Далее не раз ещё можно будет заметить, что его прежнее мнение куда более взвешено, нежели то, с которым позднее так не повезло познакомиться «Постнауке» и «Арзамасу», а через них — и простым трудящимся.

Также мы практически никакого понятия не имеем, что там разглядывали критяне, ибо почти все настенные изображения восстановлены командой Эванса по тому же принципу, что и дворец, буквально из ничего.

К примеру, фреска «Капитан чёрных» («Captain of the Blacks») в начале «реставрации» представляла собой «не более, чем пару фрагментов, выкрашенных чёрной краской», сообщает Гир, что, однако, не стало препятствием для нанятых Эвансом отца и сына Жиллеронов, которые известны тем, что «порой восстанавливали крупные и сложные сцены из крохотных фрагментов».

Верно это и насчёт знаменитых «Дам в голубом» («Ladies in Blue»), которые, продолжает она, «являются почти полным изобретением этих художников XX в.», о которых, кроме того, «известен как минимум один слух о том, что именно они стояли за массовым производством минойских подделок», а Жиллерон-ст., кроме того, «почти наверняка был важным связующим звеном в цепи между производителями подделок и музеями» (sic!).


Ошибка №3: «[На Крите] совсем нет крепостных стен. Похоже, критяне живут относительно спокойно» (1:10-1:13), тогда как позднее у греков-микенцев «города уже прячутся за шестиметровыми стенами. Жизнь тут совсем не мирная» (2:16-2:21)

Всегда было печально наблюдать, как этот сомнительный силлогизм некритично и совершенно бездумно повторяется из раза в раз, поскольку лично мне в первый же раз, когда я его услышал, пришло в голову простейшее и вместе с тем налучшее возражение — если, действительно, отсутствие стен прямо коррелирует с мирностью, следовательно, самыми большими пацифистами из всех будут спартанцы, чей город, как известно, вообще никак не был укреплён: согласно Плутарху, когда «кто-то спросил его, почему у Спарты нет городских стен, Агесилай показал на вооруженных граждан и сказал: „Вот — спартанские стены“». Что со всей очевидностью не так, ведь воинственность Лакедемона, напротив, является притчей во языцах, а (не)укреплённость, таким образом, сама по себе слабо с ней связана.

Всё это, впрочем, и не важно, поскольку стены на Крите ещё как имелись, что не было секретом уже для Эванса, который ок. 1895 г., сразу же, как получил разрешение вести раскопки, пишет Гир, натолкнулся «на серию древних сооружений, которые … были интерпретированы как крепости», писал о множестве «фортов», «бастионов», «насыпей» и «башен», рассуждал о «городе замков», упоминал «группу „циклопических“ укреплений», из чего делал вывод о том, что общество тех, кого он решил назвать «минойцами», было довольно воинственным (warlike, belligerent).

Лишь к 1897 г. он передумал, и принялся выставлять древний Крит беспрецедентно мирным обществом, а к 1901 г. уже заявлял, что Кносс не знал «и следа сложной системы укреплений, характерных, например, для Тиринфа и Микен»: именно под влиянием подобной риторики со временем сложилась тенденция видеть минойцев и микенцев как некую дихотомию мира и войны.

С сер. XX в. и по 80-ые его годы, пишет Гир, археологи, занимавшиеся вопросом, и камня на камне не оставили от прежнего тезиса сэра Артура о «минойском пацифизме», а к концу века и вовсе восприятие этой цивилизации «совершила полный оборот», и «воинственные … минойцы Эванса из его ранних интерпретаций были уже готовы вернуться» на страницы академических изданий, при том, что основаны были «на тех же самых свидетельствах … которые Эванс же и обнаружил в 1895, только чтобы позднее отвергнуть».

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 5/18 ➡️

Как мы видим, концепция Pax Minoica, названная так по очевидной аналогии с Pax Romana, но совсем в другом смысле, не имеет ничего общего с реальностью, основана буквально на подтасовках, на сокрытии фактов, в результате чего интерпретация стала представлять собой отражение реальности с точностью до наоборот.

Научное сообщество об этом прекрасно в курсе: уже «к кон. 90-ых», заключает Гир, «минойский пацифизм был более или менее изгнан из уважаемой археологии», из чего следует, что «Арзамас» так охарактеризовать трудно.

Прошедших с той поры лет оказалось недостаточно, чтобы д.и.н. и академик РАН С.Г. Карпюк сумел актуализировать свои представления, продолжая на «Постнауке» заявлять, что «микенские правители жили во дворцах, но не таких, как критские, а с огороженными стенами», «критская цивилизация была достаточно мирной … фрески носят очень миролюбивый характер … вообще отсутствуют сцены войн и охоты».

И это при том, что упоминавшийся «Капитан чёрных» был реконструирован как изображение как изображение отряда чернокожих воинов под командованием минойца, что Эванс интерпретировал как армию, с помощью которой критянами была покорена материковая Греция, ничтоже сумняшеся позабыв здесь про их предполагаемый пацифизм.

С предполагаемой мирностью, к слову сказать, тесно связывали и другой аспект минойской культуры, который С.Г. тоже не забывает упомянуть на «Постнауке»: мол, на Крите «очень большую роль и в религии, и в государстве, очевидно, играют женщины»; более того, как замечает Будин, подобное направление мысли «заставляло ранних исследователей предполагать … [там] матриархат». Сейчас, однако, отбривает она, всё «это считается маловероятным»; что, впрочем, уже было подробно исследовано в статье о додревнем матриархате, точнее, том, как было с нуля выдумано это не имеющее никакого отношения к реальности понятие.

Вот такое «просвещение» выходит у Карпюка, а через него и у «Постнауки» с «Арзамасом»: слово «поверхностно» даже не начинает обрисовывать наблюдаемую ситуацию.


Ошибка №4: «Тем временем на острове Фера … [происходит] самое сильное извержение в истории Европы, часть Феры уходит под воду … [возникает] стометровый цунами, [который сопровождают] облака пепла на тысячу километров вокруг. От извержения Крит уже не оправится. Вскоре сюда приходят захватчики» (1:30-1:53)

Убеждение, что именно грандиозное извержение вулкана якобы положило конец крито-минойской цивилизации, впервые было высказано С. Маринатосом в 1939 г., личностью, лишь едва менее одиозной, нежели Эванс, и им же страстно, даже фанатично, продвигалось до самой его смерти.

Как сообщает д.ист. Дж. Антонопулос (1992), Маринатос считал, в частности, что «волны положили конец минойскому господству на море, повредили торговле, а пепел разрушил основанную на сельском хозяйстве экономику острова. Так минойский Крит был поставлен на колени суровой силой природы, и больше уже не поднялся». Это-то мнение, собственно, «Арзамас» и вопроизводит, местами едва ли не дословно.

На первый взгляд теория выглядит весьма стройно, а корреляция между извержением и упадком напрашивается сама собой, ведь первое, как полагал Маринатос, а также до сих пор уверены его последователи, случилось ок. 1400 г. до н.э., и примерно тем же временем определяли начало заката минойской цивилизации.

Проблема в том, что если последняя дата осталась в целом неизменной, то время извержения было сдвинуто на значительный срок: так, сам Антонополус предпочитает «куда более раннюю дату … ок. 1550±50 до н.э.» Если катастрофа и вправду была такой страшной, как считали, 100 и больше лет для того, чтобы она возымела действие, звучат уже откровенно неубедительно. В курсе о смещении датировки и «Арзамас», сопроводительная инфографика которого подсвечивает 1600 г., что не мешает ему далее говорить о том, что на Крит «вскоре» приходят захватчики, хотя происходит без малого 200 лет спустя, ок. 1450 г.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 6/18 ➡️

Проф. клас. арх. С. Маннинг (2012) в свою очередь замечает, что «знаменитое предположение» Маринатоса «было опровергнуто находками, полученными в ходе раскопок и других археологических поисков, проводившися с кон. 1960-ых», под влиянием которых академическое сообщество «более или менее единогласно признало» датировать время извержения периодом LM IA, i.e. 1700-1625 гг., то есть между ним и упадком легла пропасть теперь уже в без малого в 300 лет. В пользу этого говорит, например, радиоуглеродный анализ деревьев, найденных под слоем пепла, также изучение годовых колец у них же, а кроме того, содержание выбросов, характерных для таких извержений, в льдах Гренландии.

