Forwarded from Издательство Эксмо | Книги (Халя из Эксмо)
Что думаете о Бротигане?
Anonymous Poll
54%
Знал(а) такого автора, хочу его книги в коллекцию
9%
Знал(а), но не хочу
25%
Не знал(а), но теперь интересно
11%
Не знал(а), неинтересно
«Сколь это по-немецки» Уолтер Абиш
Зачастую приступая к чтению прежде нечитаных авторов, подходишь уже с представлением о писателе, сформированными из выхваченных, то тут, то там, сведений.
Шапочно ознакомившись с информацией об американце Абише, я его представлял постмодернистом-экспериментатором.
Однако, как опять же часто бывает, такое представление было ошибочным. По крайней мере, роман «Сколь это по-немецки» если и назвать каким-то радикальным экспериментаторством, то скорее по содержанию, а не по форме.
«Сколь это по-немецки» написан в нарочито реалистичной манере, с пробивающимися местами монтажной формой, помогающей двигать сюжет (однако это не ни в коем случае не берроузовский метод нарезки).
Сюжет достаточно прост: два брата, архитектор и писатель, один для строительства музея, другой за компанию, приезжают в город, где раньше был концлагерь. Город кстати назван в честь философа, за вымышленным именем которого без труда можно узнать Хайдеггера. Два брата - основное ядро сюжета, однако как от камня брошенного в воду, от этого ядра расходятся круги, которые захватывают все новых героев и их истории: бывшие слуги братьев, друзья, бывшие жены и любовницы и много ещё кто. Абиш наводит оптику то на одного, то на другого.
Как отмечают исследователи, творчество Абиша открыто для интерпретаций и в этом его сложность (несмотря на кажущуюся простоту самого текста).
Мне кажется одним из ключей к разгадке романа является мысль об «идее Швейцарии», под которой подразумевается «образ, который рождается у людей при слове Швейцария». Если заменить Швейцарию на Германии, то получим «Идею Германии» в смысле образа, рождающегося при слове Германия, а более конкретно послевоенная Германия
Зачастую приступая к чтению прежде нечитаных авторов, подходишь уже с представлением о писателе, сформированными из выхваченных, то тут, то там, сведений.
Шапочно ознакомившись с информацией об американце Абише, я его представлял постмодернистом-экспериментатором.
Однако, как опять же часто бывает, такое представление было ошибочным. По крайней мере, роман «Сколь это по-немецки» если и назвать каким-то радикальным экспериментаторством, то скорее по содержанию, а не по форме.
«Сколь это по-немецки» написан в нарочито реалистичной манере, с пробивающимися местами монтажной формой, помогающей двигать сюжет (однако это не ни в коем случае не берроузовский метод нарезки).
Сюжет достаточно прост: два брата, архитектор и писатель, один для строительства музея, другой за компанию, приезжают в город, где раньше был концлагерь. Город кстати назван в честь философа, за вымышленным именем которого без труда можно узнать Хайдеггера. Два брата - основное ядро сюжета, однако как от камня брошенного в воду, от этого ядра расходятся круги, которые захватывают все новых героев и их истории: бывшие слуги братьев, друзья, бывшие жены и любовницы и много ещё кто. Абиш наводит оптику то на одного, то на другого.
Как отмечают исследователи, творчество Абиша открыто для интерпретаций и в этом его сложность (несмотря на кажущуюся простоту самого текста).
Мне кажется одним из ключей к разгадке романа является мысль об «идее Швейцарии», под которой подразумевается «образ, который рождается у людей при слове Швейцария». Если заменить Швейцарию на Германии, то получим «Идею Германии» в смысле образа, рождающегося при слове Германия, а более конкретно послевоенная Германия
«В совершенном будущем» Уолтер Абиш
Сборник рассказов Уолтера Абиша, которые ярко подчёркивают его экспериментальный стиль. Рассказы, объединённые общими мотивами и образами. Выделяется фрагментарность текстов, некоторая кинематографичность. Абиша занимает язык и смысл слов. Он пытается восстановить утерянный смысл того, что мы говорим. Так, в одном тексте («Пыл/трепет/жестокость») главы называются в алфавитном порядке, а смысл слов, вынесенных в заглавия, раскрываются в тексте глав. В другом тексте («В скольких словах») перед небольшими главами в алфавитном порядке перечисляются слова используемые в главе. Как отмечает в послесловии к рассказам переводчик Виктор Лапицкий, эти формальные приемы несут в себе содержательный заряд, отсылая к языку в его словарном, «донарративном», не преображенном в фазу «художественного произведения», состоянии.
