Как и предупреждали Высокинского сторонники сквера, опрос ВЦИОМ не разрешил конфликта. Референдум мог бы разрешить.

Екатеринбургская епархия сейчас явно играет на обострение. Православные демонстрируют, что категорически не согласны отдать участок в сквере.

Я так понимаю, что власть опасается, что если сквер останется в списке, сторонники храма начнут мобилизацию «сторонников» (включая 10 тысяч сотрудников «Сима-ленда» и т.п.), добьется результата "за строительство храма в сквере". Но реальное (по ВЦИОМу) большинство с этим не согласится, и начнется новый протест, гражданское противостояние с совсем уж непредсказуемым результатом.

Однако за спиной православных общественников сейчас — фигуры влиятельных православных бизнесменов и мощное лобби РПЦ, которое, похоже, уже видит ситуацию в Екатеринбурге такой судьбоносной битвой за судьбу Церкви в России.

Пресс-секретарь президента Дмитрий Песков — об опросе жителей Екатеринбурга по поводу строительства храма

Вопрос: Есть реакция епархии относительно опроса ВЦИОМ о храме. Как-то Кремль продолжит здесь свою миротворческую миссию?

Песков: Дело не в миротворческой миссии. Дело в том, что идет диалог — в Екатеринбурге идет диалог между представителями общественности, представителями церкви и, главное, городскими властями. Диалог продолжается. Мы рассчитываем, что он будет продолжен. Эта проблемная ситуация будет решена.

Вопрос: Согласны ли вы с тем, что опрос проводился в таком подогретом обществе, как говорит епархия?

Песков: Понимаете, опрос есть опрос. В настоящий момент опрос продемонстрировал ту картину, которую он продемонстрировал. Уже как дальше будут приниматься решения, здесь мы не можем вмешиваться. Это уже, все-таки, давайте согласимся, что это прерогатива региональных и городских властей.

Бывший главный архитектор города Тимур Абдуллаев высказался о голосовании и опросе. В колонке IMC он рассказал, почему подобные вопросы нельзя решать простым большинством голосов, какой городской контекст необходим для строительства высокого храма и какие площадки в городе могут подойти для него с градостроительной точки зрения.

https://itsmycity.ru/2019-05-23/timur-abdullaev-o-tom-gde-mozhet-byt-postroen-glavnyj-kafedralnyj-sobor-ekaterinburga

Сегодня мэрия Екатеринбурга отчиталась, что пришло уже 6000 обращений с вариантами места строительства храма. Предположу, там много вариантов под копирку, с указанием номера кадастрового участка в сквере, потому что в православных чатиках объявлена такая мобилизация.

(Кстати, не вижу в этом ничего плохого. Каждая сторона старается мобилизовать сторонников. Если для этого не применяется административный ресурс, если людям просто подсказывают, как поступить, и они делают это по доброй воле — почему нет).

Библеист, профессор Андрей Десницкий:

Мне доводилось читать лекции в Екатеринбурге. Мне понравился этот город и его жители. И я отметил одну важную вещь. В Екатеринбурге сильна прослойка людей с осознано атеистическим, материалистическим и антиклерикальным мировоззрением. Я так себе объясняю этот феномен. Это город научной и технической интеллигенции, а значит в большей степени атеисты. Но атеисты в духе мировоззрения братьев Стругацких. То есть они не верят в Бога, но у них сильное нравственное и гуманистическое начало. Это еще одно объяснение, почему такой протест вспыхнул в Екатеринбурге, а, например, не в Орле. Там тоже был повод поднять волну протеста. Например, там установили памятник Ивану Грозному. Интеллигенция могла бы объединиться и выйти против, но этого не произошло. А в Екатеринбурге произошло.

Такой еще нюанс: сейчас Фонд святой Екатерины и епархия говорят, что причина протеста — в «недоинформированности горожан», которые, дескать, толком не знают о замечательном проекте, а потому и протестуют.

И хотя я сомневаюсь, что причина в этом, но и на такой аргумент можно ответить: друзья, а кто в этом виноват-то? Почему вы не выходили к людям, не разговаривали с ними?

У нас есть мероприятие «Горсовет», такие городские дискуссии с экспертами и публикой. Мы в феврале предлагали Фонду святой Екатерины провести 3 марта встречу сторонников и противников строительства в сквере. Получили предварительное согласие, обговорили спикеров. Но в какой-то момент Фонд сказал, что от проведения мероприятия отказывается, участвовать не хочет. Причину не объяснили.

