Есть категория людей, из-за которых хотелось бы раздражаться на них, но вместо этого я злюсь на себя. Это такие люди, — аккуратные.

Знаете, вот эти черти, которые ходят в чистейших белых кроссовках в России, в рубашках с иголочки, которая всегда идеально сидит по идеальной фигуре, у которых ничего не топорщиться и никогда нет капель на задней стороне брюк. То ли они ангелы, что не касаются этой грешной земли, то ли душу свою давно продали за возможность не испытывать бытовых невзгод.

У них лямки или швы лифчика не виднеются из под одежды, на подошвах носочков нет катышек и легкого налета желтизны, их белые вещи не желтеют. Кроссовки эти еще блядские.

Холеные ребята.
А я так не умею и меня это раздражает. У меня толстовка в обязательно несёт отпечаток жизни с котами, как ты ее роликами не изводи. Обязательно пакостная нитка где-то вылезет, капнет что-то, запылится, cc крем оставит отпечаток на вороте, кофе капнет, носы туфель поцарапаются, месячные еще.

Это со мной что-то или нужно быть каким-то совсем иным типом человека? Может заговор какой-то есть?

На белые кроссовки.

Луиза Мэй Олкотт, «Под маской, или сила женщины»

Одна из первых публикаций автора «Маленьких женщин». Недлинный, но любопытный рассказ про эдакую человеческую хищницу, которая поступает на службу в богатый дом под видом скромной гувернантки, и довольно быстро подчиняет обитателей дома своей воле, используя манипуляции, обман и притворство. Что-то такое простенькое, отпускное, но неглупое и хорошо написанное.

Удалила с телефона инстаграм, потому что надоело. Словила в этом отпуске дзен нежелания смотреть за другими и отсутствия потребности показывать себя.

Вчера ходили с Олегом в мой любимый «МОН» на спектакль «ӘҢГӘМӘ / ДИАЛОГ» — такую рефлексию трёх сыновей об их отношениях с отцами. Мне нравится такой театр, где есть место личным историям, а спектакль сам больше похож на диалог рассказчика и зрителей. И особенно нравится мне то, что при кажущейся простоте — вот трое талантливых ребят рассуждают о своих отцах, вспоминают какие-то семейные истории, но без надрыва они это делают, в самом повествовании нет нерва — но ты не можешь перестать об этом спектакле размышлять.

Потому что всё приходит к тому, что диалог сыновей с их отцами происходит только у них в голове, он воображаемый, он со зрителем, он выражается через их творчество — потрясающий момент, когда Ислам Валеев рассказывает о своем отце Рустаме Валеева, аккомпаниаторе Ильхама Шакирова, и ставит уже свою электронную обработку песни отца, которая та же песня, но уже совершенно новая музыка. Это вау, это вот та эмоция, когда родители продолжают жить через детей, через их проявление.

Только в реальном мире этого диалога нет. Потому что кто-то умер, кто-то уехал, кто-то заболел, кто-то постарел. И у детей так много эмоций к родителям, так много нового, иного и другого, так много одновременно тепла, боли и любви, что всё, что остаётся, это на вопрос отца «Как дела?» говорить только одно:

«Да нормально, пап. Все хорошо».

https://monkazan.ru/dialog

Я вот тут заметила одну забавную штуку: есть такая отдельная категория людей, которые, представляя себя, всегда дают какую-то качественную характеристику состояния, обязательно прилагательное. «Успешный предприниматель», «Счастливая мама», «Счастливо замужем».

Кстати, других прилагательных я не встречала. Все или счастливые, или успешные.

А я томат 🍅

У меня теперь есть велосипед и я даже ездила на нем на работу и домой. Это восхитительно! Мерседес уже был, а вот велосипеда еще не было.

На этой неделе я была эффективной и продуктивной. Много работала, занималась спортом, купила велосипед и освоила поездки на нем на работу, работала над рабочими и личными стратегиями, обучала команду, сводила аналитику, успела гулять с мужем и на концерт в консерваторию, на педикюр и к косметологу, и даже читала и рубилась в дибло.

Но всё еще главным достижением этой недели считаю то, что меня стали узнавать в магазине крафтового пива у дома и сегодня даже подарили стакан.

Пятничное

В целом, диалог в идеальных отношениях выглядит вот так.

Поймала себя на осознании какой-то прозрачной стены на работе между собой и ребятами. Когда мы были меньше, было проще: ходить на обеды, делать что-то вне офиса, дружить. Потом мы подросли, я стала руководом и порой смотрю на жизнь на том берегу, но всегда на дистанции. Это не расстраивает, но общения не хватает.