Однако несмотря на все эти эксперименты, тексты Абиша образуют вполне связные нарративы и сюжеты.
Трудное, однако занимательное чтение.
Сборник рассказов Уолтера Абиша, которые ярко подчёркивают его экспериментальный стиль. Рассказы, объединённые общими мотивами и образами. Выделяется фрагментарность текстов, некоторая кинематографичность. Абиша занимает язык и смысл слов. Он пытается восстановить утерянный смысл того, что мы говорим. Так, в одном тексте («Пыл/трепет/жестокость») главы называются в алфавитном порядке, а смысл слов, вынесенных в заглавия, раскрываются в тексте глав. В другом тексте («В скольких словах») перед небольшими главами в алфавитном порядке перечисляются слова используемые в главе. Как отмечает в послесловии к рассказам переводчик Виктор Лапицкий, эти формальные приемы несут в себе содержательный заряд, отсылая к языку в его словарном, «донарративном», не преображенном в фазу «художественного произведения», состоянии.
Однако несмотря на все эти эксперименты, тексты Абиша образуют вполне связные нарративы и сюжеты.
Трудное, однако занимательное чтение.
«Автопортрет с устрицей в кармане» Роман Шмараков
Стилизация под классический английский детектив (как «спойлерит» издатель в аннотации) получилась шикарная. Настолько естественная, что если бы не имя на обложке, то тяжело догадаться, что текст написан не в начале XX века каким-нибудь англичанином, а русским писателем в XXI веке (в тексте даже есть игра слов на английском языке, что тоже создаёт эффект, словно мы читаем переводной роман).
Однако назвать «Автопортрет...» только детективом значит недооценить его. Это роман-пастиш, роман-палимпсест, роман, который является не тем, чем кажется.
Великолепная постмодернистская игра, наполненная аллюзиями, тонкой иронией и юмором.
Плотный текст романа, не даёт «продохнуть». Нагромождение вставных многословных новелл, в которых одна история может содержать другую историю, отсылает к истокам европейского романа (мне это напомнило «Эфиопику» Гелиодора). Удивительно, что такое богатство смыслов упаковано всего лишь в 250 страниц.
Стилизация под классический английский детектив (как «спойлерит» издатель в аннотации) получилась шикарная. Настолько естественная, что если бы не имя на обложке, то тяжело догадаться, что текст написан не в начале XX века каким-нибудь англичанином, а русским писателем в XXI веке (в тексте даже есть игра слов на английском языке, что тоже создаёт эффект, словно мы читаем переводной роман).
Однако назвать «Автопортрет...» только детективом значит недооценить его. Это роман-пастиш, роман-палимпсест, роман, который является не тем, чем кажется.
Великолепная постмодернистская игра, наполненная аллюзиями, тонкой иронией и юмором.
Плотный текст романа, не даёт «продохнуть». Нагромождение вставных многословных новелл, в которых одна история может содержать другую историю, отсылает к истокам европейского романа (мне это напомнило «Эфиопику» Гелиодора). Удивительно, что такое богатство смыслов упаковано всего лишь в 250 страниц.
Forwarded from НеЧехов
🔞 От долбо@ба до гения
Недавно в No Kidding Press вышел сборник Дениса Джонсона «Иисусов сын». Частично автобиографические байки, рассказанные от лица асоциального алкоголика и наркомана — обычно не мое. Но, как вы понимаете, здесь есть «но».
Поначалу и правда кажется, что сидишь на кухне с укуренным типом, который пересказывает тебе жуткие анекдоты из жизни. Но потом случается нечто ошеломляющее, вроде: «Я обошел дом и зашел через заднюю дверь. В комнате пахло собаками и младенцами» или «Она еще не знала, что ее муж мертв. Мы знали. Вот почему у нее была такая власть над нами». Будто сделал слишком большой глоток фруктового льда и отморозил себе мозги. А когда отпускает, хочешь ещё…
Многие называют его гением. Писатель при жизни стал фактически классиком американской литературы. За свою карьеру он много всего перепробовал: в колледже дебютировал с поэтическим сборником, затем писал романы, пьесы и даже сценарии. Но признание ему принес именно сборник малой прозы «Иисусов сын» (1992).