Мы не стали проводить мероприятие «в одни ворота» и просто сменили тему на не связанную с храмом и сквером.

И не было других очных обсуждений проекта храма, на которых горожане могли бы получить информацию и высказаться. Видимо, храмостроители считали, что чем меньше они вслух говорят о проекте, тем проще будет его реализовать, потому что любые дискуссии вредны и мешают проекту.

В итоге получили дискуссию на улице, с участием ОМОНа и всеми вытекающими последствиями. И только теперь спохватились и готовят «масштабную презентацию», которой вряд ли уже смогут кого-то убедить.

Это обязательно должно стать уроком: надо заранее все обсуждать с горожанами. (Это говорили уже миллион раз за последние дни, но скажу в миллион первый).

Екатеринбург, который всю прошлую неделю жил сквером у Театра драмы, немного успокоился. Противостояния закончились, и сейчас администрация города принимает у жителей Екатеринбурга предложения о том, где можно построить Собор Святой Екатерины. Задержанные в сквере уже выходят на свободу, и некоторые из них поделились с E1 историями своего заключения.

Леонид Яковлев

— Меня задержали 14 мая. Тогда забор начали раскачивать, а мы с коллегой пошли к выходу. Я увидел, как полицейский двух девушек грубо отпихнул, одну даже на землю уронил. Они у забора стояли, но не трогали его. Подошел и спросил: «Ты что, бог в погонах?». Он за куртку меня схватил и в автобус, где задержанных держат, повел. И еще матом — типа, если бы место было непубличное, он бы мне… Привел в ПАЗик, там протокол оформили, потом свозили на медосвидетельствование (оно показало, что я трезв). Оттуда уже в отдел полиции № 9. Там общались вежливо, но условия так себе, конечно. В камере нас было четверо — один такой же защитник сквера, двое вообще по другим делам задержаны. Вместо кроватей — длинная скамья, вроде как сдвоенная койка. Одна подушка, одно одеяло, одна простыня — спите, как хотите. В итоге мы втроем спали на полу, только простынку положили.

Утром нас, задержанных в сквере, перевели в другое помещение, вроде учебного класса, и отдали телефоны. Передачки с едой-питьем получили, стали звонить — кто родным, кто на работу. А потом приехал автобус и отвез нас в суд. Меня одного из первых позвали, и судья признал виновным в мелком хулиганстве, присвоил семь суток ареста. Всё заседание — минут 20. Потом обратно в автобус, надели наручники. В них и просидел там примерно до полуночи, пока остальных судили. Ни еды, ни питья. Правда и полицейские, что нас охраняли, в тех же условиях. Они нам говорили, что конвойная работа — это вообще не их профиль, просто на усиление привели. Байки забавные всем автобусом травили, поддерживали друг друга.

Потом изолятор временного содержания на Фрунзе. И опять долгое ожидание, пока нас по камерам распределят. Мне и тут повезло — быстро через накопитель прошел. А последних в камеры только около шести утра завели. На Фрунзе всё уже нормально было — четыре деревянные койки и бачок с питьевой водой. Утром покормили сразу. А в обед всех защитников сквера перевезли на Елизаветинское шоссе. Там условия тоже удовлетворительные, примерно как на Фрунзе. «Скверные» сидели со «скверными». Тех из нас, кому здоровье не позволяло с курящими вместе быть, в отдельную камеру определили. В душ выводили, телефоном пользоваться разрешали (по 15 минут в день). От прогулок мы отказывались сами — холодно и сыро.

Мы при первой возможности старались узнать, как там в сквере дела. Когда услышали, что мэр сказал о замораживании стройки, по всем камерам раздались крики «Ура!». В субботу приехала комиссия с Мерзляковой во главе, проверили, нет ли жалоб, и раздали телефоны адвокатов. А вечером меня выпустили — юрист добился сокращения срока с 7 до 4 дней.

Сейчас я хочу обжаловать действия задержавшего меня силовика и приговор. Все обвинения подтверждаются только словами полицейского, других доказательств нет. Поэтому я хочу найти тех двух девушек, за которых я вступился, чтобы они подтвердили — ничего противоправного я не совершал.

