстановке, и, если повезет, добиться большего, чем те, чья судьба была определена в последние тридцать лет.
Добиться большего - значит, уйти в западный мир, но не банальными эмигрантами, а вместе со всем хозяйством.
Превратиться - коллективно-символически - именно в то, что сейчас так проклинаемо в телевизоре.
Выйти вон из истории, где грязно и опасно.
И я, честно сказать, мало верю в то, что эту логику у кого-нибудь получится опрокинуть, ну разве что если некий исторический рок заблокирует этот путь.
Я больше надеюсь на оттепель вместо перестройки. На умеренное предательство - вместо катастрофического.
И если ждет нас впереди что-то подобное - считайте, мы крупно выиграли в лотерею.

Страстное отношение русской общественности к приезду Такера Карлсона в Москву мне хорошо понятно.
Дело в том, что официозные формулы насчет причастности России к жизни "глобального юга", фронту "борьбы с колониализмом" и прочему "евразийству" - оставляют русского человека глубоко равнодушным.
Нет ничего более чуждого нам, чем эти волнения насчет того, что белые шайтаны кого-то в Африке угнетают, а равно и насчет горькой судьбы гордого палестинского, сирийского, йеменского и тп. народа.
Все это, может быть, практически необходимо государству - или нет, - но, в любом случае, ужасно скучно и совсем мимо сердца.
Зато желание стать частью Запада, быть ближе к Западу - вот это вечный сюжет русской истории и русской культуры.
И разница между либералами и консерваторами в этом вопросе состоит не в том, что либералы у нас, дескать, западники, а консерваторы строго наоборот.
Вовсе нет. Просто либералы хотели бы принять западные правила игры как поучения прапорщика в казарме - беспрекословно, и если надо драить пол зубной щеткой, ну, значит, покорно примемся за дело.
Консерваторы же исходят из того, что близость с Западом должна случиться на уважительных и выгодных условиях - это пункт первый, и, во-вторых, сближаться с трансгендерами, феминистками, украинцами и далее по списку - противно и бессмысленно, а хочется иметь в друзьях Рональда Рейгана и Клинта Иствуда.
Но Рейгана нет, а Иствуд стар и далеко, зато есть Дональд Трамп и Такер Карлсон, и они даже, кажется, говорят о нас что-то хорошее.
И это именно то, что на самом деле нужно России. Место в этом ряду, за этим столом, внутри этого мира.
Увы, надо признать, что такая близость невозможна.
"Настоящий", блестящий, имперский, знаменитый своими достижениями Запад - никогда не хотел этой дружбы, но даже если бы и захотел, в любом случае является уходящей натурой, гибнущей под напором трансфемтарасов.
И эта обреченность мечты о единстве России с подлинным Римом и Парижем, Берлином, Лондоном и Нью-Йорком - это трагедия русского одиночества.
Мечта, однако, не теряет своей притягательности из-за своей несбыточности.
Так что даже и тень былого Запада, благосклонная к нам - такая как милый Такер, - все равно многих радует, веселит, и уж точно всех интересует.
А потом он уедет - и мы продолжим дружить с братской Намибией.

Но эти и другие претензии – ничто по сравнению с главным. По сравнению с тем, для чего и о чем сделан был этот фильм.

Ведь это никакая не экранизация Булгакова. И никакого отношения она не имеет ни к роману, ни к жизни его автора, ни к обстоятельствам довоенного советского мира. Это политический памфлет – резкий, откровенный, – направленный против нынешней России, против ее властей. Тут есть всё: и нарочито отвратительные персонажи орут о том, как они хотят в Крым, и плитку перекладывают на улицах, и спасительный Воланд здесь именно и прежде всего иностранец, и главный герой – это противостоящий государству «иноагент», которого губит «режим», а «заграница» забирает к себе, предварительно взорвав Москву. Все, что памфлету этому в романном материале мешает – удалено или сведено к минимальным и бессмысленным для общего действия сценам, как линия Иешуа.

