Основатель Катаиб Пьер Жмайель (в светлом) с лидерами еврейской общины Ливана. Бейрут, 1950-е

В большом кресле справа от Жмайеля – рабби Бенцион Лихтман (покинул Ливан в 1959). Слева от шейха Пьера – доктор Жозеф Аттие (в очках), светский глава общины в 1950–76 гг.

Хотя Катаиб (Фаланги) начинались как молодёжное движение христиан-националистов, которые буквально использовали «римский салют», у фалангистов сложились неплохие отношения с иудейской общиной.

Когда в 1950-х Катаиб стали партией, евреи приносили им пару тысяч голосов в Бейруте. Как и другие избиратели, взамен они могли рассчитывать на услуги и поддержку. В моменты обострений арабо-израильского конфликта фалангисты помогали обеспечивать безопасность еврейского квартала Вади Абу Джамиль.

Общину устраивал плюралистичный Ливан тех лет с доминированием христиан. При этом евреи поддерживали социальные и коммерческие связи и с мусульманскими нотаблями. Политикой иудеи особо не занималась, предпочитая коммерцию.

📸Schulze , the Jews of Lebanon

Относительное процветание Ливана в его «золотой век» (1950-60-е) во многом объясняется внешними обстоятельствами.

В XIX веке Бейрут стал ключевым портом для торговли между Европой и Левантом, и это привело к бурному росту города. К тому же, уже тогда в Бейруте начали развиваться банки, финансировавшие производство шёлка в Горном Ливане и торговлю. Часто банки основывались арабскими христианами при поддержке европейских инвестиций.

К середине XX века финансы, международная торговля и туризм стали самыми прибыльными секторами ливанской экономики. Банкиры и крупные бизнесмены разных конфессий были важной частью политических элит: взять хоть такие влиятельные семьи как Фиръун/Фараон (греко-католики, банкиры), Салам (коммерсанты-сунниты), Абу Шахла (православные банкиры) или Эдде (банкиры-марониты).

Неудивительно, что правительство проводило либеральную экономическую политику, отвечавшую интересам бизнеса. Налоги были невысокие, а люди со связями могли не платить и их. В 1950-х в Ливане приняли закон о банковской тайне на основе швейцарского. Бюрократия расширялась, но не слишком быстро и подчас – чтобы создать рабочие места для сторонников, а не чтобы реально что-то регулировать. При этом правительство инвестировало в инфраструктуру (дороги, гавани и новый международный аэропорт).

В 1950-х благосостояние ливанцев в целом повышалось, но вплоть до президентства Фуада Шехаба (1958–1964) правительство ничего не делало для борьбы с неравенством и бедностью. Особенно бедными оставались периферийные регионы, где проживали в основном мусульмане.

События в регионе до поры до времени способствовали росту ливанской экономики. Арабская торговля, до 1948 г. шедшая через Хайфу (а этот порт бурно развивался с 1870-х), после создания Израиля перешла в Бейрут. Через Ливан (Триполи и Сидон) пошёл транзит нефти, и на заре нефтяного бума страна стала важным посредником между Западом и Персидским заливом.

А с конца 1950-х началось бегство капитала из Египта, Сирии и Ирака. Там происходили военные перевороты, за которыми рано или поздно следовали национализации под лозунгами арабского социализма. Люди посостоятельнее выводили свои деньги в ливанские банки.

Ливан также был важным центром образования, культуры и журналистики арабского мира. Плюрализм в политике и значительная свобода слова привели к тому, что в Бейруте встречались поэты, студенты, политэмигранты и туристы со всего арабского мира и из-за его пределов. Там в начале 1950-х скрывались от военной диктатуры Адиба Шишакли основатели партии Баас. В Бейрут же после баасистского переворота в Сирии (1963) сбежал писать мемуары Халед аль-Азм, бывший премьер-министр.

Но внешние факторы способствовали и концу этой эпохи. Вскоре после Шестидневной войны (1967) и без того нищий Южный Ливан стал полем боя между Израилем и Организацией освобождения Палестины (ООП). Часть ливанцев (особенно мусульмане, пан-арабисты, коммунисты и пан-сиристы) считали, что нужно любой ценой поддерживать палестинцев, в то время как некоторые (особенно католики-марониты, потом также многие шииты) хотели ограничить действия боевиков ООП на территории Ливана.

Это обострило внутренние противоречия. Многих и так не устраивала политическая система, при которой у христиан было больше власти, а депутатские мандаты нередко переходили от отца к сыну (в одном случае – к дочери). Вдобавок, при почти полном отсутствии социальных гарантий сохранялось серьёзное неравенство – между центром Бейрута и поясом бедности на окраинах города, между столицей и периферией. Цены росли, а последние попытки социальных реформ предпринимались в конце 1960-х.

Абд ар-Раззак ад-Дандаши – юрист и первый генеральный секретарь Лиги националистического действия в 1933-1935 гг.

Абд ар-Раззак ад-Дандаши принадлежал к влиятельному клану Дандаш из Тель-Кальха на северо-западе Сирии. По одной из версий, он родился (1907* или 1899) и вырос в Триполи на севере Ливана.*

ад-Дандаши учился на юриста в Брюсселе и был активен среди арабских студентов-националистов в Европе. Переехав в Дамаск, он работал в одной юридической фирме с Аднаном аль-Атаси – будущим лидером ЛНД в Хомсе.

К началу 1930-х Абд ар-Раззак был известен как пламенный оратор, популярный среди студентов, учащихся старших школ и молодых интеллигентов.

Он возглавлял комитет, который подготовил секретный съезд пан-арабистов в Ливанских горах в августе 1933 г. Там и была основана ЛНД.

Погиб в несчастном случае в Дамаске в 1935 г.

Абд ар-Раззак – кузен Али Абд аль-Карима ад-Дандаши, другого сооснователя ЛНД. Али Абд аль-Карим был среди лидеров бойскаутов в Сирии.

(*P. Khoury, The Paradoxical in Arab Nationalism)

Во второй половине 1950-х противостояние в арабском мире достигло апогея. Конкуренция между арабскими монархиями (особенно Египтом и Ираком) и раньше определяла международные отношения в регионе наравне с арабо-израильским конфликтом. Но к концу 1950-х на первый план выходит идеологизированное противостояние «прогрессивных» республик и «реакционных» режимов (в основном монархических). Оно сопровождалось массовой политизацией, военными переворотами и гражданскими войнами.

