Методологически конечно небезупречно, но очень интересно.
https://www.nkj.ru/news/45118/

Первоисточник статьи https://www.cell.com/current-biology/fulltext/S0960-9822(22)01286-6

Ружья Авалона (The Guns of Avalon)
"Никто не крадет книг, кроме старых друзей"
Как следует из названия второй части Пятикнижия Корвина, «Ружья Авалона», доминирующим мотивом этой книги являются легенды о Короле Артуре и Рыцарях Круглого Стола.
Для непосвященных поясню, что Авалон (англ. Avalon) — это мифический остров во французских и английских интерпретациях кельтских легенд. Его древнерусский аналог — остров Буян. По легенде на Авалоне был перезахоронен легендарный король Артур; в других вариантах легенды Авалон — место пребывания Феи Морганы. На Авалоне также по преданиям воспитывалась фея Мелюзина.
Для читателей, которые не заметили намеков на легенды о короле Артуре и кельтские мифы о Пустошах в первой книге, Желязны повторяет это уже на другом, более отчётливом уровне уровне.
"В царстве теней нет истинного, а есть только возможное"
В «Ружьях Авалона» мы узнаём, что Корвин правил Авалоном, Тенью которую он намеренно создал более шести веков назад максимально похожей на Амбер. Мы помним, что Авалон также является королевством Артура.
Во второй книге Корвин возвращается в Тень Тени Авалона, встречает там старых знакомых Ланселота Озёрского и Ганелона.
"Так внес я сэра Ланселота Озерного в Твердыню Ганелона, которому доверял как брату, иными словами, не доверял вообще"
Сэр Ланселот дю Лак (фр. Lancelot du Lac) когда-то служил Корвину на Авалоне. По кельтским легендам же он - доверенный рыцарь короля Артура.
Корвин бежал с Авалона после того, как он был разрушен, и Ганелон предал его. Авалон же короля Артура постепенно рушился из-за прелюбодеяния Ланселота с королевой Гвиневрой, неудачного поиска Грааля и смерти короля Артура.
В «Хрониках Эмбера» в Старом Авалоне Ганелон являлся соратником Корвина и так же как его прототип, стал предателем. Очевидно, Желязны не устраивает судьба этого героя во французской героической поэме, и потому в своем романе он дает ему второй шанс: поплатившись за совершенные в прошлом ошибки, Ганелон сумел искупить грехи, став защитником и покровителем родного края, а также вновь став другом Корвина.
"- Развяжи ему руки. Мы его накормим.
- Но ведь он - вор.
- Не ты ли говорил мне когда-то, что убил человека за пару башмаков?
- Конечно! Но здесь нельзя сравнивать.
- Почему?
- Мне это удалось"
Как отмечает довольно известный и авторитетный американский исследователь творчества Роджера Желязны Теодор Крулик, образ Ланселота в романе «Хроники Эмбера» заимствован не только из кельтских легенд о Короле Артуре, но также из поэмы Эдмунда Спенсера «Королева фей». Образ Ланселота, созданный Желязны, может быть соотнесен с образом рыцаря Редкросса. Как и в первой книге «Королевы фей», где Редкросс в одиночку одолевает шестерых противников, в «Ружьях Авалона» Ланселот впервые встречается с Корвином вскоре после сражения с шестью врагами.
Как и Редкросс Спенсера, являющийся олицетворением христианской добродетели и праведности, Ланселота Желязны отличают доброта и сердечность, и после боя, как отмечает Корвин, рассуждая о своем друге, он молится над трупами поверженных.
В поэме Спенсера Редкросс подобен Христу и олицетворяет христианскую церковь. В романе Желязны Ланселот служит напоминанием Корвину и Ганелону о райском Авалоне, являя собой то светлое и чистое начало, что помогает им не сходить с истинного пути.
"Не знаю, где и как в моей жизни прицепилась ко мне совесть, но теперь она могла малость потешиться"