Но возникает проблема. Этот памфлет – ложь.

Дело в том, что то общество и то государство, которое показано в «Мастере» (книге) с такой беспощадностью, та номенклатура, та творческая и политическая среда, которая травила самого Булгакова, – это была самая прогрессивная, самая революционная среда в мире, гордая тем, что опрокинула все прежнее и строит новый мир. И вот под этот-то новый мир и устроил подкоп наш любимый писатель – монархист, белогвардеец и человек вчерашнего дня, – показавший, что весь тогдашний моднейший марксизм-атеизм-футуризм оказывается пшиком, столкнувшись с трагизмом человеческой судьбы, с ее подчиненностью высшим силам, а вовсе не «классовой борьбе». Без этого конфликта непонятно, зачем все было написано. Но именно это противостояние аккуратно вычеркнуто, заштриховано в фильме, поскольку его авторам нужно для своих целей «государство вообще», современное государство, а вовсе не СССР двадцатых-тридцатых. Ведь на сегодняшние деньги – кто враги Мастера? Это проповедники «борьбы с империализмом», всевозможного феминизма-трансгендеризма, ниспровергатели «мертвых белых мужчин», а совершенно не те нынешние наши «официальные лица», на которых нацелен господин Локшин, которых хлебом не корми – дай поговорить о традиционных ценностях, и высмеивать которых нужно тогда уж с помощью Гоголя и Щедрина, но никак не Булгакова. У Булгакова – не они, не Россия 2020-х, а нечто прямо противоположное, почему и появляются – на фоне тогдашнего жесточайшего прогрессизма – в романе и Сатана, и авторская версия Евангелия.

Есть такое модное слово – апроприация. Это несправедливое заимствование, когда человек, не имеющий на какое-то явление моральных прав, пытается тем не менее забрать его себе, выступить от лица тех, к кому он отношения не имеет.

Так вот, локшинско-продюсерский «Мастер» – это типичная апроприация, когда Берлиозы с Латунскими присвоили написанную буквально против них книгу и сняли по ней кино, используя ее так, как им выгодно. Булгаков, переделанный с точки зрения Берлиоза, – это ли не самое изощренное издевательство над памятью автора?

https://mperspektiva.ru/topics/berlioz-protiv-master-i-margarita/

Все закончилось так: Максим Соколов, лучший политический журналист России рубежа веков, неожиданно скончался у себя дома, в деревне Шишкино возле города Зубцов, не дожив до шестидесяти пяти лет – и одного дня до Нового года.

Его похоронили рядом, в деревне Столипино. Это самое Столипино – когда-то Столыпино, когда-то село, – довольно оживлённое место в любую погоду. Там бегают школьники, там бежит электронная надпись над дверью фельдшерско-акушерского пункта, сообщающая о том, какое сегодня число и какая погода. Но если пройти чуть дальше, обогнув маленькую руину снесённого храма и войдя на кладбище, которое так странно выглядит, оставшись без церкви в центре деревни, – наступает глубокая, великая тишина.

Могила находится с краю погоста – и соседствуют с ней пока лишь редкие недавние захоронения и следы запустения, обычного для границы кладбищенской территории. Потом здесь всё изменится – поднимутся деревья и встанут памятники. Но сейчас нужно сделать шагов сто от ничем не обозначенного входа вперёд, в сиротливую пустоту, чтобы увидеть стоящие домиком венки.

Эти венки обозначают конец жизни удивительного человека, которого я любил.

