Пятьдесят девять дней штурмовика".
________
Тридцать пятый день.
"Сказка".
Так называли морг.
Семеро из нас, каждый день раскладывали по пакетам останки бойцов и грузили в фуры для отправки на Россию.
Именно:
—На Россию.
Кто-то из нас должен был их грузить.
Пацаны уходили с утра.
Когда возвращались, им давали еды и сладостей сколько угодно.
Они рассказывали, что многие тела уже старые.
Эту процедуру нужно было делать, чтобы родственники получили денежную компенсацию и провели похороны.
Хотя бы что-нибудь и жетон.
В чёрном пакете.
Эти пакеты грузили в попутные фуры, которые заходили на Донбасс с грузами из России.
Водителям платили в два конца и некоторые брали наших "200"-х бесплатно до Ростова.
Дальше было как-то по-другому.
В день тогда отгружали 50-80 тел.
Это называлось потери.
С Пломбиром зашарились в наряд "Аптека".
Нужно было 12 упаковок памперсов перенести со склада в больницу. Всё.
После отработки наряда,
мы получили у старшего разрешение на посещение магазина, в течении не более 30 минут.
Мне непременно хотелось потратить единственную, ненужную в окопах, зелёную бумажную купюру, которая досталась мне от Магреба.
Она превратилась в прекрасный набор различных батончико- сникерсовидных реплик подешевле, безумно ценных там, где бумажные тысячи уже негде будет превратить в шоколадные закуски к кофе.
Одна пачка печенья из того прифронтового магазинчика доберется через десяток дней до, заполненного по щиколотку водой, окопа Вкладчика.
Мы с Пломбиром вернулись без опоздания, к приезду очередной, передвигающейся в сторону расположения своих подразделений, группе бойцов.
Познакомились с парнем в хорошем спортивном костюме, кроссовках и бейсболке.
Он полтора месяца жил в больнице Славяносербска, с малозаметным ранением глаза.
На снятой за небольшие деньги по соседству с госпиталем квартире, замутил любовь с местной медсестрой.
После войны собирался жениться.
Не успев толком попить его запасы кофе с сахаром и получить в подарок по отличной хлопчатобумажной футболке, мы услышали голос в коридоре, призывающий к построению бойцов первого ШО.
Кружки с кофе оказались в блюдцах и бойцы легендарного штурмового отряда встали в строй.
Хочу уточнить, что строй Вагнера несколько отличается от парадных коробок министерства обороны, которые иногда показывали по телевизору.
В нём стояли так, что бы удобно было посчитать людей.
Всё. Ещё тихо.
Стой. Слушай. Можешь шнурки завязать, кружку с кофе в руках можешь держать, этим кофе командира угостить.
Он или возьмёт, или поблагодарит и откажется.
Кури, воду пей, оружие проверяй,
соблюдая технику безопасности.
Улыбайся, реагируй на слова командира, засмейся.
А после этого, выполни поставленную боевую задачу.
Нас посчитали.
Поступила команда грузиться.
На погрузке встретил Читу, он тоже возвращался после госпиталя.
Повезли обратно, в сторону Луганска.
Значит ночевать сегодня будем точно не ниже уровня земли.
Привезли в "Замок".
Это большой придорожный ресторан с барной стойкой, переделанный под казарму.
Двухъярусные кровати, синие армейские одеяла с тремя полосками, чёрные подушки.
Народу под сотку.
За барной стойкой Бугун.
Он тут главный, выходец из второго взвода.
На входе голосом Тувинского дембеля:
—Есть доблестный второй взвод?
Я, Чита, ещё пацан с Таджикистана.
Нижние места в уголочке, снаряжение получать без очереди, кипяток из под барной стойки, великолепный нож в подарок.
Захожу по очереди на медкомиссию.
Там Бугун, доктор и наверное кадровик.
—Как состояние?
—Здоров. Готов к выполнению боевой задачи.
—Молодец. Все бы так.
Перед сном Бугун объявляет нам, что второй взвод сегодня на фишку не встаёт. Отдыхайте.
Там на фишке стоят вновь заехавшие, притом по 3 часа.
Такой у Бугуна порядок.
Ближе к ночи он принёс пару своих фонариков:
—Свои поберегите. Там их негде зарядить.
Отдыхайте пацаны.
Вас рано утром увезут.
________
Тридцать пятый день.
"Сказка".
Так называли морг.
Семеро из нас, каждый день раскладывали по пакетам останки бойцов и грузили в фуры для отправки на Россию.
Именно:
—На Россию.
Кто-то из нас должен был их грузить.
Пацаны уходили с утра.
Когда возвращались, им давали еды и сладостей сколько угодно.
Они рассказывали, что многие тела уже старые.
Эту процедуру нужно было делать, чтобы родственники получили денежную компенсацию и провели похороны.
Хотя бы что-нибудь и жетон.
В чёрном пакете.
Эти пакеты грузили в попутные фуры, которые заходили на Донбасс с грузами из России.
Водителям платили в два конца и некоторые брали наших "200"-х бесплатно до Ростова.
Дальше было как-то по-другому.
В день тогда отгружали 50-80 тел.
Это называлось потери.
С Пломбиром зашарились в наряд "Аптека".
Нужно было 12 упаковок памперсов перенести со склада в больницу. Всё.
После отработки наряда,
мы получили у старшего разрешение на посещение магазина, в течении не более 30 минут.
Мне непременно хотелось потратить единственную, ненужную в окопах, зелёную бумажную купюру, которая досталась мне от Магреба.
Она превратилась в прекрасный набор различных батончико- сникерсовидных реплик подешевле, безумно ценных там, где бумажные тысячи уже негде будет превратить в шоколадные закуски к кофе.
Одна пачка печенья из того прифронтового магазинчика доберется через десяток дней до, заполненного по щиколотку водой, окопа Вкладчика.
Мы с Пломбиром вернулись без опоздания, к приезду очередной, передвигающейся в сторону расположения своих подразделений, группе бойцов.
Познакомились с парнем в хорошем спортивном костюме, кроссовках и бейсболке.
Он полтора месяца жил в больнице Славяносербска, с малозаметным ранением глаза.
На снятой за небольшие деньги по соседству с госпиталем квартире, замутил любовь с местной медсестрой.
После войны собирался жениться.
Не успев толком попить его запасы кофе с сахаром и получить в подарок по отличной хлопчатобумажной футболке, мы услышали голос в коридоре, призывающий к построению бойцов первого ШО.
Кружки с кофе оказались в блюдцах и бойцы легендарного штурмового отряда встали в строй.
Хочу уточнить, что строй Вагнера несколько отличается от парадных коробок министерства обороны, которые иногда показывали по телевизору.
В нём стояли так, что бы удобно было посчитать людей.
Всё. Ещё тихо.
Стой. Слушай. Можешь шнурки завязать, кружку с кофе в руках можешь держать, этим кофе командира угостить.
Он или возьмёт, или поблагодарит и откажется.
Кури, воду пей, оружие проверяй,
соблюдая технику безопасности.
Улыбайся, реагируй на слова командира, засмейся.
А после этого, выполни поставленную боевую задачу.
Нас посчитали.
Поступила команда грузиться.
На погрузке встретил Читу, он тоже возвращался после госпиталя.
Повезли обратно, в сторону Луганска.
Значит ночевать сегодня будем точно не ниже уровня земли.
Привезли в "Замок".
Это большой придорожный ресторан с барной стойкой, переделанный под казарму.
Двухъярусные кровати, синие армейские одеяла с тремя полосками, чёрные подушки.
Народу под сотку.
За барной стойкой Бугун.
Он тут главный, выходец из второго взвода.
На входе голосом Тувинского дембеля:
—Есть доблестный второй взвод?
Я, Чита, ещё пацан с Таджикистана.
Нижние места в уголочке, снаряжение получать без очереди, кипяток из под барной стойки, великолепный нож в подарок.
Захожу по очереди на медкомиссию.
Там Бугун, доктор и наверное кадровик.
—Как состояние?
—Здоров. Готов к выполнению боевой задачи.
—Молодец. Все бы так.
Перед сном Бугун объявляет нам, что второй взвод сегодня на фишку не встаёт. Отдыхайте.
Там на фишке стоят вновь заехавшие, притом по 3 часа.
Такой у Бугуна порядок.
Ближе к ночи он принёс пару своих фонариков:
—Свои поберегите. Там их негде зарядить.
Отдыхайте пацаны.
Вас рано утром увезут.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
_
Тридцать шестой день.
"Почта".
Утром, под предводительством Бугуна, мы между делом перегрузили пол фуры артиллерийских снарядов к себе в УРАЛ.
Потом уехали куда-то в поле и выбросили их из кузова на землю, как брёвна.
А знаете, почему мы не сложили всё аккуратно и безопасно?
Потому что мы Вагнера!
Стоишь на кузове машины и на "раз-два-три" ящик со снарядами в кучу ящиков со снарядами кидаешь.
А как ты не возьмёшься за второй край ящика?
Там же Бугун!
Он кидает и ты кидай!
Летит ящик, падает.
Не взорвался?
Давай следующий.
Закончились?
Давай на них посидим, покурим.
Это доблестный второй взвод!
У нас командир:
—Че не так, ебало в ноль!
Мы первый ШО!
Мы Ратиборовские!
—Попробуй нам сказать "Копейка" или "Единичка".
Сразу! Ебало в ноль!!!
Только Первый!
...Отвлекся немного...
После разгрузки снарядов, мы приехали в домик Лесника, также известный как домик Мясника... называемый так по причинам о которых мне мало известно.
Мы с Пломбиром успели прибраться и съесть по бутерброду с маслом.
Приехал Старшина второго взвода.
Я попрощался с Пломбиром.
Больше мы не виделись.
Он остался ждать своих, с разведки.
Старшина воспользовался подвернувшейся рабочей силой и по дороге прихватил у брошенного дома пол машины добротных, дубовых дров.
Добрались до ПВД (пункт временной дислокации).
Получил свой автомат, бронежилет, взял новую каску.
Тут был один из моих рюкзаков, самый большой и ненужный, с комплектом зимней формы.
Его по ошибке положили в "мертвый гараж". Фер перенёс его в кладовую и я убрал туда второй, вчера полученный, тоже ненужный, зимний комплект формы и жилетку.
В рюкзаке была ещё моя первая книга "Я", написанная в пору, когда я был узником.
Сжёг рукопись в печке.
Таскать её с собой было не практично, оставлять беспонтово.
Решил сжечь. Сжёг.
Наверно благодаря бодрому докладу на медкомиссии, доктор назначил мне неделю отдыха на ПВД, согласно больничному листу от своей Луганской коллеги.
Я поступил в распоряжение Старшины и поселился в хозяйстве Фера, который неплохо устроился на безопасной должности старшего домиков.
Заехал в отдельную комнату, навёл порядок, постелил термоковрик, спальный мешок.
Разложил каску, бронежилет, разгрузку, автомат, рюкзак.
Лёг, вытянул ноги и улыбнулся.
Знакомиться с постояльцами решил завтра...
А почему "Почта"?
Потому что писем не было.
_
Тридцать шестой день.
