Развал России после февральской революции - 2
Очень сложной была ситуация на территории юго-западных губерний, где еще с конца XIX — начала XX века шел процесс построения так называемой украинской нации.
После начала Первой мировой войны этот процесс резко активизировался при прямой поддержке германско-австрийского командования, стремившегося подорвать обороноспособность Российской Империи на приграничных юго-западных территориях.
4 марта 1917 г. в Киеве собрался Всеукраинский съезд, провозгласивший образование Центральной украинской рады (ЦУР). В отношении действий Временного правительства съезд выразил надежду на то, что «в свободной России будут удовлетворены все законные права украинского народа».
Уже через месяц ЦУР начала инициировать от имени губерний Украины требования к Временному правительству. 6–8 апреля состоялся Украинский национальный съезд, в резолюции которого говорилось о намерении превратить Украину в независимый субъект международного права. В мае 1917-го Рада инициировала проведение следующих «всеукраинских» съездов, где зазвучали требования автономии, создания отдельной «украинской национальной» армии, а также «украинизации» части Балтийского и Черноморского флотов в виде отдельных соединений и кораблей.
Временное правительство отреагировало лишь 3 июня, опубликовав сообщение о своем «отрицательном решении по вопросу об издании акта об автономии Украины».
На это ЦУР 10 июня ответила изданием 1-го Универсала, предусматривающего созыв Всенародного украинского собрания, решения которого должны были иметь приоритет над решениями российского Учредительного собрания. А 26 июня Генеральный секретариат Рады выпустил Декларацию, в которой он определялся как «высший не только исполнительный, но и законодательный орган всего организованного украинского народа».
Сложившаяся тупиковая ситуация в условиях идущей войны не устраивала обе стороны. В Киев направилась делегация Временного правительства в составе Керенского, Церетели и Терещенко для переговоров с руководством ЦУР.
3 июля по итогам этих переговоров был издан 2-й Универсал Рады, в котором декларировалось намерение сохранить Украину в составе России, Генеральный секретариат объявлялся «органом Временного правительства», признавалась необходимость воздержаться от объявления автономии Украины до Всероссийского Учредительного собрания. Со своей стороны, Временное правительство обещало в короткие сроки издать специальную Декларацию, признающую право народов России на самоопределение.
Однако с этими договоренностями были согласны далеко не все члены Временного правительства. Отсутствие консолидации по данному вопросу стало одной из причин уже упоминавшегося июльского кризиса и формирования Второго коалиционного правительства во главе с Керенским. В результате Керенский не выполнил обязательств, принятых на себя Временным правительством на июльских переговорах с ЦУР. Обнародованная 8 августа правительственная Декларация обходила стороной национальный вопрос и никакого права наций на самоопределение не предусматривала.
Все дальнейшие действия Временного правительства только обостряли ситуацию. В конце сентября правительство приняло решение считать ЦУР и Генеральный секретариат Рады «несуществующими», но такие шаги уже не могли оказать никакого реального воздействия на политические процессы на Украине. Рада приняла резолюцию, что «не допустит следствия над украинским революционным народным учреждением» и запретила выполнять распоряжения лиц, назначенных Временным правительством в Киевский военный округ, без своего одобрения.
То есть, непоследовательная политика Временного правительства фактически сорвала достигнутые 3 июля компромиссные соглашения, которые на тот момент давали шанс сохранить Украину в составе России.
Таким образом, за восемь месяцев нахождения у власти Временное правительство не только не смогло решить самые насущные экономические и политические проблемы страны, но и проявило полную неспособность к укреплению или хотя бы удержанию государственности.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Очень сложной была ситуация на территории юго-западных губерний, где еще с конца XIX — начала XX века шел процесс построения так называемой украинской нации.
После начала Первой мировой войны этот процесс резко активизировался при прямой поддержке германско-австрийского командования, стремившегося подорвать обороноспособность Российской Империи на приграничных юго-западных территориях.
4 марта 1917 г. в Киеве собрался Всеукраинский съезд, провозгласивший образование Центральной украинской рады (ЦУР). В отношении действий Временного правительства съезд выразил надежду на то, что «в свободной России будут удовлетворены все законные права украинского народа».
Уже через месяц ЦУР начала инициировать от имени губерний Украины требования к Временному правительству. 6–8 апреля состоялся Украинский национальный съезд, в резолюции которого говорилось о намерении превратить Украину в независимый субъект международного права. В мае 1917-го Рада инициировала проведение следующих «всеукраинских» съездов, где зазвучали требования автономии, создания отдельной «украинской национальной» армии, а также «украинизации» части Балтийского и Черноморского флотов в виде отдельных соединений и кораблей.
Временное правительство отреагировало лишь 3 июня, опубликовав сообщение о своем «отрицательном решении по вопросу об издании акта об автономии Украины».
На это ЦУР 10 июня ответила изданием 1-го Универсала, предусматривающего созыв Всенародного украинского собрания, решения которого должны были иметь приоритет над решениями российского Учредительного собрания. А 26 июня Генеральный секретариат Рады выпустил Декларацию, в которой он определялся как «высший не только исполнительный, но и законодательный орган всего организованного украинского народа».
Сложившаяся тупиковая ситуация в условиях идущей войны не устраивала обе стороны. В Киев направилась делегация Временного правительства в составе Керенского, Церетели и Терещенко для переговоров с руководством ЦУР.
3 июля по итогам этих переговоров был издан 2-й Универсал Рады, в котором декларировалось намерение сохранить Украину в составе России, Генеральный секретариат объявлялся «органом Временного правительства», признавалась необходимость воздержаться от объявления автономии Украины до Всероссийского Учредительного собрания. Со своей стороны, Временное правительство обещало в короткие сроки издать специальную Декларацию, признающую право народов России на самоопределение.
Однако с этими договоренностями были согласны далеко не все члены Временного правительства. Отсутствие консолидации по данному вопросу стало одной из причин уже упоминавшегося июльского кризиса и формирования Второго коалиционного правительства во главе с Керенским. В результате Керенский не выполнил обязательств, принятых на себя Временным правительством на июльских переговорах с ЦУР. Обнародованная 8 августа правительственная Декларация обходила стороной национальный вопрос и никакого права наций на самоопределение не предусматривала.
Все дальнейшие действия Временного правительства только обостряли ситуацию. В конце сентября правительство приняло решение считать ЦУР и Генеральный секретариат Рады «несуществующими», но такие шаги уже не могли оказать никакого реального воздействия на политические процессы на Украине. Рада приняла резолюцию, что «не допустит следствия над украинским революционным народным учреждением» и запретила выполнять распоряжения лиц, назначенных Временным правительством в Киевский военный округ, без своего одобрения.
То есть, непоследовательная политика Временного правительства фактически сорвала достигнутые 3 июля компромиссные соглашения, которые на тот момент давали шанс сохранить Украину в составе России.
Таким образом, за восемь месяцев нахождения у власти Временное правительство не только не смогло решить самые насущные экономические и политические проблемы страны, но и проявило полную неспособность к укреплению или хотя бы удержанию государственности.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Октябрьская социалистическая революция и ее первые результаты
Утром 25 октября Военно-революционный комитет Петроградского Совета, руководивший октябрьским восстанием, объявил о низложении Временного правительства.
Еще до взятия Зимнего дворца, вечером 25 октября 1917 года, открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Съезд провозгласил переход власти в руки Советов, и уже на втором заседании 26 октября принял два важнейших документа: Декрет о мире и Декрет о земле.
В Декрете о мире Совет призвал «все воюющие народы и их правительства начать немедленно переговоры о <...> немедленном мире без аннексий и контрибуций»89. Советская власть предложила «всем правительствам и народам всех воюющих стран немедленно заключить перемирие».
Декрет о земле был составлен на основании собранных эсерами местных крестьянских наказов. Установленные Декретом временные правила земельных преобразований подразумевали конфискацию помещичьих земель и их передачу в пользование местных Комитетов и Советов. Земли рядовых крестьян и казаков не конфисковывались.
27 октября II Всероссийский съезд избрал новый состав Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) Российской Советской Республики, а также сформировал новое российское правительство — Совет Народных Комиссаров, председателем которого стал В. И. Ленин.
Эти органы и занялись дальнейшими государственными реформами. За первые месяцы работы Советской властью была проведена национализация банков и начата национализация крупной промышленности и объектов недвижимости. Также был установлен восьмичасовой рабочий день, были расторгнуты кабальные договоры царского и Временного правительств с другими странами, аннулированы иностранные займы, подписана Декларация прав народов России, где провозглашались равенство и суверенность народов и их право на самоопределение.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Утром 25 октября Военно-революционный комитет Петроградского Совета, руководивший октябрьским восстанием, объявил о низложении Временного правительства.
Еще до взятия Зимнего дворца, вечером 25 октября 1917 года, открылся II Всероссийский съезд Советов рабочих и солдатских депутатов. Съезд провозгласил переход власти в руки Советов, и уже на втором заседании 26 октября принял два важнейших документа: Декрет о мире и Декрет о земле.
В Декрете о мире Совет призвал «все воюющие народы и их правительства начать немедленно переговоры о <...> немедленном мире без аннексий и контрибуций»89. Советская власть предложила «всем правительствам и народам всех воюющих стран немедленно заключить перемирие».
Декрет о земле был составлен на основании собранных эсерами местных крестьянских наказов. Установленные Декретом временные правила земельных преобразований подразумевали конфискацию помещичьих земель и их передачу в пользование местных Комитетов и Советов. Земли рядовых крестьян и казаков не конфисковывались.
27 октября II Всероссийский съезд избрал новый состав Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета (ВЦИК) Российской Советской Республики, а также сформировал новое российское правительство — Совет Народных Комиссаров, председателем которого стал В. И. Ленин.