что это из себя представляет?
Сборник состоит из 11 рассказов, расставленных в хронологическом порядке, что, по правде, не имеет особого значения. Рассказы написаны от лица неудачника по кличке Долбо@б, который местами действительно так себе... (Кстати, это реальное прозвище Джонсона в юности.) С перерывам на трипы и женщин герой пытается выбраться со дна, все время оказываясь с этим дном и с себе подобными лицом к лицу. Напоминает отвязную битническую литературу.
так в чем прелесть этих рассказов?
«Байка, нелепица, анекдот, черная шутка, безумная идея, вырастающая до масштабов сакральной поэзии и тут же низвергаемая обратно — в подбашмачную пыль, в опилки, наледь и труху», — пишет о творческом методе Джонсона критик Сергей Кумыш.
А я добавлю, что красота этой прозы не в самих историях, а в волшебной языке и особой призме рассказчика — парня, чьи мысли и действия зачастую вызывают отторжение, а способ восприятия мира завораживает. Проходя сквозь него, вода превращается в вино, а страшное — в очень страшное. И иногда смешное, что лишь подчеркивает глубину ужаса.
причем тут Иисус?
Кроме того, что название сборника удивительно созвучно русскому «суки сын», оно было заимствовано из песни «Heroin» группы Velvet Underground:
When I put a spike into my vein
And I tell you things aren't quite the same
When I'm rushing on my run
And I feel just like Jesus' son
В текстах Джонсона действительно присутствуют религиозные мотивы, но воспринимаются они скорее как аллегорический язык, нежели отсылки к реальному мистическому опыту.
#НеЧехов_МалаяПроза
Недавно в No Kidding Press вышел сборник Дениса Джонсона «Иисусов сын». Частично автобиографические байки, рассказанные от лица асоциального алкоголика и наркомана — обычно не мое. Но, как вы понимаете, здесь есть «но».
Поначалу и правда кажется, что сидишь на кухне с укуренным типом, который пересказывает тебе жуткие анекдоты из жизни. Но потом случается нечто ошеломляющее, вроде: «Я обошел дом и зашел через заднюю дверь. В комнате пахло собаками и младенцами» или «Она еще не знала, что ее муж мертв. Мы знали. Вот почему у нее была такая власть над нами». Будто сделал слишком большой глоток фруктового льда и отморозил себе мозги. А когда отпускает, хочешь ещё…
– Да ладно, все у тебя в порядке.
– Сюда скажи.
– Куда, в дырку от пули?
– Да, в дырку от пули говори. Скажи мне, что я в порядке. Из рассказа «когда руки не тряслись в сиэтлской центральной»кто такой этот ваш Джонсон?
Многие называют его гением. Писатель при жизни стал фактически классиком американской литературы. За свою карьеру он много всего перепробовал: в колледже дебютировал с поэтическим сборником, затем писал романы, пьесы и даже сценарии. Но признание ему принес именно сборник малой прозы «Иисусов сын» (1992).
что это из себя представляет?
Сборник состоит из 11 рассказов, расставленных в хронологическом порядке, что, по правде, не имеет особого значения. Рассказы написаны от лица неудачника по кличке Долбо@б, который местами действительно так себе... (Кстати, это реальное прозвище Джонсона в юности.) С перерывам на трипы и женщин герой пытается выбраться со дна, все время оказываясь с этим дном и с себе подобными лицом к лицу. Напоминает отвязную битническую литературу.
так в чем прелесть этих рассказов?
«Байка, нелепица, анекдот, черная шутка, безумная идея, вырастающая до масштабов сакральной поэзии и тут же низвергаемая обратно — в подбашмачную пыль, в опилки, наледь и труху», — пишет о творческом методе Джонсона критик Сергей Кумыш.
А я добавлю, что красота этой прозы не в самих историях, а в волшебной языке и особой призме рассказчика — парня, чьи мысли и действия зачастую вызывают отторжение, а способ восприятия мира завораживает. Проходя сквозь него, вода превращается в вино, а страшное — в очень страшное. И иногда смешное, что лишь подчеркивает глубину ужаса.