Замечу также, что ни о каком «стометровом цунами» не может идти и речи: специалист по вопросу Дж. Парасас-Карайаннис (1974) уверен, что с какой бы силой этот вулкан ни извергся, он всё равно бы не сумел спровоцировать волны выше 50 м, и это ещё если сильно расщедриться, тогда как Антонополус (1979) и вовсе называет вероятными лишь 30 м, хотя и этого хватило бы, как он признаётся, чтобы снести кое-какие прибрежные города, что, впрочем, не оказало особого эффекта. Эта деталь довольно характерна: выходит, даже в таких мелочах и нюансах нельзя ожидать достоверности от Карпюка и «Арзамаса».

Д.ф. Э. Халлагер описывает последствия извержения как довольно умеренные: как он пишет, критяне без особого труда оправились от случившегося, и к концу LM IB, i.e. ок. 1470 г., «остров снова был богат и процветающ». «Таким образом», подытоживает Антонопулос, «оно не могло стать причиной гибели минойской цивилизации». Но тогда что? Уже Эванс предполагал, что то могло быть междоусобие, также весьма распространена версия с вторжением микенцев с материка; так или иначе, многое говорит в пользу человеческого фактора: согласно Халлагеру, характер повреждений, которым подвергались постройки, отчётливо демонстрирует, что уничтожались они далеко не бездумно, но следуя некоему принципу, замыслу.

Всё вышеизложенное кажется попросту неизвестным Карпюку, который на «Постнауке» преспокойно заявляет, что «в 1450 г. происходит извержение вулкана на острове Фера к северу от Крита. Это оказывает отрицательное влияние на развитие критской цивилизации».

Однако всё становится интереснее, если взглянуть, чему он учил своих студентов за 19 лет до этого, а именно совсем даже противоположному: «Раньше считалось, что … извержение послужило главной причиной заката критской цивилизации. Однако результаты последних раскопок не подтверждают это предположение».

Выходит, что ему всё прекрасно известно, и дело не в незнании, а намеренном искажении фактов в случае массовой аудитории, которой сообщается нарочито неверное, ровно перпендикулярное правильному. Так что же, это какая-то диверсия «популяризации»?


Ошибка №5: «[Под влиянием извержения] часть Феры уходит под воду … видимо, так родился миф про Атлантиду» (1:41-1:45)

Уже один из первых историков, логограф Гекатей, хотя и полагал сказания эллинов «многоразличными и смехотворными», не отверг их полностью, но попытался примирить с исторической действительностью, рационализировать: удаляя из мифа чудесное, он надеялся реконструировать доподлинную историю, не понимая всей бесплодности таких попыток.

С той самой поры его последователи, будь то древние или вполне современные, нет-нет да попробуют нечто в том же духе. Характерен, скажем, случай, когда Дионисий критиковал легенду о Ромуле и Реме, полагая, что это «неосве­дом­лен­ные писа­те­ли сочи­ни­ли миф о вол­чи­це», вскормившей их, тогда как на самом деле, по мнению его и других скептиков, то была человеческая женщина очень определённой профессии, ведь, как пишет Плутарх, «волчица (lu­pa) на латы­ни и сам­ка вол­ка, и жен­щи­на, зани­маю­ща­я­ся ремеслом блуд­ни­цы».

В действительности же версия с волчицей куда более древняя и несёт глубокие смыслы, к моменту рождения письменности уже совсем забытые, извлечь же их оказалось возможно лишь с развитием антропологии в самые последние десятилетия.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 7/18 ➡️

В общем, всем им очень уж хотелось, чтобы хоть какая-то у мифа была связь с наблюдаемой реальностью, хотя на деле он зачастую не основывался вообще ни на чём. Тем не менее, и в XIX-нач. XX вв. были те, кто отказывался это понимать, в частности, особо отличились т.н. «кембриджские ритуалисты», которые мифы считали некоей сохранившейся устной традицией, чем-то вроде примитивной исторической памяти.

Так считал, например, отец концепции первобытного матриархата Бахофен, а также его последователи: по их мнению, сообщает иссл. С. Георгуди (1992), «мифологическая традиция в целом добросовестно отражает реалии прошлого», это — «наиболее прямая и подлинная передача реалий первобытного времени», что, естественно, бесконечно далеко от истины.

Что касается конкретно Атлантиды, то нет никаких оснований полагать, что этот миф существовал до Платона, а его несильно интересовали реальные события прошлого, которым он целиком предпочитал гипотетические построения. Поглощение Атлантиды водой — это божья кара, которая, по Платону, грозит морским державам, явлению, которое философ глубоко презирал в силу ряда причин, которые ещё будут изложены.

На эту тему исчерпывающе высказался Видаль-Накэ, которого, по иронии, советуют к чтению… на том же «Арзамасе». Вот так раз, неловко вышло, правда? Не помешало бы, господа хорошие, при случае ознакомиться со своими же рекомендациями. Что же до С.Г. Карпюка, то он и вовсе является редактором упоминаемой книги.

Согласно Видалю-Накэ, «среди современных искателей платоновского континента особенно популярна гипотеза о связи гибели Атлантиды с катастрофой, произошедшей в середине II тысячелетия до н. э. на острове Санторин. Столь же абсурдная, как и все предыдущие гипотезы, она обязана своим появлением патриотизму греческого археолога С. Маринатоса и его учеников». Нюанс заключается в том, пишет он в другой книге (2012 [2005]), что по мнению Маринатоса «легенда об Атлантиде была подсказана взрывом на Санторине, случившимся уже после того, как Платон вернулся из Египта», а философ жил, напомню, в V-IV вв., а вовсе не в XV, XVI или XVII, которые полагают датами извержения. Абсурд — это ещё мягко сказано.

Далее он пишет исчерпывающее: «В 1841 г. в своих знаменитых „Исследованиях о «Тимее» Платона“ … Тома-Анри Мартен … разобрал все гипотезы, выдвинутые разными учеными и полуучеными по поводу местонахождения исчезнувшего острова … он выражается предельно ясно: „По моему мнению, Атлантида не имеет отношения ни к истории событий, ни к реальной географии … она принадлежит к другому миру, располагающемуся не в пространстве, а исключительно в мыслях“. Нельзя сказать вернее! И я считаю, что давно пора оставить историю этих вымыслов именно там, куда ее определил Мартен, „первый … который кажется трезвым после стольких пьяниц“». Завязать с выпивкой следует и «Арзамасу».

Действительно, только плохо понимая Платона и его идею умопостигаемого, можно воображать, что его обязательно должен был вдохновить предмет из реальности, которую он определял исключительно как лживый, кажущийся чувственный мир.


Ошибка №6: «[Микенцы] плавают и богатеют … почти все [их] таблички с письмом — это бухгалтерские отчёты» (2:56-3:02)

Что верно и для любой другой цивилизации, и не говорит само по себе о богатстве. Уже в Месопотамии, пишет антроп. Дж. Скотт (2020 [2017]), письменность спервоначалу использовалась исключительно для коммерческих и государственных нужд, и понадобилось до полтысячелетия, чтобы она нашла применение в культуре.

Согласно арх. Ш. Парэну (1967), уже отец структурной антропологии Клод Леви-Стросс «отмечает, что … первичной функцией письменной коммуникации было содействие эксплуатации человека, его порабощению», а «использование письма в незаинтересованных — интеллектуальных или эстетических — целях вторично». Знает об этом и Карпюк, на «Постнауке» подтверждая, что таково «было первоначальное использование письменности».

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 8/18 ➡️

Ошибка №6: «Легендарный Троянский конь, высадивший микенский десант в тылу врага» (3:20-3:22)

Здесь перед нами очередная попытка как бы выпотрошить миф на предмет исторической истины, свести два параллельных мира, которые выделяли уже греки, воедино, тем самым подражая Гекатею. Хотя стоило бы Геродоту: у него, замечает Видаль-Накэ, «человеческая история … противопоставляется мифологии, которая изгоняется начиная уже с введения», где «отец истории» называет тирана Поликрата первым «из времени людей», царя Миноса справедливо отнеся к выдумкам.

Попыткам реконструкции Троянской войны от этого принципа приходится хуже всего: в ходе них пытаются словно насытить рассказанное Гомером всем тем, что известно о бронзовой, минойско-микенской Греции, в результате, например, облачая ахейских героев в слоистую бронзовую броню из Дендры, как, скажем, поступает в своих реконструкциях П. Конолли. Впрочем, оный даже греческих богинь зачем-то обряжает по критской моде, в т.ч. в плане гологрудости.

Броню из Дендры действительно могли носить греки во времена, когда, как считается, ок. 1250 г. помогали союзным хеттам вести войну против Вилусы, исторической Трои, однако у Гомера описаны совсем другие доспехи. Также и сам принцип военный действий у него отличен, реалии им взяты из своего времени, IX-VIII вв., и, скажем, реликт прежней эпохи, боевая колесница, на которой разъезжали тяжело бронированные лучники, у него используется исключительно в качестве, который классически принято сравнивать с такси.