Эти органы и занялись дальнейшими государственными реформами. За первые месяцы работы Советской властью была проведена национализация банков и начата национализация крупной промышленности и объектов недвижимости. Также был установлен восьмичасовой рабочий день, были расторгнуты кабальные договоры царского и Временного правительств с другими странами, аннулированы иностранные займы, подписана Декларация прав народов России, где провозглашались равенство и суверенность народов и их право на самоопределение.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Советское правительство, в отличие от деятелей Февральской революции, смогло решить вопрос созыва Учредительного собрания уже 5 января 1918 года.
Однако большинство членов этого органа отказалось рассматривать предложенную большевиками и левыми эсерами Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, с принятием которой Советы рабочих и крестьянских депутатов оказались бы наделены государственной властью.
Последствия этого непринятия были легко предсказуемы. Большевики и левые эсеры не могли оставаться в составе Учредительного собрания, которое проигнорировало требования политических низов, поддерживавших эти партии.
Остаться в составе Учредительного собрания было для большевиков и левых эсеров фактическим политическим самоубийством. И они сделали то, что всегда в таких случаях делается представителями любых партий. Они покинули Учредительное собрание, после чего это собрание уже не могло принять ни одно решение в связи с отсутствием кворума. В результате 6 января был принят декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания.
Советской власти предстояла длительная ожесточенная борьба с контрреволюционными элементами, частями Белой Армии и интервентами, а также сложнейшая работа по преодолению разрухи, голода, безграмотности, экономической отсталости по преимуществу крестьянской страны. Однако, и во время, и после Гражданской войны Советское правительство последовательно, настойчиво и достаточно гибко реализовывало программу строительства нового социалистического государства. И даже противники Советской власти вынуждены были признавать достижения большевиков.
Так, вовсе не поклонник большевиков Николай Бердяев писал: «В 1918 году, когда России грозил хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящее заклинание над бездной. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотически, тираническим путем. В этом есть черта сходства с Петром».
И даже великий князь Александр Михайлович Романов писал в мемуарах: «Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить все, что делается Советами только потому, что это делается Советами.
Никто не спорит, они убили трех моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников. Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: «Браво!».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Однако большинство членов этого органа отказалось рассматривать предложенную большевиками и левыми эсерами Декларацию прав трудящегося и эксплуатируемого народа, с принятием которой Советы рабочих и крестьянских депутатов оказались бы наделены государственной властью.
Последствия этого непринятия были легко предсказуемы. Большевики и левые эсеры не могли оставаться в составе Учредительного собрания, которое проигнорировало требования политических низов, поддерживавших эти партии.
Остаться в составе Учредительного собрания было для большевиков и левых эсеров фактическим политическим самоубийством. И они сделали то, что всегда в таких случаях делается представителями любых партий. Они покинули Учредительное собрание, после чего это собрание уже не могло принять ни одно решение в связи с отсутствием кворума. В результате 6 января был принят декрет ВЦИК о роспуске Учредительного собрания.
Советской власти предстояла длительная ожесточенная борьба с контрреволюционными элементами, частями Белой Армии и интервентами, а также сложнейшая работа по преодолению разрухи, голода, безграмотности, экономической отсталости по преимуществу крестьянской страны. Однако, и во время, и после Гражданской войны Советское правительство последовательно, настойчиво и достаточно гибко реализовывало программу строительства нового социалистического государства. И даже противники Советской власти вынуждены были признавать достижения большевиков.
Так, вовсе не поклонник большевиков Николай Бердяев писал: «В 1918 году, когда России грозил хаос и анархия, в речах своих Ленин делает нечеловеческие усилия дисциплинировать русский народ и самих коммунистов. Он призывает к элементарным вещам, к труду, к дисциплине, к ответственности, к знанию и к учению, к положительному строительству, а не к одному разрушению, он громит революционное фразерство, обличает анархические наклонности, он совершает настоящее заклинание над бездной. И он остановил хаотический распад России, остановил деспотически, тираническим путем. В этом есть черта сходства с Петром».
И даже великий князь Александр Михайлович Романов писал в мемуарах: «Мне пришло в голову, что, хотя я и не большевик, однако не мог согласиться со своими родственниками и знакомыми и безоглядно клеймить все, что делается Советами только потому, что это делается Советами.
Никто не спорит, они убили трех моих родных братьев, но они также спасли Россию от участи вассала союзников. Некогда я ненавидел их, и руки у меня чесались добраться до Ленина или Троцкого, но тут я стал узнавать то об одном, то о другом конструктивном шаге московского правительства и ловил себя на том, что шепчу: «Браво!».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
В начале XX века капитал, обеспечивающий развитие России, как финансовый, так и промышленный, оказывался во всё большей степени иностранным.
В том, что касается ситуации с финансовыми активами России, выясняется, что в 1914 г. доля иностранного капитала в 18 главных акционерных банках страны составляла в среднем 42,6%.
Очевидно, что такая глубокая зависимость от иностранного капитала, по определению, не могла не проблематизировать экономический суверенитет империи. Ведь коммерческие интересы владельцев иностранного капитала, за редкими исключениями, вовсе не совпадают со стратегическими интересами страны, которая желает этот капитал использовать.
Потому вопрос о том, куда пойдут иностранные инвестиции, всегда оказывается одним из самых сложных и спорных. Тем более в условиях, когда уже немало проницательных специалистов видели обострение противоречий между ведущими европейскими державами в борьбе за мировые рынки, и не исключали возможности скорой войны.
Но даже если вывести за скобки риски будущей войны, экономические позиции страны-должника в мировой системе существенно зависят от перспектив спроса на ее продукцию. Рост российской экономики на рубеже XIX–XX вв. был связан, в первую очередь, с быстрым ростом мирового спроса на российское зерно. Однако, как мы знаем, после Первой мировой войны этот рост спроса прекратился, а во время депрессии 1930-х годов спрос и цены на зерно и вовсе резко обрушились. Если финансовые власти империи допускали возможность такого изменения мировой конъюнктуры, то как они собирались в этом случае расплачиваться по накопленным долгам?
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
В том, что касается ситуации с финансовыми активами России, выясняется, что в 1914 г. доля иностранного капитала в 18 главных акционерных банках страны составляла в среднем 42,6%.
Очевидно, что такая глубокая зависимость от иностранного капитала, по определению, не могла не проблематизировать экономический суверенитет империи. Ведь коммерческие интересы владельцев иностранного капитала, за редкими исключениями, вовсе не совпадают со стратегическими интересами страны, которая желает этот капитал использовать.
Потому вопрос о том, куда пойдут иностранные инвестиции, всегда оказывается одним из самых сложных и спорных. Тем более в условиях, когда уже немало проницательных специалистов видели обострение противоречий между ведущими европейскими державами в борьбе за мировые рынки, и не исключали возможности скорой войны.
Но даже если вывести за скобки риски будущей войны, экономические позиции страны-должника в мировой системе существенно зависят от перспектив спроса на ее продукцию. Рост российской экономики на рубеже XIX–XX вв. был связан, в первую очередь, с быстрым ростом мирового спроса на российское зерно. Однако, как мы знаем, после Первой мировой войны этот рост спроса прекратился, а во время депрессии 1930-х годов спрос и цены на зерно и вовсе резко обрушились. Если финансовые власти империи допускали возможность такого изменения мировой конъюнктуры, то как они собирались в этом случае расплачиваться по накопленным долгам?
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Начиная с 1905 года, в России нарастали проблемы в структуре внешнего платежного баланса.
Сальдо текущих операций Российской империи в предвоенный период было почти всё время отрицательным.
Хотя внешняя торговля и приносила немалые доходы, из них около 200 млн золотых руб. (по тем временам гигантская сумма!) ежегодно уходили на процентные выплаты по внешнему долгу. При этом отметим, что поступления от новых займов (то есть новые долги) в баланс текущих операций не входят.
Устойчиво росли и показатели в категории «чистые расходы туристов», которые в 1913 г. достигли 292 млн руб., а за весь период 1903–1913 гг. составили 1929 млн руб. (заметим, столько же, сколько составили за этот период общие финансовые потери империи!). Исследователи связывают эти расходы, представляющие собой чистый вывоз капитала из страны, в первую очередь со стремлением богатых и обеспеченных подданных Российской империи хорошо развлекаться и покупать товары в Европе.
Дефицит текущего баланса приходилось компенсировать операциями с капиталом и финансовыми инструментами. Или, попросту говоря, привлекать очередные иностранные инвестиции и кредиты. И чем дольше шло развитие по этой модели, тем сильнее оказывалась потребность в заграничной финансовой «помощи».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Сальдо текущих операций Российской империи в предвоенный период было почти всё время отрицательным.
Хотя внешняя торговля и приносила немалые доходы, из них около 200 млн золотых руб. (по тем временам гигантская сумма!) ежегодно уходили на процентные выплаты по внешнему долгу. При этом отметим, что поступления от новых займов (то есть новые долги) в баланс текущих операций не входят.
Устойчиво росли и показатели в категории «чистые расходы туристов», которые в 1913 г. достигли 292 млн руб., а за весь период 1903–1913 гг. составили 1929 млн руб. (заметим, столько же, сколько составили за этот период общие финансовые потери империи!). Исследователи связывают эти расходы, представляющие собой чистый вывоз капитала из страны, в первую очередь со стремлением богатых и обеспеченных подданных Российской империи хорошо развлекаться и покупать товары в Европе.
Дефицит текущего баланса приходилось компенсировать операциями с капиталом и финансовыми инструментами. Или, попросту говоря, привлекать очередные иностранные инвестиции и кредиты. И чем дольше шло развитие по этой модели, тем сильнее оказывалась потребность в заграничной финансовой «помощи».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Говоря о стране, «стремительно идущей по пути технического прогресса», пропагандисты мифа о «России на взлете» почему-то всегда забывают упомянуть, что периоды роста национальной экономики и промышленного производства чередовались с периодами экономических кризисов, свойственных капиталистическому развитию.