Аллюзии на Спенсера не ограничиваются образом Ланселота: в Авалоне Корвин встречает Дару, красивое, хитрое и своенравное существо, которое вполне может быть соотнесено с Дуэссой Спенсера, олицетворяющей Ложь и Любострастие (которая в поэме выдаёт себя за образец верности и чистоты, называя себя Фидессой). В «Хрониках» Дара – царица Хаоса, она само коварство, и ее истинное обличие проявляется в конце романа: «Мгновение оно казалось стройной женщиной.… И вдруг волос не стало, а вместо – огромные, кривые рога из широкого, бесформенного лба, кривоногий обладатель которого с трудом шаркал копытами по вспыхивающему пути. Потом что-то еще… Огромная кошка… Женщина без лица… Яркокрылая тварь неописуемой красоты… Башня из пепла…». Оба героя (и Корвин Желязны и Редкросс Спенсера) оказываются обмануты прекрасными женщинами, и обоих ждет расплата за проявленную слабость.
"Да, это была Дара. Высокая и величественная, прекрасная и ужасная одновременно. Один вид ее терзал мой разум. Ее руки были в возбуждении подняты, нечеловеческий хохот срывался с губ. Я хотел отвернуться, но не мог"
Также из второй книги мы узнаем, что король Утер правил Тенью, напоминающей Авалон, созданный Корвином, и при этом помним, что Утер по кельтским легендам — отец короля Артура.
Исходя из этого можно предположить, что Желязны намеревался сделать роковое правление Корвина на Авалоне источником земной легенды о короле Артуре.
"Кладбища забиты людьми, верившими, что их некому заменить"
И опять вспоминаем любимого Вильяма нашего Шекспира. Когда Корвин получает от Эрика письмо с просьбой о перемирии, он мысленно отвечает: «И я верю тебе, можешь не сомневаться, потому что все мы — люди чести» (в оригинале у Желязны: «I believe you, never doubt it, for we are all of us honorable men»).
В шекспировском «Юлии Цезаре» Марк Антоний говорит в своей речи на похоронах: «Так Брут был благородным человеком; и все они; все люди чести были» (в оригинале у Шекспира: «For Brutus is an honourable man; So are they all; all honourable men»).
Нужно отметить, что во второй части Пятикнижия кельтские мотивы отчётливо перемежаются христианскими. Так, сочиненные Корвином стихи:
«По ту сторону Реки Благословенных, где сидели мы, да, мы плакали, когда вспоминали Авалон.
Наши мечи были разбиты в наших руках, и мы повесили наши щиты на ветви дуба.
В море крови пали серебряные башни.
Сколько миль до Авалона?
Несчетное число, говорю я, и ни одной.
Пали серебряные башни»,
по-видимому, восходят к строчкам из псалма 136, Откровению от Иоанна Богослова, а также традиционной английской детской песенке.
В псалме говорится: «1. При реках Вавилона, там сидели мы и плакали, когда вспоминали мы о Сионе; 2. На вербах, по среди его, повесили мы наши арфы.; 3. Там пленившие нас требовали от нас слов песней, и притеснители наши – веселья: “Пропойте нам из песней Сионских”»; 4. Как нам петь песнь Господню на земле чужой?». В Откровении Иоанна Богослова содержатся такие строки: «Пал, пал Вавилон, город великий».
Что же касается песенки, то она звучит так: How many miles to Babylon? Threescore miles and ten. Can I get there by candlelight? Yes, and back again. Yes, if your feet are nimble and light, You can get there by candlelight. – Сколько миль до Вавилона? – Двадцать пять и пятьдесят. – Как бы мне туда добраться, чтобы засветло назад? – Будь проворней – доберешься И как раз успеешь засветло назад.
Желязны составляет эту фразу из казалось бы несочетаемых, фрагментов, разных по стилю и пафосу. Подобный синтез высокого и низкого искусства выражает постмодернистское уравнивание стилей и жанров, что характерно для творчества Желязны в целом.
"Единственный дракон, который нам встретился, был хром на обе ноги. При нашем приближении он быстро заковылял в сторону, пыхтя, сопя и сминая маргаритки"

Христианские мотивы находят свое продолжение и в конце второй книги «Хроник», когда Корвин покидает вновь обретенный им Авалон. Тоска по раю на земле у главного героя смешивается с чувством утраты: он понимает, что ему больше нет в нем места, осознает, что ему придется его снова покинуть, и на этот раз навсегда. Получив то, за чем пришел, Корвин бежит, страшась гнева своего старшего брата Бенедикта, и это бегство можно уподобить изгнанию человека из Рая.
"— О боже! — воскликнул он. — Признаться, я рад, что мы с вами не враги. Послушайте, а вы уверены, что вы не дьявол?
— Конечно, дьявол, — ответил я. — Разве вы не чувствуете запах серы? И мое левое копыто сейчас отвалится от усталости"
Продолжение следует...

