В этом плане интересно и странно, почему современные марксисты-ленинцы так чтят Розу Люксембург. Вероятно, они недостаточно хорошо знакомы с её идеями. Скорее всего, вместо реальной исторической личности, они восхищаются её мифическим образом, представляя её как некого «немецкого Ленина». Между тем о принципиальных противоречиях между ними марксисты-ленинцы знают недостаточно.

Роза Люксембург напирает на низовую инициативу и широкое участие масс в политической жизни. Ленин же, напротив, напирает на партию-авангард, иерархию и дисциплину, отстраняющие массы от прямого участия в управлении и делегирующие (добровольно и не очень) власть в руки узкой группы партийных бюрократов, которые лучше остальных знают обо всем на свете.

Для марксистов-ленинцев плохо то, что реальные идеи Люксембург порой ближе к идеям Троцкого, чем Ленина. Вернее, Троцкий, конъюнктурщик-змеюка, как только был отлучен от партии-авангарда вдруг стал пламенным демократом и борцом за широкое участие масс в политике.

Исходя из этого можно предположить, что если бы Люксембург не убили фрайкоровцы, то ее могли бы убить большевики. Сталин публично осуждал ее "люксембургианские" идеи. Легко представить, как такие осуждения в 1930ые годы превращаются в обвинения в троцкизме, оппортунизме и приговоре к ВМН ледорубом. Едва ли Люксембург отказалась бы от своих взглядов и смирилась с бюрократизацией и репрессивным характером советской системы.

Что произошло с коммунистами в России за три года после начала СВО? Самых буйных из числа всякой мелочевки отправили на нары, а те, что покрупнее, либо напрямую перешли на сторону власти, либо сделали это косвенно.

Скрытое одобрение власти коммунистами были установлено за счет запугивания и репрессий. Легальным коммунистам позволяют действовать лишь в таком поле, которое удовлетворяет Роскомнадзор и центр Э. Вся их “критика” подконтрольна и ведома властью. Если они перейдут черту дозволенного, то их ждут неприятности.

Дабы не признавать свою капитуляцию перед властями этими коммунистами был выдуман специальный “язык”, которым они “помогают” народу лучше “понять”, что происходит “на самом деле”. Мы не беззубые соглашатели, мы очень, очень опасны для власти, как Ленин и Сталин в свои годы, но в чем наша опасность мы вам не скажем, вам нужно догадаться об этом самим.

Аудитория окучивается, донаты собираются, классовая борьба и межимпериалистические противоречия обостряются как в апории про Ахилесса и черепаху. Коммунистическая работа кипит и уже совсем скоро мы окажемся у власти, надо лишь немного потерпеть, не высовываться и продолжать читать Государство и революцию, бумажную версию которой вы можете приобрести в нашем интернет-магазине, футболка и кружка с изображением Ленина в подарок.

Миллиардеры в России плодятся как африканцы.

В последнее время все чаще слышны всхлипы разных окологосударственных прихлебателей о том, что рождаемость зависит от традиционных духовных ценностей, а не от щедрот бюджетных в виде материальных бонусов, и вообще народ государству должен только отдавать (в том числе жизни своих сыновей), а требовать взамен ничего нельзя.

Это, конечно же, глупость, вранье и манипуляция.

В демографически развитом обществе (а российское стало таким одним из первых в мире и очень давно) рождаемость не может быть выше желаемого семьями уровня. К сожалению, в реальности она всегда ниже этого уровня, потому что на пути к желаемой рождаемости встают преграды. И главные среди таких преград — материальные.

Государство, которое изымает львиную долю семейных доходов через многочисленные прямые и косвенные налоги, взносы, маркировки, отчисления, пошлины, налоги на дождь и штрафы за моргание обязано вернуть эти деньги обратно россиянам, в т.ч. и семьям, желающим родить ребенка, чтобы они смогли это себе позволить.

И если бы все россияне жили в абсолютно идеальных условиях безграничных финансовых ресурсов, то рождаемость в России была бы, вероятно, около 3 детей на семью, т.е. самой высокой в развитом мире.

Это доказывают самые богатые россияне — миллиардеры из соответствующего рейтинга Forbes. Среднее число детей у них 3,1 — примерно как в Ираке.

Интересно также, что рождаемость у миллиардеров тем выше, чем к более молодому поколению они относятся.