Буквально всё об этом сказал д.ф.н. А.И. Зайцев (1990): «Пытаться извлечь из гомеровских поэм подробности исторических событий бесполезно; хотя героический эпос всегда отправляется от каких-то подлинных исторических фактов, эпос так трансформирует историческую реальность … что никакая реконструкция реальных событий на [его] основе … невозможна», к примеру, «мы не могли бы восстановить по русским былинам даже в общих чертах события истории Киевской Руси, если бы не знали их из летописей».

В общем, микенцы и Троянский конь пребывают в совершенно разных чтениях Троянской войны, и вместе им делать нечего.


Ошибка №8: «Одиссей царь только потому, что у него больше коз и свиней … его дворец — деревянный сарай за частоколом с кучей навоза у входа … Его отец спит на земле в куче золы вместе с рабами» (4:13-4:24)

На этот раз Карпюк последователен, ровно тому же он учил и на лекциях: «Повседневная жизнь гомеровской знати мало отличалась от жизни простонародья: Гомер описывает басилеев, обедающих вместе со своими рабами, царская дочь Навсикая стирает одежду своего отца».

Перед нами взгляды безумно устаревшие, они старше открытий Шлимана (кон. XIX в.). Как пишет дорев. ист. Р.Ю. Виппер (1916), «историки и филологи в течение почти всего XIX в. сходились более или менее на том, что культура, отраженная в песнях Гомера, весьма близка к примитивной. Гомеровское общество считали долго классическим примером первобытного … состояния человечества. Признаков утонченности жизни, развития богатства, художественного ремесла, торговли, придворной жизни, неравенства имуществ и т.д., во множестве рассеянных в поэмах, как бы не замечали.

Напротив, преувеличивали черты грубости понятий и привычек, искали во что бы то ни стало указаний на первобытные формы … усиленно разыскивали у Гомера первоначальную общину … Такой взгляд на Гомера находил поддержку в общих исторических воззрениях, господствовавших приблизительно до 70-х и 80-х годов XIX в.» в остальном мире, но весь XX в. — в СССР и прочих марксистских странах, где искусственно поддерживался устаревший взгляд, необходимый для того, чтобы система формаций держалась.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 9/18 ➡️

«Прежде, та сцена в Одиссее, где царевна Навзикая моет со служанками бельё, считалась за наивное изображение патриархальных порядков старины», пишет Виппер, и тут же уточняет, что в действительности «здесь надо видеть вовсе не реальную картинку быта, а сантиментальную пастораль на манер изображаемых в повестях XVII в. принцесс, пасущих овечек».

Что же до отца Одиссея, то у Гомера мы читаем следующее: «Жив благородный Лаэрт, но всечасно Зевеса он молит дома, чтоб душу его он исторгнул из дряхлого тела; горько он плачет о долгоотсутственном сыне, лишившись доброй … супруги, которой смерть преждевременно в дряхлость его погрузила». Иначе говоря, живёт он так из-за глубокой скорби и тоски, депрессии, говоря на современный лад, а не потому, что таков образ его жизни был всегда.

Другие же описания жизни басилеев и их семьи ни в чём не позволит заподозрить, что-де она «мало отличалась от жизни простонародья», напротив, эти реалии поданы как весьма пышные. Скажем, не имеет под собой почвы утверждение, что Одиссей-де царь «только из-за того, что у него больше коз и свиней»: согласно Випперу, «без конца любит Гомер перечислять богатства, которыми блещут „лучшие“. О сокровищах и запасах подробно упоминается … Тут всегда на первом месте металлы, золото, серебро, медь и железо в виде оружия, утвари и просто в весовых массах, затем искусные в работе рабы», и только в конце идут, «наконец, стада и земля».

Всё с точностью до наоборот: это богаты цари из-за того, что властвуют, делают же они это по праву сильного и наследственному, а также народному принятию: Виппер отмечает, что у Гомера «многое в быту и понятиях напоминает раннее европейское Средневековье».


Ошибка №9: «Вместо денег [в греческие Тёмные века используются] быки» (4:26-4:27)

Этот тезис «Арзамас» почерпнул уже не в лекциях Карпюка, но у д.и.н. С.Я. Лурье (1993 [1930-40?]), также указанного в списке литературы. О том, какие его книге присущи изъяны, сразу же в предисловии предупреждает д.и.н. Э.Д. Фролов, упоминающий, в частности, «неубедительность или даже неверность некоторых идей, высказанных С.Я. Лурье … под влиянием … распространенных политических представлений … в т.ч., разумеется, и марксистских».

К такого рода идеям он относит «убеждение в преимущественно натуральном характере античной экономики, укоренившееся в советской литературе … с оглядкою на … высказывания К. Маркса в прямом противоречии с действительным достаточно широким развитием товарно-денежных отношений в классической древности (в Греции во всяком случае со времен Гесиода)». Перед нами идеологическое «убеждение … продиктованное установкой, примитивизирующей Античность», и тем же, сиречь «марксистским шаблоном … [инспирировано] и категорическое отрицание существования в гомеровское время каких-либо денежных единиц».

От всех этих заблуждений он считает себя обязанным «предостеречь тех, кто будет теперь знакомиться с книгой Лурье», защитив их «от некритического восприятия взглядов, не защитимых с позиций современной науки». Увы, у него не вышло прикрыть этим щитом ни сам «Арзамас», ни, как следствие, его аудиторию.

Мнение о том, что в эпоху Гомера у греков якобы были «вместо денег быки» явно основано на некоторых моментах из Илиады, например, том, где герои Диомед и Главк обмениваются оружием, при этом Главк получает в дар щит заметно худший, нежели Диомед, бронзовый против золотого, что Гомером характеризуется словами «даёт сто быков за девять».

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 10/18 ➡️

ПРОГЕНИТОР

В самой первой части видеоигры Fallout (1997) герой почти сразу же после начала сюжета имеет возможность спасти местную demoiselle en détresse, Танди, из опасной ситуации, однако в качестве награды за это не получает, как водится в жанре, буквально ничего (проблема, которая уже отдельно, к слову, исследовалась), и, того более, весьма грубо ею посылается, если намекнёт, что хотел бы теперь, так сказать, узнать девушку получше.

Это довольно современная ситуация смотрится очень странно в условиях возродившегося фронтира, ведь для него характерно совсем иное мышление и поведение, известное, скажем, из древних мифов — когда, к примеру, Тесей в похоже ситуации выручает девицу, она полагает только естественным отплатить ему, разделив с ним ложе.

Более того, дамы специально искали возможности таким образом контактировать с героями, жаждали оставить от них, скажем, Геракла, потомство, неизменно оказывавшееся крайне жизнеспособным и могучим. Так что налицо явная аберрация, алогичность поведения — но это вообще характерный случай для фэнтези и смежных жанров, когда они, а это бывает весьма часто, переносят нынешние установки на совершенно иначе устроенный мир.

Обо всём этом подробнее читайте в новом посте «Эллинистики»!

Виппер уверен, что эти числа тут неспроста, и «что цена золота действительно относилась к цене бронзы как 100 к 9»: итак, «гомеровские цены расчислены на количество голов рогатого скота», всё правильно; однако, отмечает он, «нечего и говорить, что быков и коров не надо считать реальными деньгами; это лишь мерка, единица расчета и уплаты, кредитный знак. Монеты у Гомера нет; упоминаются только золотые таланты, т.‑е. весовые куски драгоценного металла … Богатые люди хранят у себя большие запасы металла для крупных расчётов, выкупов и т.п.»

Важно заметить, что монеты греки Тёмных веков действительно не использовали, но дело тут отнюдь не в упадке, просто она ещё не была изобретена: по той причине её не ведали ни микенцы с минойцами, ни даже египтяне с вавилонянами, ни кто-либо ещё вплоть до кон. VII в., когда она впервые начинает чеканиться в Лидии, о чём, к слову, упоминает вскользь и «Арзамас».

До того в качестве денег использовались куски драгоценных металлов отмеряя их по весу, впрочем, и позднее в монете её покупательская способность соответствовала содержанию металла, а не объявленному номиналу: последнее появляется лишь к XIX в.


Ошибка №10: «Микенскую цивилизацию уничтожают дорийцы: тоже греки, но совершенно дикие … прежнее население либо укрывается в горах, либо бежит на восток» (4:34-4:47)

Как замечает проф. ист. Дж. Холл (2014 [2007]), единственное, что неоспоримо касаемо преддверия Тёмных веков — это «археологический факт … что большинство микенских дворцов было резко уничтожено к кон. LH IIIB», i.e. ок. 1200 до н.э. Всё прочее же — допущения, основанные исключительно на литературных источниках, причём толкуемых избирательно.