Начался учебный год, так быстро как раньше писать не получается, приходится на всякие там пары, исследования, статьи и конференции отвлекаться :) Но я всё равно продолжаю

Знак Единорога» (Sign of the Unicorn)

"Вещи не всегда таковы, какими кажутся"

В третьей части Пятикнижия Корвина «Знак Единорога» Желязны использует элементы классического английского детектива. Повествование начинается с убийства одного из братьев – Кейна, и большая часть повествования посвящена расследованию убийства и связанных с ним обстоятельств: исчезновением Оберона, покушением на Корвина и похищением Брэнда.
Центральное место занимают сцены в библиотеке, где Корвин собирает свою семью, подозревая каждого в совершении преступления. Корвин тщательно следит за поведением братьев и сестер, опрашивая их и пытаясь вывести на чистую воду. Более того, во время расследования происходят два новых покушения.
Подобные приемы хорошо нам знакомы по детективным романам Агаты Кристи. В «Хрониках» Желязны напрямую указывает на источник своего вдохновения: «Тогда я истощил свои маленькие серые клеточки», – признается во время расследования Корвин, цитируя, таким образом, Эркюля Пуаро.

"- Молчанием В Амбере переполнены ночные горшки....
- Чего? Чего?
- Молчание золото, равно как и струи королевской мочи"

В структуру детективного романа вплетены аллюзии на произведение предшественника Желязны и уважаемого им американского писателя-фантаста Филипа Фармера. В посвящении Желязны просит «не забывать Кикаху» – персонажа цикла Фармера «Многоярусный мир».
Изощренные описания, которые Желязны использует, изображая переход своего героя из тени в тень, очевидно, вдохновлены фармеровскими мирами. Так, попытки Рэндома спасти брата из заточения в башне напоминают скитания властителей по мирам своего отца в поисках родного замка во «Вратах творения» Фармера. Аналогия, прежде всего, прослеживается в динамике развития сюжета обеих сцен.
Желязны рисует полную стремительного движения картину, в которой герой яростно отбивает атаки противников на фоне постоянно меняющейся ткани действительности, в окружении движущихся скал, одна из которых становится для него спасительным транспортным средством: «Скала медленно отклонилась с прямого курса, сворачивая направо по дуге. Кривая съежилась. Я прокатился по параболе и правил обратно к неотступным дружкам, скорость по мере сближения росла».
Конечной планетой, которую приходится преодолеть властителям в романе Фармера, становится место скопления вращающихся цилиндров, на одном из которых располагаются врата, ведущие домой: расталкивая друг друга, братья и сестры прыгают в движущийся портал: "Аристон рванулся к вращающемуся шестиугольнику <…> Она (Вала) оттолкнула его в сторону, и Аристон, потеряв равновесие, упал…, присев на корточки перед золотой вращающейся дверью. Вала несколько минут следила за ее оборотами. Потом внезапно прыгнула вперед и исчезла в отверстии. Врата продолжали вращаться".
Помимо этого, сходными оказываются отношения между принцами Амбера и властителями многоярусного мира. Главный герой романа Фармера признается: «Мы забыли о том, что когда-то были братьями и сестрами. Жизнь превратила нас в настоящих властителей – злобных интриганов, завистливых собственников и убийц…». Принцы Амбера, в свою очередь, плетут бесконечные интриги, похищают друг друга, угрожают и даже убивают членов своей семьи; младший брат Корвина Эрик выкалывает ему глаза и заточает в темницу в первой части цикла и т. д. и т. п.

"Бывшие друзья - худшие враги"

При этом и те, и другие ощущают свою общность и уникальность, которые объединяют их и позволяют почувствовать себя членами одной семьи, что, впрочем, не заставляет их любить друг друга.
"Флора любила добиваться своего. Временами казалось, что она дура набитая, хотя порой она меня потрясала тем, что это оказывалось не так"