Так, среди самых пожилых миллиардеров (70 и более лет), чьи дети преимущественно родились еще в СССР, рождаемость около 2,4 детей на человека. Хоть это и меньше всех среди миллиардеров, но все-равно это очень высокая рождаемость. Это современный уровень рождаемости в Гаити, Монголии и Египте.

У миллиардеров 60–69 лет приблизительно 2,7 детей на человека, что почти совпадает с современной рождаемостью в Алжире, Израиле и Казахстане.

В возрастах 50–59 лет у российских богачей в среднем по 3,5 ребенка, т.е. столько же сколько сейчас рождается в Пакистане и Кении.

Самыми плодящимися (как в Африке) оказались самые молодые миллиардеры (от 36 до 49 лет) — 4,4 ребенка на человека, то есть как в Нигерии и Уганде. А ведь они еще даже не закончили свою репродуктивную карьеру, значит детей у них, вероятно, прибавится.

Такая контринтуитивная поколенческая «инверсия» рождаемости, кстати, подтверждает, что многодетность — это вовсе не традиционная ценность. И даже напротив, современная многодетность — это все чаще осознанный выбор, то есть это современная культурная ценность, которая зародилась прямо на наших глазах.

И все это вместе говорит нам, что рождаемость в целом и многодетность в частности невозможно повысить приложением президентского указа «о традиционных духовно-нравственных ценностях» к срамным местам россиян.

Для роста рождаемости государство должно тратить на это большие деньги.
Перефразируя известную псевдоцитату про армию: государство, не желающее сегодня кормить свою рождаемость, вскоре будет кормить чужую рождаемость.

Как правильно заметили в комментариях, постсоветское коммунистическое движение с самого начала обладало признаками фашизма (например, тот же национал-большевизм Лимонова).

Проблема российского коммунизма заложена в его истоках. Старый ленинский коммунизм, который тогда еще был социал-демократией, возник как ответ на низовое движение рабочего класса.

Постсоветский коммунизм, напротив, сформировался в совершенно иных условиях. В его основе лежит не массовое движение пролетариата, а инициативы небольшой группы советских реваншистов и националистов (Лимонов, Андреева, Проханов, Пучков чуть позже и так далее).

Старый коммунизм боролся за права рабочего класса, активно поддерживал его начинания и был готов идти на жертвы ради него. Новый же коммунизм лишь использует бедственное положение россиян (движения все равно нет), чтобы оправдать свои реваншистские, экспансионистские и милитаристские амбиции.

Неоднократно уже говорилось открытым текстом, что коммунисты не имеют претензий ни к чему из этого. Единственный вопрос для них — это классовые интересы. Быть нищим, но тратить все ресурсы на танки и ракеты во имя борьбы с мировым империализмом, это хорошо, если это в интересах пролетариата. Если в интересах буржуазии, то это очень плохо.

Здесь-то и происходит сцепка с текущими правящами классами. Новые коммунисты заранее дают понять, что в жизни простых людей ничего не изменится. Никакого прекращения войны с Украиной и НАТОй (защищаем нашу пролетарскую родину), никакого разоружения (происки троцкистов), никаких политических либерализаций и гуманизаций (служанки пацифизма и оппортунизма), ничего, кроме чувства удовлетворения от принадлежности к советской родине.

Российскую буржуазию полностью устраивает такая риторика. Обычный человек не вдается в тонкости национализации или обобществления (значение которого само по себе вызывает бесконечные споры). Он думает и будет думать, что если нихера не изменится, то и менять ничего не надо, а защищать все эти антизападные ценности можно и при Путине.

В результате современный коммунизм, по своей реваншистской и протофашистской природе, просто обслуживает интересы правящих классов. Им не нужно платить, не нужно давать им каких-то особых указаний сверху — достаточно просто не запрещать их. Они и так полезные и безопасные, поэтому их и не запрещают.

Еще кое-чего про рождаемость. Естественное условие развития любой экономики и любого непрерывного, длительного производства — это воспроизводство условий своего существования.

Сегодня многие страны сталкиваются с кризисом потому, что капитализм перестал воспроизводить сам себя. Вся его предшествующая история была неразрывно связана с постоянным увеличением численности рабочей силы. И теперь этого больше нет. Каждый новый день осложняет дальнейшее производство постоянно усиливающимся дефицитом рабочей силы.