После активного роста в 90-е годы XIX в. Российскую империю, как и весь мир, охватил кризис 1900 года. Но, в отличие от западных стран, он в нашей стране продолжался значительно дольше. Только к концу 1909 г. Российская экономика начала показывать признаки оживления.
Нельзя не признать, что за 30 лет, предшествующих Первой мировой войне, промышленность Российской империи действительно совершила крупный шаг вперед. Появлялись принципиально новые отрасли в народном хозяйстве, такие, как химическая, нефтяная, топливная промышленность, строительство. Развивалась металлургия.
Однако при этом страна так и не смогла уйти от экспортно-сырьевой модели экономики. Товары высокого промышленного передела приобретались за вывозимые ресурсы. Станкостроение, точное машиностроение, электротехническая отрасль в России фактически отсутствовали.
«Прозевала» Российская империя и начало новой технологической волны, когда чугун и пар начали уступать свое место стали и электричеству. Новые высокотехнологические направления промышленного производства — такие, как двигателе-, турбино-, автомобилестроение, — присутствовали в России либо в зачаточном состоянии, либо на уровне «отверточной» сборки.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
После активного роста в 90-е годы XIX в. Российскую империю, как и весь мир, охватил кризис 1900 года. Но, в отличие от западных стран, он в нашей стране продолжался значительно дольше. Только к концу 1909 г. Российская экономика начала показывать признаки оживления.
Нельзя не признать, что за 30 лет, предшествующих Первой мировой войне, промышленность Российской империи действительно совершила крупный шаг вперед. Появлялись принципиально новые отрасли в народном хозяйстве, такие, как химическая, нефтяная, топливная промышленность, строительство. Развивалась металлургия.
Однако при этом страна так и не смогла уйти от экспортно-сырьевой модели экономики. Товары высокого промышленного передела приобретались за вывозимые ресурсы. Станкостроение, точное машиностроение, электротехническая отрасль в России фактически отсутствовали.
«Прозевала» Российская империя и начало новой технологической волны, когда чугун и пар начали уступать свое место стали и электричеству. Новые высокотехнологические направления промышленного производства — такие, как двигателе-, турбино-, автомобилестроение, — присутствовали в России либо в зачаточном состоянии, либо на уровне «отверточной» сборки.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Первоначальный толчок развития, который дали стране реформы Александра II, постепенно угасал.
Среднегодовые темпы роста промышленности, мощь которой и должна была определять роль страны в наступающем индустриальном мире, уменьшалась от царствования к царствованию. Эти темпы с 8 % в среднем во времена Александра II упали до 5,5% в царствование Николая II.
Потому, подчеркнем, ни о каком ежегодном промышленном 19 %-ном росте в Российской империи, о котором периодически говорят некоторые мифотворцы, речи быть не может.
Модель экономики, ориентированная на экспорт сырья при высоких мировых ценах, принципиально не предполагала возможности прорывного развития. Не наблюдалось ни подготовки к переводу экономики на новые рельсы, ни попыток разработки и реализации программ развития промышленности с опорой, прежде всего, на собственные ресурсы. Это, в частности, показывает тенденция среднегодового прироста основных фондов Империи в начале XX века.
• 1900-1905 – 0,90%
• 1905-1911 – 0,85%
• 1911-1913 – 0,90%
Очевидно, что такой мизерный прирост основных фондов был принципиально не способен обеспечить даже «догоняющее» или, тем более, «опережающее» развитие промышленного комплекса страны.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Среднегодовые темпы роста промышленности, мощь которой и должна была определять роль страны в наступающем индустриальном мире, уменьшалась от царствования к царствованию. Эти темпы с 8 % в среднем во времена Александра II упали до 5,5% в царствование Николая II.
Потому, подчеркнем, ни о каком ежегодном промышленном 19 %-ном росте в Российской империи, о котором периодически говорят некоторые мифотворцы, речи быть не может.
Модель экономики, ориентированная на экспорт сырья при высоких мировых ценах, принципиально не предполагала возможности прорывного развития. Не наблюдалось ни подготовки к переводу экономики на новые рельсы, ни попыток разработки и реализации программ развития промышленности с опорой, прежде всего, на собственные ресурсы. Это, в частности, показывает тенденция среднегодового прироста основных фондов Империи в начале XX века.
• 1900-1905 – 0,90%
• 1905-1911 – 0,85%
• 1911-1913 – 0,90%
Очевидно, что такой мизерный прирост основных фондов был принципиально не способен обеспечить даже «догоняющее» или, тем более, «опережающее» развитие промышленного комплекса страны.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
В качестве доказательства стремительного индустриального развития дореволюционной империи приводят тот факт, что доля России в мировом промышленном производстве увеличилась с 3,1 % в 1881 году до 5,3 % к 1914 году.
Эти цифры верны. Однако достаточен ли был такой подъем для того, чтобы Россия смогла занять призовое место в пятерке крупнейших индустриальных держав мира?
Обратимся к докладу Лиги Наций от 1945 г., из которого и были взяты названные выше показатели. Доклад был посвящен состоянию мировой торговли и промышленности конца XIX — середины XX в. и приводит уточненные на основании новых статистических данных сравнительные показатели развития стран мира.
Более наглядно эти соотношения представлены на рис. 5 для стран Европы.
До 1900 г. Российская промышленность развивалась достаточно быстро. Однако после кризиса начала XX в. темпы роста российской промышленности по сравнению со странами-лидерами упали.
С 1900 по 1909 гг. Россия по росту доли промышленности в мировом хозяйстве стала уступать не только Германии, США, Великобритании, но и Франции.
Некоторый скачок темпов промышленного развития России наблюдался в 1910–1911 гг., но он быстро сошел на нет. Перед началом Первой мировой войны темп роста российской промышленности в мировом масштабе стал сравним с французским, однако сильно уступал темпам роста США, Германии и даже Великобритании. То есть при сохранении существовавшей на тот момент модели развития Россия ни догнать, ни тем более перегнать ведущие промышленные державы не могла.
Исследователи начала века еще могли добросовестно ошибаться в оценках блестящих перспектив промышленности Российской империи, хотя бы в силу неполноты накопленных к тому моменту экономических, демографических и прочих знаний. Однако в наше время заявлять, что России 1913 года оставался лишь шаг до мирового промышленного лидерства, можно только с откровенно пропагандистскими целями.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Эти цифры верны. Однако достаточен ли был такой подъем для того, чтобы Россия смогла занять призовое место в пятерке крупнейших индустриальных держав мира?
Обратимся к докладу Лиги Наций от 1945 г., из которого и были взяты названные выше показатели. Доклад был посвящен состоянию мировой торговли и промышленности конца XIX — середины XX в. и приводит уточненные на основании новых статистических данных сравнительные показатели развития стран мира.
Более наглядно эти соотношения представлены на рис. 5 для стран Европы.
До 1900 г. Российская промышленность развивалась достаточно быстро. Однако после кризиса начала XX в. темпы роста российской промышленности по сравнению со странами-лидерами упали.
С 1900 по 1909 гг. Россия по росту доли промышленности в мировом хозяйстве стала уступать не только Германии, США, Великобритании, но и Франции.
Некоторый скачок темпов промышленного развития России наблюдался в 1910–1911 гг., но он быстро сошел на нет. Перед началом Первой мировой войны темп роста российской промышленности в мировом масштабе стал сравним с французским, однако сильно уступал темпам роста США, Германии и даже Великобритании. То есть при сохранении существовавшей на тот момент модели развития Россия ни догнать, ни тем более перегнать ведущие промышленные державы не могла.
Исследователи начала века еще могли добросовестно ошибаться в оценках блестящих перспектив промышленности Российской империи, хотя бы в силу неполноты накопленных к тому моменту экономических, демографических и прочих знаний. Однако в наше время заявлять, что России 1913 года оставался лишь шаг до мирового промышленного лидерства, можно только с откровенно пропагандистскими целями.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Особое и очень важное место при рассмотрении экономического положения Российской империи начала XX в. занимает вопрос об иностранных капиталах в отечественной промышленности.
Здесь мы считаем нужным опровергнуть утверждения некоторых критиков царизма о Российской империи как «явной колонии» ведущих стран Запада. В действительности характер российской экономики, и в том числе российской промышленности, не был ни колониальным, ни полуколониальным.
Промышленные предприятия России, как национальные, так и иностранные, ориентировались, прежде всего, на внутренний российский спрос, тогда как колониальная модель подразумевает жесткую связь иностранных инвестиций с потребностями рынка метрополии. Тем не менее, утверждать, что доля иностранного капитала в промышленности Российской империи составляла, как говорится в некоторых изданиях, претендующих на «энциклопедичность», или в статьях ряда современных отечественных историков, от 9% до 18%, — значит грубо фальсифицировать историческую реальность.
Дело в том, что официальная российская экономическая статистика того времени считала национальным любое предприятие, если его устав был зарегистрирован на территории России. Происхождение капитала и гражданство владельцев и бенефициаров (выгодоприобретателей) предприятия — российскую статистику не интересовали. В результате, например, в 1898 году, по официальным данным Министерства финансов, в Российской империи было открыто всего 24 иностранных предприятия, в то время как одни только бельгийцы считали, что в России в этот год было открыто более 30 принадлежащих им компаний.
Большинство авторитетных оценок фактической доли иностранного капитала в акционерных предприятиях российской промышленности накануне Первой мировой войны варьируют от 40% до 50%.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Здесь мы считаем нужным опровергнуть утверждения некоторых критиков царизма о Российской империи как «явной колонии» ведущих стран Запада. В действительности характер российской экономики, и в том числе российской промышленности, не был ни колониальным, ни полуколониальным.
Промышленные предприятия России, как национальные, так и иностранные, ориентировались, прежде всего, на внутренний российский спрос, тогда как колониальная модель подразумевает жесткую связь иностранных инвестиций с потребностями рынка метрополии. Тем не менее, утверждать, что доля иностранного капитала в промышленности Российской империи составляла, как говорится в некоторых изданиях, претендующих на «энциклопедичность», или в статьях ряда современных отечественных историков, от 9% до 18%, — значит грубо фальсифицировать историческую реальность.