https://octagon.media/blogi/dmitrij_olshanskij/cherez_les.html

Главный вопрос нынешнего правления, если смотреть на него сверху, с точки зрения правителя, состоит в следующем:
Почему России было отказано в союзничестве с западным миром? Ведь мы знаем, что Россия была к этому готова, Россия была дружелюбна и договороспособна.
Правильный ответ, я уверен, был бы чисто бюрократическим.
"Не стоит". "А то мало ли что". "Как бы чего не вышло". "Зайдите как-нибудь потом". "А вы справочку не принесли".
России было отказано только из-за того, что американская бюрократия не хотела брать на себя ответственность за сложное дело, гипотетически содержащее в себе туманные будущие риски. Да, Россия как будто бы хотела сотрудничать, но - с ней не хотелось согласовывать интересы, не было ощущения тысячепроцентного уровня предсказуемости. Лучше было опереться на стаю прибалтик.
Но я хочу сказать о другом.
Я хочу сказать: а давайте вспомним, почему Кремль много-много лет блокировал участие в политике целой толпе разных людей, которые в свое время были очень даже договороспособны, и очень хотели участвовать в чем-нибудь, но - их отправили то в подполье, то в эмиграцию, словом, куда подальше.
Список длинный: все эти Грудинины, Прохоровы, Надеждины, Фургалы, нацболы, экстремисты Удальцовы, Стрелковы, покойный Немцов, да и кто только не.
Да по той же самой причине.
"Справочку не принесли". "Мало ли что, лучше не стоит". "Как бы чего не вышло". "А кто отвечать будет?"
Не хотели лишних сложностей. Хотели тысячепроцентной предсказуемости. Избегали гипотетических туманных угроз.
Опирались на стаю своих прибалтик, то есть, виноват, народных избранников.
Вот такая печальная зеркальность.
Россия во внешнем мире получила такое же отношение к себе, какое практиковала в своих внутренних делах.
Не на что обижаться.

Нарцисс Баунов высокомерно попрекает Путина: тот, мол, не понимает, что в западный клуб его не зазвали из-за "нарушения правил", и главным таким нарушением стало само его долгое правление, да и список остальных примерно понятен.
Неловко даже напоминать, что коллизия "Путин-НАТО" имела место в 2000 году, когда никто не мог упрекнуть П., что он засиделся.
Но даже и без этого.
Некто Реджеп Тайип Эрдоган, управляющий Турцией на протяжении уже двадцати с лишним лет, принимавший участие в целой серии военных конфликтов, отправлявший в Европу орды мигрантов, содержащий непризнанную республику, нарушающую территориальную целостность Кипра, а также еще кое-каких суровых человечков в соседних странах, ну и, уж конечно, обвиняемый в политических репрессиях внутри страны, - и при этом полноправный участник НАТО, многолетний кандидат в ЕС и не имеющий никаких санкций уважаемый партнер всех на свете, - слушает рассуждения о правилах игры с улыбкой.

Завершая дискуссию о том самом интервью, хочется в который уж раз отметить, что ставить знак равенства между нашим начальством и американской "правой" общественностью, всеми этими республиканцами, консерваторами, трампистами и протестантскими фундаменталистами, - это большая ошибка, ничего общего у них нет.
Наше начальство считает трампистов смешными (или скучными, неважно) лохами (именно это слово тут нужно), а Серьезными Людьми считает только обобщенных "Бидона и Хилю", с ними и ведет диалог.
Либеральные начальники из Демпартии США близки и понятны нашим, поскольку: а) именно они воплощают в жизнь образ Мировой Закулисы, силушки великой с кровью на клыках, то есть являются источником узнаваемой западной власти, известной еще из прежней пропаганды и б) парадоксальным образом в последнее время совместили это свое призвание еще и с ролью Советской власти 21 века, то есть супербюрократической инстанции, занятой строительством афроэкотрансфемкоммунизма, а здесь такое строительство - с 1917 года - государственная органика, крыленка, дыбенка и коллантайка не дадут соврать.
Проще говоря, Российская Федерация хочет быть частью "плохого" Запада, то есть того, где чиновники, корпорации, мигранты, товарищ женщина и глобальное потепление, - а частью "хорошего", того, где пасторы, фермеры, патриоты и сердитые граждане у себя дома, - быть вовсе не хочет, и относится к этому "хорошему" Западу с пренебрежением.
И все-таки - почему? Ну, знаете ли.
Те - чужие, а эти - почти свои.