Что будет дальше, никто не знает. Мы не можем даже предсказать, приведет ли это к росту числа войн или, наоборот, к их сокращению, поскольку все привычные законы и модели относятся к прошлой эпохе. Мир, в котором капитализм не способен на самовоспроизводство, еще не существовал, и его закономерности нам неизвестны.

Решить проблему за счет миграции невозможно. Каждый новый мигрант лишь продлевает существование старой экономической системы, которая в ответ требует еще большего притока людей (и так до саморазрушения, отсюда рост правых настроений).

Если это не конец капитализма в целом, то его нынешняя модель, безусловно, исчерпала себя.

Некоторым может показаться, что никакого системного кризиса связанного с падением рождаемости нет, ведь население Земли продолжает расти. Однако этот рост наблюдается лишь в регионах, которые просто пока еще не прошли тот же путь, что и развитые страны. Африка сейчас находится там, где когда-то была Азия и Европа. У нас просто нет никаких оснований полагать, что при нынешней капиталистической модели где-то будет иначе.

Еще один аргумент в пользу того, почему коммунистов в России следует называть не красными интернационалистами, а красно-коричневыми националистами.

В 2014 году Россия присоединила Крым. Однако Украина и подавляющее большинство стран мирового сообщества не признают легитимность этого шага.

Как к этой проблеме относятся российские коммунисты? Есть две позиции по этому вопросу: поддержка территориальных перемен и отказ от обсуждения. С первой всё понятно — это откровенный красно-коричневый национализм. Нам интересна вторая.

Отказ занимать позицию одной из сторон мотивируется тем, что это «проблема капитализма», а коммунисты, мол, не должны решать вопросы буржуазных государств. Когда на Украине и в России установится социализм, крымский вопрос якобы решится сам собой.

Но здесь упускается один важный момент: а что, если социализм не будет установлен одновременно в обеих странах? Что, если он появится в России, но не в Украине? В таком случае, как и сейчас, Крым останется частью России, поскольку пролетарскому государству он «нужнее», чем буржуазному, так как «мы прогрессивнее, чем они».

Если же социалистическая революция произойдет на Украине, но не в России, Крым все равно не вернется под ее контроль. Очевидно, что в одиночку Украина не сможет вернуть полуостров ни при каких обстоятельствах. Это была бы такая авантюра, которую было бы невозможно поддержать даже будучи коммунистом на Украине, не говоря уже про Россию. Более того, любое выражение поддержки возвращения Крыма Украине российскими коммунистами, даже на словах, автоматически повлекло бы за собой репрессии.

Таким образом, не существует ни одного сценария, при котором российские коммунисты могли бы поставить под сомнение нынешний статус Крыма. Нет даже теоретических условий, при которых их позиция отличалась бы от позиции… российской буржуазии. Всё, что требуется текущей власти, — это не подвергать сомнению сложившиеся территориальные перемены. И коммунисты-“интернационалисты” ей это гарантируют. Работайте, братья.

Хочу уточнить, что я вовсе не говорю, что коммунисты должны требовать возвращения Крыма Украине. Меня беспокоит прежде всего пренебрежительное отношение к национальным чувствам украинского народа. Российские коммунисты даже не пытаются найти точки соприкосновения в этом сложном и щепетильном вопросе. Напротив, они игнорируют национальные чувства украинцев, словно украинская нация вовсе не существует, а преодоление взаимных трагедий, выпавших на долю наших народов, возможно лишь простым провозглашением социализма. Если украинцы не захотят быть с Россией, а они не захотят с ней быть, если не проявить уважение и внимательность к их национальным чувствам, то никакой социализм не поможет. Люди не мирятся от простого провозглашения социализма. Советская эпоха яркий тому пример.

Первая речь президента Дональда Трампа:

-- Наступает золотой век Америки. Сейчас никто нами не будет пользоваться, как было при предыдущей администрации (представляю чувства Байдена и Харрис, которые это слушают).

Практически сразу Трамп затронул внутренние проблемы - прежде всего проблему миграции.

-- Меня спас Бог, чтобы я вернул Америке величие (эпично про покушение).

-- Сегодня я подпишу ряд исторических указов и мф начнем революцию здравого смысла.

-- Нам нужно заняться нашей южной границей (бурные овации не дают говорить).