Дело в том, что официальная российская экономическая статистика того времени считала национальным любое предприятие, если его устав был зарегистрирован на территории России. Происхождение капитала и гражданство владельцев и бенефициаров (выгодоприобретателей) предприятия — российскую статистику не интересовали. В результате, например, в 1898 году, по официальным данным Министерства финансов, в Российской империи было открыто всего 24 иностранных предприятия, в то время как одни только бельгийцы считали, что в России в этот год было открыто более 30 принадлежащих им компаний.
Большинство авторитетных оценок фактической доли иностранного капитала в акционерных предприятиях российской промышленности накануне Первой мировой войны варьируют от 40% до 50%.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Насколько «успешно» формировалась тенденция конкуренции российского капитала с иностранным, показывают данные английского исследователя Дж. Маккея.
По его расчетам, доля иностранного капитала в акционерных предприятиях России последовательно увеличивалась с 17% в 1880 году до 47% в 1914 году
В русскую промышленность вкладывали значительные деньги предприниматели почти всех стран Европы и США. Однако наибольшие по объему инвестиции были представлены французскими, английскими, германскими и бельгийскими капиталами (рис. 7-а).
По отраслям народного хозяйства России иностранные вложения были распределены неравномерно, концентрируясь в горнодобывающей промышленности, в металлургии и металлообрабатывающей отрасли, а также в текстильной и химической промышленности (рис. 7-б).
При этом в период накануне Первой мировой войны некоторые стратегические отрасли российской промышленности на 50–90% (!!!) принадлежали иностранному капиталу.
Так, более 50% всех инвестиций в добычу угля на территории Российской империи было иностранного происхождения, причем 80% из этого капитала принадлежали французам и бельгийцам. В частности, шахты предприятий, принадлежавших иностранному капиталу, добывали более 70 % донецкого угля.
Более 98 % чугуна, производимого в главном металлургическом центре России, южнорусском регионе, выплавлялось на предприятиях, которые либо полностью, либо на условиях доминирования принадлежали иностранному капиталу. Подавляющая часть этого капитала также имела французское или бельгийское происхождение.
Кроме того, французам принадлежали и наиболее крупные судостроительные мощности Российской империи (Общество русско-балтийских судостроительных заводов), а также весьма существенная часть российского производства вооружений (Русское общество производства артиллерийских снарядов).
Цветная металлургия России была почти полностью сосредоточена в руках английских промышленников. Они владели около 60% добычи и выплавки меди в России, а также более 70% добычи и производства таких драгоценных металлов, как золото и платина.
Германскому капиталу почти на 90% принадлежала такая высокотехнологическая отрасль, как электротехника. Химические предприятия России также в значительной степени контролировались немецким бизнесом.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
По его расчетам, доля иностранного капитала в акционерных предприятиях России последовательно увеличивалась с 17% в 1880 году до 47% в 1914 году
В русскую промышленность вкладывали значительные деньги предприниматели почти всех стран Европы и США. Однако наибольшие по объему инвестиции были представлены французскими, английскими, германскими и бельгийскими капиталами (рис. 7-а).
По отраслям народного хозяйства России иностранные вложения были распределены неравномерно, концентрируясь в горнодобывающей промышленности, в металлургии и металлообрабатывающей отрасли, а также в текстильной и химической промышленности (рис. 7-б).
При этом в период накануне Первой мировой войны некоторые стратегические отрасли российской промышленности на 50–90% (!!!) принадлежали иностранному капиталу.
Так, более 50% всех инвестиций в добычу угля на территории Российской империи было иностранного происхождения, причем 80% из этого капитала принадлежали французам и бельгийцам. В частности, шахты предприятий, принадлежавших иностранному капиталу, добывали более 70 % донецкого угля.
Более 98 % чугуна, производимого в главном металлургическом центре России, южнорусском регионе, выплавлялось на предприятиях, которые либо полностью, либо на условиях доминирования принадлежали иностранному капиталу. Подавляющая часть этого капитала также имела французское или бельгийское происхождение.
Кроме того, французам принадлежали и наиболее крупные судостроительные мощности Российской империи (Общество русско-балтийских судостроительных заводов), а также весьма существенная часть российского производства вооружений (Русское общество производства артиллерийских снарядов).
Цветная металлургия России была почти полностью сосредоточена в руках английских промышленников. Они владели около 60% добычи и выплавки меди в России, а также более 70% добычи и производства таких драгоценных металлов, как золото и платина.
Германскому капиталу почти на 90% принадлежала такая высокотехнологическая отрасль, как электротехника. Химические предприятия России также в значительной степени контролировались немецким бизнесом.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Очень большое проникновение немецкого капитала было и на предприятиях военной промышленности Российской империи.
В частности, к началу Первой мировой войны под контролем германского капитала оказались Невский судостроительный и Механический заводы, заводы Линге, Беккера, Охтинское адмиралтейство, Шлиссельбургский пороховой завод и др.
Такое колоссальное вторжение иностранного капитала (включая капитал будущего военного противника) в экономическую систему империи не могло остаться без военно-политических последствий. В том числе потому, что оно очевидным образом ставило под сомнение возможность России проводить независимую внешнюю политику.
Отметим, что, хотя с началом войны немецкие предприятия были в основном национализированы (переведены под контроль казны), на них оставалось немало «проблемных» для российской контрразведки немецких инженерных и управляющих кадров, без которых эти предприятия просто не могли устойчиво работать.
Кроме того, многие типы необходимой стране промышленной продукции (в том числе военного назначения) просто не могли быть произведены в России без иностранных комплектующих, которые поставляли державы стран Оси. Например, из-за этого была остановлена и в итоге прекращена стратегическая программа обновления российского военного флота — строительство бронированных линейных крейсеров серии «Измаил» («Измаил», «Бородино», «Кинбурн», «Наварин»). Важнейшие комплектующие для этих крейсеров, включая подшипники механизмов поворота орудийных башен, в России не производились и были заказаны в Германии и Австро-Венгрии, но не поставлены российским заказчикам.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
В частности, к началу Первой мировой войны под контролем германского капитала оказались Невский судостроительный и Механический заводы, заводы Линге, Беккера, Охтинское адмиралтейство, Шлиссельбургский пороховой завод и др.
Такое колоссальное вторжение иностранного капитала (включая капитал будущего военного противника) в экономическую систему империи не могло остаться без военно-политических последствий. В том числе потому, что оно очевидным образом ставило под сомнение возможность России проводить независимую внешнюю политику.
Отметим, что, хотя с началом войны немецкие предприятия были в основном национализированы (переведены под контроль казны), на них оставалось немало «проблемных» для российской контрразведки немецких инженерных и управляющих кадров, без которых эти предприятия просто не могли устойчиво работать.
Кроме того, многие типы необходимой стране промышленной продукции (в том числе военного назначения) просто не могли быть произведены в России без иностранных комплектующих, которые поставляли державы стран Оси. Например, из-за этого была остановлена и в итоге прекращена стратегическая программа обновления российского военного флота — строительство бронированных линейных крейсеров серии «Измаил» («Измаил», «Бородино», «Кинбурн», «Наварин»). Важнейшие комплектующие для этих крейсеров, включая подшипники механизмов поворота орудийных башен, в России не производились и были заказаны в Германии и Австро-Венгрии, но не поставлены российским заказчикам.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
«Железнодорожный провал» императорской России
Полноценная национальная экономика, и тем более развитая индустрия, не может существовать без массовых, дешевых и не зависящих от времени года перевозок. Это всегда было особенно важно для Российской империи, территория которой раскинулась чуть не на полмира. В конце XIX — начале XX века такие перевозки в континентальной России могли обеспечить только железные дороги. Именно поэтому мистификаторы от истории в своих в попытках доказать невиданный экономический взлет России в 1913 г. никак не могут обойти железнодорожную тему.
По этой теме исследуемые нами мистификаторы предъявляют в свою пользу два главных аргумента. Первый — Российская империя якобы за год в среднем строила железных дорог больше, чем Советский Союз. И второй — прибыльность казенных железных дорог в России была настолько высока, что финансово обеспечивала погашение большей части государственных долгов того времени и процентов по ним.
Начнем со второго аргумента. Б. Л. Бразоль, в частности, пишет: «Накануне войны 1914–18 гг. доход государственных железных дорог покрывал 83 % годичных процентов и амортизации государственного долга». А далее то же самое воспроизводит множество последователей Бразоля.
Казалось бы, в нормальной государственной логике растущей экономики ситуация должна складываться строго наоборот. Для того, чтобы товары были дешевле, а значит, более конкурентоспособны на рынке, нужно было снижать их себестоимость и рыночную цену. И в том числе очень высокие для огромной России транспортные издержки поставок сырья, производства товаров и их доставки потребителю. Но вместо этого правительство империи держало очень высокие казенные железнодорожные тарифы, тем самым тормозя конкурентоспособность и рост собственной экономики!
Почему возник такой парадокс? Разразившейся мировой экономический кризис 1900 г., русско-японская война и Первая русская революция, как уже говорилось выше, практически привели Российскую империю к финансовому краху. Расширенное использование внешних кредитов стало уже невозможно или почти невозможно.
Кроме того, революция 1905–1907 гг. заставила царское правительство пойти на отмену выкупных платежей с крестьянства за выделяемые в собственность земельные наделы. А эти платежи составляли около 6 % доходов бюджета империи.
Для того, чтобы выплачивать ранее взятые международные займы и проценты по ним и одновременно поддерживать бюджет, нужно было найти какие-то новые источники государственных доходов. Одним из таких важнейших источников и стали железные дороги.