Самым популярным политиком эпохи был Гамаль Абдель Насер – лидер военного переворота в Египте (1952), который покончил с непопулярной монархией и вывел страну из-под британского влияния. Насер критиковал «реакционные» арабские режимы и призывал арабов вместе бороться против Израиля и вмешательства США и Европы. Радио «Голос арабов» и появление транзисторных приёмников донесли его речи до сотен тысяч слушателей в разных странах.

Ореол героя появился у Насера в середине 1950-х. Насеру нужны были деньги на инфраструктурные проекты (вроде Асуанской плотины) и оружие. Сначала он пытался договоришься США. В Вашингтоне настаивали, чтобы Египет присоединился к Багдадскому пакту – антикоммунистическому альянсу монархических Ирака и Ирана, а также Турции, Пакистана и Британии. К тому же, США хотели примирить Египет с Израилем.

Но Насер хотел сам определять политику Египта. К тому же, у арабов были свежи воспоминания о разных «договорах» с Лондоном, которые давали основания для вмешательства в политику Ирака или Египта в 1920-50-х. Поэтому Насер обратился к Москве.

В 1955 году он заключил сделку о поставках оружия с Чехословакией. К тому же, Насер начал публичную кампанию против Багдадского пакта и клеймил про-западные арабские режимы «лакеями империализма». Всё это находило отклик в Ливане, Сирии, Иордании, Ираке, Йемене и не только.

Поворотным моментом стал Суэцкий кризис 1956 г. Не получив кредитов на развитие, Насер национализировал Суэцкий канал, который по-прежнему принадлежал британцам и французам. Осенью Британия, Франция и Израиль вторглись в Египет, но, хотя они одержали военную победу, для Насер война обернулась политическим триумфом. Под давлением США и СССР, интервенты вывели свои войска. В глазах арабской улицы Насер стал человеком, который не отступил перед лицом стран, которые больше всего ассоциировались с арабским унижением, и выстоял.

Популярностью пользовались и внутренняя политика Насера, особенно аграрная реформа. Радикальные партии – вроде коммунистов и баасистов в Ираке, Сирии и Ливане – мечтали перераспределить землю, чтобы ослабить землевладельцев и улучшить жизнь крестьян (как правило очень бедных). Вскоре Насер взял на вооружение и лозунг «арабского социализма».

В 1958 казалось, что «арабская революция» побеждает. В феврале Сирии и Египет – по инициативе сирийских офицеров – слились в Объединённую арабскую республику (ОАР, 1958–61). В мае в Ливане началось вооружённое восстание против про-американского президента Камиля Шамуна, который конфликтовал с Насером и его сторонниками. А в июле иракские военные свергли других противников Насера – про-британскую монархию в Ираке.

Но в 1960-х ситуация изменилась. ОАР распалась после очередного путча в Дамаске (1961). Хотя уже в 1963 власть в Сирии захватывают офицеры-баасисты, переговоры об объединении с Египтом и Ираком ни к чему не привели. Отношения Насера и Баас испортились ещё в 1959, когда баасисты поняли, что он не собирается делиться властью, и ушли с синекур в ОАР. А в 1961 некоторые баасисты поддержали отделение Сирии от ОАР.

В 1966 в Дамаске одна фракция партии Баас свергла другую. Это спососбвтвоало продвижению Хафеза Асада, но не арабскому единству. К тому же путч заложил основы противостояния между баасистскими режимами в Ираке (1968–2003) и Сирии.

Вдобавок, Насер ввязался в гражданскую войну в Йемене – на стороне местных «Свободных офицеров» против монархистов, которых поддерживали саудиты.

Так, пан-арабистские «прогрессивные республики» враждовали как с «реакционными монархиями», так и одна с другой.

Параллельно с противостоянием «прогрессивных» и «реакционных» арабских режимов, конец 1950-х ознаменовался кровавым конфликтом между коммунистами и пан-арабистами в Сирии и Ираке.

Когда Сирия слилась с Египтом в Объединённую Арабскую республику (1958–61), президент ОАЭ Гамаль Абдель Насер потребовал от сирийцев распустить все политические партии. С этим согласилось даже руководство Баас, хотя некоторые отделения не подчинились решению. Коммунисты отказались расходиться и в очередной раз ушли в подполье. Багдаш не явился на заседание паралмента, где голосовали за объединение.

Противостояние обострилось в декабре 1958-го. Генсек Сирийской компартии Халед Багдаш критиковал Насера; последний начал сажать коммунистов в Сирии. Например, самый авторитетный ливанский коммунист и один из лидеров Сиро-ливанской компартии в 1930–50-х Фараджалла аль-Хелу погиб под пытками в Сирии/ОАР в 1959 г.

В те же годы коммунисты оказались в центре политической жизни Ирака. Военные свернли непопулярную монархию в июле 1958 года. Лидерами переворота были Абд аль-Карим Касем и Абд ас-Салам Ареф. Ареф, как и многие офицеры иракской армии, Ареф хотел объединения с ОАР. У Касема же были сомнения.

В итоге премьер-министр Касем посадил Абд ас-Салама Арефа. Но ему была нужна организованная поддержка в обществе. А в те годы, несмотря на годы преследований при монархии, Иракская компартия была самой организованной политической силой в стране. Как и Касем, иракские коммунисты были против немедленного слияния с ОАР.

При этом, в отличие от некоторых ливанских националистов, коммунисты в Ираке (и Сирии) не отрицали арабский характер своей страны. Просто они видели, как Насер преследовал их товарищей в ОАР. Египетских коммунистов Насер сажал ещё до ОАР, хотя им и нравилась его реформы и внешняя политика. Но режим Насера не терпел независимых политических организаций, будь то исламисты, либералы или коммунисты.

Этно-конфессиональный фактор также способствовал нежеланию иракских шиитов и курдов вступать в ОАР. Хотя тогда ещё не было политики идентичности формата 2000-2010-х гг., иракские шииты уже могли почувствовать дискриминацию. Ресурсы (земля и торговля) были сосредоточены в руках узкой элиты (в основном – суннитской), главным образом чиновников из городов (особенно Багдада, также Мосула) и племенных шейхов на периферии. В какой-то степени это было наследие поздней Османской империи, где огромные ресурсы оказались сосредоточены в руках чиновников-землевладельцев (обычно суннитов), проживающих в городах. Вдобавок, про-британский монархический режим в Ираке гарантировал привилегии шейхов и иных землевладельцев.