причем тут Иисус?
Кроме того, что название сборника удивительно созвучно русскому «суки сын», оно было заимствовано из песни «Heroin» группы Velvet Underground:
When I put a spike into my vein
And I tell you things aren't quite the same
When I'm rushing on my run
And I feel just like Jesus' son
В текстах Джонсона действительно присутствуют религиозные мотивы, но воспринимаются они скорее как аллегорический язык, нежели отсылки к реальному мистическому опыту.
#НеЧехов_МалаяПроза
«Алиенист» Калеб Карр
Нью-Йорк. Конец ХIX века. Жестокие убийства сотрясают город. Доктор Ласло Крайцлер, алиенист - специалист по психическим патологиям, берётся за тайное расследование.
Такова завязка великолепного детективного триллера Калеба Карра.
Калеб Карр написал необычный детектив, а ведь это жанр достаточно строгий и не терпящий отступления от правил.
Здесь прежде чем найти преступника создаётся его образ и под него ищется соответствие. Психологические мотивы преступления выходят на первый план и именно через них находится убийца
Обычно детективы не перечитывают, потому что вся соль в разгадке, однако «Алиенист» не таков. Я бы его перечитал ради захватывающего сюжета, запоминающих образов и точно переданной атмосферы Нью-Йорка ХIX века, города который является одним из главных героев романа
Нью-Йорк. Конец ХIX века. Жестокие убийства сотрясают город. Доктор Ласло Крайцлер, алиенист - специалист по психическим патологиям, берётся за тайное расследование.
Такова завязка великолепного детективного триллера Калеба Карра.
Калеб Карр написал необычный детектив, а ведь это жанр достаточно строгий и не терпящий отступления от правил.
Здесь прежде чем найти преступника создаётся его образ и под него ищется соответствие. Психологические мотивы преступления выходят на первый план и именно через них находится убийца
Обычно детективы не перечитывают, потому что вся соль в разгадке, однако «Алиенист» не таков. Я бы его перечитал ради захватывающего сюжета, запоминающих образов и точно переданной атмосферы Нью-Йорка ХIX века, города который является одним из главных героев романа
Forwarded from greenlampbooks+
Сегодня я буду невероятно болтлива про книжку дня, и это ещё при том, что пропущу обязательную многоабзачную часть про нелёгкую судьбу автора романа «Сговор остолопов» — Джона Кеннеди Тула. В кратком пересказе биография теряет и глубину, и трагичность, тут надо либо целую книгу читать (такие есть, но только на инглише), либо хотя бы хорошую и подробную статью. Кому интересно, тот и без меня нагуглит, надеюсь, я вас хотя бы заинтриговала. Кому неинтересно, для того и распыляться бы не стоило. Погнали. #1bookaday (5)
Forwarded from greenlampbooks+
«Сговор остолопов» — великолепная и по-своему гениальная книга, которая мало кому понравится, бывает и такое. Во-первых, антигероев любят не все, во-вторых, с её позиционированием что-то пошло не так (как и с большинством обложек), так что многие читатели почему-то ждут от неё шуток-прибауток в традиционном стиле, сказано же, что комедия (ох уж эти читательские ожидания, никогда им не поддавайтесь!). «Сговор остолопов» очень смешной, но ровно настолько, насколько велик ваш читательский и житейский опыт. Это сейчас очень снобски прозвучало (что очень в духе самой книги), но на самом деле я говорю совершенно без желания опустить кого-то из неполюбивших книгу, дескать они неучи и вообще-ничиво-не-поняли. Джон Кеннеди Тул мастерски драпирует шутки в толстую обёртку аллюзий, отсылок и пародий, так что банально нужно до хренищи прочитать и изучить, чтобы эти отсылки наловить. Ну, допустим, «Дон Кихота» с горем пополам читали многие, а что насчёт Боэция, по которому вообще строится вся структура книги? Или десятки авантюрных романов давнымдавнонадцатого века, у персонажей которых есть особенные свойства, прослеживаемые в «Сговоре остолопов»? Чтобы не забыть, сразу отмечу наиболее яркую характеристику: ни один из персонажей не развивается и не меняется, хотя очень много всего происходит, но связать с плутовской литературой это трудновато, если ты в неё не вчитывался. В современном мире это скорее даст ассоциации с комиксом или мультиком, где есть некая нереальность происходящего и логика вообще не нужна, потому что все герои подчиняются не суровому реализму, а другим литературным задачам.