Правительство сократило инвестиции в казенное железнодорожное строительство более чем втрое, и одновременно начало рассматривать железные дороги как сугубо коммерческие предприятия.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Полноценная национальная экономика, и тем более развитая индустрия, не может существовать без массовых, дешевых и не зависящих от времени года перевозок. Это всегда было особенно важно для Российской империи, территория которой раскинулась чуть не на полмира. В конце XIX — начале XX века такие перевозки в континентальной России могли обеспечить только железные дороги. Именно поэтому мистификаторы от истории в своих в попытках доказать невиданный экономический взлет России в 1913 г. никак не могут обойти железнодорожную тему.
По этой теме исследуемые нами мистификаторы предъявляют в свою пользу два главных аргумента. Первый — Российская империя якобы за год в среднем строила железных дорог больше, чем Советский Союз. И второй — прибыльность казенных железных дорог в России была настолько высока, что финансово обеспечивала погашение большей части государственных долгов того времени и процентов по ним.
Начнем со второго аргумента. Б. Л. Бразоль, в частности, пишет: «Накануне войны 1914–18 гг. доход государственных железных дорог покрывал 83 % годичных процентов и амортизации государственного долга». А далее то же самое воспроизводит множество последователей Бразоля.
Казалось бы, в нормальной государственной логике растущей экономики ситуация должна складываться строго наоборот. Для того, чтобы товары были дешевле, а значит, более конкурентоспособны на рынке, нужно было снижать их себестоимость и рыночную цену. И в том числе очень высокие для огромной России транспортные издержки поставок сырья, производства товаров и их доставки потребителю. Но вместо этого правительство империи держало очень высокие казенные железнодорожные тарифы, тем самым тормозя конкурентоспособность и рост собственной экономики!
Почему возник такой парадокс? Разразившейся мировой экономический кризис 1900 г., русско-японская война и Первая русская революция, как уже говорилось выше, практически привели Российскую империю к финансовому краху. Расширенное использование внешних кредитов стало уже невозможно или почти невозможно.
Кроме того, революция 1905–1907 гг. заставила царское правительство пойти на отмену выкупных платежей с крестьянства за выделяемые в собственность земельные наделы. А эти платежи составляли около 6 % доходов бюджета империи.
Для того, чтобы выплачивать ранее взятые международные займы и проценты по ним и одновременно поддерживать бюджет, нужно было найти какие-то новые источники государственных доходов. Одним из таких важнейших источников и стали железные дороги.
Правительство сократило инвестиции в казенное железнодорожное строительство более чем втрое, и одновременно начало рассматривать железные дороги как сугубо коммерческие предприятия.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Главным критерием успешной деятельности железных дорог Российской империи стало получение максимально возможной прибыли при минимальных эксплуатационных расходах.
Прибыль должна была обеспечиваться любой ценой.
Крупный российский инженер В. И. Гриневецкий сокрушенно писал, что в этот период в России «транспорту ставилась фискальная задача — максимальная доходность, а не органическая — содействие развитию производительных сил страны». По признанию другого русского инженера-транспортника, И. Д. Михайлова, «Были дороги, где их начальники ухитрялись в течение года загонять экономию в миллион рублей при бюджете в 10–12 млн рублей».
Экономили на всем: на рельсах, на обустройстве насыпей, на шпалах, на подвижном составе — паровозах и вагонах. Вплоть до того, что даже лучшие российские паровозостроительные заводы оказывались загружены казенными (государственными) заказами менее, чем наполовину.
Так, паровозный парк Российской империи с 1908 г. по 1913 г. увеличился всего на 616 паровозов, что составляло 3 % от их общего количества. На 1912 г. около трети паровозов отслужили более 20 лет — предельный срок эксплуатации машины, после которого ее полагалось списывать и заменять на новую.
Не лучшим образом обстояло дело и с вагонами — их катастрофически не хватало.
Ради экономии были резко сокращены и объемы строительства новых дорог. С 1900 по 1904 гг. в России в среднем вводилось около 1900 км новых железнодорожных путей в год. С 1905 по 1909 гг. — около 1300 км в год, а с 1910 по 1913 гг. — только 700 км в год.
Экономили и на том, что использовали в основном одноколейные пути. Это приводило к невозможности постоянного встречного движения поездов, требовало строительства, содержания и обслуживания огромного количества путевых железнодорожных разъездов и тем не менее в разы снижало скорости и предельные масштабы перевозок.
В частности, необходимые ремонты дорожных участков полностью останавливали движение на линии. Тем не менее к 1913 году только 24,7 % железных дорог Российской империи имели вторую колею.
Все это предопределяло повышенный износ рельсов, насыпей, паровозов, вагонов и, главное, резко снижало пропускную способность дорог и среднюю скорость перевозки грузов.
Эти проблемы отмечались специалистами и аналитиками правительства еще в конце XIX — начале ХХ вв. Они уже тогда писали в Правительство не только о бедственном состоянии железнодорожной сети и подвижного состава, но и о том, что реальная обеспеченность гигантской России железными дорогами была в 10 раз ниже, чем в США, и в 1,5–4,5 раз ниже, чем в странах Западной Европы.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Прибыль должна была обеспечиваться любой ценой.
Крупный российский инженер В. И. Гриневецкий сокрушенно писал, что в этот период в России «транспорту ставилась фискальная задача — максимальная доходность, а не органическая — содействие развитию производительных сил страны». По признанию другого русского инженера-транспортника, И. Д. Михайлова, «Были дороги, где их начальники ухитрялись в течение года загонять экономию в миллион рублей при бюджете в 10–12 млн рублей».
Экономили на всем: на рельсах, на обустройстве насыпей, на шпалах, на подвижном составе — паровозах и вагонах. Вплоть до того, что даже лучшие российские паровозостроительные заводы оказывались загружены казенными (государственными) заказами менее, чем наполовину.
Так, паровозный парк Российской империи с 1908 г. по 1913 г. увеличился всего на 616 паровозов, что составляло 3 % от их общего количества. На 1912 г. около трети паровозов отслужили более 20 лет — предельный срок эксплуатации машины, после которого ее полагалось списывать и заменять на новую.
Не лучшим образом обстояло дело и с вагонами — их катастрофически не хватало.
Ради экономии были резко сокращены и объемы строительства новых дорог. С 1900 по 1904 гг. в России в среднем вводилось около 1900 км новых железнодорожных путей в год. С 1905 по 1909 гг. — около 1300 км в год, а с 1910 по 1913 гг. — только 700 км в год.
Экономили и на том, что использовали в основном одноколейные пути. Это приводило к невозможности постоянного встречного движения поездов, требовало строительства, содержания и обслуживания огромного количества путевых железнодорожных разъездов и тем не менее в разы снижало скорости и предельные масштабы перевозок.
В частности, необходимые ремонты дорожных участков полностью останавливали движение на линии. Тем не менее к 1913 году только 24,7 % железных дорог Российской империи имели вторую колею.
Все это предопределяло повышенный износ рельсов, насыпей, паровозов, вагонов и, главное, резко снижало пропускную способность дорог и среднюю скорость перевозки грузов.
Эти проблемы отмечались специалистами и аналитиками правительства еще в конце XIX — начале ХХ вв. Они уже тогда писали в Правительство не только о бедственном состоянии железнодорожной сети и подвижного состава, но и о том, что реальная обеспеченность гигантской России железными дорогами была в 10 раз ниже, чем в США, и в 1,5–4,5 раз ниже, чем в странах Западной Европы.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
В 1909–1910 годах комплекс проблем железнодорожных перевозок в империи приобрел особую остроту.
С 1909 г. экономика империи начала выходить из затяжного кризиса. А наличные железные дороги, паровозный парк и подвижной состав, в их плачевном количественном и качественном состоянии, уже не были в состоянии справляться с возросшими объемами грузовых и пассажирских перевозок.
Для вывода железнодорожной отрасли из столь глубокого кризиса требовались большие деньги — и на обновление и увеличение парка локомотивов и подвижного состава, и на расширение, обустройство и ремонты железнодорожных путей.
Но денег правительство практически не выделяло.
Рост грузооборота (который, подчеркнем, еще далеко не достиг своего будущего «военного» максимума) уже приводил к так называемым «залежам» грузов. С начала XX в. эти залежи стали обыденным явлением, а их объем уже никогда не опускался ниже 100 тыс. вагоно-месяцев в год.
Постоянная нехватка подвижного состава и пропускной способности приводила к тому, что еще накануне Первой мировой войны железные дороги империи не справлялись с вывозом зерна из хлебных районов страны. Хронически не доставлялась потребителям и значительная часть добытого угля Донбасса.
Ограниченные возможности железных дорог по транспортировке грузов всё более явно сдерживали рост промышленности. Нарастали проблемы с пассажирскими перевозками.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
С 1909 г. экономика империи начала выходить из затяжного кризиса. А наличные железные дороги, паровозный парк и подвижной состав, в их плачевном количественном и качественном состоянии, уже не были в состоянии справляться с возросшими объемами грузовых и пассажирских перевозок.
Для вывода железнодорожной отрасли из столь глубокого кризиса требовались большие деньги — и на обновление и увеличение парка локомотивов и подвижного состава, и на расширение, обустройство и ремонты железнодорожных путей.
Но денег правительство практически не выделяло.
Рост грузооборота (который, подчеркнем, еще далеко не достиг своего будущего «военного» максимума) уже приводил к так называемым «залежам» грузов. С начала XX в. эти залежи стали обыденным явлением, а их объем уже никогда не опускался ниже 100 тыс. вагоно-месяцев в год.
Постоянная нехватка подвижного состава и пропускной способности приводила к тому, что еще накануне Первой мировой войны железные дороги империи не справлялись с вывозом зерна из хлебных районов страны. Хронически не доставлялась потребителям и значительная часть добытого угля Донбасса.
Ограниченные возможности железных дорог по транспортировке грузов всё более явно сдерживали рост промышленности. Нарастали проблемы с пассажирскими перевозками.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
К 1914 году железнодорожная сеть Российской империи была уже попросту не в состоянии обеспечить возросшие экономические и военные транспортные потребности страны.