Так, Фукидид действительно упоминает «насильственные переселения», в частности, то, как «на восьмидесятом году после падения Трои дорийцы вместе с Гераклидами захватили Пелопоннес», подтверждают это и более древние авторы. Однако нигде там нам не найти ни одного упоминания, даже смутного, о том, что это привело к гибели хотя бы одного города, при этом разрушения, согласно данным археологии, касались и мест, до куда дорийцы не дошли, в частности, о-ва Парос.

Кроме того, не совпадают и даты: так, в Лаконии, куда дорийцы должны были переселяться особенно активно, не только не наблюдается увеличения населения в нужный период XII-XI вв., но, напротив, раскопки тогда обнаруживают один лишь массовый исход и полное запустение, а Спарта, по видимости, основана не ранее вт.п. X в.

Выход здесь, уверен Холл, в том, чтобы «снять с дорийцев вину за разрушение дворцов, в то же время согласившись с убедительностью их миграции, положив, что племена прибыли веком позднее случившейся катастрофы» и покорили уже погибающую цивилизацию, которую сгубило междоусбие.

То, что под натиском дорийцев другие племена греков оказались переселены, является фактом, верно и что в основной массе они бежали за море в Малую Азию, как указывает карта «Арзамаса». Правда, ахейцы двинулись вовсе не на восток, а, напротив, к северо-западу от места, где прежде жили, населив область Ахайю, тогда как часть ионийцев ограничилась переездом в Аттику и Эвбею, чего «Арзамас» отнюдь не спешит показывать.

Наконец, часть тех самых микенцев и вовсе не сдвинулась с места, оставшись себе жить в самом центре Пелопоннеса: речь идёт об Аркадии, где, по Холлу, «диалект наиболее близок тому языку, на котором говорили микенцы», что знает и Карпюк, на лекциях учивший, что «ахейское население Греции … в некоторых областях (Аттика, Аркадия, Ахайя) … осталось».

И это всё при том, что жители этой области всю классическую эпоху имели у прочих греков устойчивую репутацию распоследних селюков, про них ходили анекдоты, очень напоминающие те, которые были у нас про чукч: Sic transit gloria mundi.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 11/18 ➡️

Ошибка №11: «Его [вино], кстати, разбавляли водой 1 к 3. И только варвары пили чистоганом» (6:33-6:36)

«Во всей Греции считается, что пить чистое вино — варварский обычай», подтверждает эту мысль крупнейший специалист в вопросе Ф. Лиссараг (2008 [1987]): так, у Геродота для спартанский царь Клеомен «слишком часто общался со скифами … [отчего] научился у них пить неразбавленное вино», что закончилось для него безумием и смертью; это впрочем, не помешало спартанцам и впоследствии себе «наливать по-скифски».

Само название чистого вина у греков называется через отрицание нормы: ἄκρατος, «несмешанное». В то же время хотя «пропорции смешения … могут варьироваться в пределах от 3 частей воды на 1 часть вина до 5 к 3 или 3 к 2, в зависимости от желаемой крепости». При этом «они никогда не будут случайными»: «для греческой морали, основанной вовсе не на идеалах фрустрации и аскезы, а на идее равновесия» перелить воды было не менее дурно, чем не долить.


Ошибка №12: «Поэтому он [греческий тиран] ничего не реформирует» (7:58-7:59)

«Тираны не стремились к проведению социальных реформ», учит похожему на лекциях Карпюк, они «обычно не проводили каких-либо значительных социальных преобразований».

В действительности же при тиранах политические изменения зачастую были тотальны, а жизнь полиса изменялась кардинально и бесповоротно. Так, д.ф.н. В.Ю. Михайлин (2006) пишет, что «Афины до начала VI в. до н.э. навряд ли были чем-то большим, нежели „публичным местом“ жителей Аттики, где они собирались для принятия общезначимых решений … Эпоха [тирана] Писистрата и Писистратидов (сер.-тр. четв. VI в. до н.э.) стала одной из переломных эпох в развитии афинского полиса. Именно в это время Афины превратились в мощный городской центр.

Писистрат с самого начала делал ставку на создание мощной городской элиты в противовес локальным аттическим … на постепенное перетягивание основной культурной активности в городскую среду … Именно он начал строить в Афинах каменные храмы. Именно он заложил первые камни в основание будущей Афинской морской империи, которая со временем превратит … Афины — в первую настоящую „столицу“ античного мира».


Ошибка №13: «А недовольных [тираном] можно сварить в медном быке. Но всех не сваришь. Тиранов свергают», далее изображены Гармодий и Аристогитон (8:07-8:14)

Здесь внаглую исключение выдаётся за правило, ведь оный бык применялся одним только Фаларидом, тираном Акрагаса в Южной Италии, и более нигде,. Кроме того, Лукиан передаёт даже речь-апологию тирана, в которой тот пытается объяснить, что был неверно понят, и только единожды применил по назначению устройство: чтобы погубить в нём самого же негодяя-изобратателя, хотя она и считается сомнительной.

Общая идея, которую здесь внушает публике «Арзамас», такова, что греческие тираны, мол, ничем полезным не занимались, но лишь самодурствовали, совершая расправы направо и налево, покуда разъярённый народ не сместил негодяев; однако нет мнения, более далёкого от истины.

При этом далее видео вроде как даже сообщает, что «греческий тиран не обязательно терроризирует народ-демос, скорее наоборот», впрочем, это явное преуменьшение: правильнее сказать, что практически никогда, но, напротив, активно на него опирается. Суть тирании в том, что это популистская власть, которая беспокоится в первую очередь нуждами простого народа, противостоя и оттесняя аристократию, которая потому-то и стремилась во все времена прикончить тиранов, самый известный пример их успеха — Юлий Цезарь.

Согласно Випперу, «легенду о жестоких правителях придумали враги тиранов, аристократы, которые также идеализировали тираноубийц и добились постановки им памятника», а также «привили народу убеждение, что тиранию сверг сам демос, который, наконец, перестал нуждаться в руководителях и опекунах», и теперь, наконец, будет править «сам» — а не деле, разумеется, его попросту некому будет защитить от своеволия аристократии.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 12/18 ➡️

Миф о том, что Гармодий и Аристогитон были тираноубийцами, был развенчан уже Фукидидом. Как он сообщает, «после того как Писистрат скончался … тиранию унаследовал не Гиппарх, как обычно думают, а старший сын Гиппий», Гиппарх же принялся оказывать знаки внимания юноше Гармодию, о чём последний пожаловался своему возлюбленному Аристогитону, «и тот, страстно влюбленный, весьма огорчился, опасаясь к тому же, что могущественный Гиппарх применит … насилие», чего тот, однако, вовсе не планировал, ведь это «не соответствовало характеру его власти, которая вовсе не была непопулярной или в тягость народу».

Кончилось это гибелью Гиппарха, чей «печальный конец … сделал его столь знаменитым, что впоследствии стали даже думать, что он-то и был тираном». Гиппий же правил себе дальше, пока его не сместила иноземная армия; характерно, пишет Фукидид, что «тиранов свергли не сами граждане и не Гармодий, а лакедемоняне … и возвратившиеся из изгнания Алкмеониды».

«Можно сказать, что прославление тираноубийства составляет изобретение аристократии», заключает Виппер; «в Афинах романтическое творчество врагов тирании имело большой успех: они сумели прочно водворить легенду о жестокости последних тиранов из дома Писистратидов и представить заговорщиков, убивших Гиппарха, частного человека … идеальными республиканцами, мучениками за освобождение порабощенного народа».


Ошибка №14: «К сер. VI в. самыми развитыми оказываются не Афины и Спарта, а полисы Ионии. Они раньше осваивают инновации восточных соседей», в числе которых названа математика (8:50-9:01)

Даже Лурье, на которого вроде как при создании этого видео ориентировались, замечает, что хотя «факт влияний на раннюю греческую геометрию надо признать несомненным», «существенного значения это не имело», а «логически отчетливая последовательная система доказательств — самостоятельная заслуга греческого гения».

Д.фил.н. Л.Я. Жмудь (1994) добавляет, что «называя греческую геометрию и восточные вычисления одним и тем же словом „математика“, мы имеем в виду разные вещи»: только у греков «впервые появляются постановка проблем в общем виде и дедуктивное доказательство — качества, позволяющие отделить математическую науку от занятий числами вообще».

Виновниками этого заблуждения являются… сами же греки, которые «были склонны приписывать восточное происхождение многим областям своей культуры, в том числе и математике».