Великая, но и трагическая особенность русской истории - в том, что в России "нет ничего личного".
Каждое большое дело, которое кто-нибудь здесь начинает, - обыкновенно выталкивает своих создателей, избавляется от них, губит их, а то и просто забывает о них, но зато - само это дело живет и живет, и нет ему конца.
Ничего не осталось уже от русской яхты "Гранма", то есть от того смелого отряда первопроходцев, что в апреле 2014 года занял Славянск, прибыв туда в фургоне "Новой почты". Командира посадили свои же, многие бойцы погибли, а кто-то, наверное, жив, но этих людей в любом случае нет в мире официоза и пропаганды, они прочно забыты.
Но сам этот отряд, затем превратившийся в армейское подразделение, и неоднократно, конечно, менявший состав, - так и воюет.
И вот, прошло уже десять лет - и эта первая славянская бригада, совсем другая, но в то же время и та же самая, снова побеждает и поднимает русские флаги над неприступной, казалось, Авдеевкой.
Никого нет, - но все по-прежнему.
Ничего не получилось так, как хотелось, - но все не зря.
Все давно кончилось, - но все продолжается, и дело живет, и нет ему конца.

В эту историческую ночь я почему-то вспоминаю знаменитое интервью Костюченко с раненым танкистом от февраля 2015 года.
Эта самая Костюченко - кажется, иноагент, и уж точно феминистка, лгбт, украина, релокант, весь противный набор, - но в том ее тексте был великий момент.
Танкист (в госпитале) рассказывает ей о Дебальцевском сражении и говорит:
- Ну ничего, котел мы почти зажали уже.
И тут она ему:
- Котла больше нет. Все, кто был в котле, либо бежали, либо уничтожены. Дебальцево теперь ДНР.
— Хорошо. Поставленную задачу… выполнили.
Понимаете, да? Он не знал.
Он не знал, чем все кончилось.
И я думаю обо всех, кто и сейчас - не узнал. Вечная им память.
Вот и Максим Соколов, о котором я недавно напечатал большой некролог, 10 октября 2023 писал:
"После артиллерийской подготовки началось наше наступление на Авдеевку.
Спаси, Господи, люди Твоя и благослови достояние Твое, победу над сопротивными даруя".
Наш ли Ржев наконец?
Наш.

Мир так устроен, что в нем не бывает добра без зла. Но и зла без добра не бывает.
"Иноагента" и "экстремиста", бунтовщика и врага властей, умершего в тюрьме, каким бы он ни был (а он был, мягко говоря, всяким), - мне очень жалко.
И это не дежурное лицемерие, а настоящее горе.
Но нет, говорю, зла без добра, и потому в эти дни, когда прекрасная Россия будущего погибла, - Прекрасная Россия Прошлого поднимает над освобожденной Авдеевкой свои флаги.

Дмитрий Мельников - это сейчас русский народный поэт номер один.

Сей город, называемый Авдос,
по имени латинского поэта,
был местом, где пасли овец и коз,
пока мы не построили всё это:
дома, мосты, заводы и дворцы,
и в Диком поле - наши мертвецы
не улеглись широкими рядами
под звездами и ржавыми крестами.
И наш черед - за мерзлый чернозем,
за город, называемый Авдосом,
сражаться, и возможно, мы умрем.
Ты видел склянку с медным купоросом?
Вот здесь такое небо иногда,
и из траншеи, словно из колодца,
видна бывает некая звезда,
нет, я не знаю, как она зовется,
я чувствую смертельную усталость
и сам не видел, но другим являлась.
Одна звезда в четырнадцать лучей,
волшебная, как первое свиданье,
сияла им во глубине ночей
и исполняла каждое желанье.
Рассвет над промкой теплится едва,
никак моя не кончится простуда,
пусть каждый скажет главные слова
и пусть они исполнятся как чудо.
Я верю в то, что смерть не навсегда
и что воскреснут павшие герои,
и пусть горит волшебная звезда
над городом, разрушенным, как Троя.