Существовала и прямая вражда по конфессиональному признаку: Adeed Dawisha утверждает, что Абд ас-Салам Ареф не любил шиитов и даже называл их оскорбительным словом. А шиитов среди коммунистов было много. Коммунистические идеи проникли даже в религиозную семинарию в священном для шиитов городе Наджафе. Там учился ливанец Хусейн Мурувва, в 1960-70-х ставший одним из лидеров Ливанской компартии (я переводил мемуары его кузена).

Так что на раннем этапе (1958–59) правления Абд аль-Карима Касема (1958–63) коммунисты служили для него важной опорой в противостоянии с пан-арабистами. В 1959 году Компартия отметилась в жестоком подавлении мятежа в Мосуле. Когда офицеры-насеристы из местного гарнизона попытались устроить путч, коммунисты ответили убийствами пан-арабистов в городе.

В июле того же года курды-коммунисты устроили резню туркоманов (иракских тюрок) в Киркуке. В этом городе туркмены исторически были в среднем богаче. Это придавало этнический окрас социальным противоречиям. Вдобавок, малоимущие курды в Киркуке охотно вступали в Компартию. Но в 1959 году они убивали как состоятельных, так и бедных туркмен.

Эти кровавые эпизоды не способствовали популярности коммунистов.

Когда в 1963 году пан-арабисты среди офицеров и иракское отделение партии Баас свергли и убили Абд аль-Карима Касема, баасисты устроили расправы над коммунистами. От этого удара Иракские компартия не оправились и всерьёз на власть больше не претендовала.

Гамаль Абдель Насер был очень популярен среди ливанских мусульман (и отчасти христиан). В середине 1950-х его фотографии появились на улицах Бейрута, Триполи и Сайды. Вплоть до смерти Насера (1970) политики из Ливана регулярно посещали Каир, особенно в предвыборный сезон.

Несмотря на лозунги Насера о «революции», его земельную реформу, а впоследствии и национализации, в Египет часто приезжали не молодые революционеры, а представители таких влиятельных семей как Салам из Бейрута или Карами из Триполи.

Даже будучи людьми очень богатыми, они вполне могли разделять идеи пан-арабизма. Но им также нужно было выражать настроения избирателей, а в 1950-70-х ливанские мусульмане массово сочувствовали пан-арабизму и лично Насеру.

При этом пан-арабисты среди элиты, разумеется, не спешили вступить в Объединённую арабскую республику и лишиться власти и имущества.

Но были в Ливане и более радикальные силы: Баас, Движение арабских националистов и группы поменьше.

📸Рашид Карами (главный политик в Триполи тех лет) и Насер

‼️📚Дорогие читатели, я набираю учеников арабского, английского и немецкого языков!

🕌 По образованию я филолог-арабист, изучал арабскую литературу и историю в Германии (FAU Erlangen-Nuremberg), последние несколько лет преподаю этот прекрасный язык и перевожу арабские мемуары. Научу читать газеты и книги на арабском, смотреть новости, заказывать еду, поясню культурный и религиозный контекст разных слов.

🍻 Немецкий я шлифовал четыре года, пока учился в Баварии, так что научу вас понимать самые страшные региональные акценты. Также готовлю к TestDAF. Сам сдал этот экзамен на 5 из 5.

💂Английский у меня свободный, постоянно использую его для учёбы, работы, общения и научу вас делать так же. Вместе мы подберём контент под ваши интересы, преодолеем боязнь говорить и разберёмся с артиклями.

💼 Занятия идут по 60 минут на платформе, удобной для ученика (Zoom, Skype, Google Meet, etc.). Цена зависит от языка и вашей страны проживания. Чтобы учащимся не приходилось часами зубрить грамматику и лексику, я стараюсь давать короткие домашние задания на повторение новых слов и правил. Для меня важно, чтобы вы не просто заучивали грамматику, а использовали её в живой речи.

☎️ Если заинтересовал — пишите в личку @zhabko_ml

Буду признателен за репосты 💛

Сирийская карикатура из серии «кого люди презирают». Справа налево:

«Того, кто приходит на похороны друга и считает, что это отличная возможность обсудить последние события.

Того, кто носит прозрачную рубашку из нейлона, чтобы продемонстрировать свою “мужественность”.

Того, кто отращивает длинные бакенбарды, чтобы о нём говорили, что он “человек искусства”.

Того, кто причёсывается посреди улицы. Что же остаётся прекрасному полу?»

Армейская газета al-Ǧundī, 22 сентября 1955

Из книги Kevin W. Martin, Syria’s Democratic Years

Взаимное влияние коммунистов и пан-арабистов началось ещё в 1920-30-х гг. Видимо, уже в 1920-х гг. арабские студенты в Западной Европе впечатлились тем, как хорошо организованы местные компартии. Отчасти именно под впечатлением от устройства компартий арабские националисты с конца 1920-х стали основывать движения, которые делали ставку на идеологию, структуру и дисциплину. В 1930-х гг. образцами служили также Германия и Италия.

При этом в 1930-х пан-арабизм играл заметную роль и в дискурсе сиро-ливанских коммунистов. Так, видный лидер коммунистов в Ливане Фараджалла аль-Хелу заявлял (1937), что у арабов есть аналоги Первомая в Чикаго 1882 г.: 24 июля 1920, когда Франция разбила арабские войска при Майсалуне и положила конец Сирийскому королевству (1919–20) эмира (потом короля) Фейсала, а также Сирийское восстание против Франции (1925–7) и забастовка 1936 г. в Сирии. Вдобавок, у коммунистов были и прямые связи с некоторыми националистами.

Коммунисты оказали влияние и на партию Баас, особенно в таких аспектах как партийная структура, дисциплина и склонность к теоретизированию (неслучайно в Баас изначально было много интеллигентов). Опять же, вероятно, где-то до 1940-х образцом выступали скорее европейские компартии. Основатели Баас Мишель Афляк и Салах ад-Дин аль-Битар могли видеть их, учась в Париже в 30-х.