Первую мировую Россия встретила с дорогами, которые не только отставали в техническом отношении от дорог западных стран, но и были в своей массе в предаварийном или попросту аварийном состоянии. И политика правительства Российской империи, направленная на выжимание из железных дорог максимальной прибыли при минимальных затратах, сыграла в таком глубоком кризисе решающую роль.
В связи с этим подчеркнем, что во время войны именно бедственное состояние железнодорожного транспорта стало одним из важнейших факторов почти полного коллапса российской экономики к концу 1916 года, и сыграло крайне значимую роль в крахе Российской империи. Так, в феврале 1917 г. председатель Государственной думы М. В. Родзянко в докладной записке Николаю II назвал главной причиной катастрофического положения с топливом, продовольствием и обеспечением армии в воюющей России — «неудовлетворительную работу транспорта, не позволяющего передвигать нужные продукты в необходимом количестве с одного места на другое».
Таким образом, мы видим, что лишь тот, кто совсем не считается с исторической реальностью, может объявлять развитие железных дорог в России перед Первой мировой войной «великими успехами», и использовать показатель финансовой прибыльности железных дорог во времена царствования Николая II в качестве индикатора экономической мощи страны.
Но это лишь часть «железнодорожной» составляющей мифа о «России на взлете», который мы обсуждаем. Еще одним дежурным аргументом творцов этого мифа, напомним, стало утверждение о том, что Российская империя строила в год гораздо больше железных дорог, чем СССР.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Первую мировую Россия встретила с дорогами, которые не только отставали в техническом отношении от дорог западных стран, но и были в своей массе в предаварийном или попросту аварийном состоянии. И политика правительства Российской империи, направленная на выжимание из железных дорог максимальной прибыли при минимальных затратах, сыграла в таком глубоком кризисе решающую роль.
В связи с этим подчеркнем, что во время войны именно бедственное состояние железнодорожного транспорта стало одним из важнейших факторов почти полного коллапса российской экономики к концу 1916 года, и сыграло крайне значимую роль в крахе Российской империи. Так, в феврале 1917 г. председатель Государственной думы М. В. Родзянко в докладной записке Николаю II назвал главной причиной катастрофического положения с топливом, продовольствием и обеспечением армии в воюющей России — «неудовлетворительную работу транспорта, не позволяющего передвигать нужные продукты в необходимом количестве с одного места на другое».
Таким образом, мы видим, что лишь тот, кто совсем не считается с исторической реальностью, может объявлять развитие железных дорог в России перед Первой мировой войной «великими успехами», и использовать показатель финансовой прибыльности железных дорог во времена царствования Николая II в качестве индикатора экономической мощи страны.
Но это лишь часть «железнодорожной» составляющей мифа о «России на взлете», который мы обсуждаем. Еще одним дежурным аргументом творцов этого мифа, напомним, стало утверждение о том, что Российская империя строила в год гораздо больше железных дорог, чем СССР.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Правда ли, что в Российской империи строили больше железных дорог, чем в СССР?
Так, Бразоль пишет: «В Царской России в период с 1880 по 1917 гг., т. е. за 37 лет, было построено 58 251 км, что дает средний годовой прирост в 1 575 км. За 38 лет советской власти, т. е. к концу 1956 г., было построено всего лишь 36 250 км, что дает годовой прирост лишь в 955 км».
Действительно, Российская империя за 37 последних лет своего существования строила около 1,5 тыс. км железных дорог в год. Однако цифры, касающиеся Советского Союза, являются откровенной ложью. И доказать это легко данными из вполне надежных и доступных источников.
На конец 1956 г. в СССР эксплуатировалось 120,7 тыс. км железных дорог общего пользования и 78,3 тысячи километров дорог необщего пользования и местного назначения. Из них около 78 тыс. км досталось СССР (включая дороги на бывших территориях империи, которые СССР вернул в свой состав в 1939-1940 гг.). Около 50 тыс. км железнодорожных путей Советской власти пришлось восстановить (фактически прокладывать заново) во время и сразу же после Великой Отечественной войны.
Простой расчет показывает, что в СССР за такие же 37 лет — причем без всякой внешней экономической помощи — было построено 171 тыс. км железнодорожных путей, что дает годовой прирост в 4 600 км.
Таким образом, мы видим, что темпы строительства железных дорог в СССР были в три раза выше, чем в Российской империи. И это — без учета того, что Советскому Союзу пришлось практически полностью перестроить доставшиеся ему в наследство железные дороги: расширять магистрали, прокладывать почти везде вторую колею, укреплять и перестраивать дорожное полотно, строить новые мосты, создавать заново более широкие и укрепленные насыпи для увеличения грузоподъемности поездов.
Темпы железнодорожного строительства, которые развил СССР с опорой на внутренние ресурсы после революции, были жизненно необходимы для обеспечения хозяйственного развития и индустриализации страны. Отметим, что примерно о таких темпах накануне Первой мировой войны писали экономисты, изучавшие этот вопрос и обеспокоенные критическим состоянии транспортной системы России. Но для Российской империи начала века, даже с учетом усиленной иностранной помощи, такие темпы были просто немыслимы.
России начала ХХ века, несмотря на рост ВВП и промышленности в конце XIX — первом десятилетии XX в., к началу Первой мировой войны не удалось ни встать в один ряд с развитыми странами, ни обеспечить более высокие по сравнению с этими странами темпы промышленного роста, ни даже добиться финансовой и производственно-технологической независимости хотя бы в столь чувствительной для национального суверенитета сфере, как производство вооружений.
Реальная Россия к тому моменту не могла финансово-экономически и технологически противостоять большинству из пяти мировых империй, с интересами которых сталкивалась на своих границах и тем более любым их коалициям.
А это, скорее всего, означало, что Россия раньше или позже была обречена стать третьим «больным Европы» после Османской империи и Австро-Венгрии. То есть кандидатом на империалистический раздел, независимо от участия или неучастия нашей страны в Первой мировой войне.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Так, Бразоль пишет: «В Царской России в период с 1880 по 1917 гг., т. е. за 37 лет, было построено 58 251 км, что дает средний годовой прирост в 1 575 км. За 38 лет советской власти, т. е. к концу 1956 г., было построено всего лишь 36 250 км, что дает годовой прирост лишь в 955 км».
Действительно, Российская империя за 37 последних лет своего существования строила около 1,5 тыс. км железных дорог в год. Однако цифры, касающиеся Советского Союза, являются откровенной ложью. И доказать это легко данными из вполне надежных и доступных источников.
На конец 1956 г. в СССР эксплуатировалось 120,7 тыс. км железных дорог общего пользования и 78,3 тысячи километров дорог необщего пользования и местного назначения. Из них около 78 тыс. км досталось СССР (включая дороги на бывших территориях империи, которые СССР вернул в свой состав в 1939-1940 гг.). Около 50 тыс. км железнодорожных путей Советской власти пришлось восстановить (фактически прокладывать заново) во время и сразу же после Великой Отечественной войны.
Простой расчет показывает, что в СССР за такие же 37 лет — причем без всякой внешней экономической помощи — было построено 171 тыс. км железнодорожных путей, что дает годовой прирост в 4 600 км.
Таким образом, мы видим, что темпы строительства железных дорог в СССР были в три раза выше, чем в Российской империи. И это — без учета того, что Советскому Союзу пришлось практически полностью перестроить доставшиеся ему в наследство железные дороги: расширять магистрали, прокладывать почти везде вторую колею, укреплять и перестраивать дорожное полотно, строить новые мосты, создавать заново более широкие и укрепленные насыпи для увеличения грузоподъемности поездов.
Темпы железнодорожного строительства, которые развил СССР с опорой на внутренние ресурсы после революции, были жизненно необходимы для обеспечения хозяйственного развития и индустриализации страны. Отметим, что примерно о таких темпах накануне Первой мировой войны писали экономисты, изучавшие этот вопрос и обеспокоенные критическим состоянии транспортной системы России. Но для Российской империи начала века, даже с учетом усиленной иностранной помощи, такие темпы были просто немыслимы.
России начала ХХ века, несмотря на рост ВВП и промышленности в конце XIX — первом десятилетии XX в., к началу Первой мировой войны не удалось ни встать в один ряд с развитыми странами, ни обеспечить более высокие по сравнению с этими странами темпы промышленного роста, ни даже добиться финансовой и производственно-технологической независимости хотя бы в столь чувствительной для национального суверенитета сфере, как производство вооружений.
Реальная Россия к тому моменту не могла финансово-экономически и технологически противостоять большинству из пяти мировых империй, с интересами которых сталкивалась на своих границах и тем более любым их коалициям.
А это, скорее всего, означало, что Россия раньше или позже была обречена стать третьим «больным Европы» после Османской империи и Австро-Венгрии. То есть кандидатом на империалистический раздел, независимо от участия или неучастия нашей страны в Первой мировой войне.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
«Передовое рабочее законодательство»?
Борис Бразоль и те, кто продолжил его дело, представляют фабричное законодательство последних десятилетий Российской империи как передовое, а положение рабочих — как привилегированное.
В частности, в брошюре Бразоля утверждается, что «в царствование Императора Николая II, до созыва 1-й Государственной Думы, были изданы специальные законы для обеспечения безопасности рабочих в горнозаводской промышленности, на железных дорогах и в предприятиях, особо опасных для жизни и здоровья рабочих. <...>
Детский труд до 12-летнего возраста был запрещен, а несовершеннолетние и лица женского пола не могли быть нанимаемы на фабричную работу между 9-ю часами вечера и 5-ю часами утра.
Размер штрафных вычетов не мог превышать одной трети заработной платы, причем штраф должен был быть утверждаем фабричным инспектором. Штрафные деньги поступали в особый фонд, предназначенный для удовлетворения нужд самих рабочих.
В 1882 году специальный закон урегулировал работу детей от 12 до 15 лет. <...> Но превосходство над теперешней марксистской системой заключалось, главным образом, в возможности рабочим защищать свои права оружием, называемым «классическим оружием рабочего класса»: в Царской России — можно было прибегать к забастовкам, тогда как в советской России забастовки невозможны. <...> Что же касается социального страхования, таковое было установлено уже в 1912 г.».