-- Все нелегально попавшие в страну будут задержаны, мы начнем возвращение их в страну, миллионы будут возвращены обратно. Мы не будем ловить и отпускать.

-- Наркокартели будут приравнены к террористическим организациям.

-- Обещает ввести пошлины на импорт.

-- Офицальная политика США гласит - существует только два пола - мужской и женский.

-- Верну тех, кто были уволены во времена ковида незаслушенно.

-- Мы закончим все войны, которые сейчас происходят и самое важное - мы не вступаем в войны

(добавляю здесь - из его речи то что кажется интересным)

Левые везде проигрывают, потому что не ставят перед обществом актуальные проблемы.

В XX веке буржуи, не в последнюю очередь благодаря фашистам, вырвали у социалистов их повестку. Многие социальные требования были удовлетворены, особенно во второй половине века. И что теперь?

На Западе левые это — инклюзивность, гендерные вопросы и миграция, на Востоке — национализация и государственное вмешательство.

Первое уже всем надоело, а второе стало обыденностью. Национализация и регулирование пугают отдельных владельцев, но не государственный аппарат. Если нужно, бюджетные деньги вагонами заедут на Уолл-Стрит, а кого надо — национализируют. Это не XIX век с его "государство, не мешай". Сегодня задача государства выбрать какой из социальных групп помочь больше, а какой меньше, а не стоять в стороне, как при либералах.

Зато повестка правых обществу кажется актуальной. Мигрантов слишком много, их ассимиляция ухудшается, общество теряет способность к самовоспроизводству и разлагается. Поможет ли политика правых — вопрос открытый, но, по крайней мере, в глазах общественности они видят актуальные проблемы и предлагают решения.

Левые еще вернутся в тренды, но только после триумфа и последующего разложения правых. Текущая ситуация — это процесс двойного диалектического отрицания, тяжелый, но необходимый этап обновления, в ходе которого отсеется все убогое, что накопилось в левом движении за последние 50 лет.

Маск кинул зигу и все взбудоражились — фашисты идут.

Однако лично мне сложно говорить о фашизме в отношении власти, избранной всеобщим голосованием. Мне опять приходится быть адвокатом дьявола, но насколько мне известно, фашисты чаще всего приходили к власти через насильственное свержение прежнего режима, отсюда и их псевдореволюционный пафос.

Исключением можно назвать, пожалуй, Японию, где фашистский режим установился без государственного переворота. Однако там изначально верховная власть была в руках императора и его генералов, а парламентарии, избранные всеобщим голосованием, играли второстепенную роль — примерно как в Российской империи начала XX века.

Люди склонны видеть фашистов повсюду, потому что таковы их политические интересы. Это удобный пропагандистский ярлык для дискредитации оппонента, ведь хуже, чем «фашист», быть уже не может.

Может, может. Если углубиться, например, в историю либеральной Италии конца XIX века, то можно увидеть, что режим Муссолини появился совершенно не на пустом месте. Например, либерал Джованни Джолитти известен своей жестокой политикой в отношении жителей южной Италии (внутренняя колония миланского бизнеса). А генерал Бава Бекарис наколбасил под сотню протестующих в 1898 году. И это не единственный случай.

История знает немало случаев кровопролития безо всякого фашизма. Сам по себе фашизм не есть абсолютное зло. Злом являются погромы профсоюзов, этнические чистки, политические репрессии, депортации и казни. Судить людей следует за их поступки, а не за риторику. Иначе может случиться так, что под лозунги «Держи фашиста!» вы сами наделаете делов похлеще, чем фашисты. Не шутка. В борьбе с фашизмом очень важно не выйти на самого себя.

Толкователь пишет, что в современных условиях левым необходимо бороться за свободный рынок против монополий.
https://t.me/tolk_tolk/22829

Эта идея не нова для левого движения. То же самое предлагали многие социалисты еще в конце XIX века. Считалось, что раз монополии порождают империализм и войны, то левым следует бороться против монополий и отстаивать свободный рынок.

Однако марксисты Гильфердинг и Ленин в своих работах «Финансовый капитал» и «Империализм, как высшая стадия капитализма» доказывали ошибочность такой позиции. Она предполагает борьбу с объективным экономическим процессом. Свободный рынок больше невозможен. Борьба за него — это борьба за прошлое, которое своим собственным развитием породило монополии.