Самое горькое горе - что умер великий Марков. Он умел снять нынешнюю - и одновременно вечную - Россию с такой любовью.

Короткая и страшная история Навального*, помимо прочего, учит тому, что власть в России не создаётся и не отнимается так, как об этом трубят распространители шаблонов. Она, власть, не зависит от яркости, громкости, романтичности, безоглядности, от тщательно выстроенных фраз и картинных жестов.

Она приходит откуда-то сбоку, возникает в конце дальнего коридора, и её невозможно приметить, пока она ещё не пришла. И она разрушает того, кто стремится к ней, но к ней не готов, не приучен, не чувствует, из какого неказистого и неинтересного вещества она сделана.

Но когда всех уже научили и наказали, разрушили и запретили, дунули в лицо ледяным – и стало ясно, что не будет никакого Амстердама, а будет фуражка и сумка на колёсах, – это, повторяю, наши реальные перспективы, и к ним нужно привыкнуть, с ними нужно здесь жить, если выбрал здесь жить, – но уже после всего, после политики, после стремления к власти и гибели из-за него, – остаётся ещё кое-что.

Память о человеке, который был до. О человеке, который был помимо. О человеке, который был в самом конце всего того, что с ним случилось.

*

Я думаю, что пришло время всем, кто знал что-нибудь про Навального* или знал его самого, кто имел о нём определённое мнение, но это мнение не было положительным, а были претензии, злость и уйма разнообразной критики, справедливой или несправедливой, неважно, – пришло время им всем – то есть нам всем – примириться с памятью о нём.

Потому что каким бы он ни был, и сколько ни говори о нём нравоучительного и осуждающего, – этот человек сильно страдал перед смертью. Свои последние годы он провёл взаперти – без семьи, в окружении безразличном или враждебном, лишённый всего, что составляет привычную жизнь. В карцере, вместе с глухой и холодной стеной. И он умер, так и не увидев ничего, кроме этой стены.

И это значит, что претензии отменены, опрокинуты. В его истории страдание перевесило и победило политику, и эта каменная стена, на которую он смотрел, оказалась единственной реальностью, а все митинги, прекрасные России будущего, лайки-аплодисменты, этот его бесконечный купи пылесос, – всё это уже пустое по сравнению с главным. Со смертью.

Теперь только снять шапку и перекреститься.


* Внесён в список физических лиц, причастных к экстремистской деятельности и терроризму.

https://octagon.media/blogi/dmitrij_olshanskij/chelovek_kotoryj_ne_vyshel.html

Каким человеком был Морозов-Мурз - об этом говорит хотя бы знаменитая его история 2014 года, которую многие знают, но для тех, кто почему-либо не, - я расскажу.
В те непростые месяцы, когда наши чиновники вели "переговоры с партнерами", упорно считая Донбасс Украиной, - Мурз поехал воевать за русских. Сам.
Перешел границу, попал в один из луганских городов, где тогда заправляли криминально-анархические деятели, вольное казачество, скажем так.
Он сообщил им, что, мол, приехал добровольцем, хочет попасть в Славянск и тп.
В ответ они подняли его буквально на дыбу. Начали бить, пытать, требовать признаться, что он украинский шпион.
В конце концов, в бессознательном состоянии и чуть ли не в мешке подбросили его к украинцам, а те, в свою очередь, нашим пограничникам (конфликт только начинался и такое иногда происходило).
Переломанный, он долго лечился.
А через несколько месяцев... опять поехал воевать на Донбасс. И на этот раз уже попал туда, куда надо, участвовал в Дебальцевском сражении, стал связистом и почти десять лет, с некоторыми перерывами, провел на фронте.
Вот такой человек
Конечно, кому-то он казался слишком радикальным, а его публицистическая активность - чрезмерно апокалиптической. Ну, знаете, не все так плохо, а если плохо, то зачем так кричать... эта логика известна.
Но только вот что: он, со всеми своими неправильностями и неудобствами, был человек героический, а вот эти, всегда отменно здравые, всегда со всех сторон нормальные - они как-то не очень.
Он был коммунист, но такой, о каких писала советская пропаганда. Как выясняется, она не всегда врала, были такие люди. Их всех убили в 1937 году.
Так и его, конечно, погубила и "самоубила" так называемая "система". Слишком хорошим и слишком нервным он был для этой жизни насекомых. А кто там был ко двору - это мы видим, вот хотя бы подрейтузные формы жизни из одного всем известного СМИ, которые собраны там как будто нарочно с такой густотой.
Они тоже его доконали, вместе с начальниками. У нас же всегда усенамана, а если нет, то ты, может, шпион? Ты, может, на дыбу хочешь?
В России нет государства американского типа, где национальный успех есть сумма индивидуальных амбиций и стремлений.
В России есть сорокинский "ломтевоз", который едет вперед, используя в качестве топлива жизни тех, кто работает на это его движение.
И вот он забрал Мурза.
На этом месте либерально настроенный человек нетерпеливо и раздраженно-иронично спрашивает:
- Ну и зачем вы все это поддерживаете?
На что всегда получает один и тот же, устало-терпеливый ответ:
- Мы поддерживаем не это.
А что же тогда? Что?
Они никогда не поймут.
Но Мурз - он твердо знал, зачем он жил, и за что погиб.