Всеми перечисленными законодательными «достижениями» можно восхищаться, лишь ничего не зная ни о реальном развитии и применении фабрично-заводского законодательства в России, ни о развитии аналогичного законодательства за рубежом.
Во-первых, рабочее законодательство Российской империи значительно отставало от европейского и создавалось (но с огромным запозданием и большими пробелами) по образцам рабочего законодательства Великобритании, Германии и Франции. Так, институт фабричной инспекции в Великобритании был введен в 1833 г., в России — в 1882 г. Причем создавалось это российское законодательство с очень существенным урезанием прав работников и столь же существенным расширением прав работодателей.
Во-вторых, благие намерения законодателя защитить самые основные интересы наемных работников десятилетиями лежали под сукном в виде непринятых законопроектов.
В-третьих, между рабочим законодательством Российской империи и законоисполнительной реальностью была дистанция огромного размера. После принятия нововведений, улучшавших положение рабочих, нередко следовал реверанс в сторону работодателя: выпускалась инструкция или циркуляр, извращающие или попросту обессмысливающие эти нововведения. Кроме того, рабочее законодательство практически повсеместно не выполнялось, поскольку наказание за его нарушение со стороны промышленников отсутствовало или было чисто символическим.
В-четвертых, рабочее законодательство Российской империи было ограниченного распространения. Оно применялось не на всей территории России и касалось только постоянных рабочих фабрик, заводов и предприятий горной промышленности, которые на тот момент составляли всего лишь около четверти всех наемных рабочих.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Борис Бразоль и те, кто продолжил его дело, представляют фабричное законодательство последних десятилетий Российской империи как передовое, а положение рабочих — как привилегированное.
В частности, в брошюре Бразоля утверждается, что «в царствование Императора Николая II, до созыва 1-й Государственной Думы, были изданы специальные законы для обеспечения безопасности рабочих в горнозаводской промышленности, на железных дорогах и в предприятиях, особо опасных для жизни и здоровья рабочих. <...>
Детский труд до 12-летнего возраста был запрещен, а несовершеннолетние и лица женского пола не могли быть нанимаемы на фабричную работу между 9-ю часами вечера и 5-ю часами утра.
Размер штрафных вычетов не мог превышать одной трети заработной платы, причем штраф должен был быть утверждаем фабричным инспектором. Штрафные деньги поступали в особый фонд, предназначенный для удовлетворения нужд самих рабочих.
В 1882 году специальный закон урегулировал работу детей от 12 до 15 лет. <...> Но превосходство над теперешней марксистской системой заключалось, главным образом, в возможности рабочим защищать свои права оружием, называемым «классическим оружием рабочего класса»: в Царской России — можно было прибегать к забастовкам, тогда как в советской России забастовки невозможны. <...> Что же касается социального страхования, таковое было установлено уже в 1912 г.».
Всеми перечисленными законодательными «достижениями» можно восхищаться, лишь ничего не зная ни о реальном развитии и применении фабрично-заводского законодательства в России, ни о развитии аналогичного законодательства за рубежом.
Во-первых, рабочее законодательство Российской империи значительно отставало от европейского и создавалось (но с огромным запозданием и большими пробелами) по образцам рабочего законодательства Великобритании, Германии и Франции. Так, институт фабричной инспекции в Великобритании был введен в 1833 г., в России — в 1882 г. Причем создавалось это российское законодательство с очень существенным урезанием прав работников и столь же существенным расширением прав работодателей.
Во-вторых, благие намерения законодателя защитить самые основные интересы наемных работников десятилетиями лежали под сукном в виде непринятых законопроектов.
В-третьих, между рабочим законодательством Российской империи и законоисполнительной реальностью была дистанция огромного размера. После принятия нововведений, улучшавших положение рабочих, нередко следовал реверанс в сторону работодателя: выпускалась инструкция или циркуляр, извращающие или попросту обессмысливающие эти нововведения. Кроме того, рабочее законодательство практически повсеместно не выполнялось, поскольку наказание за его нарушение со стороны промышленников отсутствовало или было чисто символическим.
В-четвертых, рабочее законодательство Российской империи было ограниченного распространения. Оно применялось не на всей территории России и касалось только постоянных рабочих фабрик, заводов и предприятий горной промышленности, которые на тот момент составляли всего лишь около четверти всех наемных рабочих.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Детский труд в Российской империи
Закон о запрете детского труда, о котором упоминает Бразоль, не принимался почти 25 лет, встретив жесткое противодействие фабрикантов. Например, братья Хлудовы, владельцы крупнейшего бумагопрядильного завода в Рязани, находили этот законопроект вредным как для своего «бизнеса», так и для детей: «Дети, лишась заработков на фабриках, не принесут своим родителям никакого материального пособия, будут пребывать во вредной для их возраста праздности и расстроят свое здоровье, находясь вместо светлого и здорового помещения фабрики в душной атмосфере своей избы».
О том, какими были условия детского труда в якобы «светлых и здоровых» помещениях фабрик той эпохи, стоит прочесть хотя бы исследование Пажитнова, содержащее множество документальных отчетов официальных фабричных инспекторов о труде работников, в том числе детей и женщин, в условиях, катастрофических и с точки зрения элементарной гигиены, и с точки зрения смертельного вреда для здоровья.
Закон «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах» всё же был принят в 1882 г. Этот закон запретил фабричный труд детей до 12 лет и ночной труд подростков 12–15 лет.
Рабочий день подростков был ограничен 8 часами. Хозяев предприятий обязали создавать начальные школы. Для контроля исполнения рабочего законодательства вводился институт фабричной инспекции.
Однако с принятием закона использование детского труда не прекратилось.
В стеклодувной промышленности детский ночной труд использовался до 1917 г. И. И. Янжул (в 1880-е годы — фабричный инспектор над занятиями малолетних рабочих Московского округа), размышляя над рабочим вопросом уже в разгар революционных событий 1905–1907 гг., называет «законы восьмидесятых годов о труде малолетних, подростков и женщин» «забытыми», и призывает правительство к их «действительному, настоящему выполнению».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Фото: Рабочие чаеразвесочной фабрики Высоцкого. Челябинск. 1910-е
Закон о запрете детского труда, о котором упоминает Бразоль, не принимался почти 25 лет, встретив жесткое противодействие фабрикантов. Например, братья Хлудовы, владельцы крупнейшего бумагопрядильного завода в Рязани, находили этот законопроект вредным как для своего «бизнеса», так и для детей: «Дети, лишась заработков на фабриках, не принесут своим родителям никакого материального пособия, будут пребывать во вредной для их возраста праздности и расстроят свое здоровье, находясь вместо светлого и здорового помещения фабрики в душной атмосфере своей избы».
О том, какими были условия детского труда в якобы «светлых и здоровых» помещениях фабрик той эпохи, стоит прочесть хотя бы исследование Пажитнова, содержащее множество документальных отчетов официальных фабричных инспекторов о труде работников, в том числе детей и женщин, в условиях, катастрофических и с точки зрения элементарной гигиены, и с точки зрения смертельного вреда для здоровья.
Закон «О малолетних, работающих на заводах, фабриках и мануфактурах» всё же был принят в 1882 г. Этот закон запретил фабричный труд детей до 12 лет и ночной труд подростков 12–15 лет.
Рабочий день подростков был ограничен 8 часами. Хозяев предприятий обязали создавать начальные школы. Для контроля исполнения рабочего законодательства вводился институт фабричной инспекции.
Однако с принятием закона использование детского труда не прекратилось.
В стеклодувной промышленности детский ночной труд использовался до 1917 г. И. И. Янжул (в 1880-е годы — фабричный инспектор над занятиями малолетних рабочих Московского округа), размышляя над рабочим вопросом уже в разгар революционных событий 1905–1907 гг., называет «законы восьмидесятых годов о труде малолетних, подростков и женщин» «забытыми», и призывает правительство к их «действительному, настоящему выполнению».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Фото: Рабочие чаеразвесочной фабрики Высоцкого. Челябинск. 1910-е
Сколько трудился рабочий в Российской империи?
Запрет ночных работ с 21:00 до 5:00 для женщин и несовершеннолетних 15–17 лет был введен в 1885 г. временным законом «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах».
Однако к закону вскоре последовало уточнение, что ночным считается другое время — с 22:00 до 4:00 часов. В результате предприятия повсеместно переходили на 13–14-часовую смену для женщин и подростков в так называемые «дневные» часы.
Что касается рабочего дня взрослого рабочего, то практически весь XIX век его продолжительность в России не была ограничена законодательно и могла составлять от 8 (на особо вредных производствах) до 18 часов в сутки.
Как правило, рабочие трудились по 14–16 часов в день с понедельника по субботу. В европейских странах к этому времени уже были введены ограничения рабочего дня: в Великобритании — до 10 часов, в Швейцарии — до 11 часов, в Германии — до 13 часов.
В. Гиляровский писал: «Мастеровые в будние дни начинали работы в шесть-семь часов утра и кончали в десять вечера. В мастерской портного Воздвиженского работало пятьдесят человек.
Женатые жили семьями в квартирах на дворе; а холостые с мальчиками-учениками ночевали в мастерских, спали на верстаках и на полу, без всяких постелей: подушка — полено в головах или свои штаны, если еще не пропиты».
Только 2 июня 1897 г. был принят закон «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности», который ограничил рабочий день женщин и подростков 10 часами, мужчин 11,5 часами. Однако, во-первых, в законе вообще не были предусмотрены какие-либо санкции за его несоблюдение (!!!) и, во-вторых, циркуляр министра финансов от 14 марта 1898 г. попросту отменил установленное законом ограничение сверхурочных работ для заводов и фабрик, вернув хозяевам предприятий возможности увеличения рабочего дня.