"Почта".
Утром, под предводительством Бугуна, мы между делом перегрузили пол фуры артиллерийских снарядов к себе в УРАЛ.
Потом уехали куда-то в поле и выбросили их из кузова на землю, как брёвна.
А знаете, почему мы не сложили всё аккуратно и безопасно?
Потому что мы Вагнера!
Стоишь на кузове машины и на "раз-два-три" ящик со снарядами в кучу ящиков со снарядами кидаешь.
А как ты не возьмёшься за второй край ящика?
Там же Бугун!
Он кидает и ты кидай!
Летит ящик, падает.
Не взорвался?
Давай следующий.
Закончились?
Давай на них посидим, покурим.
Это доблестный второй взвод!
У нас командир:
—Че не так, ебало в ноль!
Мы первый ШО!
Мы Ратиборовские!
—Попробуй нам сказать "Копейка" или "Единичка".
Сразу! Ебало в ноль!!!
Только Первый!
...Отвлекся немного...
После разгрузки снарядов, мы приехали в домик Лесника, также известный как домик Мясника... называемый так по причинам о которых мне мало известно.
Мы с Пломбиром успели прибраться и съесть по бутерброду с маслом.
Приехал Старшина второго взвода.
Я попрощался с Пломбиром.
Больше мы не виделись.
Он остался ждать своих, с разведки.
Старшина воспользовался подвернувшейся рабочей силой и по дороге прихватил у брошенного дома пол машины добротных, дубовых дров.
Добрались до ПВД (пункт временной дислокации).
Получил свой автомат, бронежилет, взял новую каску.
Тут был один из моих рюкзаков, самый большой и ненужный, с комплектом зимней формы.
Его по ошибке положили в "мертвый гараж". Фер перенёс его в кладовую и я убрал туда второй, вчера полученный, тоже ненужный, зимний комплект формы и жилетку.
В рюкзаке была ещё моя первая книга "Я", написанная в пору, когда я был узником.
Сжёг рукопись в печке.
Таскать её с собой было не практично, оставлять беспонтово.
Решил сжечь. Сжёг.
Наверно благодаря бодрому докладу на медкомиссии, доктор назначил мне неделю отдыха на ПВД, согласно больничному листу от своей Луганской коллеги.
Я поступил в распоряжение Старшины и поселился в хозяйстве Фера, который неплохо устроился на безопасной должности старшего домиков.
Заехал в отдельную комнату, навёл порядок, постелил термоковрик, спальный мешок.
Разложил каску, бронежилет, разгрузку, автомат, рюкзак.
Лёг, вытянул ноги и улыбнулся.
Знакомиться с постояльцами решил завтра...
А почему "Почта"?
Потому что писем не было.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
__
Тридцать седьмой день.
"Постояльцы".
Мы где-то на окраине Попасной, в частном секторе.
Несколько домов на одной улице.
Это место сбора второго взвода, пункт временной дислокации, ПВД.
Больше месяца назад, перед отправкой на передовую, я уже был здесь, пару дней.
Тут получают патроны новобранцы из Молькино, прибывающие с оружием.
Получают оружие и патроны те, кто возвращается в строй из госпиталей.
Отсюда, по необходимости, взвод пополняет потери.
Рулит всем Делец, его все называют Старшина.
Спокойный, рассудительный, справедливый мужчина.
Пользуется непререкаемым авторитетом.
Многие годы в компании.
Никуда не спешит, у него всё по делу и по факту.
Одним словом Старшина.
Дикей, его заместитель.
Молодой, весёлый парень.
Чуть заикается после контузии.
Он доводит до нас всю информацию, забирает бойцов на хозяйственные работы.
Парень добрый и безобидный.
Если что-то нужно, обратись к Дикея, он поможет.
От них узнаю, что взвод немного продвинулся вперёд и сейчас идёт возня где-то на стыке трёх лесополос:
"Галины", "Зинаиды" и "Человека".
Живу в доме, где старший Фер.
Порядочный, ответственный, заботливый мужик.
В доме порядок.
Вода из скважины закачена в ёмкости, можно искупаться.
Дрова и уголь заготовлены. Печка топится круглосуточно.
В доме радио и свет от генератора.
С продовольствием всё ровно.
Фер с ходу просит помочь с дровами. С ходу помогаю, отношения сразу наладились.
У него комната на две кровати.
На соседней живёт некто Вкладчик.
Подозрительный тип.
Слишком позитивный, подчёркнуто доброжелательный, всегда весёлый, говорит как-то интеллигентно.
Но что-то подсказывает, всё действительно так и есть.
Полдня присматриваюсь к нему.
Вдруг он снимает футболку...
...и я вижу татуировку с гербом Санкт-Петербурга и набор характерных нательных рисунков известной фанатской "фирмы" футбольных хулиганов Зенита.
Я более 15 лет в фанатском движении Зенита. 61 выезд.
Знаю людей, знают меня.
Стал мгновенно понятен интеллигентный Ленинградский стиль общения, доброжелательность и позитивность.
Скучно теперь точно не будет!
У нас это называется:
"От Курил и до Карпат, фанат фанату, друг и брат!"
В доме три кровати.
На третьей, в условном зале, спит Труд.
Он "дезертир".
Если бы был настоящим дезертиром, его бы не было.
Но он дезертир в кавычках.
Живёт там. Не ранен. Не контужен.
Заболел.
Но так, что госпиталь не возьмёт, а в окопах не может.
Значит "дезертир".
Что, заболеть нельзя?
—Нельзя.
В тюрьме сиди, болей.
—Приехал на войну. Воюй.
Труд из группы Пятачка.
Ушёл болеть за день до того, как их накрыло артиллерией.
Все "300", Пятачок "200",
Труд у печки лежит.
Ну и кто он?
Уголовник—"пересидок".
Хитрый, скорее хитрожопый старичок.
Лежал сутками, пока мы работали или хохотали, притворялся спящим.
Одним словом, дезертир.
Кровати кончились. Остальные спят на полу.
Молодой Таджик,
позывной не помню, будет Таджик-1 (чуть позже их станет трое).
Он перебирал огромную кучу старых автоматных магазинов, собранных с позиций, приводил в порядок, заряжал.
Мы прибыли втроём:
Я, Чита, ещё Таджик.
Таджик-1 и Таджик-2 оказались то ли родственниками, то ли соседями.
Чита и Фер где-то пересекались на тюремных этапах.
Мы с Вкладчиком "...сочиняем и поём фанатские песни..."
Труд "на больничном".
Картина маслом.
__
Тридцать седьмой день.
"Постояльцы".
Мы где-то на окраине Попасной, в частном секторе.
Несколько домов на одной улице.
Это место сбора второго взвода, пункт временной дислокации, ПВД.
Больше месяца назад, перед отправкой на передовую, я уже был здесь, пару дней.
Тут получают патроны новобранцы из Молькино, прибывающие с оружием.
Получают оружие и патроны те, кто возвращается в строй из госпиталей.
Отсюда, по необходимости, взвод пополняет потери.
Рулит всем Делец, его все называют Старшина.
Спокойный, рассудительный, справедливый мужчина.
Пользуется непререкаемым авторитетом.
Многие годы в компании.
Никуда не спешит, у него всё по делу и по факту.
Одним словом Старшина.
Дикей, его заместитель.
Молодой, весёлый парень.
Чуть заикается после контузии.
Он доводит до нас всю информацию, забирает бойцов на хозяйственные работы.
Парень добрый и безобидный.
Если что-то нужно, обратись к Дикея, он поможет.
От них узнаю, что взвод немного продвинулся вперёд и сейчас идёт возня где-то на стыке трёх лесополос:
"Галины", "Зинаиды" и "Человека".
Живу в доме, где старший Фер.
Порядочный, ответственный, заботливый мужик.
В доме порядок.
Вода из скважины закачена в ёмкости, можно искупаться.
Дрова и уголь заготовлены. Печка топится круглосуточно.
В доме радио и свет от генератора.
С продовольствием всё ровно.
Фер с ходу просит помочь с дровами. С ходу помогаю, отношения сразу наладились.
У него комната на две кровати.
На соседней живёт некто Вкладчик.
Подозрительный тип.
Слишком позитивный, подчёркнуто доброжелательный, всегда весёлый, говорит как-то интеллигентно.
Но что-то подсказывает, всё действительно так и есть.
Полдня присматриваюсь к нему.
Вдруг он снимает футболку...
...и я вижу татуировку с гербом Санкт-Петербурга и набор характерных нательных рисунков известной фанатской "фирмы" футбольных хулиганов Зенита.
Я более 15 лет в фанатском движении Зенита. 61 выезд.
Знаю людей, знают меня.
Стал мгновенно понятен интеллигентный Ленинградский стиль общения, доброжелательность и позитивность.
Скучно теперь точно не будет!
У нас это называется:
"От Курил и до Карпат, фанат фанату, друг и брат!"
В доме три кровати.
На третьей, в условном зале, спит Труд.
Он "дезертир".
Если бы был настоящим дезертиром, его бы не было.
Но он дезертир в кавычках.
Живёт там. Не ранен. Не контужен.
Заболел.
Но так, что госпиталь не возьмёт, а в окопах не может.
Значит "дезертир".
Что, заболеть нельзя?
—Нельзя.
В тюрьме сиди, болей.
—Приехал на войну. Воюй.
Труд из группы Пятачка.
Ушёл болеть за день до того, как их накрыло артиллерией.
Все "300", Пятачок "200",
Труд у печки лежит.
Ну и кто он?
Уголовник—"пересидок".
Хитрый, скорее хитрожопый старичок.
Лежал сутками, пока мы работали или хохотали, притворялся спящим.
Одним словом, дезертир.
Кровати кончились. Остальные спят на полу.
Молодой Таджик,
позывной не помню, будет Таджик-1 (чуть позже их станет трое).
Он перебирал огромную кучу старых автоматных магазинов, собранных с позиций, приводил в порядок, заряжал.
Мы прибыли втроём:
Я, Чита, ещё Таджик.
Таджик-1 и Таджик-2 оказались то ли родственниками, то ли соседями.
Чита и Фер где-то пересекались на тюремных этапах.
Мы с Вкладчиком "...сочиняем и поём фанатские песни..."
Труд "на больничном".
Картина маслом.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
________
Тридцать восьмой день.
"Новости".
Новостей на фронте бывают немного.
Чаще о потерях, гораздо реже о победах.
Сегодня новости были такие:
Во взводе потери.
-Джимми и Хакас "200".
-Линкольн, Чейз, Харя "300".
Было это так.
После удачных штурмов Г-24 и Г-38, практически все группы получили приказ продвинуться вперёд.
Расчёт СПГ-9 или "САПОГ", в составе Линкольна, Парно и Роллера, получил задачу передислоцироваться на новую позицию, ближе к противнику.
Парни, прихватив "САПОГ", пришли на новую точку, которую им назначил, командовавший
на том участке, Инфекция.
Оставив орудие, расчёт приготовился переносить со старой позиции БК (боекомплект) и необходимые вещи.
Расстояние было около километра.
Связистом взвода на тот момент был Нордайс. Толковый парень, но еще без особого опыта.