Что же делать в таком случае? Очевидно, что единственным инструментом противодействия монополиям могут быть только другие монополии. Тот, кто хочет противостоять кумовскому, блатному мировому олигархату, должен бороться с ним только через создание условий экономического принуждения. А для этого необходима монополия — прежде всего, на рабочую силу. Кроме того, левым необходимо стимулировать объединение и монополизацию множества малых предприятий и самозанятых.

Проблема современного мира заключается не в том, что монополии эксплуатируют отсталые страны, а в том, что они эксплуатируют немонополизированный сектор экономики, который, начиная со второй половины XX века, только растет. Организованное и сплоченное монопольное меньшинство диктует экономические и политические условия неорганизованному и раздробленному большинству.

Монополии стали сильнее не потому, что они целенаправленно этого добивались, а потому, что удельный вес промышленности снизился. Огромное количество рабочих мест переместилось в сферу услуг, где монополизация практически невозможна. Отсюда — упадок профсоюзов.

Профсоюзы исчезают не из-за козней Масков и Безосов, а потому, что изменившаяся за последние 70 лет структура занятости сама по себе не создает условий для их существования. Люди перестали организовываться в профсоюзы потому что основа для объединения, удельный вес промышленности в экономике, стала значительно меньше, чем раньше.

Процветание капитализма в середине XX века было связано не с ростом профсоюзов и коммунизма, а наоборот. Рост профсоюзов и коммунизма стал следствием постоянно расширяющейся доли монополий в экономике. Капитализм сам создавал основу для объединения рабочих, поэтому они объединялись и тем самым принуждали олигархов делиться.

А теперь капитализм перестал это делать. Теперь количество рабочих мест в монополизированном секторе меньше, чем раньше. У рабочего класса немонополизированного сектора нет почвы под ногами. Нет основы для сплочения. Отсюда саморазрушение профсоюзов и рост экономического неравенства. И, конечно, то, что касается рабочий класс немонополизированного сектора, то касается и предпринимателей немонополизированного сектора.

Мы живем не в мире борьбы предпринимателей и рабочих, а в мире борьбе монополий и не монополий.

Конфликт между Россией и Украиной зародился задолго до начала СВО. Он существовал и в Советском Союзе, и в Российской империи, по сути являясь следствием формирования национальных государств в XIX веке. В этом контексте я хотел бы изложить свои мысли об украинском антикоммунизме.

Изначально, когда началась СВО, я скептически относился к идее денацификации Украины, полагая, что там попросту некого денацифицировать. Не в том смысле, что на Украине не было поклонников Гитлера или нацистской идеологии, а в том, что сама украинская политическая система не имела ничего общего с нацизмом и фашизмом.

Коммунизм на Украине был запрещён в 2015 году, но очевидно, что этот запрет не был вызван классовой борьбой – её попросту не было. Зато существовали сепаратизм и война, навязанные Москвой, в которых коммунисты играли активную антиукраинскую роль.

Запрет коммунизма на Украине следует рассматривать в контексте всей истории российско-украинского противостояния. Он не связан с борьбой рабочего класса против наиболее реакционных элементов финансового капитала. Но является частью конфликта двух национализмов – российского и украинского, который развивался и в имперский, и в советский, и в постсоветский период.

Сегодня коммунизм на Украине воспринимается не как борьба за права рабочего класса, а как инструмент Москвы в борьбе за господство над Украиной. Российские коммунисты открыто поддерживают завоевание Украины, расходясь лишь в том, на каком основании это должно происходить – нынешнем или социалистическом. Однако их общий знаменатель остаётся неизменным: они не признают права Украины на независимость от Москвы. Именно поэтому коммунизм на Украине запрещён, а в России – нет.

Ролик о межвоенной Польше набрал 5 миллионов просмотров. Однако моя заслуга в этом невелика. Просто в русскоязычном сегменте практически нет подобных материалов, поэтому вся заинтересованная аудитория стекалась на мой канал.

https://youtu.be/V50tTfRgYyE

Вообще, история межвоенной Польши не пользуется популярностью среди русскоязычных исследователей. Ни в Советском Союзе, ни в современной России не было значительного количества работ по этой теме. Из всех русскоязычных исследований я могу выделить лишь диссертацию Станислава «Морозова Государственное регулирование экономики в Польше в 1918–1939 гг.» (1993).