Истории арестованных: https://www.e1.ru/news/spool/news_id-66099394.html?utm_source=tme&utm_medium=social&utm_campaign=e1

Кстати, ставший популярным твит "Всеволода Чаплина" о том, что у России теперь два врага, Украина и Екатеринбург, это все-таки твит фейкового аккаунта (хотя звучит, согласитесь, правдоподобно).

В мэрии Екатеринбурга сегодня очередная встреча со сторонников и сквера, и храма. Сегодня должны прийти депутаты, члены общественной палаты и представители Фонда святой Екатерины

Начинаем следить за слушаниями. Народу вал! В маленький зал перестали пускать людей

Традиционный прямой эфир со встречи в мэрии у E1.

Сегодня все постят табличку пригожинского РИА ФАН с "классификатором" СМИ. Я хочу спросить даже не про методику (почему "общественно-политические" и "патриотические" и "антироссийские" это разные категории, где логика?). А про то, почему, например, "Взгляд.ру" у вас стал "антироссийским"? В общем, недоработали товарищи.

В Екатеринбурге дискуссия опять вернулас к вопросу "опрос или референдум". События последних дней показывает, что результаты опросов не принимаются "проигравшей" стороной и вызывают конфликты. Кроме того, опрос дает широкие возможности для манипуляций и фальсификаций, за которые не предусмотрена ответственность. Референдум — это проработанная демократическая процедура, результат которой обязателен для исполнения, а объективность защищена законом (насколько это возможно в российских условиях, но все же лучше, чем ничего). Поэтому, с моей точки зрения, конечно, референдум — предпочтительный сценарий.

По референдуму есть проблемы и с формулировкой вопроса: можно выносить только вопросы местного значения и подогнать формулировку со строительством храма очень сложно.

Интересно наблюдать сторонников сквера и сторонников храма в одном зале.

И вообще, происходящее сейчас в Екатеринбурге — напоминание о том, что нужно заниматься политикой. Уж по крайней мере как избирателям. Не стоит уклоняться от этого. Аристотель писал, что не участвовать в политике могут либо сверхчеловеки (боги), либо недочеловеки. А человек — zoon politikon, животное политическое. До сверхчеловеков мы пока не доросли, но ведем себя как недочеловеки: не ходим на выборы, не интересуемся кандидатами, сами не пытаемся баллотироваться.

Мы должны изменить свое отношение к формированию городской думы, к выборам разных уровней, к участию во всех демократических процедурах. Мы не можем позволить себе иметь такую городскую думу, какую имеем сейчас. Мы ответственны за свой город и не можем перекладывать эту ответственность на других людей.

Еще цитата из вчерашнего интервью библеиста Андрея Десницкого на Znak:

«…Вообще, изначально слово «политика» происходит от слова «полис», что значит город. То есть политика — это городское дело. Поэтому проблема: сквер или храм — это абсолютно политической вопрос, но в изначальном смысле слова «политика». Политика вообще и нужна для того, чтобы жизнь людей становилась лучше, чтобы они принимали участие в управлении городом и страной. И чтобы заниматься политикой, то есть участием в городской жизни, необязательно призывать к изменению Конституции, отставке президента и так далее.

Что касается локальных протестов и их влияния на общеполитический фон в стране, то я уверен, что накопление таких протестов и их частота приведут к изменениям в стране, когда активные жители в разных городах скажут: «Мы не хотим жить так, как живем сейчас, пора менять ситуацию»».

Слово взял отец Максим Миняйло: Я понимаю, что у вас есть позиция. Вы сказали, что храм подождет. Мы уже в дебри уходим, вопрос храма отодвигаем на периферию. Но вы сами лично (обращаюсь к Ивану Волкову) говорили, что храм нужен, только в другом месте. Мы все-таки ради храма здесь собрались. В храме и заключается мирное решение. Храм - место мира, зачем мы его делаем источником раздора.

Константин Киселев, конечно, мощь. Кажется, он единственный из депутатов, который пользуется авторитетом у обоих сторон.

Отец Вениамин зачитавает обращение от верующих, где говорит, что проект храма оболгали, в том числе перед президентом. Корреспондент, который задал Путину вопрос, сказал, что часть деревьев вырубят, а на самом деле их собираются пересадить в другое место.