Как "чёрт из табакерки" на позициях появился Мальтиец, якобы наделённый особыми полномочиями и решил организовать доставку всего БК за один заход.
По рации он собрал с нескольких позиций по одному, два человека на помощь расчёту "СПГ".
Сборный отряд из 11 карандашей, средь белого дня, двинулся в сторону позиции А-15.
Движение большой группы не осталось без внимания противника.
Надо отдать должное, действовали они эффективно.
Уходя в тыл, наши бойцы всё больше расслаблялись и сбивались в кучу, несмотря на протесты Линкольна.
Никто уже не хотел пригибаться или держать дистанцию.
Шли, рядились, должны ли они таскать ракеты вместо расчёта "САПОГа".
Дошли до позиции Ягодки.
Взяли носилки, чтобы было легче нести.
Покурили, попили, посидели.
Пошли.
Носилки, примерно в середине цепочки, несли Джимми и Хакас.
Одиночный снаряд ПТУР (противотанковая управляемая ракета) ударил точно в носилки.
Двое сразу "200", остальных раскидало и засыпало землёй.
Харя получил осколок в лоб, при этом кость не пробило, но он получил серьезную контузию.
Были ранены Линкольн и Чейз, но они доложили об этом уже после эвакуации погибших.
С располагавшейся неподалёку позиции Бенуара, командира расчёта ПТУР, который в ночь перед первым днём, выдал мне две традиционные гранаты Вагнера, прибежал Колёк.
Он принёс обезболивающие для Хари, так как стандартный промедол при ранении в голову применять нельзя.
С ротации, в мокрой только что постиранной форме, на помощь прибежал Инфекция.
Второй взводный старшина Грузин, вывез на мотоцикле наиболее тяжелого Харю.
Вторым рейсом, истекающих кровью Линкольна и Чейза, которые выносили "200"-х.
Командир приказал явиться в течении 30 минут в штаб Мальтийцу, который по сути был виновником необоснованных потерь.
Он отделался тем, что называется
"Ебало в ноль", лишь потому, что успел прибежать за 29 минут.
Иначе был бы расстрелян.
Я немного знал Джимми.
Мы были с одного лагеря.
Знал, что он подполковник УФСИН.
Он говорил, что пошёл воевать, чтобы вернуть доброе имя, потому что преступления не совершал.
Хакас был из Чувашии, тоже К-шник.
Он уже пересекался с Мальтийцем, когда тот повёл разведку на Г-38.
Парни пошли вчетвером.
Двое саперов из той группы уехали в госпиталь, Мальтиец отделался лёгкими осколочными
царапинами.
Хакас тогда остался цел.
Сейчас был "200".
В доме Фера было тепло и спокойно.
Таджики сварили чудный плов из того, что было.
Мы ели, пили чай, спали сколько угодно, мазали раны зелёнкой, стояли на фишке.
Других новостей пока не было.
________
Тридцать восьмой день.
"Новости".
Новостей на фронте бывают немного.
Чаще о потерях, гораздо реже о победах.
Сегодня новости были такие:
Во взводе потери.
-Джимми и Хакас "200".
-Линкольн, Чейз, Харя "300".
Было это так.
После удачных штурмов Г-24 и Г-38, практически все группы получили приказ продвинуться вперёд.
Расчёт СПГ-9 или "САПОГ", в составе Линкольна, Парно и Роллера, получил задачу передислоцироваться на новую позицию, ближе к противнику.
Парни, прихватив "САПОГ", пришли на новую точку, которую им назначил, командовавший
на том участке, Инфекция.
Оставив орудие, расчёт приготовился переносить со старой позиции БК (боекомплект) и необходимые вещи.
Расстояние было около километра.
Связистом взвода на тот момент был Нордайс. Толковый парень, но еще без особого опыта.
Как "чёрт из табакерки" на позициях появился Мальтиец, якобы наделённый особыми полномочиями и решил организовать доставку всего БК за один заход.
По рации он собрал с нескольких позиций по одному, два человека на помощь расчёту "СПГ".
Сборный отряд из 11 карандашей, средь белого дня, двинулся в сторону позиции А-15.
Движение большой группы не осталось без внимания противника.
Надо отдать должное, действовали они эффективно.
Уходя в тыл, наши бойцы всё больше расслаблялись и сбивались в кучу, несмотря на протесты Линкольна.
Никто уже не хотел пригибаться или держать дистанцию.
Шли, рядились, должны ли они таскать ракеты вместо расчёта "САПОГа".
Дошли до позиции Ягодки.
Взяли носилки, чтобы было легче нести.
Покурили, попили, посидели.
Пошли.
Носилки, примерно в середине цепочки, несли Джимми и Хакас.
Одиночный снаряд ПТУР (противотанковая управляемая ракета) ударил точно в носилки.
Двое сразу "200", остальных раскидало и засыпало землёй.
Харя получил осколок в лоб, при этом кость не пробило, но он получил серьезную контузию.
Были ранены Линкольн и Чейз, но они доложили об этом уже после эвакуации погибших.
С располагавшейся неподалёку позиции Бенуара, командира расчёта ПТУР, который в ночь перед первым днём, выдал мне две традиционные гранаты Вагнера, прибежал Колёк.
Он принёс обезболивающие для Хари, так как стандартный промедол при ранении в голову применять нельзя.
С ротации, в мокрой только что постиранной форме, на помощь прибежал Инфекция.
Второй взводный старшина Грузин, вывез на мотоцикле наиболее тяжелого Харю.
Вторым рейсом, истекающих кровью Линкольна и Чейза, которые выносили "200"-х.
Командир приказал явиться в течении 30 минут в штаб Мальтийцу, который по сути был виновником необоснованных потерь.
Он отделался тем, что называется
"Ебало в ноль", лишь потому, что успел прибежать за 29 минут.
Иначе был бы расстрелян.
Я немного знал Джимми.
Мы были с одного лагеря.
Знал, что он подполковник УФСИН.
Он говорил, что пошёл воевать, чтобы вернуть доброе имя, потому что преступления не совершал.
Хакас был из Чувашии, тоже К-шник.
Он уже пересекался с Мальтийцем, когда тот повёл разведку на Г-38.
Парни пошли вчетвером.
Двое саперов из той группы уехали в госпиталь, Мальтиец отделался лёгкими осколочными
царапинами.
Хакас тогда остался цел.
Сейчас был "200".
В доме Фера было тепло и спокойно.
Таджики сварили чудный плов из того, что было.
Мы ели, пили чай, спали сколько угодно, мазали раны зелёнкой, стояли на фишке.
Других новостей пока не было.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Тридцать девятый день.
"Союзники".
В деревне мы были не одни.
На соседних улицах стояли союзники.
Казаки.
Подразделения Минобороны, преимущественно артиллерийские.
Ополченцы. Их называли "красные", за красные повязки.
Периодически мимо дома проезжала военная техника. Танки, БМП, грузовики.
Кто куда и зачем ехал, мне было непонятно, да и не моё это было дело.
Выходить без разрешения было нельзя.
Фер сразу предупредил, что не надо ни с кем знакомиться.
Союзники получали зарплату наличными и позволяли себе бухать.
Познакомишься, потом не отвяжешься от пьяного, назойливого "земляка".
Будет с поводом и без повода ходить к тебе "за солью" или таскать подарки.
Если с наступлением темноты, в нашем хозяйстве выставлялась фишка, соблюдалась светомаскировка, закрывались засовы и даже на внутреннюю калитку Фер приспособил скрытый, сигнальный колокольчик.
То на соседней улице, частенько начинался пьяный праздник, вплоть до стрельбы в воздух с криками "Мы всех порвём".
В тот день, ближе к вечеру, Старшина и Дикей привели "пленного".
Это был мужчина, лет тридцати пяти, крепкого телосложения, в полевой военной форме без знаков различия.
Пьяный, что называется "в дым".
Он приехал на Урале, гружёном снарядами "Града", припарковался около дома Старшины и начал искать вход, настойчиво пиная по воротам.
Был незамедлительно положен на землю, крепко связан и для дальнейшего разбирательства доставлен в подвал-бомбоубежище.
В ходе первичного осмотра и опроса "пленный" оказался военнослужащим в звании капитана, по имени Дима.
Командиром, располагавшейся по соседству, батареи реактивных установок "Град".
Надо отдать офицеру должное, пока он не понял, что попал к Вагнерам, а не в настоящий плен, он не проронил ни слова.
При нем был пистолет "ПМ", рация, карта района боевых действий, гаджет с фотографиями, личные вещи.
После идентификации, военный был развязан, снабжён достаточным количеством спальных мешков, водой, едой, сигаретами и...посажен обратно в подвал.
В 6:00, отоспавшийся и протрезвевший Дима, получил в перевязанном полиэтиленовом пакете свои личные вещи и оружие.
Он объяснил своё скотское состояние застольем, в честь дня рождения командира и впредь обещал не путать в темноте поворот на свою улицу.
Отдельно он просил не сообщать его командованию о произошедшем, так как ему грозил военный трибунал.
На что Старшина ответил, что такой хернёй мы не занимаемся и вручил ключи от гружёного боекомплектом Урала.
Не прогревая мотора, Дима уехал в направлении своего подразделения, приветливо помахав на прощение рукой.
После этого, во время выстрелов "Града" по соседству, мы всегда отмечали:
—Димон работает!
Новички не понимали.
Кто был в теме, улыбались.
Один из Таджиков немного позлился на меня за то, что я не позволил взять у офицера кожаные перчатки, которые тот ночью "обещал подарить" конвоиру.
____
Тридцать девятый день.
"Союзники".
В деревне мы были не одни.
На соседних улицах стояли союзники.
Казаки.
Подразделения Минобороны, преимущественно артиллерийские.
Ополченцы. Их называли "красные", за красные повязки.
Периодически мимо дома проезжала военная техника. Танки, БМП, грузовики.
Кто куда и зачем ехал, мне было непонятно, да и не моё это было дело.
Выходить без разрешения было нельзя.
Фер сразу предупредил, что не надо ни с кем знакомиться.
Союзники получали зарплату наличными и позволяли себе бухать.
Познакомишься, потом не отвяжешься от пьяного, назойливого "земляка".
Будет с поводом и без повода ходить к тебе "за солью" или таскать подарки.
Если с наступлением темноты, в нашем хозяйстве выставлялась фишка, соблюдалась светомаскировка, закрывались засовы и даже на внутреннюю калитку Фер приспособил скрытый, сигнальный колокольчик.
То на соседней улице, частенько начинался пьяный праздник, вплоть до стрельбы в воздух с криками "Мы всех порвём".
В тот день, ближе к вечеру, Старшина и Дикей привели "пленного".
Это был мужчина, лет тридцати пяти, крепкого телосложения, в полевой военной форме без знаков различия.
Пьяный, что называется "в дым".
Он приехал на Урале, гружёном снарядами "Града", припарковался около дома Старшины и начал искать вход, настойчиво пиная по воротам.
Был незамедлительно положен на землю, крепко связан и для дальнейшего разбирательства доставлен в подвал-бомбоубежище.