Возвращаясь к сцене спасения Рэндомом своего брата, следует отметить отсылку к поэме Роберта Браунинга «Чайлд Роланд к темной башне подошел»: «Итак, Чайлд Рэндом к темной башне подошел, о, да, “пушка” в одной руке, клинок – в другой. На шее болтаются очки». А мы помним, что конце 4-го акта трагедии «Король Лир» Эдгар, притворяясь Бедным Томом, говорит: «Чайльд-Роланд дошёл до тёмной башни» (в оригинале у Шекспира: «Child Rowland to the dark tower came»), также намекая тем самым на сказку о Чайльд Роланде.
Юмор и самоирония – отличительные черты данного Рэндома. Описывая погоню и драку, Рэндом цитирует детскую песенку об индейцах (в русском переводе о негритятах): «Над следующим бойцом у меня случилось преимущество: я подловил его, когда над краем скалы торчала лишь его часть. Слишком большая часть, и парней стало четыре».
Образ Рэндома включает в себя также аллюзии на образ шута из пьес Шекспира: именно его избирает на трон Единорог в «Хрониках Амбера», тем самым реализуя мечту каждого шута однажды стать королем.
«И вот Чайльд Рэндом дошёл до тёмной башни» (в оригинале у Желязны: «So Childe Random to the dark tower came») — фраза Рэндома в его рассказе о том, как он пытался спасти Бренда.

В третьей части цикла читатель вновь обнаруживает цитату из Апокалипсиса, на этот раз вложенную в уста Джулиэна: «Мы можем сыграть в русскую рулетку – тем милым новым оружием, которое ты принес: победивший наследует все» – в последней фразе речь идет о строках из 21 главы Апокалипсиса.
Из уст Брэнда, самого сложного и ироничного героя «Хроник», звучат слова Омара Хайяма: «В тайну сущего дверь приоткрыть не могу – в море мысли найду я жемчужину-суть…». Эти строки как нельзя лучше характеризуют личность принца Амбера, самого «думающего» из братьев: он – экспериментатор и идеалист, фэнтезийный «сумасшедший ученый», готовый разрушить мироздание, чтобы понять, что будет дальше.

Еще одна цитата вложена в уста Корвина, цитирующего «Песнь мертвых» Киплинга. Объясняя ранение, полученное им в результате совершенного покушения, он восклицает: «Если кровь – цена за адмиралтейство, я только что купил флотский патент».
Интересным представляется заключительный эпизод «Знака Единорога», в котором Ганелон, увидев место, являющееся прообразом Амбера, говорит: «На тени Земля, которую мы посещали – и где ты (Корвин) провел так много лет, – я слышал стихи о двух дорогах, что расходятся в лесу…. Заканчиваются они так: “На развилке двух дорог я выбрал ту, где путника обходишь за версту, и в этом было дело”. Когда я услышал их, то подумал о том, как ты сказал как-то: “Все дороги ведут в Амбер”…и тогда, как и сейчас, я задумался: насколько возможность выбирать, данная людям твоей крови, может противостоять неизбежности?».
Строки, которые цитирует Ганелон, являются заключительными в стихотворении «Другая дорога» американского поэта Роберта Фроста. В оригинале они звучат так:
“Two roads diverged in a wood, and I
I took the one less traveled by
And that has made all the difference”.

Желязны полагает, что у человека всегда остается выбор, и его герой должен будет решить – рискнуть ли ему ради спасения мира, или спастись самому. В стихотворении Фроста речь также идет о выборе, и, как и Желязны, поэт полагает, что выбор в жизни человека неизбежен.
"Хотя секс у многих главное в жизни, но у каждого есть любимое дело, которым он занимается в свободное время"

Во время путешествия в иное измерение, к прообразу сущего, Корвин вспоминает картину «Герника» Пабло Пикассо: «Внезапно произошла перестройка в связности объектов, вытравившая у меня ощущение глубины, разрушившая перспективу, сместившая предметы в поле моего зрения, – все всплыло на одну внешнюю поверхность, целиком одновременно освободив расширяющееся пространство: преобладали углы, а относительные размеры казались смехотворными. Конь Рэндома встал на дыбы и заржал, огромный, апокалиптический, тут же напомнивший мне “Гернику”. К великой досаде, я заметил, что сами мы также не остались незатронутыми этим феноменом – и Рэндом, сражающийся со своим конем, и Ганелон..., – как и все вокруг, тоже преображены в этом кубистском сне пространства».