Ну вот, отвлеклась. Итак, «Сговор остолопов» — смешной, тонкий, для знающего западные каноны читателя. Это первое. Второе: атмосфера. Представьте себе кафкианскую атмосферу, в которой действует персонаж, совершенно на кафкианского героя непохожий. Холерик, антигерой, выспренный и одиозный сноб. И ситуации с ним происходят (наконец-то нашла подходящие впечатления!) как в «Уловке-22/Поправке-22», многое в юморе схоже с лучшими работами Хеллера. Львиной доле читателей трудно принять персонажа, который вызывает неприязнь. Но при этом и однозначно не любить его тоже невозможно, многие вещи, которые он говорит, совершенно правильные (пусть и перемежаемые дичью), но из-за подачи и образа невыносимо бесят, записывая нас автоматически в остолопов. Ну, а что поделать. Мир действительно такой и люди тоже такие — нельзя однозначно сказать, хорошие они или плохие, умные или глупые, в каждом из нас есть дикая мешанина из интеллекта и идиотизма, величия и нелепости (ну а тут можете ещё накидать дихотомий, мысль вы поняли). Мир несовершенен и при этом ещё чудовищно субъективен, никому из нас никогда объективный мир не познать. И Игнациуса Райлли тоже. Третье (тут вы уже, наверное, забыли, что я где-то в начале этого абзаца что-то нумеровала и считала) — сатира. Да, в «Сговоре остолопов» куча шуточек для своих — запойных читателей, психологов, эрудитов — но роман опирается не только на старые тексты, но и на современную для автора действительность. Новый Орлеан во плоти, от нас смертельно далёк, тем интереснее о нём читать.
И от Нового Орлеана к непременному фактору — переводу. Сделать его было почти невозможно, потому что Джон Кеннеди Тул щедро налил новоорлеанских акцентов, а там их с десяток, начиная от йата и заканчивая ирландскими, французскими, немецкими искажениями. Как это перевести в русский, чтобы не игнорировать этот аспект? У нас такого разнообразия небось и нет нигде. Тем не менее, Максиму Немцову это удалось, а ведь там помимо одних только говоров работы непочатый край, от пафосных речей Райлли удавиться можно. Можете на оригинале проверить свои навыки английского, предполагаю, что у вас глаза в трубочку свернутся. А русскую версию смело берите, и если после первых двух-трёх сцен вам неинтересно, непонятно и дико несмешно, то бросайте, когда-нибудь потом ещё с ней встретитесь. Хотя я прекрасно представляю человека, который весь томик прочтёт без тени улыбки, но от книги будет в восторге.
Ну вот, отвлеклась. Итак, «Сговор остолопов» — смешной, тонкий, для знающего западные каноны читателя. Это первое. Второе: атмосфера. Представьте себе кафкианскую атмосферу, в которой действует персонаж, совершенно на кафкианского героя непохожий. Холерик, антигерой, выспренный и одиозный сноб. И ситуации с ним происходят (наконец-то нашла подходящие впечатления!) как в «Уловке-22/Поправке-22», многое в юморе схоже с лучшими работами Хеллера. Львиной доле читателей трудно принять персонажа, который вызывает неприязнь. Но при этом и однозначно не любить его тоже невозможно, многие вещи, которые он говорит, совершенно правильные (пусть и перемежаемые дичью), но из-за подачи и образа невыносимо бесят, записывая нас автоматически в остолопов. Ну, а что поделать. Мир действительно такой и люди тоже такие — нельзя однозначно сказать, хорошие они или плохие, умные или глупые, в каждом из нас есть дикая мешанина из интеллекта и идиотизма, величия и нелепости (ну а тут можете ещё накидать дихотомий, мысль вы поняли). Мир несовершенен и при этом ещё чудовищно субъективен, никому из нас никогда объективный мир не познать. И Игнациуса Райлли тоже. Третье (тут вы уже, наверное, забыли, что я где-то в начале этого абзаца что-то нумеровала и считала) — сатира. Да, в «Сговоре остолопов» куча шуточек для своих — запойных читателей, психологов, эрудитов — но роман опирается не только на старые тексты, но и на современную для автора действительность. Новый Орлеан во плоти, от нас смертельно далёк, тем интереснее о нём читать.