В ходе первичного осмотра и опроса "пленный" оказался военнослужащим в звании капитана, по имени Дима.
Командиром, располагавшейся по соседству, батареи реактивных установок "Град".
Надо отдать офицеру должное, пока он не понял, что попал к Вагнерам, а не в настоящий плен, он не проронил ни слова.
При нем был пистолет "ПМ", рация, карта района боевых действий, гаджет с фотографиями, личные вещи.
После идентификации, военный был развязан, снабжён достаточным количеством спальных мешков, водой, едой, сигаретами и...посажен обратно в подвал.
В 6:00, отоспавшийся и протрезвевший Дима, получил в перевязанном полиэтиленовом пакете свои личные вещи и оружие.
Он объяснил своё скотское состояние застольем, в честь дня рождения командира и впредь обещал не путать в темноте поворот на свою улицу.
Отдельно он просил не сообщать его командованию о произошедшем, так как ему грозил военный трибунал.
На что Старшина ответил, что такой хернёй мы не занимаемся и вручил ключи от гружёного боекомплектом Урала.
Не прогревая мотора, Дима уехал в направлении своего подразделения, приветливо помахав на прощение рукой.
После этого, во время выстрелов "Града" по соседству, мы всегда отмечали:
—Димон работает!
Новички не понимали.
Кто был в теме, улыбались.
Один из Таджиков немного позлился на меня за то, что я не позволил взять у офицера кожаные перчатки, которые тот ночью "обещал подарить" конвоиру.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
____
Сороковой день.
"Подкрепление".
Шумной ватагой в домик ввалились недавно раненые Линкольн, Харя и Чейз.
Всех троих полтора дня повозили из больницы в больницу, сделали снимки и анализы, осмотрели, вытащили осколки, зафиксировали ранения, замазали раны основным лекарством войны зелёнкой и отправили обратно на фронт.
Чейза я раньше встречал.
В день моего ранения, он и Ясень провожали меня до точки эвакуации.
В тот день, я отдал Ясеню трофейные бундесверовские ботинки, найденные в захваченном блиндаже на первом штурме.
Линкольна и Харю видел впервые.
Линкольн сходу начал шутить.
Харя уселся рядом с печкой и заявил:
—Отправьте меня на передовую, я хочу отомстить за свой лоб.
С этого момента разбитый, замазанный зелёнкой лоб Хари стал основным объектом тупых армейских приколов, в стиле:
—Парни, молоток никто не видел?
—Попроси Харю! Он гвозди лбом забивает!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Особенно тоненько издевался Линкольн, видимо работа барменом элитного клуба не прошла даром.
—Харя. Можно я тебе о лоб яичко разобью?
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Я валялся в соседней комнате, вроде не хотел смеяться, но сдержаться не мог.
Харя не сдавался:
—Линкольн! Я тебе сейчас вдарю!
—Как?
—Со лба!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Хохотал весь дом, даже всегда сосредоточенный Фер.
Не смеялся только Труд.
Он лежал с закрытыми глазами, бледнея всё больше и держался, чтобы не расхохотаться.
Тогда бы всё поняли, что он притворяется.
Мы грели воду на печке, по очереди купались в ванной из ковшика.
Приводили в порядок обмундирование и оружие, комплектовали аптечки.
С припасами проблем не было.
Я с первого дня здесь, собирал из пайков таблетки сухого горючего про запас, зная как они бывают нужны в окопах.
Помимо своего фонарика, раздобыл ещё два новых налобных фонаря и штук восемь запасных аккумуляторов к ним.
Была такая традиция, видимо ещё с времён Отечественной войны. Вещи погибших разбирали живые, те кому они могли понадобиться.
Это было целесообразно.
В принципе, мы ни в чём никогда нехватки не испытывали.
Всегда не хватало, разве что сахара.
Поэтому, помимо сухого горючего, я понемногу собирал на дно рюкзака всё, что было сладкое и желательно не тяжёлое.
В основном сахар и шоколад.
Планировал угостить, по возвращению, парней в окопах.
Ещё собирал и копил сигареты, с которыми бывали перебои.
День прошёл спокойно.
Без потерь.
До полуночи травили байки и хохотали.
Харя отвернулся спать к печке.
Линкольн:
—Ты только во сне печку не сломай!
—Я тебе сейчас!..
Га-га-га! Гы-гы-гы!
____
Сороковой день.
"Подкрепление".
Шумной ватагой в домик ввалились недавно раненые Линкольн, Харя и Чейз.
Всех троих полтора дня повозили из больницы в больницу, сделали снимки и анализы, осмотрели, вытащили осколки, зафиксировали ранения, замазали раны основным лекарством войны зелёнкой и отправили обратно на фронт.
Чейза я раньше встречал.
В день моего ранения, он и Ясень провожали меня до точки эвакуации.
В тот день, я отдал Ясеню трофейные бундесверовские ботинки, найденные в захваченном блиндаже на первом штурме.
Линкольна и Харю видел впервые.
Линкольн сходу начал шутить.
Харя уселся рядом с печкой и заявил:
—Отправьте меня на передовую, я хочу отомстить за свой лоб.
С этого момента разбитый, замазанный зелёнкой лоб Хари стал основным объектом тупых армейских приколов, в стиле:
—Парни, молоток никто не видел?
—Попроси Харю! Он гвозди лбом забивает!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Особенно тоненько издевался Линкольн, видимо работа барменом элитного клуба не прошла даром.
—Харя. Можно я тебе о лоб яичко разобью?
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Я валялся в соседней комнате, вроде не хотел смеяться, но сдержаться не мог.
Харя не сдавался:
—Линкольн! Я тебе сейчас вдарю!
—Как?
—Со лба!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Хохотал весь дом, даже всегда сосредоточенный Фер.
Не смеялся только Труд.
Он лежал с закрытыми глазами, бледнея всё больше и держался, чтобы не расхохотаться.
Тогда бы всё поняли, что он притворяется.
Мы грели воду на печке, по очереди купались в ванной из ковшика.
Приводили в порядок обмундирование и оружие, комплектовали аптечки.
С припасами проблем не было.
Я с первого дня здесь, собирал из пайков таблетки сухого горючего про запас, зная как они бывают нужны в окопах.
Помимо своего фонарика, раздобыл ещё два новых налобных фонаря и штук восемь запасных аккумуляторов к ним.
Была такая традиция, видимо ещё с времён Отечественной войны. Вещи погибших разбирали живые, те кому они могли понадобиться.
Это было целесообразно.
В принципе, мы ни в чём никогда нехватки не испытывали.
Всегда не хватало, разве что сахара.
Поэтому, помимо сухого горючего, я понемногу собирал на дно рюкзака всё, что было сладкое и желательно не тяжёлое.
В основном сахар и шоколад.
Планировал угостить, по возвращению, парней в окопах.
Ещё собирал и копил сигареты, с которыми бывали перебои.
День прошёл спокойно.
Без потерь.
До полуночи травили байки и хохотали.
Харя отвернулся спать к печке.
Линкольн:
—Ты только во сне печку не сломай!
—Я тебе сейчас!..
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Пятьдесят девять дней штурмовика".
_____
Сорок первый день.
"Командировка".
Утром получаю команду.
В течение пяти минут быть у дома Старшины, без личных вещей.
Выезд туда-обратно.
Надел бронежилет, каску, разгрузку, взял автомат.
Меня уже ждёт Земляк, водитель пикапа.
Моя задача сопровождение, охрана, помощь в погрузке-разгрузке двухсот противотанковых мин.
Заехали во двор на соседнюю улицу, с хозяином двора загрузили мины в кузов.
Двинулись в сторону передовой.
До Покровки, крайней деревне перед фронтом, около 20 км по местами разбитой асфальтированнной дороге.
На обочинах сгоревшая военная техника, разбитые легковые автомобили.
Проехали под взорванным мостом.
На развилке, вместо указателя, лежит раздутая мёртвая корова.
Встречных машин практически нет.
Если есть, то это военная техника.
Некоторое оживление на пересечении с "линией Вагнера".
Блокпост.
Экскаваторы, автокраны, несколько мирных фур с номерами российских регионов.
Рядом водители с круглыми глазами.
Строители.
Мужики в синих, зимних комбинезонах, без оружия, некоторые в касках.
На фурах бетонные противотанковые треугольники, профнастил, пиломатериалы.
Влево и вправо от дороги, на сколько хватает глаз, идёт строительство мощного оборонительного рубежа.
Десятки единиц техники, сотни строителей, тысячи тонн грузов.
Вижу это и не понимаю.
—Если мы идём вперёд, закапываясь в землю сапёрными лопатками, зачем в 20 км сзади рыть окопы экскаваторами?
Мы потом отступим?
Или что?
В тот момент думалось как-то так, видимо ещё не представлял масштабов войны.
Доехали до Покровки.
Разгрузили в гараже мины, сразу уехали обратно.
Вообще, всё что связано с передвижением машин, особенно если это разгрузка-погрузка, осуществляется максимально быстро.
Приехал, тебя уже ждут, разгрузил, сразу уехал.
Лучше без фар. Если с фарами, то на максимальной скорости.
Вернулись, пришлось прощаться с Вкладчиком, его отправляли на передовую. Как я понял связистом.
Его кровать уже занял Чита.
Пацаны толпой жили в большом зале, я устроился в небольшой спальне.
Занимались какой-то бытовухой.
Дровами, печкой, водой, едой, наведением порядка.
Ходили, тупили, курили, сидели, стояли, боялись огромного алабая Старшины, заряжали пустые магазины, бесконечно пили чай.
День прошёл без потерь.
Это радовало.
_____
Сорок первый день.
"Командировка".
Утром получаю команду.
В течение пяти минут быть у дома Старшины, без личных вещей.
Выезд туда-обратно.
Надел бронежилет, каску, разгрузку, взял автомат.
Меня уже ждёт Земляк, водитель пикапа.
Моя задача сопровождение, охрана, помощь в погрузке-разгрузке двухсот противотанковых мин.
Заехали во двор на соседнюю улицу, с хозяином двора загрузили мины в кузов.
Двинулись в сторону передовой.
До Покровки, крайней деревне перед фронтом, около 20 км по местами разбитой асфальтированнной дороге.
На обочинах сгоревшая военная техника, разбитые легковые автомобили.
Проехали под взорванным мостом.
На развилке, вместо указателя, лежит раздутая мёртвая корова.
Встречных машин практически нет.
Если есть, то это военная техника.
Некоторое оживление на пересечении с "линией Вагнера".
Блокпост.
Экскаваторы, автокраны, несколько мирных фур с номерами российских регионов.
Рядом водители с круглыми глазами.
Строители.
Мужики в синих, зимних комбинезонах, без оружия, некоторые в касках.
На фурах бетонные противотанковые треугольники, профнастил, пиломатериалы.
Влево и вправо от дороги, на сколько хватает глаз, идёт строительство мощного оборонительного рубежа.
Десятки единиц техники, сотни строителей, тысячи тонн грузов.
Вижу это и не понимаю.
—Если мы идём вперёд, закапываясь в землю сапёрными лопатками, зачем в 20 км сзади рыть окопы экскаваторами?