В том, что касается истории науки, им был присущ подход, называемый сейчас в антропологии «диффузионизмом», который отрицает самостоятельное появление схожих явлений, полагая, что в любом таком случае речь идёт о проникновении, заимствовании. Согласно Жмудю (2002), «когда Геродот писал, что геометрия была открыта в Египте, а затем перенесена в Грецию, то основывался он не на каких-то исторических свидетельствах», а просто на «здравом смысле», как его понимал.

В действительности наука и философия родились именно в Ионии вовсе не из-за её близости к Востоку, а потому, что в колониях процветало свободомыслие, была выше терпимость к вольнодумству. Продолжали они развиваться тоже на периферии, причём и в противоположной части греческого мира, в Южной Италии, где влиянием Востока уже не объяснить, и лишь много позднее были допущены на материк.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 13/18 ➡️

Ошибка №15: «Как им [грекам] удалось победить [персов]? Первая причина — военная инновация. В битве при Марафоне греки использовали фалангу» (9:38-9:45)

На момент битвы при Марафоне в 490 г. фалангу трудно назвать «военной инновацией». С 1909 г. принято так или иначе соглашаться с В. Хельбигом, что гоплитская пехота сформировалась в Греции после появления щита-асписа (ἀσπίς), неверно называемого часто гоплоном (ὅπλον), в период между ок. сер. VII и VI вв. Вот и в наши дни, пишет проф.-клас. П. Крентц, большинство историков «датируют появление фаланги п.чет. VII в.»

Проф.-клас. В. Хансон (2000) сообщает, что «как минимум два столетия, с 700 по 500 гг., и, вероятно, большую часть ран. V в.» война в Греции была почти исключительно сражением гоплитов. Таким образом, ко времени сражения следует говорить уже о традиции длиной не менее двух веков, и скорее о начинающемся снижении значения фаланги, ни о каком новшестве не может идти и речи.

Если же тут смысл в том, что при Марафоне греки впервые применили фалангу против негреков, то и это неверно, ведь во время одного только Ионийского восстания древние пять раз успели сойтись в битве с персами, причём каждый раз потерпев сокрушительное поражение. Да и в этой битве превосходство греков в вооружении и защите не помешало персам рассеять афинян по центру, проиграв лишь на усиленных флангах.

Что же тогда позволило афинянам победить при Марафоне? Карпюк в ином ликбезе «Постнауки» уверен, что дело было так: «Когда греки узнали о том, что персы погрузили на суда конницу с целью произвести внезапный рейд на Афины, было решено не медлить», и перешли в наступление.

Как замечает Крентц (2010), специалист по этой битве, поскольку Геродот не упоминает на поле боя конных войск, из этого кое-кем делался вывод что «[персидский военачальник] Датис решил оставить часть войска исполнять роль прикрытия, а кавалерию и половину пехоты погрузить на корабли и отплыть в сторону Афин, которые надеялся захватить, полагая беззащитными», а Мильтиад, будто бы прознав про это, перешёл в атаку и осуществил то, что называется defeat in detail. Итак, здесь Карпюк причиной победы видит ошибку противника, ни слова не говоря о пресловутой «инновации».

Хотя, продолжает Крентц, эта теория основана исключительно на домысливании, на argumentum ex silentio, и никак не соотновится с источниками, это не мешает ей быть популярной: он признаётся, что встречал её в научпопе, который «демонстрировал погрузку конников на корабли как установленный факт», и то же мы видим здесь.

В то же время свидетельства обратного, присутствия кавалеристов на поле боя, как раз существуют, в основном это изображения битвы, скажем, на Расписной Стое, демонстрирующие в т.ч. гоплитов, бьющихся с конными войсками. В общем, совсем не мудрено, что серьёзными исследованиями «предполагаемое раздробление персами своих сил отвергается как … додумывание», а греки сражались с полным персидским войском.

Карпюк на «Постнауке» также упоминает, что когда «Мильтиад … повел афинян в атаку … последний отрезок пути греки бежали … с целью уменьшить потери от действий персидских лучников».

В действительности, согласно Крентцу, «лучники объяснили бы бег на одну стадию, примерно соответствующую дальнобойности персидского лука, не на восемь», однако же греки пробежали их все. «Лишь присутствие … кавалерии объясняет длинный забег», который гоплитам пришлось совершить, чтобы пересечь равнину «до того, как конница персов замедлит или остановит их наступление, сделав лёгкой мишенью для обстрела».

Эллины держали победу потому, что смогли эффективно реализовать свои сильные стороны, навязав ближний бой, в котором были много искушённее, противнику же не позволили реализовать его преимущества. Это была тактическая победа: Мильтиад, согласно Крентцу, не один день обозревал персидский лагерь, чтобы понять, когда же лучше атаковать, и сделал это ровно в тот момент, когда кавалерия персов была наиболее не готова, и потому по итогу почти не участвовала в бою.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 14/18 ➡️

Ошибка №16: «[После битвы при Марафоне был послан гонец], который бежал в Афины 42 километра, чтобы сообщить о победе, после чего немедленно умер», далее приписка о том, что «это миф», который «сочинил писатель Плутарх через пятьсот лет» (9:56-10:02)

Достаточно открыть Плутарха, чтобы убедиться, что он не выдумал его, а взял у другого автора, жившего, впрочем, тоже позднее битвы, 150 лет спустя: история эта у него начинается со слов «как рассказывает Гераклид Понтийский», который, к слову, не сообщает о гибели гонца: об этом, пишет Плутарх, «большинство говорят».

Смешнее всего, что здесь Плутарх, вовсе не являющийся писателем, но вполне себе историком, хотя и далеко не самым объективным из живших, с большой примесью, скажем так, философа-моралиста, рассуждает как раз на тему исторических выдумок, художественных преувеличений, и это — пример, который он приводит.


Ошибка №17: «Вторая причина [победы греков над персами] … 300 спартанцев» (10:03-10:07)

Согласно Корецкой, «харизматичность светит воину прежде всего не тогда, когда он демонстрирует готовность умереть в ситуации неизбежности, а тогда, когда в этом даже нет очевидной необходимости», и ярким примером подобного, на её взгляд, является как раз «известная всем оборона Фермопил»: «предательство, роспуск основного войска по причине бессмысленности дальнейшей обороны и героическая смерть тем более возвышенная, чем менее в ней было стратегического и тактического смысла. Персы прошли Фермопилы и двинулись дальше … на фоне общей численности армии Ксеркса эти потери вряд ли были существенны. Ergo, никакой причиной победы над персами подвиг «трёхсот» не является.


Ошибка №18: «Не зря уже они [спартанцы] пару веков уже даже в мирное время живут в казармах» (10:22-10:25)

И снова «Арзамас» о куда более сомнительных моментах рассуждает тем же уверенным тоном, с коим и о достоверных, отчего грань размывается. Касаемо источников, касающихся Спарты, есть более и менее скептические мнения; скажем, всё тот же Виппер высказывается довольно умеренно: «При анализе исторических известий о спартанской старине необходима крайняя осторожность в отношении романтической литературы, которая работала, начиная с IV в., и отчасти дошла до нас непосредственно в виде произведений Ксенофонта и Платона, отчасти собрана в биографии Ликурга, составленной Плутархом.

В этих сочинениях мы знакомимся не столько с различными описаниями лаконских порядков, сколько с чаяниями и программами, бродившими в публицистике эпохи упадка Греции. Литераторы смело переносят теории наилучшего общественного строя и проекты реформ в виде идеальных картин на глубокую древность», таким образом, изображая не Спарту, какой она была, но то, каким бы хотели видеть будущность, приписывали Спарте. «Историк поступит всего осторожнее, если будет исходить от известий V в., имеющихся у Геродота и Фукидида», заключает он.

Согласно Михайлину, невозможно говорить о том, что лакедемоняне уже «пару веков» живут своим своеобразным образом, на деле же оный является новоделом: Спарта, пишет он, «судя по всему, в архаический период была вполне „нормальным“ полисом, не брезгующим ни роскошью, ни праздничными способами существования, и только на переходе к ранней классике претерпела своеобразную „архаизирующую“ революцию и превратилась в тот феномен, который веками и тысячелетиями грел душу авторам консервативных утопий».


Ошибка №19: «Демократическим голосованием их [деньги с серебряных рудников] было решено пустить на постойку двухсот триер» (10:35-10:39)

Здесь как будто бы речь идёт о прямом волеизъявлении народа без какого-либо влияния извне, однако было совсем не так: как пишет Виппер, «по старинному обычаю, чрезвычайный излишек получений подлежал раздаче между гражданами. Но Фемистокл склонил народ не раздроблять этой суммы, а употребить ее целиком на постройку военных кораблей». Вот и Карпюк на «Постнауке» сообщает, что «Фемистоклу удалось убедить народное собрание использовать эти деньги на постройку 200 триер».

