После просмотра в МХТ в Камергерском Чайки, а теперь ещё и Жил. Был. Дом я понимаю что мне нужно сделать длительный перерыв в посещении когда то любимого театра. Предложение мракобеса Конева не поддерживаю

товарищи театралы, прекращайте выдавать Коневу тепловизор вместо бинокля!

https://t.me/knightsmove/14838

Я, было, хотел пошутить про номинацию «Алкоголизм» для моей будущей семьи, но вчитался и понял: в первом сезоне конкурса участвовали 580 000 человек, из которых 300 семей выиграли сертификат на путешествие (интересно, куда?), а 30 счастливых пар получили по 5 миллионов рублей для улучшения жилищных условий.

Короче, мне, холостяку, смешно, а нормальным людям ощутимая помощь. Так что хороший конкурс, надо брать.

Когда ты очень дерзкая, но тебе уже 30+ годиков.

Поддерживаю.

И дело не в гуманном отношении к наркопотребителям, а к соразмерности преступления и наказания. Насильники и убийцы сидят меньше, чем разовые торчки. Это не дело.

Мама, я в телевизоре.

А не с тобой.

Весь день пытался писать рассказ о путешествии в Петербург. Начал с поезда, дошёл до гостиницы, а символов выпало столько, что не влезло бы в три телеграммы. Поездка стала столь необычной, что тронула душу до каких-то незыблемых нот. Всё казалось простым путешествием, а стало открытием нового мира на карте души. Я на днях и в течении года сложу три былины, но сегодня же синопсис дней, ставших новым сознанием жизни.

Петербург - особенный город, специальный. Там при входе положено спрятать рассудок, администрация не разделит ответственность в случае краж и внезапной утраты. Я приехал на отдых: развеяться, вспомнить былое, уйти от себя до себя по короткому кругу. Я хотел быстрый секс и доступные книги у букинистов. Я мечтал каждый день посмотреть на Казанский собор, но фасады укрылись лесами. Я попал в реставрацию, ей предшествуют муки и разрушения. Чтобы что-то спасти, надо что-то ударить большим молотком.

Я искал вдохновения так же банально, как кильку съедают под водку: пытался пройти по местам минувшей влюбленности. Видел те же пейзажи, слушал музыку ту же, дышал с тем же темпом мудацким. Вспоминал и пытался представить, как беру ту же руку, сажусь в вертолет и мы снова летим посреди Петербургского неба. Пытался понять, зачем мне было так хорошо и вдруг осознал, что расстался с душой. Нет, правда, я понял структуру своих отношений до нового дня: мне безумно нравился секс, прогулки под ручку, сметаны на сырник и виски втихую от пары. Я только и думал, как лучше писать красоту своей женщины, кидая в ладони читателя пошлые фразы. Я мыслил о том, что такое - и есть моя жизнь, пусть будет она коротка, но лишь только такая. Я - Фауст, продавший бессмертную душу за ужин, что спиздили у графа или епископа.

Я решил никогда не влюбляться. Я, гуляя по Невскому и Петроградке, вдруг понял, что все мои страсти - немедленный секс и сожительство через неделю, разговоры о свадьбе и дети в фантазиях - пусты и ничтожны в глазах хоть чего-то стоящей женщины. Нельзя ничего хотеть так, чтобы видно для ближней. Нельзя торопиться, нельзя уж так слишком хотеть, что готова лопнуть печёнка. Нельзя вдоль любовных пригорков метаться как кролик, что жаждет любви и потомства. Всё это так дёшево, что вовсе не может быть вечностью.

Я понял, что нужно не пить. Не чахнуть над книгами и в домино не играть до рассвета. Не быть мудаком, не быть молодцом, не слыть политиканом и так же писателем, не сдавшим роман. Не писать сообщений, не слать цветов, которые собраны чужими руками. Одним словом, понял, что нужно взрослеть и любить, не торгуясь с нечистым.

Но что бы вы думали? Втрескался. Снова увидел её и пропал. Хотел бы о ней рассказать, но такое преступно. Я понял, что если любовь - невозможно словами бросаться. Влюблённые чувства - религия, женщина - Бог во плоти. И, Боже, направь, меня пробовать мыслить о том, что не может быть словом. И красота её подобна Божественной, и голос её поёт, словно Князи и Серафимы взывают на небо. И просто нет слов у меня. Я сегодня пытался писать и смотрел на её фотокарточки, как на иконы.

Ужасно звучат мои мысли. Я дюжину дней как пытаюсь сложиться в рассказы, но ожил по-настоящему в Петербурге. Я так опасаюсь, что чтец мой поймёт, про кого я слагаю. Всё потому, что я смертно-твердо решил не давать ни единого повода думать о чувствах моих. Влюблённость моя тем ценна, что не двигаю время и хочу узнавать незнакомого человека так медленно, чтобы услышать все ноты души, на меня не похожей.

Я даже не понимаю, как сердце моё ожило после долгого сна в обнимку с внезапно знакомыми женщинами. Я исповедь знал, и сказали, что многих пугает моё равнодушие к женщине. И, правда, не сплю и не думаю, что думают с той стороны. А когда сам влюбляюсь - киваю и думаю: как же можно меня не увидеть?

Надо в каждом разглядывать Бога. Я об этом сложу 5 страниц, но пока - не могу. Умираю. Смотрю фотографии и умираю. До чего же мне одиноко и страшно, что я не умею любить так, как любят разумные. И сила меня разбудила такая, что я хочу лишь просить: заморозь меня вновь и позволь мне исчезнуть. Я лучше в бордель, а потом на молитву.

Как же страшно бездарно писать. У меня столько чувств, что я даже не мыслю, как их спаковать на потребу.

Как же меня раздражает реклама с весёлым и людьми, которые что-то радостно жрут.

Вот если бы я увидел ролик, в котором молодой парень со слезами на глазах ест йогурт и говорит «как же всё заебало, сил моих больше нет, хорошо хоть йогурт пиздатый попался» - тогда бы я всё скупил после этого.