Мы потом отступим?
Или что?
В тот момент думалось как-то так, видимо ещё не представлял масштабов войны.
Доехали до Покровки.
Разгрузили в гараже мины, сразу уехали обратно.
Вообще, всё что связано с передвижением машин, особенно если это разгрузка-погрузка, осуществляется максимально быстро.
Приехал, тебя уже ждут, разгрузил, сразу уехал.
Лучше без фар. Если с фарами, то на максимальной скорости.
Вернулись, пришлось прощаться с Вкладчиком, его отправляли на передовую. Как я понял связистом.
Его кровать уже занял Чита.
Пацаны толпой жили в большом зале, я устроился в небольшой спальне.
Занимались какой-то бытовухой.
Дровами, печкой, водой, едой, наведением порядка.
Ходили, тупили, курили, сидели, стояли, боялись огромного алабая Старшины, заряжали пустые магазины, бесконечно пили чай.
День прошёл без потерь.
Это радовало.
Пятьдесят девять дней штурмовика".
__
Сорок второй день
"Шмакус, Кролик, Янгол".
Эта троица из пополнения ввалилась в дом так, что сразу стало тесно.
Такое количество шмоток на одного человека я ещё не встречал.
По рассказам парней из категории "А" (вольные добровольцы) я знал, что на базе подготовки в Молькино есть армейский магазин, где боец может приобрести, помимо выданного ему комплекта необходимого обмундирования, что-то ещё по желанию.
При этом денег можно было не платить, взять всё в долг, под запись, в счёт будущей зарплаты.
Это называлось взять "под жетон".
В тот день, к нам видимо заехали три постоянных и однозначно любимых клиента этого тактикульного магазинчика.
Для примера.
У Янгола было три зимних куртки.
Одна #такая#, вторая 'такая' и третья *такая*.
У Шмакуса один "рюкзак" представлял из себя сумку с человеческий рост, с несколькими ручками.
—Парни! Вы как это сюда дотащили?
—Нас на машине везли.
—А дальше как попрете всё это?
—А мы что, еще не приехали?!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
—Да ладно, пацаны, шутка!
Конечно всё не понесём на передок.
Что-то оставим у Старшины. Чем-то можем с вами поделиться!
—Ну это другое дело!
На делёж чужих рюкзаков, даже "больной Труд" не смог улежать на кровати с закрытыми глазами, прибежал.
Я сказал, что нуждаюсь только в шарфе - "трубе", которой нет у Старшины, а свою я бестолково оставил в автобусе, добираясь из госпиталя.
Лишней "трубы" не оказалось, но и от четырёх пар добротных тёплых носков я не отказался.
Благо у Янгола их было более 20 пар.
Шмакус подарил спортивные штаны.
Не успели мы толком, как говорят хоккеисты "разбаулить" новобранцев, пришёл Дикей с вопросом, кто тут сварщик?
У Шмакуса в этот момент были такие искренние глаза, что его сразу приняли за сварщика и отправили варить печку для новой бани, во дворе дома Старшины.
В помощники пошёл Кролик.
Янгол подвергся дальнейшему избавлению от лишних, личных вещей.
Попробую кратко описать каждого из этих наёмников лучшей армии Мира:
Шмакус.
Холостяк из Сибири, 40 лет.
Образование какое-то, работал где-то.
У всех друзей жёны, дети.
Он заскучал, поехал на войну.
Янгол.
Стиляга, лет 30-ти.
Хорошо развит физически, силён, вынослив.
Дисциплинированный, исполнительный, внимательный.
Рвётся в бой.
Такой не подведёт.
Кролик.
Мультик есть такой "Винни-Пух", там есть кролик. Вот копия.
Он уже воевал 2 дня в Попасной, был ранен, вылечился, вернулся.
Надёжный, интересный, добрый парень.
У Шмакуса СВД (снайперская винтовка Драгунова).
Раньше я во взводе ни у кого таких не видел.
Кролик АГС-ник. (Автоматический гранатомет станковый).
Янгол стрелок.
Хорошие ребята, отличное пополнение.
Сразу нашли общий язык, все со всеми.
Шмакуса поселил в комнате рядом с собой.
Вечером поболтали за жизнь.
Он о войне оказывается не имел вообще никакого представления.
Вроде с винтовкой снайперской, одет как Рэмбо, а по сути пацан не обстрелянный.
Как я месяц назад.
Ничего, научится.
В сенях что-то громко упало.
Забегает Линкольн с сосредоточенным видом.
—Мужики! Там Харя двери лбом выбивает!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
__
Сорок второй день
"Шмакус, Кролик, Янгол".
Эта троица из пополнения ввалилась в дом так, что сразу стало тесно.
Такое количество шмоток на одного человека я ещё не встречал.
По рассказам парней из категории "А" (вольные добровольцы) я знал, что на базе подготовки в Молькино есть армейский магазин, где боец может приобрести, помимо выданного ему комплекта необходимого обмундирования, что-то ещё по желанию.
При этом денег можно было не платить, взять всё в долг, под запись, в счёт будущей зарплаты.
Это называлось взять "под жетон".
В тот день, к нам видимо заехали три постоянных и однозначно любимых клиента этого тактикульного магазинчика.
Для примера.
У Янгола было три зимних куртки.
Одна #такая#, вторая 'такая' и третья *такая*.
У Шмакуса один "рюкзак" представлял из себя сумку с человеческий рост, с несколькими ручками.
—Парни! Вы как это сюда дотащили?
—Нас на машине везли.
—А дальше как попрете всё это?
—А мы что, еще не приехали?!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
—Да ладно, пацаны, шутка!
Конечно всё не понесём на передок.
Что-то оставим у Старшины. Чем-то можем с вами поделиться!
—Ну это другое дело!
На делёж чужих рюкзаков, даже "больной Труд" не смог улежать на кровати с закрытыми глазами, прибежал.
Я сказал, что нуждаюсь только в шарфе - "трубе", которой нет у Старшины, а свою я бестолково оставил в автобусе, добираясь из госпиталя.
Лишней "трубы" не оказалось, но и от четырёх пар добротных тёплых носков я не отказался.
Благо у Янгола их было более 20 пар.
Шмакус подарил спортивные штаны.
Не успели мы толком, как говорят хоккеисты "разбаулить" новобранцев, пришёл Дикей с вопросом, кто тут сварщик?
У Шмакуса в этот момент были такие искренние глаза, что его сразу приняли за сварщика и отправили варить печку для новой бани, во дворе дома Старшины.
В помощники пошёл Кролик.
Янгол подвергся дальнейшему избавлению от лишних, личных вещей.
Попробую кратко описать каждого из этих наёмников лучшей армии Мира:
Шмакус.
Холостяк из Сибири, 40 лет.
Образование какое-то, работал где-то.
У всех друзей жёны, дети.
Он заскучал, поехал на войну.
Янгол.
Стиляга, лет 30-ти.
Хорошо развит физически, силён, вынослив.
Дисциплинированный, исполнительный, внимательный.
Рвётся в бой.
Такой не подведёт.
Кролик.
Мультик есть такой "Винни-Пух", там есть кролик. Вот копия.
Он уже воевал 2 дня в Попасной, был ранен, вылечился, вернулся.
Надёжный, интересный, добрый парень.
У Шмакуса СВД (снайперская винтовка Драгунова).
Раньше я во взводе ни у кого таких не видел.
Кролик АГС-ник. (Автоматический гранатомет станковый).
Янгол стрелок.
Хорошие ребята, отличное пополнение.
Сразу нашли общий язык, все со всеми.
Шмакуса поселил в комнате рядом с собой.
Вечером поболтали за жизнь.
Он о войне оказывается не имел вообще никакого представления.
Вроде с винтовкой снайперской, одет как Рэмбо, а по сути пацан не обстрелянный.
Как я месяц назад.
Ничего, научится.
В сенях что-то громко упало.
Забегает Линкольн с сосредоточенным видом.
—Мужики! Там Харя двери лбом выбивает!
Га-га-га! Гы-гы-гы!
Пятьдесят девять дней штурмовика".
_
Сорок третий день.
"Воспоминания".
Отправили в командировку.
Задача погрузка-разгрузка и сопровождение, груз боеприпасы.
На обратном пути перевезли полный кузов воды.
Откуда и куда я не вникал, вопросы старался не задавать.
Ездил с Земляком.
Ветеран компании. Сирия-Ливия, сейчас тут водителем.
Работа водителя на войне сложна и опасна.
Какого-то расписания или графика нет.
Попробуй, как вечно недовольный количеством украденного бензина "водила" любого предприятия, опоздать или не приехать.
Ебало в ноль.
Сказали по рации:
—Через 20 "малых" быть у гаража.
Через 20 минут должен быть там.
Не успеваешь, предупреди заранее, укажи причину.
Опоздал без предупреждения, мера воздействия и уровень наказания... читай выше.
Покатался, вернулся.
В домике третий Таджик. Вселился ко мне в комнату.
Тоже после госпиталя.
Левая рука плохо шевелится.
Шевелится? Левая?
Значит БГ(боеготов).
В домике уже тесно, народу 12 человек.
Но веселей от этого меньше не становится.
Подняли тему вражеского штурма, когда нас несколько БМП атаковали.
Харя оказался в тот момент на позиции, где старшим был Ион.
Одна "бэха" приехала к ним.
Харя бил по ней из пулемёта и взял первого пленного, раненого наводчика.
Потом нёс его до группы эвакуации, за дамбу.
Получалось, что БМП из единственного имевшегося на позиции ручного гранатомёта, точным выстрелом поразил Ион.
Харя видел, как он выстрелил, после этого БМП загорелась.
Ион детдомовский, сирота.
Сел по глупости.
Воевал смело, отчаянно.
Погиб уже позже, где-то в подворотнях Бахмута.
Вспомнили пропавшего бойца из группы Ойтала.
Его автомат нашли после штурма на позиции Г-24.
Получалось, что туда, на вражескую позицию, он пришёл с автоматом, а дальше ушел без автомата.
Странно и непонятно.
Позиция далеко в поле, на пересечении лесополос.
Захочешь не заблудишься.
Плюс эта хорошо подготовленная и удачно отбитая атака противника, на следующий день после его исчезновения.
Не до конца понятная история с этим бойцом.
Было весело, но по общему состоянию в доме чувствовалось, что всё это уже ненадолго и нас вот-вот отправят на фронт.
_
Сорок третий день.
"Воспоминания".
Отправили в командировку.
Задача погрузка-разгрузка и сопровождение, груз боеприпасы.
На обратном пути перевезли полный кузов воды.
Откуда и куда я не вникал, вопросы старался не задавать.
Ездил с Земляком.
Ветеран компании. Сирия-Ливия, сейчас тут водителем.
Работа водителя на войне сложна и опасна.
Какого-то расписания или графика нет.
Попробуй, как вечно недовольный количеством украденного бензина "водила" любого предприятия, опоздать или не приехать.
Ебало в ноль.
Сказали по рации:
—Через 20 "малых" быть у гаража.
Через 20 минут должен быть там.
Не успеваешь, предупреди заранее, укажи причину.