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 15/18 ➡️

Древний, ещё античный принцип μίμησις, требующий от искусства так или иначе подражать (мимикрировать под, если дословно: от μῖμος, «имитатор» или «актёр», также «мим») реальности, отражать её, имеет известную крайность, когда всякое произведение, как его называет народонаселение определённого склада, «оторванное от жизни», ими обдаётся в изобилии презрением, и в лучшем случае театрально игнорируется.

Речь идёт, понятное дело, в основном о довольно возрастных людях, сильно старшем поколении, которому такие повадки привили в Совдепии, где научили, что любить следует совсем другое, освещающее, к примеру, быт рабочих и крестьян, всяческие реалии трудящегося люда. Вот это — дело, это понятно, скажут такие, это — «про нас», «во, вот так мы жили», «вот так мы моргали в СССР», прочее же всё — несерьёзно и для детей: здесь явно подразумевается, что последние-де ещё могут витать в облаках, зрелость же означает приземленность.

Здесь хуже всего приходится, пожалуй, какому-нибудь фэнтези, сочиняющему зачастую совсем уж выдуманные миры, иной раз — откровенно параллельные реальности, где нет ничего из нашего, кроме разве что человеческой расы, а иной раз и её тоже. При всех недостатках жанра, о которых сейчас мы говорить не станем, нельзя не отметить, что эта его особенность позволяет читателю понимать, сопереживать и соотноситься с чем-то совершенно иным, нежели ему привычное, понимать глубоко чуждое: собственно, в этом-то и состоит претензия тех приземленных людей, о которых говорилось выше.

Но дело не столько в фэнтези и примкнувших жанрах: неприязнь, о которой идёт речь, куда шире, и в конечном итоге оказывается направлена на явление, известное как fiction, художественный вымысел, в целом. Претензия, которая здесь предъявляется, по правде говоря, довольно смешна: вменяется выдуманность, то, что оно-де, подумать только, обманывает, хотя, казалось бы, в том и состоит modus operandi искусства, что особенно легко заметить в случае живописи, которая нередко довольно схематична, лишь намечая некие черты, например, лица, которые затем наш мозг считывает как знакомые; тем обманывается механизм узнавания.

Выходит, что даже на мгновение разрешить своему воображению нарисовать, и тем допустить существование, некоего иного, так или иначе отличного от нашего мира, такие не могут и не хотят. Наилучшей аналогией здесь будет довольно неожиданная: это богоборчество в самом его радикальном проявлении, не допускающий возражений атеизм. Чем он отличен от того же агностицизма? Довольно фундаментально: последний сомневается, он осознаёт вероятность, возможность того, что постулаты одной или нескольких конфессий всё же могут быть верны, — но что вообще значит «допускать возможность», что есть «может быть» в конечном итоге?

В этом случае мы как бы представляем себе не один мир, но несколько отличных его вариаций, более или менее вероятных моделей, и точно есть такая, в которой найдётся место самому невероятному. «Именно фактов не существует, а только интерпретации», писал об этом Ницше; «мир познаваем, но он может быть истолковываем и на иной лад, он не имеет какого-нибудь одного смысла, но бесчисленные смыслы».

«Пролетарское чтиво», 1/4 ➡️

В этом, к слову, заключается суть научной деятельности, которая вовсе не пытается отобразить некий «реальный мир» раз и навсегда, но лишь старается создавать как можно менее оторванные от наших о нём представлений модели. Приземленные же люди, о которых идёт речь, от этого отказываются, они не хотят и не могут тратить усилия на подобное когнитивное жонглирования мирами, у них он всегда один, и разночтений не допускается.

Гераклиту принадлежит фраза: «Для бодрствующих существует один общий мир, а из спящих каждый отворачивается в свой собственный», однако верно и обратное — это у сонь, не желающих пробуждения, один мир, наблюдаемый непосредственно, пресловутая «наглядная очевидность», тогда как у тех, кто пробудился, в наличие немало иных миров. Собственно, не только каждая наука создаёт свой собственный, но и внутри одной часто нет согласия, самый известный пример — квантовая физика, посвящённая микромиру, строению атома, находится в великой вражде с астрофизикой, той, которая о макромире, или космосе. Попытка создания «единой науки всего», объединяющей научные представления в единую картину, в один мир, тоже оказалось совершенно бесперспективной затеей.

Для обывателя же «всё и так понятно», то, каким он мир видит, познаёт органами чувств, такой он, по его мнению, и есть — эта установка, собственно, присуща человеку по умолчанию, не следует ей удивляться, это то, что Ницше называл «инстинктивным каноном истины извечного народного сенсуализма».

Такой, понятно, воспримет в штыки самые же ранние философские рассуждения греков, уже тогда порывающие с подобным отношением и призывающим сомневаться в сообщаемой чувствами картине мира, он со снисходительной ухмылочкой отвергнет, к примеру, саму возможность рассуждать на тему декартовского скептицизма, скажем, в виде извечной концепции «мозг в колбе», самая популярная версия которой известна по кинофильму The Matrix (1999), тогда как философия в этом рассуждении поставила точку фразой Ницше «единственное, что достоверно — что мысль существует», тогда как насчёт остального существует известная доля сомнения.

Однако в действительности органами чувств мы зачастую наблюдаем глубоко ложную картину мира: к примеру, на первый взгляд мы существуем на вполне плоской поверхности, а вовсе не на шарообразной; иначе говоря, «очевидно», что Земля плоская, а для доказательства обратного необходимо очень определённое мышление, ряд наблюдений и затем их сопоставление, в результате чего получается альтернативная видимой непосредственно версия реальности, иная модель, чуждая сообщаемой чувственно.

Как пишет д.ф.н. А.И. Зайцев (2000), «греки вскоре [после начала своей научной деятельности] выяснили, что подтверждаются очень часто гипотезы, противоречащие наглядной очевидности и прочно укоренившимся мнениям»; «Анаксагору принадлежит … одобренный затем Демокритом общий руководящий принцип греческой науки … „явления — облик скрытых вещей“»: таким образом истина, — кто бы мог подумать! — лежит отнюдь не на поверхности. «Полагай несущественным явное в мире, ибо тайная сущность вещей не видна» писал об этом позднее некто Омар Хайям — перс, бо́льшую часть своей учёности почерпнувший из трудов тех, кого тогда и там называли румийцами.

⬅️ «Пролетарское чтиво», 2/4 ➡️

ЯВЛЕНИЕ CUCKOLD КАК АПОФЕОЗ ПЛАТОНИЗМА

Классически греки полагали, что далеко не каждое умение должно быть выделено в отдельную профессию, на которой одной и следует человеку специализироваться всю жизнь, но есть и такие — как-то: война, политика, — в которых должен быть искусен каждый гражданин, желающий зваться таковым.

Этот взгляд позднее подхватили и углубили софисты, возражал же им их извечный соперник Платон, который считал, что и такие занятия, которые традиционно принято осваивать каждому, следует выделить в отдельные ремёсла, и, того более, в своём идеальном государстве собирался сурово наказывать тех, кто пытается освоить что-то ещё за пределами своей узкой специализации. Всякая работа, утверждал он, должна выполняться сугубыми профессионалами, знатоками своего дела, и никак иначе.

Какой из этого следует вывод, учитывая, что в наши дни кое-кем выделяется такое понятие как sex work, догадаться нетрудно, подробнее же об этом можно прочитать в новом тексте «Эллинистики».

(Там же можно узнать, почему правы те «левые», которые полагают «объективизацией» использование негров в соответствующем жанре порнографии, а также то, какой тайный смысл содержится в мифе о необычайно большого размера фаллосов у чёрных, который, к слову, тоже идёт от греков, — а также многое другое).

Ошибка №20: «Философ Анаксагор высказывает возмутительную идею: Солнце — это не бог Гелиос … а горячее тело» (12:20-12:28)

То, что научно-философские воззрения Анаксагора якобы вызвали консервативную реакцию у афинян, что привело в итоге к его осуждению и изгнананию, есть не что иное как исторический миф, который был вызван к жизни некритичным отношением прошлых веков к сомнительным свидетельствам, сообщаемых сильно позднее события. Эта ошибка, в отличие от многих иных тут, почти даже простительна «Арзамасу», поскольку необходимая степень искушённости в критике источников встречается крайне редко.

С другой стороны, как сообщает проф.-клас. Р. Уоллас, недостоверность абсолютного большинства сообщений, касающихся афинских судов за «неверие», исследователи осознавали как минимум с п.тр. XIX в. Один из немногих сообщаемых случаев, которые всё же и правда были — это случившееся с Сократом.