Как и коммунисты, баасисты ассоциировались с секуляризмом, и у них были сложные отношения с духовенством (в т.ч. христианским) и исламистами.

В Баас также довольно рано заговорили о «социализме», но их социализм сильно отличается от понимания коммунистов и иных марксистов. В отличие от марксистов, ранние баасисты не считали классовую борьбу движущей силой истории. Если марксисты строят теории и идеологии, основываясь на анализе экономических отношений, баасизм скорее опирался на идеализм и прочие рассуждения об особом арабском духе.

Как и другие националисты, баасисты делали акцент на национальном единстве арабов (вместо классовой борьбы). «Революция» (inqilāb), о которой писал идеолог Баас Мишель Афляк, была скорее политической и духовной. Под «социализмом» ранние баасисты подразумевали социальную справедливость и большую роль государства в экономике.

Хотя коммунисты вроде Халеда Багдаша активно переводили Маркса, Ленина и Сталина ещё в 1930-х, к началу 1960-х у некоторых пан-арабистов возникает новый интерес к марксизму. И многих привлекала вовсе не советская идеология марксизма-ленинизма, а попытка применить идеи Маркса для анализа ситуации в арабских странах. Этим занимались как часть баасистов, так и некоторые насеристы в рядах Движения арабских националистов (ДАН). У обеих групп были отделения в разных странах.

Видимо, важным импульсом для поворота к марксизму стал распад Объединённой арабской республики (1958–61), куда входили Сирия и Египет. В ДАН появилась левая фракция Мухсина Ибрахима. М.Ибрахим был одним из первых, кто стал объяснять неудачи «арабской революции» и ОАР через классовый анализ. По мнению Ибрахима, в руководство «революцией» (tawra) пробрались мелкобуржуазные элементы, которые не были заинтересованы в её полном успехе.

Похожий поворот к марксизму наблюдался с начала 60-х и в Баас. В обеих организациях это вызвало ожесточённые дискуссии между их основателями (вроде Джорджа Хабаша в ДАН и Афляка в Баас) и новым поколением (вроде М.Ибрахима в ДАН или будущего историка Фавваза Трабулси, который в начале 1960-х был в Баас).

Эти споры способствовали дезинтеграции ДАН и Баас. К концу 1960-х ДАН распалось (из него выросли в т.ч. палестинский НФОП Хабаша и Организация ливанских социалистов), Баас была расколота с 1966.

С другой стороны, эти дискуссии внесли свой вклад – идейный и организационный – в становление т.н. арабских «Новых левых» в конце 1960-х. Они тоже комбинировали пан-арабизм с марксизмом, идеей «народно-освободительной войны» против Израиля и тесными связями с ООП.

Ливанские коммунисты в конце 1960-х также пересмотрели свои взгляды на Насера и вновь сблизились с пан-арабистами. В 1975 ЛКП вступила в гражданскую войну в Ливане (1975–90) на стороне палестинцев и их союзников.

🇮🇱🇱🇧Очередная эскалация. 11 июня Израиль убил высокопоставленного командира Хезболлы Талеба Абдаллу. Газета an-Nahār называет это самым болезненным ударом по группировке с января, когда погиб Висам Хасан Тавиль.

Хашим Сафи ад-Дин — глава исполнительного совета Хезболлы и потенциальный преемник Насраллы — пригрозил, что группировка будет бить по Израилю больше и сильнее. Вчера группировка выпустила 215 ракет по северу Израиля.

В последние недели Хезболла и так усилила обстрелы ракетами и дронами. В недавнем ударе по деревне Хурфейш был смертельно ранен военный, ещё 10 человек ранены. Вдобавок, Хезболла расширила географию обстрелов (район Назарета). Бомбёжки вызывают пожары по обе стороны границы.

Хезболла также снова сбила дрон Hermes-900 и впервые попыталась сбить военный самолёт (в предыдущие десятилетия никто особо не мешал авиации ЦАХАЛ летать над Ливаном). Группировка целится по военной промышленности в Галилее и заявила о 1-м попадании по ПВО Железный купол.

Ливанская исследовательница Амаль Саад считает, что убийства командиров не приведут к неконтролируемой эскалации со стороны Хезболлы. Гибель высокопоставленных боевиков не влияет на стратегический расчет Хезболлы. Её цели — давить на Израиль и истощать его, чтобы подтолкнуть к сделке с ХАМАС; испытать собственное оружие, изучить поведение ЦАХАЛ и демонстрировать свои возможности, намекая на высокую цену вторжения. Если Хезболла действительно захочет войны, то перейдет к массированным ударам по большим городам и гражданской инфраструктуре.

Опасаясь повторения терактов 7.10 на севере, Израиль по-прежнему грозится вторжением в Ливан. Хезболла же отказывается отводить боевиков от границы, настаивая, что многие из них там живут. За спокойствие на границе она требует прекращения огня в Газе.

Опыт показал, что с воздуха Хезболлу не уничтожить. Но не очень понятно, как будет развиваться конфликт в случае вторжения. Ликвидация Хезболлы не кажется мне реалистичной перспективой. Даже если уничтожить её инфраструктуру на юге, она останется сильна в пригородах Бейрута и на севере долины Бекаа. К тому же, у Хезболлы есть ракеты, способные бить по Израилю даже с севера Ливана. Помимо присутствия Хезболлы в районе Баальбека и севернее (в области Хермель), у неё есть партнёры и союзники на северо-западе (в т.ч. Исламская группа + семьи Франжье и Карами). Впрочем, тамошнее население относится к группировке куда хуже (не факт, что это помешает ей стрелять оттуда при желании).

Какой результат можно будет продать израильтянам как успех, особенно в случае больших потерь среди гражданских? Оккупация юга Ливана до р. Литани? Она будет сопровождаться постоянными потерями и вовсе не факт, что остановит обстрелы Израиля. К тому же, Хезболла хорошо знает местность и специализируется на партизанской войне, к которой готовилась много лет.