Опоздал без предупреждения, мера воздействия и уровень наказания... читай выше.
Покатался, вернулся.
В домике третий Таджик. Вселился ко мне в комнату.
Тоже после госпиталя.
Левая рука плохо шевелится.
Шевелится? Левая?
Значит БГ(боеготов).
В домике уже тесно, народу 12 человек.
Но веселей от этого меньше не становится.
Подняли тему вражеского штурма, когда нас несколько БМП атаковали.
Харя оказался в тот момент на позиции, где старшим был Ион.
Одна "бэха" приехала к ним.
Харя бил по ней из пулемёта и взял первого пленного, раненого наводчика.
Потом нёс его до группы эвакуации, за дамбу.
Получалось, что БМП из единственного имевшегося на позиции ручного гранатомёта, точным выстрелом поразил Ион.
Харя видел, как он выстрелил, после этого БМП загорелась.
Ион детдомовский, сирота.
Сел по глупости.
Воевал смело, отчаянно.
Погиб уже позже, где-то в подворотнях Бахмута.
Вспомнили пропавшего бойца из группы Ойтала.
Его автомат нашли после штурма на позиции Г-24.
Получалось, что туда, на вражескую позицию, он пришёл с автоматом, а дальше ушел без автомата.
Странно и непонятно.
Позиция далеко в поле, на пересечении лесополос.
Захочешь не заблудишься.
Плюс эта хорошо подготовленная и удачно отбитая атака противника, на следующий день после его исчезновения.
Не до конца понятная история с этим бойцом.
Было весело, но по общему состоянию в доме чувствовалось, что всё это уже ненадолго и нас вот-вот отправят на фронт.
Пятьдесят девять дней штурмовика.
___
Сорок четвертый день.
"Чертов угол".
Мы продолжали строить баню.
Толпой сходили на расположенное неподалёку стрельбище за досками.
Это были крышки от ящиков, в которых раньше хранились ракеты от "Градов".
Старшина поставил нереальную задачу заготовить 100 штук, набрали меньше половины.
Их надо было найти в куче ящиков, вытащить и отбить крышку от ящика.
Этим должна была обшиваться баня.
На пару часов заехали два новых сапёра, они двигались из учебки.
В связи с острой нехваткой бойцов этой профессии, отдохнуть им не дали и сразу отправили на позиции.
Вечером начали приходить дурные вести.
Группы, вернувшегося в строй Шиши и командовавшего передовым опорником Исполина, заняли точку Г-52, но при этом были сильно потрепаны.
Мы собрались вокруг рации и с тревогой ловили каждое слово:
—Пытаемся закопаться на Г-52.
Укреплений нет.
Шантарам "300".
По нам работает танк.
Шиша "300".
Электрик"300".
—Укрыться негде. Работают минометы.
Гар "300".
Колдрекс "200".
Исполин "300".
Храмовщик "300".
Скрепка "300".
Мальтиец "300".
Гармонист "300".
...Список продолжался...
Командир ставит задачу любым способом закрепиться на новой точке.
Слева, справа, спереди противник.
Сзади жидкая лесополка, посреди голого поля.
Парни ползут туда, меняют убитых и раненых, закапываются под огнём в землю.
Тяжёлых "300"-х выносит группа эвакуации, лёгкие выползают сами.
В эфире поразительное спокойствие, как будто речь не о убитых и раненых, а о количестве груза в фуре.
..300...300...300...200...300..
Слушать это по рации не выдерживают нервы.
Темнеет.
Докладывают, что закрепились.
Командир запрашивает точные потери.
Из строя выбыло 11 человек "300"-ми и "200"-ми.
Ночью группы пополнили, оттянули и вывезли раненых.
Стоять под перекрёстным огнем на этой позиции было не вариант, необходимо продавить противника хотя бы на одном фланге.
Нордайс получил приказ сбить новую группу из остатков групп Шиши и Исполина.
На рассвете продолжить наступление.
___
Сорок четвертый день.
"Чертов угол".
Мы продолжали строить баню.
Толпой сходили на расположенное неподалёку стрельбище за досками.
Это были крышки от ящиков, в которых раньше хранились ракеты от "Градов".
Старшина поставил нереальную задачу заготовить 100 штук, набрали меньше половины.
Их надо было найти в куче ящиков, вытащить и отбить крышку от ящика.
Этим должна была обшиваться баня.
На пару часов заехали два новых сапёра, они двигались из учебки.
В связи с острой нехваткой бойцов этой профессии, отдохнуть им не дали и сразу отправили на позиции.
Вечером начали приходить дурные вести.
Группы, вернувшегося в строй Шиши и командовавшего передовым опорником Исполина, заняли точку Г-52, но при этом были сильно потрепаны.
Мы собрались вокруг рации и с тревогой ловили каждое слово:
—Пытаемся закопаться на Г-52.
Укреплений нет.
Шантарам "300".
По нам работает танк.
Шиша "300".
Электрик"300".
—Укрыться негде. Работают минометы.
Гар "300".
Колдрекс "200".
Исполин "300".
Храмовщик "300".
Скрепка "300".
Мальтиец "300".
Гармонист "300".
...Список продолжался...
Командир ставит задачу любым способом закрепиться на новой точке.
Слева, справа, спереди противник.
Сзади жидкая лесополка, посреди голого поля.
Парни ползут туда, меняют убитых и раненых, закапываются под огнём в землю.
Тяжёлых "300"-х выносит группа эвакуации, лёгкие выползают сами.
В эфире поразительное спокойствие, как будто речь не о убитых и раненых, а о количестве груза в фуре.
..300...300...300...200...300..
Слушать это по рации не выдерживают нервы.
Темнеет.
Докладывают, что закрепились.
Командир запрашивает точные потери.
Из строя выбыло 11 человек "300"-ми и "200"-ми.
Ночью группы пополнили, оттянули и вывезли раненых.
Стоять под перекрёстным огнем на этой позиции было не вариант, необходимо продавить противника хотя бы на одном фланге.
Нордайс получил приказ сбить новую группу из остатков групп Шиши и Исполина.
На рассвете продолжить наступление.
Пятьдесят девять дней штурмовика.
___
Сорок пятый день.
"Штурм Ч-1".
В ночь на 21 ноября Нордайс собрал новую группу.
Этой ночью он был назначен командиром, а уже на рассвете предстояло выбить противника с передовой позиции на лесопососе "Ч".
Вместе с Нордайсом семь бойцов.
Берканит, Дарбука.
Они вдвоём остались от группы Турка целыми.
С Нордайсом пришли Фар и Батырыч.
Ещё двое это Леонард и кто-то ещё, пусть будет "Седьмой".
У командира несколько часов, чтобы разработать и организовать штурм позиции противника.
Бойцы друг друга не знают, опыта штурмов у Нордайса на тот момент не было.
План простой.
Нападаем в 5:00 утра из предрассветного тумана.
У противника на опорнике плюс-минус шесть человек.
Службу они несут так же как мы, то есть на посту будет один человек, пусть даже с пулемётом.
Подползаем как можно ближе.
Если не заметит, что маловероятно, но бывает, тогда будет резня.
Если, точнее когда, заметят, откроют огонь, поднимут тревогу.
Одновременно бросаем по гранате, глушим всех и наскоком врываемся на позицию.
Патронов не жалеть, пленных не брать.
Как начнётся стрельба, все идут вперёд.
Все!
Диспозиция следующая.
Берканит с пулемётом идёт по краю лесополки слева.
Его прикрывает Дарбука.
Справа тройку ведёт Батырыч, он со второй рацией.
Первая у командира.
С Батырычем Фар и "Седьмой".
По центру лесополки идёт Нордайс, он ведёт всю группу.
Перед ним, в головном дозоре, Леонард.
У него самая сложная задача.
Он "открывашка".
По нему первому ударит пулемётчик, когда обнаружит группу.
Откроет огонь и тоже будет обнаружен, значит уничтожен.
Леонард спортсмен, бегал в учебке лучше всех, шустрый парень.
К тому же отчаянно смелый.
Прикрывать командира вызвался сам.
Группа идёт налегке.
Один пулемёт, шесть автоматов, по несколько гранат.
Надежда на внезапность, ярость, напор.
В радиоэфире тишина.
Нордайс получил приказ устно.
...в 5:00 утра группа начала движения.
До противника метров 150.
Можно двигаться 100 метров по лесополке и повернуть резко влево, на "чертовом углу", ещё 50 метров и противник.
Нордайс принимает решение срезать угол через поле, напрямую...
...Получилось...
В тридцати метрах от вражеской фишки разделились, двинулись тремя звеньями.
Тройка Батырыча обогнула позицию и зашла точно с фланга.
Берканит выставил пулемет в упор, у края лесополосы.
Леонард и Нордайс лежат от фишки врага на расстоянии броска гранаты.
В этот момент случилось то, чего не ожидал никто...
___
Сорок пятый день.
"Штурм Ч-1".
В ночь на 21 ноября Нордайс собрал новую группу.
Этой ночью он был назначен командиром, а уже на рассвете предстояло выбить противника с передовой позиции на лесопососе "Ч".
Вместе с Нордайсом семь бойцов.
Берканит, Дарбука.
Они вдвоём остались от группы Турка целыми.
С Нордайсом пришли Фар и Батырыч.
Ещё двое это Леонард и кто-то ещё, пусть будет "Седьмой".
У командира несколько часов, чтобы разработать и организовать штурм позиции противника.
Бойцы друг друга не знают, опыта штурмов у Нордайса на тот момент не было.
План простой.
Нападаем в 5:00 утра из предрассветного тумана.
У противника на опорнике плюс-минус шесть человек.
Службу они несут так же как мы, то есть на посту будет один человек, пусть даже с пулемётом.
Подползаем как можно ближе.
Если не заметит, что маловероятно, но бывает, тогда будет резня.
Если, точнее когда, заметят, откроют огонь, поднимут тревогу.
Одновременно бросаем по гранате, глушим всех и наскоком врываемся на позицию.
Патронов не жалеть, пленных не брать.
Как начнётся стрельба, все идут вперёд.
Все!
Диспозиция следующая.
Берканит с пулемётом идёт по краю лесополки слева.
Его прикрывает Дарбука.
Справа тройку ведёт Батырыч, он со второй рацией.
Первая у командира.
С Батырычем Фар и "Седьмой".
По центру лесополки идёт Нордайс, он ведёт всю группу.
Перед ним, в головном дозоре, Леонард.
У него самая сложная задача.
Он "открывашка".
По нему первому ударит пулемётчик, когда обнаружит группу.
Откроет огонь и тоже будет обнаружен, значит уничтожен.
Леонард спортсмен, бегал в учебке лучше всех, шустрый парень.
К тому же отчаянно смелый.
Прикрывать командира вызвался сам.
Группа идёт налегке.
Один пулемёт, шесть автоматов, по несколько гранат.
Надежда на внезапность, ярость, напор.
В радиоэфире тишина.
Нордайс получил приказ устно.
...в 5:00 утра группа начала движения.
До противника метров 150.
Можно двигаться 100 метров по лесополке и повернуть резко влево, на "чертовом углу", ещё 50 метров и противник.