Последний же, собственно, на суде и задаётся вопросом, почему его обвиняют в высказывании идей, подобных тем, что говорил ещё недавно Анаксагор, книги которого свободно продаются вокруг: «Молодые же люди будто бы узнают от меня то, что можно иной раз узнать, заплатив за это не больше драхмы». I.e., «возмутительные» идеи Анаксагора никак не были пресечены, свободно распространялись, не знает Сократ и о том, что Анаксагора якобы подвергли преследованиям.

В свою очередь, Сократа обвиняли в этом лишь потому, что в связи с амнистией не могли привлечь по политическому обвинению, которое и было основной причиной процесса, потому пришлось найти вот такой повод. Всё это, впрочем, уже разбиралось подробно.


Ошибка №21: «Его [Алкивиада] идея … давайте … поплывём [воевать] на Сицилию … Флот готов, но … накануне экспедиции происходит [надругательство над гермами] … [в чём] обвиняют Алкивиада … тот бежит в Спарту» (13:19-13:44)

Вообще-то, несмотря на обвинение, Алкивиад благополучно отплыл во главе флота и даже успел достичь в Италии кое-каких успехов, взял несколько городов и угрожал уже самим Сиракузам, однако, пишет Плутарх, «ничего более сделать не успел: афиняне прислали ему распоряжение немедленно явиться на суд». Только тогда, по пути назад, он бежал. Кроме того, подозревался Алкивиад не только в осквернении герм, но ещё и в высмеивании Элевсинских мистерий, но это были явно лишь поводы, скрывающие политическую борьбу: все до единого источники такого мнения.


Ошибка №22: «Победителей в Пелопоннесской войне нет, в упадок приходят все полисы Греции. Зато неожиданно хорошо дела идут у македонцев» (14:38-14:46)

Теперь «Арзамас» решил под шумок пропустить крупный кусок истории. Ведь Спарта вовсе не пришла в упадок по окончанию этой войны, напротив, достигнув тогда, напротив, АБЫР пика своего влияния. Конец Лакедемона, каким мы его знаем, случился позже, и произошёл из-за потери кормовой базы, заключавшейся в контроле над плодородной Мессенией и с её илотами и рядом других территорий, которые оказались отторгнуты от неё в ходе иного конфликта, называемого Беотийской войной (378-362 гг.)

Её вели против Пелопоннесского союза фиванцы во главе с Эпиминондом и Пелопидом: именно у первого учился воевать молодой ещё Филипп Македонский, который в то время жил заложником в Фивах, а знаменитый фиванский «Священный отряд», ставший тем первым, кто сумел разгромить спартанцев в ситуации, когда те превосходили противника численно, затем вдохновил македонцев на создание собственного типа фаланги, против которой он затем и стоял до последнего человека в битве при Херонее.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 16/18 ➡️

Ошибка №23: «Протокол обязывает всех по восточному обычаю падать ему [Александу Великому] в ноги» (16:00-16:03)

Очень трудно такое представить, учитывая, что слово «отвращение» даже не начинает описывать греческое отношение к коленопреклонению в любом его виде: для эллинов классической эпохи немыслимым было и просто опуститься на колени, даже перед богами они (но не, например, римляне) этого практически никогда не делали. Собственно, греки в некотором смысле даже не были в силах понять, как можно кланяться в ноги другому человеку, тогда как богу — это ещё было для них представимо, на основании чего и вообразили, что персы почитают своего царя богом, что, конечно, было не так.

Что касается Александра, то он решил ввести обычай проскинезы (προσκύνησις) после завоевания Персии и по образцу её, по Арриану, «потребовал, чтобы ему кланялись в землю». Это, однако, вызвало возмущение македонян и других греков; «заметив это, Александр послал сказать, чтобы о земных поклонах не было больше и речи».


Ошибка №24: «Пока последователи Александра — их называют эпигонами — воюют между собой» (16:27-16:32)

Непосредственных последователей Александра называли диадохами (διάδοχος), а эпигонами (έπίγονοι) — их детей и всех прочих, которые были уже после. Собственно, уже знаменитый труд Т. Дройзена (1833-46), отца понятия «эпоха эллинизма», разделён на такие тома: «История Александра Великого», «История диадохов», «История эпигонов».


Ошибка №25: «Можно только гадать, чем бы это закончилось: найдены греческие декреты, призывающие распространять буддизм, но Александр умирает молодым» (16:04-16:11)

Греко-буддистский синкретизм действительно имел место, и был крайне благотворен в первую очередь для местных: в частности, считается, что только в ту пору впервые появляются скульптурные и прочие изображения Будды, ранее же этому мешали типичные азиатские предубеждения.

Однако обо всём этом можно говорить только уже после смерти Александра, и нет никаких оснований считать, что он хоть сколько-нибудь активно стимулировал упомянутое распространение, тем более о том, что, мол, только его безвременная смерть помешала неким грандиозным на сей счёт планам осуществиться.

Также малопонятно, о каких «греческих декретах» здесь идёт речь, возможно, — об эдиктах индийского царя Ашоки, часть которых, согласно проф. ист. А.А. Вигасину (1997), действительно была написана в т.ч. и на греческом. Согласно одному из них, Ашока в какой-то момент заметил, что «нет такой земли, кроме греческой, где бы не встречались брахманы и аскеты», что решил немедленно исправить, разослав миссионеров повсюду от Селевкии до Эпира и Кирены. Перечисляются также имена правителей этих государств, в число которых входит и некий Александр, но то — совсем другой, сын Пирра.

В пользу этой версии говорит и инфографика «Арзамаса», сопровождающая эти слова, говорящая, что это индусы призывали «дорогих греков» распространять буддизм. Проблема её в том, что Ашока был первым правителем Маурьев, кто принял буддизм, а сделал он это, согласно эдикту, не ранее 261 г.: только «после того как [были] захвачены калингяне, у [него] … [появилась] сильная приверженность к дхарме». Александр же умер, напомню, в в 323 г.

По всему выходит, что «консультация» Карпюка в ряде вопросов была очень отрывистой, ограничивалось чем-то вроде наспех брошенного «ну вот были надписи, некоторые даже на греческом, которые связаны с распространением буддизма», а остальное додумали уже другие люди. Но это объяснение касается только небольшой части получившихся заблуждений.

#arzamas
⬅️⬆️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 17/18 ➡️

На этом завершается разбор ошибок этого видео, пора подводить итоги. Как нетрудно заметить, речь идёт не о каких-то мелких огрехах, но о заблуждениях столь серьёзных, что их совместными усилиями как бы происходит неисправимая порча полотна, на котором должна быть изображена классическая древность, тем создавая рисунок, ничем не напоминающий то, что нам предлагает актуальный академический взгляд.

Если кто-то, добравшись до сюда, всё ещё считает, что ничего страшного не случилось, полагает, что «Арзамас» можно, а то и следует, понять и простить, ведь он «старался», я предлагаю ему представить, например, научно-популярное видео на тему биологии, не знающее и половины органелл клетки, об эволюции в лучшем случае имеющее представления на уровне ламаркизма, а генетику или вовсе отрицающее, не ведя и бровью, либо продвигающее её в прочтении Лысенко. Не очень? Но ведь ролик продвигает абсолютно настолько же устарелые данные.

Пресловутые «популяризаторы науки» вообще-то подобное называют «мракобесием», также «лженаукой», полагая самым страшными преступлением, которое всячески осуждают и преследуют; учитывая, однако, что к таковым себя безусловно относит и «Арзамас», мы можем увидеть, что они не прочь иногда и сами породить яркий образчик явления. С чем боролись, как водится.

Нечто подобное уже доводилось видеть в случае другого видео, посвящённого античным гребцам. В тот раз распространением оного обскурантизма занимался некто к.б.н. С.В. Дробышевский, с пылом доказывавший, что в те времена гребля была уделом рабов, что является распространённым заблуждением вследствие диверсии франшизы «Бен-Гур», начиная с романа XIX в., тогда как академический взгляд по этому поводу иного мнения.

Однако в том случае дело было явно в катастрофическом недостатке квалификации лектора, не только не являющегося специалистом в культурной антропологии, но и по-советски отрицающим само это понятие, признавая это название только для её биологической ипостаси. Более того, не единожды на его счёт уже было замечено, сколь поверхностен он становится, пытаясь осветить хотя бы что-либо за пределами своей узкой сферы.