Предыдущая оккупация юга Ливана (1982–2000) не только унесла много жизней, но и усилила политические позиции Хезболлы и дала ей предлог не распускать военное крыло после гражданской войны (1975–90). Попытки ЦАХАЛ «проучить» группировку только укрепляли её имидж и дополнительно настраивали ливанцев против Израиля. Так, операция Гроздья гнева (1996) запомнилась ливанцам в первую очередь т.н. резнёй/бомбардировкой в Кане (maǧzirat Qānā), когда больше ста гражданских были убиты в израильском ударе возле д. Qānā. Вопреки представлению «они понимают только силу», такие эпизоды не столько пугают арабов, сколько вызывают хорошо знакомое израильтянам желание мстить.

Поистине «гениальным» решением было бы дойти до Бейрута и Баальбека. Растянутые коммуникации и практически неизбежные стычки с не-шиитским населением по дороге стали бы настоящим подарком для Хезболлы.

Вероятно, война будет сопровождаться большими жертвами среди гражданских с обеих сторон и разрушениями от Бейрута до Тель-Авива. Она также легко может перерасти в региональную войну с участием про-иранских группировок с территории Сирии, ударами по иранским ядерным объектам и, потенциально, прямым вовлечением Ирана и США (чего они не хотят)

Поговорили на @pervoeisrael о перспективах Третьей ливанской и о ситуации в Ливане с Максимом Жабко (@gunsncamels)

https://www.youtube.com/live/hLiYHT_O5Mg?si=A9S1DmvOjBf9Il_j

К началу ХХ века театры в Бейруте, Каире и Александрии всё чаще затрагивали общественно-политические вопросы. Поднимались такие темы как социальное неравенство, положение женщин, роль духовенства и революция (особенно Французская и Младотурецкая). Вдобавок, в театрах проводились политические и профсоюзные мероприятия.

Как и пресса, театр европейского образца в арабском мире возник в середине XIX века. С самого начала в просветительских кругах театр рассматривался как инструмент для реформирования общества. Первые арабские постановки были адаптациями европейских (в первую очередь французских) классиков вроде Мольера, но вскоре появились и оригинальные пьесы.

Поначалу спектакли высмеивали некий моральный порок (вроде алчности или нечестности), а местом действия служили арабские страны золотого века, вдохновлённые Тысячью и одной ночью. Но акцент делался не на сеттинге, а на персонажах. К концу XIX века арабские спектакли часто связывали индивидуальное совершенствование с реформами в обществе. Постановки обсуждали образование для девочек, критиковали церковь и нравы богатых. К началу ХХ в. театр стал весьма популярным, а спекаткли нередко ставились в школах или среди друзей.

С 1907-8 гг. постановки также комментировали актуальные события. Например, в Бейруте в 1909 году сыграли спектакль о казни испанского анархиста Феррера. Антиклерикальные нотки этой постановки не понравились части католиков, особенно иезуитам, и они критиковали её в прессе. Ставили в Бейруте и пьесу об итальянской бомбардировке этого города в ходе итало-османской войны. В Александрии выступали с монологом Сельскохозяйственный банк, который обвинял местных банкиров братьев Суса в том, что они украли деньги простых людей.

Иногда постановки не нравились не только священнослужителям, но и властям. Ещё в XIX в. в Египте и Османской империи появились цензура (часто непоследовательная) и законы, регулировавшие поведение в театре. Имели место также полные запреты (их в итоге сняли) и ограничения (например, для студентов). Порой спектакли на остросоциальные темы прерывала полиция, а труппе приходилось провести ночь за решёткой.

При этом давление властей критиковалось в прессе. Так, в 1908 г. власти Египта (де факто под контролем Британии) внезапно запретили постановку Диншавай об убийстве египетских крестьян британскими солдатами, которая шла уже несколько месяцев. Автор пьесы связался с известной газетой al-Ahrām, и та поддержала его и призвала к тому же своих читателей. Братья Taqlā – издатели al-Ahrām (христиане из Ливана) – вообще интересовались театром и писали о нём в своей газете. К слову, потом al-Ahrām также публиковала требования бастующих рабочих.

Вдобавок, театр был местом, где встречались люди из разных социальных слоёв, конфессий и стран. Например, когда в 1911 г спектакль о бомбардировке Бейрута ставили в Дамаске, спонсорами выступали еврейские филантропы из Каира, актёров готовил христианин, а среди аудитории были мусульмане, включая чиновников. Заметную роль в театральной среде играли иностранцы (например, итальянцы), особенно в Александрии. А многие ведущие актёры и постановщики в Египте были выходцами из Ливана (нередко христианами).

Khuri-Makdisi отмечает близость реформистских мыслителей и театралов. Например, известный актёр Азиз Ид, сыгравший ряд скандальных ролей (включая анархиста Феррера), общался с бейрутскими радикальными мыслителями и журналистами. Искандер Фарах позволял бастующим рабочим собираться в его театре.

Журналист и издатель газеты al-Ǧāmiʿa Фарах Антун выражал политические идеи через пьесы: требовал 8-часовой рабочий день, пенсии, больничный и т.д. Этот православный ливанец известен как один из первых арабских авторов, которые публично критиковали вмешательство духовенства в общественно-политические вопросы. Фарах Антун был также одним из первых арабов, которые позиционировали себя как социалистов — ещё до Первой мировой (в мэйнстрим слово «социализм» проникнет лишь к концу 1940-х).

(Ilham Khuri-Makdisi, The Eastern Mediterranean and the Making of Global Radicalism, 1860-1914)

Султан Абдульхамид II любил строить башни с часами.

В 1901 году в честь 25 лет с его воцарения было заложено несколько таких построек. В Яфе/Яффо её возвели между мечетью аль-Махмудия, ж/д станцией и коммерческим центром. В Хайфе башню пристроили прямо к мечети ан-Наср в сердце города (саму мечеть – ныне мечеть аль-Джарина – возвели в честь победы над Захиром аль-Омаром в 1775 г). Похожие башни построили в Триполи, Наблусе/Шхеме и Сафеде/Цфате.

Эти сооружения были не прихотью султана, а символом перемен. Несмотря на консерватизм и авторитаризм Абдульхамида II, которого некоторые подданные обвиняли в тирании, школы при нём множились, бюрократия расширялась, порты росли. В 1890-х запустили ж/д сообщение между Яфой и Иерусалимом, а в 1904 году у железной дороги Дамаск-Мекка появилась ветка, ведущая в важный порт Хайфу. Поезда, пароходы и работа в офисе требовали следить за временем, и часы в центрах крупных городов были очень кстати.