Нордайс принимает решение срезать угол через поле, напрямую...
...Получилось...
В тридцати метрах от вражеской фишки разделились, двинулись тремя звеньями.
Тройка Батырыча обогнула позицию и зашла точно с фланга.
Берканит выставил пулемет в упор, у края лесополосы.
Леонард и Нордайс лежат от фишки врага на расстоянии броска гранаты.
В этот момент случилось то, чего не ожидал никто...
Сорок пятый день.
"Штурм Ч-1"
... продолжение...
Попробуй представить...
Ты на фишке передового опорника, впереди враг.
Светает.
Вдруг в тепловизор ты видишь расплывчатые в предрассветном тумане силуэты людей.
Товарищи спят, командир спит, рация тоже "спит".
Ты один в чистом поле.
Не у кого спросить, не с кем посоветоваться, не на кого переложить ответственность за принятое решение.
При этом ты ещё солдат, неважно в каком звании.
Тебя учили докладывать, докладывать и ещё раз докладывать.
Стоя на посту солдат видит приближающегося противника... и всё его существо, мозг и стремящееся жить тело, хочет в этот момент только одного...чтобы ему это показалось.
Чтобы через полчаса, как уже бывало не раз, разбудить товарища, передать ему смену и заснуть в тёплом спальном мешке в укреплённом блиндаже.
Но судьбой выпало так, что именно в этот день и час, те подкрадывающиеся люди подкрадываются к тебе.
Ни к вам. Ни к нам. Ни тем более, к ним.
А к тебе.
Они знают что ты один.
Их минимум шестеро.
Они хорошо подготовились,
всё продумали и спланировали.
Там лучшие бойцы, лучший командир.
Они ползут.
И цель всех этих людей, убить тебя.
Только убить и только тебя.
Представил?
Теперь попробуй решить, что делать?
Они ещё не знают, что ты их заметил.
И то, что произойдёт дальше, зависит уже от тебя.
Бывают в жизни моменты, когда случается что-то страшное. Хочется закрыть глаза, отмотать минуту назад и чтобы это не произошло.
Но это уже произошло.
И это что-то, смерть.
Ты добрый, хороший мальчик. Чей-то сын, брат, муж, отец.
Ты в этом окопе не по своей воле.
Тебя заставили, схватили на улице, переодели в форму, выдали оружие.
И самое главное.
Ты не хочешь умирать здесь и сейчас.
И вместо того, чтобы достойно умереть, приняв неравный бой. Заставить их убивать себя, тем самым дав время проснуться и взять в руки оружие товарищам.
Открыть огонь и поднять тревогу...
...Ты трусливо и бездарно, на корточках, ползёшь в блиндаж и начинаешь сбивчивым шёпотом пытаться объяснить проснувшемуся командиру, что видел что-то ужасное...
Ведь самое главное, что ты... доложил!
...Группа Нордайса замерла.
В полной тишине, на позиции противника началась суета.
Зашуршали спальники, задвигались занавески, звякнуло оружие.
Нордайс отдал короткую команду:
—Штурм!
Батырыч открыл огонь с правого фланга.
Берканит из пулемёта с левого.
В окопы противника полетели гранаты.
Леонард, стреляя на ходу, пошёл в лобовую атаку.
Рядом Нордайс.
Через несколько секунд, парни спрыгнули на тела убитых врагов.
Выстрелом в упор, наповал, был убит Леонард.
Он уже мёртвым упал во вражеский окоп.
Остальные целые.
У противника четверо "200".
В окопах чужая радиостанция, из неё на славянском языке запрашивают вражескую группу.
Берканит с пулемётом встал на фишку в сторону противника.
Надо отдать должное беспечности вражеских командиров, они отправили еще двоих на разведку, видимо не "дозвонившись".
К опорнику вальяжно подошли два хохла.
Берканит:
—Ребята, вы кто?
Отвечают на славянском, вдруг что-то понимают, разворачиваются и бегут.
В результате, количество "двухсотых" противника возросло до шести.
В течении часа Нордайс наводит на позиции порядок.
Парни готовят опорник к обороне, убирают тела.
Передают позицию подошедшей группе и выдвигаются ещё на 150 метров вперёд.
В результате этого скоротечного боя, взвод смог вырваться из западни лесополосы "Г" и выйти на оперативный простор.
Парни выбили противника с "чертова угла".
Наши подразделения могли двигаться дальше.
"Штурм Ч-1"
... продолжение...
Попробуй представить...
Ты на фишке передового опорника, впереди враг.
Светает.
Вдруг в тепловизор ты видишь расплывчатые в предрассветном тумане силуэты людей.
Товарищи спят, командир спит, рация тоже "спит".
Ты один в чистом поле.
Не у кого спросить, не с кем посоветоваться, не на кого переложить ответственность за принятое решение.
При этом ты ещё солдат, неважно в каком звании.
Тебя учили докладывать, докладывать и ещё раз докладывать.
Стоя на посту солдат видит приближающегося противника... и всё его существо, мозг и стремящееся жить тело, хочет в этот момент только одного...чтобы ему это показалось.
Чтобы через полчаса, как уже бывало не раз, разбудить товарища, передать ему смену и заснуть в тёплом спальном мешке в укреплённом блиндаже.
Но судьбой выпало так, что именно в этот день и час, те подкрадывающиеся люди подкрадываются к тебе.
Ни к вам. Ни к нам. Ни тем более, к ним.
А к тебе.
Они знают что ты один.
Их минимум шестеро.
Они хорошо подготовились,
всё продумали и спланировали.
Там лучшие бойцы, лучший командир.
Они ползут.
И цель всех этих людей, убить тебя.
Только убить и только тебя.
Представил?
Теперь попробуй решить, что делать?
Они ещё не знают, что ты их заметил.
И то, что произойдёт дальше, зависит уже от тебя.
Бывают в жизни моменты, когда случается что-то страшное. Хочется закрыть глаза, отмотать минуту назад и чтобы это не произошло.
Но это уже произошло.
И это что-то, смерть.
Ты добрый, хороший мальчик. Чей-то сын, брат, муж, отец.
Ты в этом окопе не по своей воле.
Тебя заставили, схватили на улице, переодели в форму, выдали оружие.
И самое главное.
Ты не хочешь умирать здесь и сейчас.
И вместо того, чтобы достойно умереть, приняв неравный бой. Заставить их убивать себя, тем самым дав время проснуться и взять в руки оружие товарищам.
Открыть огонь и поднять тревогу...
...Ты трусливо и бездарно, на корточках, ползёшь в блиндаж и начинаешь сбивчивым шёпотом пытаться объяснить проснувшемуся командиру, что видел что-то ужасное...
Ведь самое главное, что ты... доложил!
...Группа Нордайса замерла.
В полной тишине, на позиции противника началась суета.
Зашуршали спальники, задвигались занавески, звякнуло оружие.
Нордайс отдал короткую команду:
—Штурм!
Батырыч открыл огонь с правого фланга.
Берканит из пулемёта с левого.
В окопы противника полетели гранаты.
Леонард, стреляя на ходу, пошёл в лобовую атаку.
Рядом Нордайс.
Через несколько секунд, парни спрыгнули на тела убитых врагов.
Выстрелом в упор, наповал, был убит Леонард.
Он уже мёртвым упал во вражеский окоп.
Остальные целые.
У противника четверо "200".
В окопах чужая радиостанция, из неё на славянском языке запрашивают вражескую группу.
Берканит с пулемётом встал на фишку в сторону противника.
Надо отдать должное беспечности вражеских командиров, они отправили еще двоих на разведку, видимо не "дозвонившись".
К опорнику вальяжно подошли два хохла.
Берканит:
—Ребята, вы кто?
Отвечают на славянском, вдруг что-то понимают, разворачиваются и бегут.
В результате, количество "двухсотых" противника возросло до шести.
В течении часа Нордайс наводит на позиции порядок.
Парни готовят опорник к обороне, убирают тела.
Передают позицию подошедшей группе и выдвигаются ещё на 150 метров вперёд.
В результате этого скоротечного боя, взвод смог вырваться из западни лесополосы "Г" и выйти на оперативный простор.
Парни выбили противника с "чертова угла".
Наши подразделения могли двигаться дальше.
Пятьдесят девять дней штурмовика.
____
Сорок шестой день.
"Дорога".
В домики Старшины прибыло пополнение, несколько добровольцев из учебного лагеря в Молькино.
Они уже получили патроны и стояли плотной кучкой во дворе, курили.
Фер перечислил тех, кому собираться на отправку.
Из домика уходили Гост, Линкольн, Чейз, Шмакус, Янгол, Кролик, Таджик-3 и Труд.
Машины ещё не было и время на сборы было полно.
Что в принципе собирать?
Бронежилет, разгрузка, каска, рюкзак, автомат.
Больше у штурмовика ничего нет.
Жду отправку, пью чай.
Команда на погрузку.
Пятнадцать человек, раненые плюс новобранцы.
Старшина выдаёт тюбик промедола.
Тот, который выдавали раньше, оставил на позиции в разгрузке, при ранении не применял.
Не стал поднимать тему, вдруг не найду.
Дали, значит дали.
Найду старый, этот будет запасной.
Второй день идёт проливной дождь.
Загрузились в машину, заехали в несколько мест, погрузили снаряды, сухпайки, воду и три мешка с печёным хлебом.
В кузове стало тесно.
Поехали.
По традиции, новичков с крайней машины в пути, встречают жёстко, чтобы не расслаблялись.
Обычно, все со всеми общаются спокойно.
А тут, на крайней перед фронтом выгрузке, нагоняют жути, "проверяют на вшивость".
Один умник из добровольцев запрещает всем курить в кузове, говорит что у него астма.
Кто-то отвечает:
—Астма, сиди дома.
Тут везде курят.
Не желая тупить на выгрузке, предупреждаю всех, что действовать нужно организованно и быстро, построиться в шеренгу, работать молча.
Главное, не рассыпать хлеб из мешков, один из которых плохо завязан.
Приехали.
Несколько командиров встречают пополнение, присматриваются, наблюдают.
Парни дружно спрыгивают, организуют цепочку до гаража, вчетвером остаёмся в кузове, быстро все разгружаем.
Ничего не уронили, никто не затупил.
Грузин собирает всех в гараже Ямы-1, записывает в журнал позывные, номера жетонов, цифры с оружия.
Здоровается со мной, Линкольном, Чейзом, Таджиком.
Других не знает.
Заметив Труда, называет его "старым трусливым говном".
Распределяемся на две неравные части, с небольшим составом ухожу в Яму-2 к Косому и Чемпиону.
Ночью болтаем, едим суп, подгоняем снаряжение.
Объявили тех, кто утром уходит на позиции, десять человек.
Подъём в 5:00, выходим в 6:00.
Косой по старой дружбе насыпал сахара и дал печенья.
Загрузил все в рюкзак.
Ночью приходит команда, взять с собой на передок 20 ракет для "САПОГа".
Нахожу мешок, кладу две штуки, завязываю, делаю ручки, чтобы можно было нести в руках или повесить на плечо или шею.