И от Нового Орлеана к непременному фактору — переводу. Сделать его было почти невозможно, потому что Джон Кеннеди Тул щедро налил новоорлеанских акцентов, а там их с десяток, начиная от йата и заканчивая ирландскими, французскими, немецкими искажениями. Как это перевести в русский, чтобы не игнорировать этот аспект? У нас такого разнообразия небось и нет нигде. Тем не менее, Максиму Немцову это удалось, а ведь там помимо одних только говоров работы непочатый край, от пафосных речей Райлли удавиться можно. Можете на оригинале проверить свои навыки английского, предполагаю, что у вас глаза в трубочку свернутся. А русскую версию смело берите, и если после первых двух-трёх сцен вам неинтересно, непонятно и дико несмешно, то бросайте, когда-нибудь потом ещё с ней встретитесь. Хотя я прекрасно представляю человека, который весь томик прочтёт без тени улыбки, но от книги будет в восторге.
Недавно прочитал, что издательство Эксмо собирается переиздавать культовый роман Джека Керуака «В дороге» и понял, что сейчас самое время прочитать все переведённые на русский язык романы Керуака, которые, по какому-то недоразумению, пылятся у меня на полке. Поэтому решил начать марафон Керуака. В ближайшие месяцы этот канал будет каналом имени Керуака
«В дороге» Джек Керуак
Обычно, когда я последовательно читаю тексты одного автора, я стараюсь это делать в хронологическом порядке. В порядке написания текстов.
Но правила, которые мы сами себе устанавливаем легче всего нарушать. Поэтому в случае с творчеством Керуаком, я решил начать с самого известного его романа.
О романе «В дороге» написано и сказано многое, и не мне проводить какой-то анализ текста, я считаю необходимым говорить только о впечатлениях, а они просто грандиозны. Это роман огромной силы. После прочтения которого хочется бросить все и пуститься в путь. Я не удивляюсь, почему он оказал такое влияние на Америку 60-х.
Великолепный музыкальный, поэтический, романтический текст, полный любви к жизни и к свободе.
Знаменитая спонтанная проза Керуака отвечает атмосфере текста, атмосфере рассказанной истории. Это великий роман о свободе и о поиске смысла жизни.
Смысла, который находится в тексте. «Дорога - это жизнь» заявляет Керуак. Можно не соглашаться, но не восхититься глубиной нельзя.
Несмотря на то, что у меня уже есть эта книга, жду не дождусь переиздания этого романа, который, как обещают, будет со справочным аппаратом. Думаю это будет грандиозно. В общем: Shut up and take my money.
Обычно, когда я последовательно читаю тексты одного автора, я стараюсь это делать в хронологическом порядке. В порядке написания текстов.
Но правила, которые мы сами себе устанавливаем легче всего нарушать. Поэтому в случае с творчеством Керуаком, я решил начать с самого известного его романа.
О романе «В дороге» написано и сказано многое, и не мне проводить какой-то анализ текста, я считаю необходимым говорить только о впечатлениях, а они просто грандиозны. Это роман огромной силы. После прочтения которого хочется бросить все и пуститься в путь. Я не удивляюсь, почему он оказал такое влияние на Америку 60-х.
Великолепный музыкальный, поэтический, романтический текст, полный любви к жизни и к свободе.
Знаменитая спонтанная проза Керуака отвечает атмосфере текста, атмосфере рассказанной истории. Это великий роман о свободе и о поиске смысла жизни.
Смысла, который находится в тексте. «Дорога - это жизнь» заявляет Керуак. Можно не соглашаться, но не восхититься глубиной нельзя.
Несмотря на то, что у меня уже есть эта книга, жду не дождусь переиздания этого романа, который, как обещают, будет со справочным аппаратом. Думаю это будет грандиозно. В общем: Shut up and take my money.
Forwarded from Pollen fanzine
Сегодня, 21 августа, исполняется 90 лет «живому классику» американской литературы США Джозефу Макэлрою, или просто Джо, как зовут его друзья.