Раньше была переписка Энгельса с Каутским, а теперь есть переписка Чадаева с Арестовичем (внесен, тьфу ты, в список экстремистов, хорошо хоть Каутский туда не внесен). Посмотрите у них, это забавно, - они спорят о том, возможна ли Россия без России, она же Русь-Украина, словом, может ли состояться русский человек без РФ и Москвы.
У Арестовича это ведь любимая идея: чтобы украинцы были не те украинцы, которых мы сейчас видим, а - наследники русской культуры.
Расскажу, что я думаю об этом.
Думаю, что это невозможно.
Дело в том, что все постсоветские чиновники и миллионеры хотят быть частью западного мира. А с ними и верх среднего класса, и либеральная интеллигенция - все хотят евроамероинтегрироваться.
Потому что знают, что все самое лучшее - там уже есть, и очень давно. Лучшие банки, лучшие университеты, лучшие закрытые частные школы, лучшие замки, виллы и шато, лучшие галереи контемпорари, черт его побери, арт. Список длинный.
Но есть один момент.
Украина - особенно теряя лишнее население и лишние, вроде Крыма и Донбасса, территории, - стать частью этого западного мира может. На страшно невыгодных условиях, в вечном предбаннике, с большими жертвами, но может.
А Россия - не может. Уж как наша власть этого хотела, как жаждала, ан все равно ничего не вышло и пришлось доставать с антресолей дедовскую шашку. Потому что Россия слишком большая. Проблемная. Угрожающая. Медведь с бомбой. Ю ноу.
Как это связано с проблемой альтернативной России-Руси-русскости? Очень просто.
Обязательным входным билетом в западный мир является экзотизация клиента.
Восприятие его как туземца.
Потому что вера западного мира в двадцать первом веке - это религия меньшинств.
Чтобы пляски у костра, серьга в носу, мова и бесконечные жалобы на империализм-колониализм. Тогда хорошо, тогда понятно, берем.
А если белые гетеросексуальные христианские мужчины, да еще и, страшное слово, русские - нет, это никак. Никогда. Не возьмут.
Потому что совсем не только "Путин" плохой по правилам тамошней игры, а плохое - все. Иерархическая имперская культура - харам. Своя-то харам, а уж наша - и говорить нечего. Надо кланяться священному пню и менструальной чаше, а не Пушкиным всяким.
Вот это и есть та причина, по которой условный Арестович всегда проиграет условной Фарион, пусть он и харизматичный умник, а она - противная очень и глупая советская тетка.
Это и есть та причина, по которой почти все президенты Украины начинали с идеи объединения страны, а заканчивали принудительной мовой. Бежали вприпрыжку за Галичиной, а за Галичиной они бежали, потому что только там есть тот экзотизирующий туземный образ самих себя, который скушает западный мир.
И избавиться от этой религии меньшинств, следуя в русле поглощения себя западным миром - невозможно.
Ну а чтобы, думая дальше, избавиться от этой идеи поглощения и жить самостоятельно - нужен очень серьезный рычаг.
И это должен быть такой рычаг, надежность которого не зависит от конкретного человека, а только - от исторической судьбы.
Таким рычагом и является Россия - единственная, другой не будет. Здесь Родос, здесь и прыгай.
В противном случае все равно придется продевать серьгу в нос и бормотать на мове о том, какая ты умученная колониализмом трансгендерная феминистка.