Отстоял фишку первым.
Пора спать, завтра рано вставать.
____
Сорок шестой день.
"Дорога".
В домики Старшины прибыло пополнение, несколько добровольцев из учебного лагеря в Молькино.
Они уже получили патроны и стояли плотной кучкой во дворе, курили.
Фер перечислил тех, кому собираться на отправку.
Из домика уходили Гост, Линкольн, Чейз, Шмакус, Янгол, Кролик, Таджик-3 и Труд.
Машины ещё не было и время на сборы было полно.
Что в принципе собирать?
Бронежилет, разгрузка, каска, рюкзак, автомат.
Больше у штурмовика ничего нет.
Жду отправку, пью чай.
Команда на погрузку.
Пятнадцать человек, раненые плюс новобранцы.
Старшина выдаёт тюбик промедола.
Тот, который выдавали раньше, оставил на позиции в разгрузке, при ранении не применял.
Не стал поднимать тему, вдруг не найду.
Дали, значит дали.
Найду старый, этот будет запасной.
Второй день идёт проливной дождь.
Загрузились в машину, заехали в несколько мест, погрузили снаряды, сухпайки, воду и три мешка с печёным хлебом.
В кузове стало тесно.
Поехали.
По традиции, новичков с крайней машины в пути, встречают жёстко, чтобы не расслаблялись.
Обычно, все со всеми общаются спокойно.
А тут, на крайней перед фронтом выгрузке, нагоняют жути, "проверяют на вшивость".
Один умник из добровольцев запрещает всем курить в кузове, говорит что у него астма.
Кто-то отвечает:
—Астма, сиди дома.
Тут везде курят.
Не желая тупить на выгрузке, предупреждаю всех, что действовать нужно организованно и быстро, построиться в шеренгу, работать молча.
Главное, не рассыпать хлеб из мешков, один из которых плохо завязан.
Приехали.
Несколько командиров встречают пополнение, присматриваются, наблюдают.
Парни дружно спрыгивают, организуют цепочку до гаража, вчетвером остаёмся в кузове, быстро все разгружаем.
Ничего не уронили, никто не затупил.
Грузин собирает всех в гараже Ямы-1, записывает в журнал позывные, номера жетонов, цифры с оружия.
Здоровается со мной, Линкольном, Чейзом, Таджиком.
Других не знает.
Заметив Труда, называет его "старым трусливым говном".
Распределяемся на две неравные части, с небольшим составом ухожу в Яму-2 к Косому и Чемпиону.
Ночью болтаем, едим суп, подгоняем снаряжение.
Объявили тех, кто утром уходит на позиции, десять человек.
Подъём в 5:00, выходим в 6:00.
Косой по старой дружбе насыпал сахара и дал печенья.
Загрузил все в рюкзак.
Ночью приходит команда, взять с собой на передок 20 ракет для "САПОГа".
Нахожу мешок, кладу две штуки, завязываю, делаю ручки, чтобы можно было нести в руках или повесить на плечо или шею.
Отстоял фишку первым.
Пора спать, завтра рано вставать.
Пятьдесят девять дней штурмовика.
__
Сорок седьмой день.
"Ночь".
В 6:00 десять бойцов стоят на улице.
Перекличка.
В списке одно изменение.
В деревне остаётся Труд, на позицию идет кто-то другой.
Улыбнулся.
Новички нагруженны так, что видно только усталые глаза.
"Старички" зная обстановку, стараются идти налегке.
Сэкономить в весе можно только за счёт рюкзака и личных вещей.
Бронежилет, каска, разгрузка и оружие это обязательный набор.
Плюс ещё по две ракеты на руки выдали.
Доложились по рации, двинулись.
Иду замыкающим.
Отстаёт только Шмакус.
У него всё развязывается, отрывается, отпадает, вылетает, жмёт, трёт, бряцает и не вмещается.
Остальные пыхтят, но прут.
Через пару километров асфальт закончился, перекур и уходим в размокшие от трёхдневных проливных дождей поля.
Здесь точка эвакуации.
Старший этого опорника доложил в штаб, что 10 карандашей прошли.
Дальше у каждого своя дорога, но большинству ещё по пути.
Из штаба передали, кто куда идёт.
Я, в составе пяти бойцов, отправляюсь на позицию Г-38, это туда где был ранен.
Старший группы "Доктор", позывной не помню.
Он действительно врач по специальности или может водитель "Скорой помощи", неважно.
Одним словом Доктор.
Ещё в группе Чейз, Таджик и Шмакус.
У Доктора оказываются в рюкзаке две рации.
Шмакус, со снайперской винтовкой, безнадёжно отстаёт.
Таджик и Чейз рядом.
Возиться со Шмакусом остаётся добродушный Линкольн.
Я объяснил Доктору, что надо оперативно добраться до назначенной точки, занять позицию и доложить.
Сделав несколько привалов по дороге дошли, лучше сказать доплыли до позиции вчетвером.
Осмотрелись.
Есть неплохие пустые блиндажи, много брошенного оружия, рядом бойцы из расчёта Мистерии, он командир "Утёса".
Доктор куда-то сходил, пришёл с ранением в правое плечо.
Осколок размером с копейку зашёл под кожу.
Перевязал командира:
—15 минут повоевал и уже "300", командуй что делать?
—Я ведь не знаю, объясни что тут и как?
—Дай рацию.
Как раз появился запыхавшийся Шмакус.
Выхожу на связь.
За командира замком взвода Писаро, докладываю:
—Писаро. Госту.
—На приёме.
—Группа в составе пяти бойцов прибыла на точку Г-38, закрепилась.
Доктор "300", лёгкое осколочное в плечо, в эвакуации не нуждается, остаётся в строю.
В группе снайпер, доктор.
Нашли исправный пулемёт с запасом БК.
В достатке противотанковые средства.
Готовы к выполнению задачи.
—Принял.
Гост командир группы.
Следите за состоянием Доктора.
Закрепляйтесь на позиции.
Войди во взаимодействие с Мистерией.
—Принял.
Обошел позицию, установил место фишки, выставил туда пулемёт, организовал несение службы.
Распределил бойцов в пустые блиндажи.
Познакомился с Мистерией, он с четырьмя бойцами метрах в двадцати.
К вечеру на "чертовом углу" разгорелся бой.
Противник подогнал танк и расстрелял наш опорник.
Двое "200".
Мимо самостоятельно идут несколько раненых.
Один из них Дарбука, с разбитой в клочья рукой.
С "чёртова угла" докладывают, что очень тяжёлый Черобай.
Оторвало обе ноги и руку.
Командир отправляет группу выносить его, требует поторопиться.
Доктор слышит рацию, качает головой:
—С такими ранениями не спасут.
Минут через двадцать, кто-то из группы эвакуации кричит в рацию:
—Тишина в эфире.
Черобай на связи.
Затихающим голосом:
—Прости командир, подвёл тебя и пацанов.
Прощайте, я "двести".
Было приятно с вами работать.
По нам отработал танк.
До утра Шмакус, Чейз, Доктор и Таджик выносили "двухсотых".
Я в одного простоял на фишке ночь по щиколотку в воде.
__
Сорок седьмой день.
"Ночь".
В 6:00 десять бойцов стоят на улице.
Перекличка.
В списке одно изменение.
В деревне остаётся Труд, на позицию идет кто-то другой.
Улыбнулся.
Новички нагруженны так, что видно только усталые глаза.
"Старички" зная обстановку, стараются идти налегке.
Сэкономить в весе можно только за счёт рюкзака и личных вещей.
Бронежилет, каска, разгрузка и оружие это обязательный набор.
Плюс ещё по две ракеты на руки выдали.
Доложились по рации, двинулись.
Иду замыкающим.
Отстаёт только Шмакус.
У него всё развязывается, отрывается, отпадает, вылетает, жмёт, трёт, бряцает и не вмещается.
Остальные пыхтят, но прут.
Через пару километров асфальт закончился, перекур и уходим в размокшие от трёхдневных проливных дождей поля.
Здесь точка эвакуации.
Старший этого опорника доложил в штаб, что 10 карандашей прошли.
Дальше у каждого своя дорога, но большинству ещё по пути.
Из штаба передали, кто куда идёт.
Я, в составе пяти бойцов, отправляюсь на позицию Г-38, это туда где был ранен.
Старший группы "Доктор", позывной не помню.
Он действительно врач по специальности или может водитель "Скорой помощи", неважно.
Одним словом Доктор.
Ещё в группе Чейз, Таджик и Шмакус.
У Доктора оказываются в рюкзаке две рации.
Шмакус, со снайперской винтовкой, безнадёжно отстаёт.
Таджик и Чейз рядом.
Возиться со Шмакусом остаётся добродушный Линкольн.
Я объяснил Доктору, что надо оперативно добраться до назначенной точки, занять позицию и доложить.
Сделав несколько привалов по дороге дошли, лучше сказать доплыли до позиции вчетвером.
Осмотрелись.
Есть неплохие пустые блиндажи, много брошенного оружия, рядом бойцы из расчёта Мистерии, он командир "Утёса".
Доктор куда-то сходил, пришёл с ранением в правое плечо.
Осколок размером с копейку зашёл под кожу.
Перевязал командира:
—15 минут повоевал и уже "300", командуй что делать?
—Я ведь не знаю, объясни что тут и как?
—Дай рацию.
Как раз появился запыхавшийся Шмакус.
Выхожу на связь.
За командира замком взвода Писаро, докладываю:
—Писаро. Госту.
—На приёме.
—Группа в составе пяти бойцов прибыла на точку Г-38, закрепилась.
Доктор "300", лёгкое осколочное в плечо, в эвакуации не нуждается, остаётся в строю.
В группе снайпер, доктор.
Нашли исправный пулемёт с запасом БК.
В достатке противотанковые средства.
Готовы к выполнению задачи.
—Принял.
Гост командир группы.
Следите за состоянием Доктора.
Закрепляйтесь на позиции.
Войди во взаимодействие с Мистерией.
—Принял.
Обошел позицию, установил место фишки, выставил туда пулемёт, организовал несение службы.
Распределил бойцов в пустые блиндажи.
Познакомился с Мистерией, он с четырьмя бойцами метрах в двадцати.
К вечеру на "чертовом углу" разгорелся бой.
Противник подогнал танк и расстрелял наш опорник.
Двое "200".
Мимо самостоятельно идут несколько раненых.
Один из них Дарбука, с разбитой в клочья рукой.
С "чёртова угла" докладывают, что очень тяжёлый Черобай.
Оторвало обе ноги и руку.
Командир отправляет группу выносить его, требует поторопиться.
Доктор слышит рацию, качает головой:
—С такими ранениями не спасут.
Минут через двадцать, кто-то из группы эвакуации кричит в рацию:
—Тишина в эфире.
Черобай на связи.
Затихающим голосом:
—Прости командир, подвёл тебя и пацанов.
Прощайте, я "двести".
Было приятно с вами работать.
По нам отработал танк.
До утра Шмакус, Чейз, Доктор и Таджик выносили "двухсотых".
Я в одного простоял на фишке ночь по щиколотку в воде.