📸Триполи, Ливан

В Бейруте тоже есть башня с часами, построенная при Абдульхамиде II. Но она на несколько лет старше башен в Триполи, Наблусе или Хайфе, возведённых в 1901 г. в честь 25 лет с вступления Абдульхамида на престол.

Башню в Бейруте заложили в 1897 году около больших османских казарм, которые построили в середине XIX века.

Оба здания до сих пор стоят на холме чуть западнее Площади нежме, только казарма в наши дни известна как Большой дворец (as-sarāy al-kabīr). С 1940-х там заседает правительство Ливана. Дворец пострадал в годы гражданской войны (1975-90), но был отреставрирован.

Раньше помимо Большого дворца в Бейруте был и Малый дворец. Он располагался на Башенной площади/Площади мучеников, но его снесли в середине ХХ в.

До израильского вторжения и эвакуации ФАТХ из Бейрута (1982) Триполи был второстепенным театром сирийско-палестинской войны в Ливане. Но на попытки ФАТХ перегруппироваться на севере Ливана сирийское руководство ответило осадой Триполи осенью 1983 г.

В июне 1983 один из лидеров ФАТХ Халиль аль-Вазир (Абу Джихад) приехал в Триполи. В «северную столицу» Ливана и окрестности стали прибывать боевики ФАТХ и оружие – из других частей страны, а также через Кипр. Силы ФАТХ были сосредоточены в лагерях палестинских беженцев северо-восточнее Триполи: Нахр аль-Баред и аль-Беддауи (в последнем устроил штаб-квартиру сам Арафат). Вдобавок, палестинцы активно вооружали местные группировки.

Сам Триполи – второй город Ливана по населению – в основном находился под контролем местных вооружённых групп. Среди них были и представители общеливанских партий (коммунисты или ССНП), но в основном это были небольшие группировки, вроде исламистов Джундулла или сторонников Халиля Аккауи в районе Баб ат-Таббане. Если в конце 1960-х на местные радикальные группы влияли идеи арабских новых левых, то к началу 1980-х триполитанские революционеры вдохновлялись исламизмом. Это было частью регионального тренда, которому способствовала революция в Иране (1979).

В 1976 году Сирия ввела войска в Ливан, раздираемый гражданской войной (1975–90). Тогда Дамаск не дал союзникам палестинцев (Ливанское национальное движение) победить христиан-националистов (Ливанский фронт), но к концу 1970-х воевал и с большинством христиан. Из-за сирийской интервенции с 1976 г. в Триполи развернулась борьба между союзниками ФАТХ и Сирии.

Ясир Арафат опирался на ливанских коммунистов, про-иракских баасистов и районные группировки, а сирийцы – на про-сирийские палестинские движения, ССНП и местных алавистких союзников в лице Али Ида. Али Ид успешно сыграл на чувстве угрозы алавитов на фоне распада государства и при поддержке Сирии создал алавитское ополчение Красные рыцари (al-Fursān al-ḥumr).

В то время Дамаск не только воевал с ФАТХ, но и поддерживал оппонентов Ясира Арафата внутри движения. Так появилось движение ФАТХ аль-Интифада, отколовшееся от ФАТХ в 1983. Вдобавок, режим Асадов опирался на движения ас-Саика (туда рекрутировали палестинских беженцев из Сирии), а также НФОП-ОК (Народный фронт освобождения Палестины – Общее командование). Дамаску категорически не нравились намёки ФАТХ на готовность компромиссу с Израилем (ФАТХ поддержал декларацию Арабского саммита в Фесе, Марокко, 1982, которая де факто признавала Израиль в границах 1967 г). Соглашение между Израилем и палестинцами ослабило бы переговорные позиции Сирии и снизило бы и без того скудные шансы вернуть Голанские высоты, захваченные Израилем в 1967 г.

В Триполи это противостояние выражалось преимущественно в столкновениях между союзниками палестинцев в районе Баб ат-Таббане (Народное сопротивление Халиля Аккауи) и про-сирийскими силами в соседнем районе Джабаль Мохсен, где проживает множество алавитов, в т.ч. из Сирии. Были и другие эпизоды насилия: так, про-сирийские силы взорвали дом доктора Абд аль-Маджида ар-Рафиъи – местного лидера про-иракской Баас и первого ливанского баасиста, избравшегося в парламент.

Большинство жителей Триполи поддерживали палестинцев, но многие были против политики Арафата. В частности, Рашид Карами – ведущий политик до войны – покинул город, протестуя. Он опасался, что сирийцы разбомбят Триполи, как израильтяне – Западный Бейрут.

Осенью 1983 г сирийская армия при поддержке палестинских и ливанских союзников/прокси начала наступление на лагеря беженцев аль-Беддауи и Нахр аль-Баред к северо-востоку от Триполи. Сирийцы взяли Беддауи за три дня, и Арафат отступил в Триполи. Сирийская армия осадила город. Спустя полтора месяца Ясир Арафат признал поражение и уплыл в Тунис с тысячами сторонников.

Уезжая, Арафат оставил тяжёлое вооружение местным союзникам. К этому моменту про-палестинские триполитанские группировки объединились в Движение исламского таухида (осн. 1982). Так Триполи стал первым арабским городом под контролем исламистов.

(Tine Gade, Sunni City)

Харизматическим лидером Движения исламского таухида был радикальный проповедник Саид Шаабан. Однако Tine Gade в книге Sunni City утверждает, что Движение было скорее союзом районных группировок. У самого шейха Шаабана были хорошие отношения с Ираном, и в 1982-4 гг. КСИР тренировал некоторых боевиков ДИТ.

Правление ДИТ в Триполи (1983–85) не пользовалось особой популярностью. Они так и не создали эффективных социальных служб для триполитанской бедноты, которая была основной опорой группировки. Консервативной части среднего класса, которая могла поддерживать умеренных исламистов в лице Исламской группы Фатхи Якана, не нравился радикализм Движения исламского таухида. А суннитские богословы были невысокого мнения о теологических и правоведческих компетенциях шейха Шаабана и его последователей.

Сирия не спешила брать город. Саид Шаабан посещал Дамаск по дороге в Тегеран и даже встречался с президентом Хафезом Асадом. Возможно, Асад рассчитывал, что жители Триполи охотнее смирятся с сирийским контролем, если достаточно устанут от исламистов.