Двадцать четвертое февраля теперь насовсем останется в календаре как большой исторический день.
Но о военных успехах и прочей шкуре недоубитого медведя говорить рано.
Зато сейчас уже можно определенно говорить о другом. О людях.
Об этом у нас рассказывают мало, очень мало, но - Россия уже приросла миллионами русских людей. Думаю, что цифра в пять миллионов человек будет адекватной, хотя и приблизительной. Я имею в виду не только тех, кто живет на так называемых новых территориях (ужасная формулировка, какие они новые, если Павел Иванович Чичиков - херсонский помещик), но и всех тех, кто перебрался к нам за последние годы (если считать с 2014 года, то будет, конечно, больше).
Миллионы своих - не мигрантов из мумба-юмбы, как это положено по законам "современности", будь она неладна, - а своих. Великое приобретение.
Сколько еще громких имен - пока неизвестных - произойдет из этого "демографического набора". Сколько талантов и пользы.
В кои-то веки в эпоху очередного массового перемещения человечества на карте - мы не только проиграли, но и кое-что выиграли от этого процесса.
Но это еще не все.
Миллионы хороших людей приехали - с вещами, но чаще прямо со своими домами и землей, - но и тысячи противнейших персонажей бежали в беспорядке. Обрели подлинную родину, припадая к святой загранице, - и, хотя бессмысленно надеяться, что они оставят Россию в покое, безусловно то, что на расстоянии их влияние неумолимо слабеет.
Но и это еще не все.
Кроме хорошего прибавления здесь и плохого прибавления отсюда туда, - есть еще и третья перемена.
Она касается тех, кто после 24 февраля, никуда не уезжая и не приезжая, почувствовал себя иначе.
Это и те, кто внезапно нашел работу на заводах, которые до этого были "неэффективны", а теперь, как мы знаем, стали очень даже эффективны, и те, кто занимаются помощью фронту - простое слово солидарность, как выясняется, тоже может работать в России, и даже те неправильные интеллигенты, которые, с модно-прогрессивной точки зрения, имеют несчастье любить родину (больные они, что ли? а! они зомбированные!), и которые теперь вдруг оказались на своем месте, уже не преодолевая бешеное сопротивление кого надо где надо.
Мы уже два года живем в здоровом мире.
А это трудно - и к тому же яростно осуждается всеми передовыми умами.
Но не пойти ли им, этим передовым умам, к лешему? Теперь уже можно радостно сказать: пойти, пойти.
Спасибо двадцать четвертому февраля.