В остальном мой ролик основан преимущественно на трудах выдающегося польского исследователя Збигнева Ландау. Большинство его работ были написаны в эпоху Польской Народной Республики. Многие из них были переведены на английский язык, но ни одна так и не была переведена на русский. Это печально.

Вместо этого в СССР была написана откровенно слабая История Польши в четырёх томах, местами опускающаяся до явных исторических фальсификаций. Например, Ландау, опираясь на статистику, писал, что советско-польская война стимулировала польскую экономику, создала рабочие места и снизила социальные противоречия. В советской же историографии эта война «разоряла» польскую экономику и обостряла социальные конфликты. Политизированность работы и предвзятость к Польской Республике не позволяла исследователям раскрыть ее историю, как и подобает ученым, в противоречии.

Должен вам сказать, что регионоведение в СССР и современной России в целом развито слабо. Без использования иностранных источников трудно получить объективные знания о Польше, Чехословакии, странах Балтии, Скандинавии и других регионах. В СССР были хорошо изучены лишь Германия и Япония — последняя, во многом благодаря усилиям одного выдающегося япониста, Якова Певзнера.

Исследования, конечно, существуют, но с точки зрения науки многие из них малоценны. В них зачастую отсутствует так называемый исторический материализм — экономический анализ исторических процессов. В СССР и России по-прежнему слабо представляют, как устроены другие страны. Это логично вписывается в марксистско-ленинскую традицию, согласно которой «мы и так всё про всех знаем» и в конкретно-историческом анализе не нуждаемся. Как говорится, вместо истории лучше читайте Ленина.

С другой стороны, мой опыт показывает, что наиболее глубокие знания о стране могут дать только её уроженцы или исследователи, которые посещали её лично, знают её культуру и работали с архивами в оригинале. Здесь советская школа опять проигрывает: в её рамках считалось, что знание марксизма-ленинизма — более эффективный метод изучения, чем непосредственное соприкосновение с предметом исследования или работа с «буржуазными» архивами (якобы подделанными империалистами и троцкистами).

В итоге, мне кажется, что внешний мир знает Россию гораздо лучше, чем Россия — внешний мир. После падения СССР регионоведение стало, конечно, получше (история России как была политизированной, так и осталась). С другой стороны, с учётом нынешней тенденции к насильственной самоизоляции от внешнего мира, со временем мы можем увидеть новый виток политизации исторической науки в духе марксизма-ленинизма, когда цитаты Путина и Володина в предисловии станут обязательным условием финансирования исторического исследования.

UPD. Отдельно благодарю Андрея Зубкова из Победителя за охереннейшую обложку.

Трамп высылает нелегалов к себе на родину, а родина не хочет принимать их обратно. В частности, Мексика и Колумбия отказались принимать рейсы с депортированными.

https://www.kommersant.ru/doc/7459454

Отсталые страны, страдающие от переизбытка населения и нехватки рабочих мест, делают теперь ход конем. Они качают миграцию, чтобы снизить конкуренцию за рабочие места и социальную напряженность, взрыв которой может нарушить сложившийся баланс сил в бизнесе и правительстве.

Так отсталые страны мстят развитым за долгие годы империализма. Что ж, империалисты создали кучу проблем, но теперь эти проблемы едут к ним. Как вам такой антиимпериализм, а?

Естественно Колумбия и Мексика не хотят принимать мигрантов обратно. Мигранты это проблема. Но и империалисты напринимали их теперь столько, что готовы ввести чрезвычайное положение из-за них.

Картина в мире вырисовывается просто сказочная: с одной стороны и в развитых, и в отсталых странах дефицит рабочей силы, дефицит специалистов, а с другой стороны и там, и там избыток неквалифицированной рабочей силы, которая нигде не может найти себе применения, и которую скоро силой будут выталкивать то в одну, то в другую страну.

Неудивительно поэтому, что национализм крепнет. Ибо за ним стоит объективная потребность в экспорте мигрантов и социальной напряженности в другие страны, а также в усилении пограничного контроля.

Таможня — вот где впервые будет введена система всеобъемлющего контроля на основе искусственного интеллекта.