Движение исламского таухида принялось насаждать свои представления о морали. Так, исламисты запретили алкоголь. Они также снесли памятник Абд аль-Хамида Карами – местного лидера двжения за независимость от Франции. Вместо статуи Карами на Площади света (Saḥat an-nūr) установили гигантское слово «Аллах» с подписью «Триполи – крепость мусульман».

Поворотным моментом стала расправа над коммунистами в Минье, портовом пригороде Триполи (октябрь 1983). Видимо, её инициировал Хашем Минкара – местный «эмир» ДИТ. Вдобавок, были убиты подозреваемые в симпатиях к коммунистам. Шейх Шаабан отказался извиниться и заявил, что «[проливать] кровь атеистов разрешено».

Убийства коммунистов привели к расколу в рядах ДИТ. Некоторые его лидеры и сами в конце 1960-х вращались в леворадикальных кругах – до того, как разочаровались в марксизме как чужеродном заимствовании и обратились к исламизму. Уже в начале 1984 г группировка стала распадаться. Этому способствовала и эвакуация ФАТХ из Триполи (1983), ведь поддержка палестинцев была важным звеном, связывающим триполитанские группировки. К концу 1984 г шейх Шаабан толком не контролировал остатки боевиков ДИТ.

Сирийские войска окружили Триполи, но до поры до времени не заходили в город. Вместо сирийцев в столкновениях с исламистами участвовали местные союзники Дамаска: светская пан-сиристская ССНП и алавитская группировка Красные рыцари (военное крыло Арабской демократической партии Али Ида). При необходимости их поддерживала сирийская артиллерия.

В сентябре 1985 года про-сирийские ополчения атаковали позиции исламистов в Триполи. Вскоре Саид Шаабан заключил перемирие с Сирей, согласился сдать тяжёлые вооружения и фактически стал союзником Дамаска (ДИТ под руководством его сына Биляля Шаабана до сих пор ориентируется на Сирию и Иран). В Триполи вошли сирийские войска. Однако многие полевые командиры ДИТ не признали перемирие. Начались аресты и убийства исламистов. Кульминацией противостояния стала резня в суннитском районе Баб ат-Таббане (декабрь 1986), которую устроили сирийцы и алавиткие Красные рыцари. Так Дамаск отреагировал на атаки исламистов против сирийских блокпостов 19 декабря 1986 г.

Продублирую пост, так как был небольшой сбой YouTube.

Поговорили на @pervoeisrael с Максимом Жабко (@gunsncamels) про "Хизбаллу", друзов и немного вокруг.



https://www.youtube.com/live/bR_MPw2FMPM?si=9-BHwAE6dA4Hw3xk

• В июне в сети появилось фото с похорон военных-друзов, погибших в Секторе Газа. Гроб, завёрнутый в флаг Израиля, проносили перед изображением двух знаменитых друзов: Султана-паши аль-Атраша из Сирии и Камаля Джумблата из Ливана.

Султан-паша был инициатором восстания против Франции в 1925 г и стал знаковой фигурой в истории Сирии, друзов и вообще арабов. Камаль-бей был одним из ведущих политиков Ливана в 1950-70-х и активно призывал отменить конфессиональные квоты, дававшие больше власти христианам. В начале гражданской войны (1975–90) Камаль Джумблат возглавлял одну из сторон конфликта – про-палестинское Ливанское национальное движение. Считается, что за убийством Камаль-бея(1977) стоит Сирия.

Его сын и преемник Валид Джумблат прокомментировал фотографию с похорон израильских военных. Он заявил, что ему «очень стыдно» видеть изображение отца рядом с израильским флагом на похоронах военнослужащих ЦАХАЛ. Джумблат назвал это «оскорблением памяти этих двух великих арабских героев» (Атраша и Джумблата).

• Июль ознаменовался публичным спором между Валидом Джумблатом и шейхом Муфаваком Тарифом – духовным лидером друзов Израиля. Валид-бей раскритиковал то, что шейх Тариф принял в своей родной деревне Джулис премьер-министра Биньямина Нетаньяху.

В ответ шейх Тариф призвал Джумблата уважать политические позиции израильских друзов, подобно тому, как друзы Израиля уважают позиции единоверцев в Ливане. Шейх Тариф подчеркнул, что друзы заботятся прежде всего об интересах своей общины, «её монотеистической/друзской (tawḥīdiyya) идентичности, её истории и будущем». Он также заявил, что «мы – граждане демократического государства, уважаем его законы и права его граждан».

На этом обмен заявлениями не закончился. Отвечая, Джумблат подчеркнул, что «многие пытаются исказить» «арабско-исламскую идентичность» друзов в Израиле. Он также заявил, что любой человек, особенно арабы и мусульмане, должны выступать против «агрессии правительства Б. Нетаньяху в оккупированной Палестине».

• Валид-бей прокомментировал и трагедию в друзской деревне Маждаль Шамс на Голанских высотах, где 12 детей и подростков погибли в ракетном обстреле из Ливана. Хезболла категорически отрицает ответственность; израильская армия утверждает, что это была иранская ракета Falaq-1, запущенная шиитской группировкой. Учитывая, что погибли друзы, Хезболла не хочет портить отношения с друзами Ливана. Тем более, что война уже усугубила противоречия Хезболлы с христианскими союзниками.

Ливанские друзы сочувствуют палестинцам, но не хотят большой войны. При этом Валид Джумблат – пожалуй, самый влиятельный политик общины – поддерживает «сопротивление» Хезболлы на юге Ливана, но призывает группировку не допустить неконтролируемого разрастания конфликта.

Комментируя обстрел Маждаль Шамса, Джумблат воздержался от обвинений в адрес Хезболлы. Зато он обвинил Израиль в попытке использовать обстрел друзской деревни, чтобы отвлечь внимание от страданий гражданского населения в Секторе Газа.

Видимо, как и Хезболла, Джумблат хотел бы избежать конфликтов между друзами и шиитами в Ливане. И с точки зрения общественного спокойствия, и чтобы не радовать Израиль дополнительными противоречиями в ливанском обществе.

Характерно, что с 2000-х Джумблат, известный прагматизмом и гибкостью, был ближе к лагерю критиков Хезболлы, Ирана и Сирии, но в нынешней войне последовательно поддерживает действия Хезболлы. Джумблат также не участвовал в конференции за прекращение войны, которую проводили этой весной Ливанские силы (крупнейшая партия критиков Хезболлы, христиане).