А вы замечали, что наша система категорически не хочет педалировать тему русских политзаключенных в украинских тюрьмах?
Казалось бы, такой выигрышный сюжет.
Киевский режим (и правда поганый и людоедский) в больших количествах сажает людей (возможно, и пытает, издевается над ними). Имея в Москве целую колоду бежавших к нам оттуда политиков и активистов, можно было бы составлять списки репрессированных, рассказывать истории о судьбах людей, снимать документальные фильмы, нанимать юристов и, главное, способствовать обменам.
Развернуть, в общем, панораму человеческой драмы, сочувствовать которой и, через это, Кремлю и России - намного проще и удобнее, чем с помощью рассказов про агрессивный блок НАТО.
Но нет.
Никакого движения в эту сторону нет.
Разве что какая-то английская, если не путаю, газета недавно выпустила очерк о русских людях в киевских узилищах. Английская, не наша. Там - ужасы. Вплоть до того, что человеку на лоб татуируют слово "орк". Но здесь об этом говорят очень скупо.
Почему?
Я думаю, так происходит из-за того, что наша система чувствует, что идея прав человека - любого человека, пусть даже самого выгодного и лояльного нам, - она в принципе какая-то нехорошая, сомнительная. Что-то в ней есть такое, что лучше с ней не связываться.
И понятно, что именно.
Как только вы начинаете не только хохохать над маразматиком Байденом или ругать негодяя Макрона, но и сопереживать конкретным людям, бороться за них, - вы повышаете социально-психологический ранг человека как такового, вы возвышаете его, вселяете в него мысль о собственной значимости, и если этим увлечься, то тут уже недалеко до классического республиканизма и либерализма.
Поэтому "лучше не надо".
Не надо конкретики, лиц, имен, судеб, прав. Не надо разоблачения спецслужбистов, полицейских, следователей, судей, тюрем, хоть бы это и были враждебные органы и силы. Это - именно то, из чего исходил Николай Первый, когда подавлял заграничный бунт по просьбе австрийского императора. Бунт в чужом тылу - это все равно плохо, и какая угодно власть - всегда права, даже если это вроде бы нам не нужно.
А то ведь можно получить вредный пример - и Бог знает до каких страшных вещей дойти, однажды взяв его за основу в другом месте и в другой ситуации.
Так что будем смеяться над дедом Бидоном, он так глупо путает слова.

Самое симпатичное в сегодняшнем послании, на мой взгляд, - вот этот небольшой, скромный абзац (не я один, конечно, его заметил сегодня).

"Первое. Российские регионы в дополнение к федеральным программам реализуют свои меры поддержки семей с детьми. Я хочу прежде всего поблагодарить коллег за эту работу и предлагаю дополнительно помочь субъектам Федерации, где уровень рождаемости ниже среднероссийского. Это особенно важно для центральной России и северо-запада. В 2022 году в 39 регионах суммарный коэффициент рождаемости был ниже среднероссийского. До конца 2030 года направим таким регионам не менее 75 миллиардов рублей, чтобы они могли нарастить свои программы поддержки семей. Средства начнут поступать со следующего года".

Знаете, у Аверинцева была когда-то знаменитая книжка - "Поэтика ранневизантийской литературы".
Она пользовалась бешеным успехом в мире позднесоветского книжного дефицита. Ее продавали на черном рынке, из-под полы и недешево.
Почему? Потому что всех так занимали несуществующие ранневизантийские Достоевские и Львы Толстые?
Разумеется, нет. Так происходило из-за того, что название это было прикрытием, а на самом деле Аверинцев протаскивал в советскую академическую литературу - православие.
Вот так и тут.
В сегодняшнем послании случилась типичная поэтика ранневизантийской литературы.
Потому что центральная Россия, северо-запад - все это политкорректные обозначения проблемы, о которой сложно сказать прямым текстом.
Так у нас принято - этой проблемы немножко стесняться.
Что в помощи нуждаются русские.
Что надо русским дать денег.
Потому что у нас есть целый ряд русских областей - и мы знаем их имена: Костромская, Кировская, Псковская, Тверская и далее, далее, - где происходит постоянный отток населения, где трагически мало жизни, а жизнь там обязана быть, так как эти области - это наше все. Если есть у нас какие-нибудь традиционные ценности, то вот эти регионы - это то самое в чистом виде.
Хорошо, что дадут 75 миллиардов.
Еще хорошо, что простят долги - с направлением этих средств не в возврат федеральному центру, а на свои нужды.
И пусть будет больше, больше.
И если нужно для этого избегать страшного р-слова и говорить просто о "центральной России" - пусть даже так.
Лишь бы там что-то происходило.
Лишь бы там дальше жили.
С этим, я думаю, и Аверинцев бы согласился.