Помощник президента Мединский неожиданно заявил, что патриотом России может быть человек разделяющий западные либеральные ценности. "Патриотом может быть и западник, и славянофил, и коммунист, и либерал, и физик, и лирик." - добавил он. Неожиданно, да? Мы то думали, что либеральная идеология противоречит нашим духовно-нравственным ценностям, даже список духовно враждебных стран в правительстве утвержден. И патриарх пообещал вернуть основы духовно нравственной культуры в школы. И тут такая подстава от помощника президента, ай-яй-яй!

Парадокс объясняется просто. В России у народа одна духовно-нравственная ценность - поддержка начальства, и соответствующая политическая идеология - культ начальства. Ну а тонкости - либерализм, коммунизм, консерватизм и проч - зависят от настроения начальства в текущий момент. Но вообще исповедовать какую-то конкретную идеологию совершенно не обязательно. Просто выполнять приказы, а идеологическое обоснование придумайте себе сами в соответствие в личными предпочтениями. Нравится бабка с флагом - верните советские улицы в Мелитополе. Нравятся иконы - можете расстреливать пленных под ними. Можете даже свастоны набить и одновременно вступить в Ахмат - главное, чтоб не предавали начальство. В общем к хохлам главная претензия именно такая - они пытались сбежать к другому начальству.

Хотя это не только россияне такие. Немцы, вот к примеру, тоже молодцы. У них меньшинства защищают также ревностно, как жгли их в камерах в прошлом. Придет другое распоряжение - будут жечь. Ну а что? Приказ такой, ничего личного. Китайцы вот тоже за начальство. Уже четыре тысячи лет как. За это время они какую только идеологию не придумывали, а все равно она одна - покорность начальству. Наши братья, не то что хохлы всякие.

Что означает бензопила Милея, перекочевавшая в руки Трампа? Предложение двум миллионам чиновников уволиться говорит о глубокой бюрократизации всей системы и неспособности правительства дальше обеспечивать выполнение своих бюджетных обязательств. Иными словами, цели США перестали совпадать с их возможностями.

Конечно, на Западе практически не было следов русской революции — и происходящее там не имеет ничего общего с “демонтажом достижений Великого Октября”. Москва это не столица планеты, задающая тон истории XX века, как полагают реваншиствующие марксисты.

На протяжении XX века западные капиталисты развивали свою уникальную экономическую модель, которую назвали монополистической. Её суть заключается в том, что крупные корпорации постепенно получили возможность самостоятельно назначать цены на свои товары.

Эта особенность позволила монополиям идти на уступки профсоюзам. Когда рабочие бастовали, корпорации соглашались на их требования, компенсируя потери за счёт повышения цен (чего нельзя сделать при рыночном капитализме). В итоге профсоюзам было хорошо, корпорациям было хорошо, а вот покупателям конечной продукции — не очень. Так, за счёт немонополизированного сектора, расширялись права трудящихся, появлялись механизмы социальной поддержки и уравнивались избирательные права.

Но… поиграли в промышленные монополии — и хватит. Экономика движется дальше. Удельный вес немонополизированного сектора растёт, а относительная доля монополий и профсоюзов в экономике снижается. Всё больше неорганизованных рабочих и немонополизированных предприятий, которые вынуждены втридорога покупать товары у всё меньшего числа монополий. Это вызвало беспрецедентный рост неравенства.

В то же время государство продолжает играть в кейнсианство, словно застряло в середине XX века. Огромный бюрократический аппарат пожирает всё больше и больше бюджета, а трудоспособного населения, которое его наполняет, становится всё меньше.

Издержки производства и обязательства перед населением растут, а вместе с ними растет себестоимость товаров. Монополии поднимают цены ещё выше, делая экономику всё менее конкурентоспособной. Этот процесс развивается по экспоненте.

Экономика США рушится на глазах у всего мира по тому же сценарию, по которому в своё время развалился Советский Союз — чудовищное перерасходование общественных средств на проекты, не имеющие практической пользы, будь то "Буран", Space Shuttle или B-2 Spirit, или программы по гендерному разнообразию и инклюзивности.

Если вы хотите расти, вы должны сокращать издержки — вот основная логика капитализма последних тридцати лет. Дело вовсе не в страхе перед революцией: коммунистов уже никто не боится. Вопрос в объективных экономических процессах. Непонимание этих процессов приводит к ошибочному представлению о том, что ситуацию можно исправить. Но её нельзя исправить — она объективна и будет развиваться при любом правительстве и при любой системе власти.