"Скоро ад предъявит счёт к оплате"

«Герника» была написана Пикассо в 1937 году вскоре после уничтожения фашистами небольшого городка в Испании. Полотно размером 3,5 х 8 м производит впечатление творящегося повсюду хаоса: фигуры помещены на передний план, перспектива и пропорции искажены, тела приняли неестественные позы, на громадном черно-бело-сером холсте царят смятение и ужас бьющихся в конвульсиях искаженных фигур: растерзанной лошади, быка, поверженного всадника, матери с мертвым ребенком и женщины со светильником. Катастрофа происходит в тесном пространстве, словно бы в подполье, из которого нет выхода. Художнику удалось мастерски изобразить агонию, гнев и отчаяние людей, переживших катастрофу, показать мир после апокалипсиса. Отсылка к «Гернике» задает нужный тон последующему повествованию «Хроник». Описание картины является предостережением: мир Амбера будет разрушен, если герои не попытаются исправить положение.

"На пороге обернулся и добавил: — Теперь можете перемывать мне кости. — И вышел.
— Превосходно, — проговорила Фиона. — Этим и займемся"

Продолжение следует...

Погулял с собаками, набрал медуницы к чаю

Уф... Написал 14 заданий для зачета по матметодам для студентов. Завтра будет весело и интересно

В очередной раз криворукие айтишники по сути сорвали пару (зачетную). Опять у них сетка не работала. Слов нет 😡😡😡

Ну что ж. Сначала на День открытых дверей в универ пообщаться со школьниками, а потом в лес с собакой на тренировку. Мне этот план нравится

Надежность - наверное самое ценимое мной в людях качество. Уверенность, что завтра человек будет к тебе относиться так же, как и сегодня, что на него можно положиться, что он не подведет в трудный момент. Что всегда можно позвонить, написать, прийти и тебе будут рады.

Начал читать Джеффа Шеттлера. Пока очень нравится манера изложения. Очень нравится, когда автор может пояснить ход своих мыслей.

Ко мне эта мысль пришла на втором курсе института. Когда я понял, что преподаватели могут ошибаться. И это не случайность. Это нормально.
И если ты читал больше, думал больше, пробовал больше, то спорить и не соглашаться - тоже нормально. С тех пор так и живу. И люблю студентов, которые читают, думают, спорят и слышат.

Есть один очень важный навык, которому, на мой взгляд, критически важно научиться. Это умение масштабировать факты, закономерности, события и т.п. Уметь смотреть на индивидуальное через призму всего общества и наоборот. Видеть события в исторической перспективе. В идеале это должно формироваться в старший классах школы и в рамках профессионального образования. Но вот получается ли это делать?

Очень нужная инициатива. Но тут важно, насколько грамотно это все будет реализовано

Зачетка с Госуслуг

Цифровизация дошла до зачеток и студенческих билетов — теперь электронные версии с Госуслуг можно будет использовать наравне с бумажными. Постановление в правительстве уже подписали. Пока, правда, все в режиме эксперимента и добровольной пробы.

Студенческий билет нового образца — QR-код, который можно отсканировать камерой смартфона. Все скидки на билеты, что на трамвай, что в музей тоже применяются автоматически. Он же дает доступ к сведениям об успеваемости. Его же можно будет использовать как пропуск для подхода на территорию университета.

Казалось бы, вполне закономерный и логичный шаг — все, что нужно, всегда с собой. Никаких больше «забыл зачетку» или «пропустите на занятия без студака». В общем, оптимизация и киберпанк, который нам нравится. Но вот первые же реакции сразу настораживают. Вот зампред комитета Госдумы по просвещению Яна Лантратова пишет:

«Цифровые технологии, к сожалению, не всегда надежны. Эти данные могут быть утеряны, украдены или стерты. Поэтому всегда стоит иметь «классическую» версию документа»

То есть мы хотим упростить жизнь студентам и проверяющим — при этом удваиваем нагрузку на преподавателей. Это им теперь заполнять обе версии: и модную электронную, и «классическую». Звучит, мягко говоря, неоптимистично.

Такая же история была с электронными дневниками и журналами в школах. Тоже несколько лет плодили двойную бюрократию. А теперь спокойно пользуются только электронной версией — без страха что-то там потерять. Так что систему нужно на пробных этапах тестировать на взломы и не дублировать работу. Тем более, что желающие «хакнуть зачетку» точно будут.

Ценность книги определяется не тем, сколько человек ее прочтет. У величайших книг мало читателей, потому что из чтение требует усилия. Но именно из-за этого усилия и рождается эстетический эффект. Литературный фаст-фуд никогда не подарит тебе ничего подобного (с) Виктор Пелевин, "Священная книга оборотня"

Психологи, не лезьте в психиатрию. Психиатры и врачи, не лезьте в психологию. Хуже всего, когда человек не понимает границы своей компетентности.