Специалистам порочность такой практики была очевидна уже во время революции 1905–1907 гг. Вот что писал об этом упомянутый выше фабричный инспектор И. Янжул: «Вместо того, чтобы идти навстречу справедливым желаниям рабочих получить некоторый голос и свободу в своих отношениях к хозяевам и вообще дать им мирным путем некоторые человеческие права.., политика нашего Министерства финансов всегда решительно становилась на сторону интересов хозяев, чем насаждала в рабочих глухое недовольство и приводила к беспорядкам, а в конце концов привела и революции [1905–1907 гг.]... Между этим министерством, которому у нас были подведомственны до последнего времени одинаково промышленность, торговля и финансы, и промышленниками, в широком смысле, купечеством всегда существовало как бы «молчаливое соглашение» (consensus tacitus): «Мы вам даем деньги, а вы нас зато не очень тесните относительно рабочих!» В результате никакая решительная мера, очень невыгодная или неприятная для заводчиков, не пропускалась, а если случайно и проходила, как начатые нами описанные шаги фабричного законодательства, то Министерство финансов по возможности старалось такие мероприятия или свести на нет, или совсем не выполнять».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Запрет ночных работ с 21:00 до 5:00 для женщин и несовершеннолетних 15–17 лет был введен в 1885 г. временным законом «О воспрещении ночной работы несовершеннолетним и женщинам на фабриках, заводах и мануфактурах».
Однако к закону вскоре последовало уточнение, что ночным считается другое время — с 22:00 до 4:00 часов. В результате предприятия повсеместно переходили на 13–14-часовую смену для женщин и подростков в так называемые «дневные» часы.
Что касается рабочего дня взрослого рабочего, то практически весь XIX век его продолжительность в России не была ограничена законодательно и могла составлять от 8 (на особо вредных производствах) до 18 часов в сутки.
Как правило, рабочие трудились по 14–16 часов в день с понедельника по субботу. В европейских странах к этому времени уже были введены ограничения рабочего дня: в Великобритании — до 10 часов, в Швейцарии — до 11 часов, в Германии — до 13 часов.
В. Гиляровский писал: «Мастеровые в будние дни начинали работы в шесть-семь часов утра и кончали в десять вечера. В мастерской портного Воздвиженского работало пятьдесят человек.
Женатые жили семьями в квартирах на дворе; а холостые с мальчиками-учениками ночевали в мастерских, спали на верстаках и на полу, без всяких постелей: подушка — полено в головах или свои штаны, если еще не пропиты».
Только 2 июня 1897 г. был принят закон «О продолжительности и распределении рабочего времени в заведениях фабрично-заводской промышленности», который ограничил рабочий день женщин и подростков 10 часами, мужчин 11,5 часами. Однако, во-первых, в законе вообще не были предусмотрены какие-либо санкции за его несоблюдение (!!!) и, во-вторых, циркуляр министра финансов от 14 марта 1898 г. попросту отменил установленное законом ограничение сверхурочных работ для заводов и фабрик, вернув хозяевам предприятий возможности увеличения рабочего дня.
Специалистам порочность такой практики была очевидна уже во время революции 1905–1907 гг. Вот что писал об этом упомянутый выше фабричный инспектор И. Янжул: «Вместо того, чтобы идти навстречу справедливым желаниям рабочих получить некоторый голос и свободу в своих отношениях к хозяевам и вообще дать им мирным путем некоторые человеческие права.., политика нашего Министерства финансов всегда решительно становилась на сторону интересов хозяев, чем насаждала в рабочих глухое недовольство и приводила к беспорядкам, а в конце концов привела и революции [1905–1907 гг.]... Между этим министерством, которому у нас были подведомственны до последнего времени одинаково промышленность, торговля и финансы, и промышленниками, в широком смысле, купечеством всегда существовало как бы «молчаливое соглашение» (consensus tacitus): «Мы вам даем деньги, а вы нас зато не очень тесните относительно рабочих!» В результате никакая решительная мера, очень невыгодная или неприятная для заводчиков, не пропускалась, а если случайно и проходила, как начатые нами описанные шаги фабричного законодательства, то Министерство финансов по возможности старалось такие мероприятия или свести на нет, или совсем не выполнять».
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Право на стачку в Российской империи
Первый закон, регулирующий отношения хозяина предприятия и рабочего («Об утверждении проекта правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности, о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции»), был принят 3 июня 1886 г. в результате крупнейшей забастовки на Никольской мануфактуре («Морозовская стачка») в январе 1885 г. Одной из причин беспорядков были непомерные штрафы, доходившие до 50 % заработка.
После принятия закона тем фабричным инспекторам, которые добросовестно относились к своим обязанностям, пришлось вести упорную борьбу с владельцами предприятий. По свидетельству помощника владимирского фабричного инспектора А. Микулина, большинство крупных и средних фабрикантов отнеслись к закону «явно враждебно, не желая соглашаться ни с одним из его основных положений и требуя предоставления им полной свободы, существовавшей до сих пор в отношении условий, предлагаемых ими при найме своим рабочим».
Если же хозяин предприятия не находил «взаимопонимания» с инспектором, то прибегал к обману. Например, «не желая лишиться штрафных денег с рабочих, штрафы записывались фабрикантом, как бы выданные чистыми деньгами». Использовались и другие способы обойти закон: когда штрафы работника достигали установленного законом максимума, рабочего увольняли и вновь принимали на работу с выдачей новой расчетной книжки.
Что касается возможности бастовать, как названного Бразолем главного преимущества рабочего Российской империи над «марксистской системой», то этой «привилегией» можно в России было пользоваться только под угрозой физического столкновения с полицией или войсками и лишения свободы. В отличие от ряда европейских стран, в России стачки вообще не являлись методом легальной борьбы рабочих за свои права. Закон от 3 июня 1886 г. ужесточил уголовное преследование за участие в забастовках. За «подстрекательство» к стачке предусматривалось тюремное заключение от 4 до 8 месяцев, за участие в стачке — от 2 до 4 месяцев.
За умышленное повреждение заводского имущества рабочему полагалось от 3 месяца до 1 года заключения (а при желании работодателя любая авария могла рассматриваться как такое повреждение), за досрочное расторжение договора по инициативе работника — до месяца ареста. Стоит добавить, что в предреволюционное десятилетие 1895–1904 гг. самой распространенной реакцией владельцев предприятий на стачку был вызов воинских частей или полиции, второй и третьей по популярности мерой были приглашение фабричного инспектора и увольнение участников конфликта.
Кроме того, на многих крупных предприятиях существовали так называемые черные списки неблагонадежных рабочих, поэтому за участие в стачке могло последовать увольнение с волчьим билетом. Черный список имелся, например, на Брянском рельсопрокатном заводе и состоял из 634 бывших мастеровых, уволенных с формулировкой «по подозрению в участии в стачке — без права обратного приема на работу».
То есть у рабочих Российской империи, вопреки утверждениям мифотворцев, вообще не было никакой законной возможности защитить свои права с помощью забастовок.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
Первый закон, регулирующий отношения хозяина предприятия и рабочего («Об утверждении проекта правил о надзоре за заведениями фабричной промышленности, о взаимных отношениях фабрикантов и рабочих и об увеличении числа чинов фабричной инспекции»), был принят 3 июня 1886 г. в результате крупнейшей забастовки на Никольской мануфактуре («Морозовская стачка») в январе 1885 г. Одной из причин беспорядков были непомерные штрафы, доходившие до 50 % заработка.
После принятия закона тем фабричным инспекторам, которые добросовестно относились к своим обязанностям, пришлось вести упорную борьбу с владельцами предприятий. По свидетельству помощника владимирского фабричного инспектора А. Микулина, большинство крупных и средних фабрикантов отнеслись к закону «явно враждебно, не желая соглашаться ни с одним из его основных положений и требуя предоставления им полной свободы, существовавшей до сих пор в отношении условий, предлагаемых ими при найме своим рабочим».
Если же хозяин предприятия не находил «взаимопонимания» с инспектором, то прибегал к обману. Например, «не желая лишиться штрафных денег с рабочих, штрафы записывались фабрикантом, как бы выданные чистыми деньгами». Использовались и другие способы обойти закон: когда штрафы работника достигали установленного законом максимума, рабочего увольняли и вновь принимали на работу с выдачей новой расчетной книжки.
Что касается возможности бастовать, как названного Бразолем главного преимущества рабочего Российской империи над «марксистской системой», то этой «привилегией» можно в России было пользоваться только под угрозой физического столкновения с полицией или войсками и лишения свободы. В отличие от ряда европейских стран, в России стачки вообще не являлись методом легальной борьбы рабочих за свои права. Закон от 3 июня 1886 г. ужесточил уголовное преследование за участие в забастовках. За «подстрекательство» к стачке предусматривалось тюремное заключение от 4 до 8 месяцев, за участие в стачке — от 2 до 4 месяцев.
За умышленное повреждение заводского имущества рабочему полагалось от 3 месяца до 1 года заключения (а при желании работодателя любая авария могла рассматриваться как такое повреждение), за досрочное расторжение договора по инициативе работника — до месяца ареста. Стоит добавить, что в предреволюционное десятилетие 1895–1904 гг. самой распространенной реакцией владельцев предприятий на стачку был вызов воинских частей или полиции, второй и третьей по популярности мерой были приглашение фабричного инспектора и увольнение участников конфликта.
Кроме того, на многих крупных предприятиях существовали так называемые черные списки неблагонадежных рабочих, поэтому за участие в стачке могло последовать увольнение с волчьим билетом. Черный список имелся, например, на Брянском рельсопрокатном заводе и состоял из 634 бывших мастеровых, уволенных с формулировкой «по подозрению в участии в стачке — без права обратного приема на работу».
То есть у рабочих Российской империи, вопреки утверждениям мифотворцев, вообще не было никакой законной возможности защитить свои права с помощью забастовок.
https://t.me/historypapirus - подписаться на канал