Да и понятно, на чьей стороне симпатии Валид-бея, видевшего израильское вторжение(1982) и осаду Западного Бейрута. В гражданскую войну он был союзником палестинцев, пускай и в меру интересов своей общины. Так, Валид Джумблат пошёл на сближение с Сирией (тогдашними врагами Арафата). К тому же, сторонники Джумблата не воевали с ЦАХАЛ, когда Израиль оккупировал область Шуф на юге Ливанских гор в 1982–83гг. А Ливанские силы, к слову, в те годы воевали с друзами и ООП, а с Израилем сотрудничали, особенно в 1978–82гг.

Сходили вчера с @minarety на подкаст Медузы поговорить о ситуации на ливано-израильской границе и перспективах региональной эскалации.

Правда, записывались мы до того, как Израиль убил высокопоставленного командира Хезболлы Фуада Шукра, причём прямо в южных пригородах Бейрута, оплоте шиитской группировки. ЦАХАЛ утверждает, что Фуад Шукр несёт ответственность за обстрел деревни Маждаль Шамс на Голанских высотах, в котором погибло 12 гражданских. Шукр был близок к генсеку Хезболлы; вдобавок, США называют Шукра причастным к подрыву казарм миротворцев в Бейруте в 1983 году – одной из самых громких атак шиитских исламистов в те годы.

А сегодня утром стало известно, что Израиль добрался до Исмаила Хание, главы политбюро ХАМАС. Особенно интересно, что Хание был убит в Тегеране. Он прибыл туда на инаугурацию нового президента Ирана. Исламская республика обещает отомстить.

Но, по большому счёту, перед Хезболлой стоит та же дилемма, которую мы обсуждали в подкасте: как своими обстрелами обеспечить эффект сдерживания против Израиля, по возможности не провоцируя его на вторжение в Ливан? Хезболла очень не хочет, чтобы Израиль решил, что теперь можно бомбить Баальбек и убивать высокопоставленных боевиков на окраинах Бейрута. Поэтому она не настроена идти на уступки и прекращать обстрелы, пока Израиль не заключит перемирие с ХАМАС (Хезболла требует этого с первых месяцев войны). А Израиль по-прежнему требует отвести боевиков от границы, но Хезболла отказывается. Часть оппозиции и крайне-правые министры требуют ввести войска в Ливан. С другой стороны, в Израиле еженедельно проходят протесты, где требуют освободить заложников через сделку и провести досрочные выборы.

Вот, собственно, фото с похорон израильских военных, которое так не понравилось Валиду Джумблату.

Фотография сделана в деревне Бейт Джанн на севере Израиля. На изображении за гробом – Султан-паша аль-Атраш, Камаль Джумблат (за дорожным знаком) и пара пятицветных флагов друзов.

Сирийский политик Халед аль-Азм (1903–1965) принадлежал к известной семье землевладельцев из Дамаска. Ещё при Османской империи её представители не раз были губернаторами Дамаска и окрестностей. Отец Халед-бея, Фаузи-паша аль-Азм, заседал в парламенте ещё при османах, а после распада империи (1918) стал первым председателем (1919) Всеобщего сирийского конгресса, который нередко называют первым парламентом в истории страны. Конгресс провозгласил независимость и конституционную монархию, но летом 1920 года французские войска положили конец Сирийскому королевству.

В общем, Халед аль-Азм был из очень богатой и влиятельной семьи. В 1930-х он сблизился с другим политиком из Дамаска, Шукри аль-Куватли. В те годы аль-Куватли был одним из лидеров движения за независимость от Франции, но уже в 1940-х он стал президентом Сирии (1943–49, 1955–58).

В независимой Сирии (с 1946) Халед аль-Азм был одним из ведущих политиков. В периоды, когда в стране проходили конкурентные выборы и работал парламент (1946–49, 1949–51, 1954–58, 1961–63), он был депутатом и нередко занимал ключевые должности в правительстве. При этом он не принадлежал ни к одной из двух основных партий, которые представляли традиционные элиты (Национальная и Народная партии).

Халед аль-Азм неоднократно был премьер-министром, а в 1955 году даже выдвигался в президенты против аль-Куватли (безуспешно).

Когда в стране началась эпоха военных переворотов (1949–70), Халед аль-Азм критиковал вмешательство армии в политику. Правительства, которые возглавлял лично он, дважды свергались военными (1949 и 1963 + серьёзная попытка в 1962).

В период открытой диктатуры Адиба Шишакли (1951–54) аль-Азм приостановил карьеру. После падения режима он вернулся в политику и занимал важные посты в правительстве.

Летом 1957 года, будучи министром обороны (с конца 1956), аль-Азм посетил Москву. Он сыграл заметную роль в переговорах с СССР о поставках оружия. В те годы это была большой темой в арабском мире, ведь в 1955 году египетский прездент Гамаль Абдель Насер договорился о поставках оружия с Восточным блоком, не вступая в него. Это укрепило его имидж борца с западным влиянием на Бижнем Востоке и способствовало популярности Насера в арабском мире.

При этом Халед аль-Азм критиковал этого кумира пан-арабистов, вдохновившего столько путчистов в арабском мире. В период авторитарной Объединённой арабской республики (Египет и Сирия, 1958–61), которой правил Насер, аль-Азм уехал в Ливан. Он вернулся в Сирию после распада ОАР (1961) и какое-то время снова был премьер-министром.

Но в 1963 году пан-арабисты в рядах армии свергли правительство Халеда аль-Азма. Переворот положил начало режиму партии Баас. Многие ведущие политики оказались в эмиграции, их лишили имущества и гражданских прав. Среди них был и Халед аль-Азм. Он скончался в Бейруте в 1965 году, написав три тома воспоминаний.

В журнале Неприкосновенный запас вышел мой перевод отрывков из мемуаров Халеда аль-Азма. В частности, про парламентские выборы 1954 года, которые считаются самыми конкурентными в истории Сирии; о поездке аль-Азма в Москву в 1957 году; а также политический спектр Дамаска 1950-х глазами автора мемуаров: от коммунистов и баасистов до крайне-правых ССНП и Кооперативно-социалистической партии.