Специально к дню рождения Джозефа Макэлроя мы подготовили ему и всем его читателям небольшой подарок: перевод фрагмента его самого главного и важного романа «Женщины и мужчины» (1987). Роман начинается с краткого вступления, озаглавленного как «непостижимое разделение труда», где у безымянной пары рождается ребенок, своеобразное рождение персонажа, коих появится более 120 на 1192 страницах «Женщин и мужчин». Это введение во все темы произведения, после которого следует большая часть «Между нами», рассказанная некими Breathers (Дыхателями), «ангелами отношений», знающими прошлое и будущее. Именно из этой части я и перевел первые десять страниц, на которых мы знакомимся с главными персонажами — Грейс Кимбалл и Джеймсом Мэйном — а также погружаемся в искусно задуманный и хитроумно структурированный полифоничный художественный мир романа — Максим Нестелеев.
Специально к дню рождения Джозефа Макэлроя мы подготовили ему и всем его читателям небольшой подарок: перевод фрагмента его самого главного и важного романа «Женщины и мужчины» (1987). Роман начинается с краткого вступления, озаглавленного как «непостижимое разделение труда», где у безымянной пары рождается ребенок, своеобразное рождение персонажа, коих появится более 120 на 1192 страницах «Женщин и мужчин». Это введение во все темы произведения, после которого следует большая часть «Между нами», рассказанная некими Breathers (Дыхателями), «ангелами отношений», знающими прошлое и будущее. Именно из этой части я и перевел первые десять страниц, на которых мы знакомимся с главными персонажами — Грейс Кимбалл и Джеймсом Мэйном — а также погружаемся в искусно задуманный и хитроумно структурированный полифоничный художественный мир романа — Максим Нестелеев.
«Подземные» Джек Керуак
Кажется, что историю любви можно написать, только так, как сделал Керуак в этом небольшом романе - потоком сознания, с минимальным использованием знаков препинания и отступлениями в скобках, создающих своеобразный эффект, словно автор волнуется, пытаясь свести воспоминания воедино.
Энергичная и очень лиричная история рождения и утраты любви, с великолепными образами и метафорами, которые у Керуака очень точные и хлёсткие.
Я люблю тексты, написанные потоком сознания. Эта техника требует от читателя внимательности и сосредоточенности, но кроме того, такие тексты создают некую близость читателя к автору. И для такой истории как у Керуака, это плюс.
Не могу не отметить, что отступления в скобках, словно «пороги» на пути потока сознания напомнили «Дороги Фландрии» Клода Симона.
Не знаю читали ли они друг друга, но их романы написаны практически одновременно.
Ох уже эти 50-60-е, славное время когда могли появляться такие тексты, а их создатели даже могли получать премии (Нобелевская премия Симона по нынешним меркам выглядит каким-то недоразумением). Сейчас экспериментальная проза в таком глубоком подполье, что даже 90-летние юбилеи таких мастодонтов как Джон Барт и Джордж Макэлрой остаются без внимания публики, но мы их помним.
Кажется, что историю любви можно написать, только так, как сделал Керуак в этом небольшом романе - потоком сознания, с минимальным использованием знаков препинания и отступлениями в скобках, создающих своеобразный эффект, словно автор волнуется, пытаясь свести воспоминания воедино.
Энергичная и очень лиричная история рождения и утраты любви, с великолепными образами и метафорами, которые у Керуака очень точные и хлёсткие.
Я люблю тексты, написанные потоком сознания. Эта техника требует от читателя внимательности и сосредоточенности, но кроме того, такие тексты создают некую близость читателя к автору. И для такой истории как у Керуака, это плюс.
Не могу не отметить, что отступления в скобках, словно «пороги» на пути потока сознания напомнили «Дороги Фландрии» Клода Симона.
Не знаю читали ли они друг друга, но их романы написаны практически одновременно.
Ох уже эти 50-60-е, славное время когда могли появляться такие тексты, а их создатели даже могли получать премии (Нобелевская премия Симона по нынешним меркам выглядит каким-то недоразумением). Сейчас экспериментальная проза в таком глубоком подполье, что даже 90-летние юбилеи таких мастодонтов как Джон Барт и Джордж Макэлрой остаются без внимания публики, но мы их помним.