Тут же всё иначе, ведь формально «Арзамас» не мог найти в консультанты лучшего специалиста: С.Г. Карпюк мало того, что является д.и.н., так ещё и специализируется конкретно на классической Греции, в частности, политическом устройстве Афин: как мы, однако, видели, даже в случае последнего он выдаёт нечто невразумительное и глубоко сомнительное.

Всё это вызывает как минимум удивление.

Благодаря наличию лекций на «Постнауке», где С.Г. сам, лично проговаривает всё те же глупости, отпадает всякая возможность полагать, что он например, попросту несерьёзно отнёсся к своей роли редактора, ничего особенно не контролировал и лишь поставил свою подпись под кем-то ещё составленным набором глупостей.

В то же время, как мы помним, своих студентов он учил лишь части встреченных заблуждений: это всё значит, что остаётся лишь вариант диверсии знания, намеренной дезинформации народонаселения. Ему не случайно, но нарочно дают как можно более некритический, устаревший материал: исключая минойцев с микенцами, уровень повествования явственно отброшен века эдак два назад, к п.пол. XIX в., тому, какие представления и методология бытовали тогда.

Таков modus operandi антиковедения в СССР, где искусственно держались за воззрения тех времён, когда жили и творили Маркс и Энгельс, поскольку более новые неизбежно приводили к тому, что эти два пророка оказывались неправы, что в упомянутой стране было немыслимым. Эту версию подтверждает и обращение к откровенно абсурдой примитивизации, как у Лурье.

Итак, быть может, перед нами рецидив марксистского подхода, вновь набирающий силу, которой не имел в 1997 г., когда читал свои лекции Карпюк? Это бы отлично объяснило бы расхождения в его показаниях. Но возможны и другие объяснения, и понять, чем вызван подобный подход, ещё предстоит, на тему «зачем» нужно рассуждать дополнительно.

#arzamas
⬅️⬆️️ «Апофеоз безграмотности: 25 ошибок видео „Арзамаса“ „Древняя Греция за 18 минут“», 18/18

В то же время Восток, который ещё не касался греческой мудрости, к таким же выводам приходить отнюдь не спешил, там тоже, как и позднее в Совдепии, предпочитали то, что «ближе к телу».

Астрономия как явление здесь может служить характерным примером. Для нас, чаще всего потребляющих научные данные уже в готовом виде, сразу же в виде моделей на основе выводов из наблюдений, минуя сами последние, иной раз может стать откровением, что всем известный облик Солнечной системы далеко не очевиден для наблюдателя, ведь для невооружённого взгляда планеты выглядят практически неотличимо от звёзд, это такие же, светящиеся точки на ночном небе, различающиеся разве лишь в том, что первые довольно заметно перемещаются, в отличие от последних, по небосводу. Те и другие полагались звёздами — просто разного свойства, например, Венеру именовали Утренней звёздой.

Собственно, на этом, древнейшем, буквально дедовском способе наблюдения за τά μετέωρα построена астрология, все эти «Юпитер в созвездии Близнецов»: ведь, если смотреть с Земли, мы действительно увидим, что будто бы одна из, так сказать, подвижных звёзд оказалась в окружении не знающих движения, она есть прямое детище некритичного, донаучного, обывательски-«всёитакпонятного» восприятия наблюдений.

Так было до греков, к примеру, в Вавилоне, где «главной целью … астрономии было правильное предсказание видимого положения небесных тел: Луны, Солнца и планет», пишет д.фил.н. Л.Я. Жмудь (1997), при этом «вавилонские астрономы не проявляли никакого интереса к тому, каково же реальное, а не видимое движение тел по небосводу, и как они в действительности расположены друг по отношению к другу», тогда как «греческие астрономы, начиная с Анаксимандра, были в первую очередь озабочены созданием геометрической модели, которая бы отражала истинную структуру космоса», которая всё совершенствовалась вплоть до наших дней, приближаясь к «тому, как на самом деле», и в то же время постоянно удаляясь от наглядности, от «да просто же можно на небо посмотреть же можно, а вы напридумывали всякого разного непойми чего».

Иными словами, для того, чтобы столь далеко зашедшее развитие знание стало возможно, пришлось помимо «очевидного» из наблюдений допускать и другую модель, иной мир, сообщаемый через сложное рассуждение, противоречащее привычной картине. Понадобилось очень определённым образом устроенное мышление, настоящая революция оного, до которой дошли только греки, чтобы стало возможно такое путешествие по мирам.

Скажем, поэтому же простецкий люд, не способный к науке, отвергает того же Галковского, сразу же и целиком, без остатка: в силу понятной одиозности ряда его построений, которые для таких отравляют сразу же всё рассуждение целиком.

Они видят только два варианта — верить или отвергать, в первом случае полностью заменив своё видение мира на предложенное мэтром, не оставив альтернатив, тогда как на деле необходимо лишь допускать некий «галковсковерс», такую картину реальности, где он прав, а кроме него — промежуточные варианты между ним и академической: это и будет научным подходом. (Естественно, ничем не лучше и те, а таких немало, кто как раз производит упомянутую замену, сужая свой мир исключительно и окончательно до построений ДЕГа.)

⬅️ «Пролетарское чтиво», 3/4 ➡️

Но причём тут литература и fiction, с которых начался разговор? Всё очень просто: последний ведь тоже создаёт иные миры, в которые погружается читатель, тут явление схожего порядка. Кто не способен коллекционировать миры и путешествовать по ним в одном смысле, не сможет и в другом: где одно, там и другое.

Вот почему вообще не удивителен такой жанр, как science fiction, но, напротив, естественнен и глубоко органичен, и, того более, для многих был и остаётся способом и причиной довольно рано ощутить влечение науки и захотеть ею заниматься; можно практически говорить, что fiction тренирует эту способность.

Что же до литературы «за жизнь», которую глубоко советские люди предпочитают «баловству», то она как раз-таки к таковой не относится. В таком состоянии жанр пребывал, согласно д.ф.н. С.С. Аверинцеву (1981), до греков, и только они «спасли слово», «изъяв его из житейского и сакрального обихода, запечатав печатью „художественности“ и положив тем самым — впервые! — начало литературе. В этом смысле ближневосточная литература может быть названа „поэзией“, „писанием“, „словесностью“, только не „литературой“ в собственном, узком значении термина». Того же мнения Зайцев, убеждённый, что «жесткая ситуативная обусловленность лишает памятник права быть причисленным к литературе в высшем смысле».

Так, продолжает С.С., «в Греции … литература впервые осознала себя … самозаконной формой человеческой деятельности, явно … противостоящей всему, что не есть она сама … культу, обряду, быту и вообще „жизни“». Соответственно, сочинения про «поднятую целину» и прочие успехи стахановцев — это ни в коем случае не полноценное творчество, но откат его в Совдепии назад на уровень, характерный для восточных деспотий, что заставляет вновь вспомнить концепцию Urstaat, сочинённую Делёзом, согласно которой «азиатский метод производства», или, точнее, на языке оригинала, Le despotisme oriental, всегда будет стремиться осуществить «вечное возвращение», рецидив себя самое в лишь слегка иной форме, что и произошло в случае СССР.

На Востоке то, что мы называем fiction, отсутствовало как явление, сочинить нечто, совсем не бывавшее было там делом немыслимым, а также недопустимым — как же это так, врать читателю? Как можно! Со временем стало с этим хуже и у греков, собственно, соответствующие дегенеративные изменения хорошо прослеживаются по мере наступления эпохи эллинизма, времени активной реазиатизации и постепенной гибели античной уникальности.

Критика источников, разбирая, откуда возникло то или иное сомнительное представление (например, то, что якобы в Афинах очень широко практиковались суды за «неверие»), нередко выходит на некий учёный ум именно этой эпохи, который принял за чистую монету художественную литературу, вообразил историческим свидетельством откровенную выдумку более раннего времени.

Типичным примером является биография Еврипида, составитель которой, некто Сатир, вообразил, что события комедии Аристофана «Женщины на празднике Фесмофорий» действительно имели место, то есть женщины города взаправду собирались, чтобы разобраться с великим драматургом за то, что он по их мнению дурно отзывается о них в своих произведениях, хотя, казалось бы, абсурдность возможности этого очевидна.

К тому времени понятие комедии, которая нарочито раздувает, донельзя гиперболизируя, а также выворачивает наизнанку некие ситуации и качества, стало уже недоступно для понимания современников, им казалось невероятным существование произведения, которое свой сюжет бы не основывало ни на чём из реальности — тот самый fiction.

Если обещанное Новое Средневековье действительно наступит, вполне возможно, что потомки и о нашей эпохе насочиняют множество глупостей, вычитанных из художки — просто потому, что забудут о том, что миров может быть множество.

⬅️ «Пролетарское чтиво», 4/4