🇱🇧🇮🇱В последние дни интенсивность взаимных обстрелов на ливано-израильской границе достигла пика с начала войны.

Хезболла обстреливает израильские населённые пункты и военные объекты ракетами, дронами и противотанковыми ракетами. Были и отдельные попытки пересечения границы и перестрелки на израильской территории. Израиль же обстреливает позиции Хезболлы на юге Ливана артиллерией и авиацией. В результате действий Израиля убито порядка 130 боевиков Хезболлы и около 20 гражданских; со стороны Израиля сообщается о гибели девяти военных и шести гражданских. Кроме того, в результате боёв страдают жилая застройка и сельскохозяйственные объекты. Ливанская сторона обвиняет Израиль в использовании боеприпасов с белым фосфором.

Периодически ответственность за те или иные атаки брали на себя другие группировки. Помимо боевиков ХАМАС и Исламского джихада, об участии в войне заявляла группировка аль-Фаджр – вооружённое крыло Исламской группы. Это местная итерация Братьев-мусульман, признанных террористами и запрещенных в ряде арабских стран и РФ. На внутрипартийных выборах в Исламской группе в прошлом году победили более радикальные элементы, близкие к ХАМАС и Хезболле. Однако участие всех этих организаций в боевых действиях ограничено.

Неделю назад близкая к Хезболле газета аль-Ахбар писала, что более 72 тысяч ливанцев покинули свои дома в приграничных деревнях. При этом многие уехали не в более северные районы Ливана, а в основные города Южного Ливана – Сур (Тир) на Средиземном море и Набатию среди холмов на востоке. Израиль эвакуировал 60 тысяч граждан.

Международные посредники – в первую очередь США и Франция – пытаются добиться деэскалации дипломатически. В последние недели Бейрут посещали высокопоставленные дипломаты и глава французской разведки.

В Ливане тоже заговорили о необходимости реализовать резолюцию ООН 1701, которая положила конец Июльской/Второй ливанской войне между Хезболлой и Израилем (2006). В начале декабря и.о. премьер-министра Наджиб Микати заявил, что в грядущие месяцы будут проходить переговоры при посредничестве ООН с целью «добиться стабильности на южной границе, начиная с полной реализации резолюции 1701». Бессменный спикер парламента Набих Берри (лидер шиитского Движения Амаль и союзник Хезболлы) также утверждает, что Ливан остаётся привержен резолюции. К реализации 1701 призывает и самый влиятельный политик-друз Валид Джумблат и многие христиане. При этом в Бейруте настаивают, что для этого Израиль должен уйти со спорных приграничных территорий.

Некоторые партии продолжают призывать Хезболлу не втягивать страну в полномасштабную войну. В начале декабря руководители Прогрессивно-социалистической партии (главная партия друзов) встретились с представителями Хезболлы и среди прочего просили избегать неконтролируемой эскалации. ПСП представляли лично экс-председатель Валид Джумблат и его сын, председатель ПСП Теймур Джумблат.

Хезболла настаивает, что не готова договариваться, пока продолжается война в Секторе Газа. 13 декабря шейх Наим Касем, заместитель генерального секретаря Хезболлы, заявил: «Фронт в Ливане останется открытым, пока продолжается агрессия против Газы. (…) Мы не обсуждаем ни с кем положение на юге Ливана, пока она продолжается». Шейх Касем также отметил, что «Хезболла находится в состоянии очень высокой готовности». Он также в очередной раз исключил роспуск вооружённого крыла Хезболлы.

Хасан Фадлалла, депутат парламента от Хезболлы, повторил, что давление и угрозы со стороны США ни к чему не приведут. За этим, однако, последовал прозрачный намёк, что военные действия на «других фронтах» прекратятся, как только это случится в Газе. В то же время, Хасан Фадлалла отверг требования отвести боевиков от границы.

А тем временем израильское руководство настаивает, что время дипломатии истекает, и если переговоры не смогут гарантировать безопасность жителей севера в ближайшие недели, это сделает армия. Западный дипломатический источник l’Orient-Le Jour утверждает, что Израиль умерил требования и теперь хочет, чтобы боевики Хезболлы отошли на 10 км от границы, а не за реку Литани.

Ждать или нет большой войны между Израилем и Ливаном? Что происходит в Ливане, какие отношения складываются между ХАМАСом и "Хизбаллой"?

Об этом мы поговорили в эфире Первого радио (@pervoeisrael) с арабистом и экспертом по Ливану Максимом Жабко.

Кстати, у Максима прекрасный ТГ про Ливан и не только (@gunsncamels ).

Ссылка на эфир:

https://youtu.be/hbeTGshogko?si=cs5YHPINW9qY7Ub3

И не забывайте подписываться на мою Фалафельную тоже. Нажимайте @mideastr.

🇱🇧 В Ливане отменили ордеры на арест двух бывших министров. Судья Тарек Битар пытался допросить их в связи с расследованием взрыва в порту Бейрута 4 августа 2020 года. Они не соизволили явиться, и Битар распорядился арестовать их.

Речь идёт о Юсуфе Феньяносе, который с 2016 по начало 2020 года был министром общественных работ и транспорта, а также о министре финансов в 2014–2020 гг. Али Хасане Халиле. У обоих влиятельные политические покровители.

Феньянос – выходец из Згарты, и его политические покровители – маронитская семья Франжье, известная близостью к Сирии. Сейчас Сулейман Франжье – кандидат в президенты, которого поддерживает Хезболла. Всё время, что Феньянос был министром транспорта, в главном порту страны хранились взрывоопасные материалы, и он ничего не делал в этому поводу.

В 2020 году против Феньяноса были введены санкции США. Про-сирийские и про-иранские партии настаивают, что это политическое решение. Сулейман Франжье прокомментировал его так: «Мы не стесняемся, что мы поддерживаем сопротивление, и гордимся этой последовательной позицией».

Али Хасан Халиль – член шиитского Движения Амаль, которое также близко к Сирии. В 1980-х Амаль было крупнейшим шиитским ополчением, а после войны стало одной из ключевых партий. Но как у многих ливанских партий, вся структура Амаль завязана на одном человеке и его способности перераспределять бюджеты и должности в пользу сторонников.

В случае с Амаль таким человеком является Набих Берри, который с 1992 года занимает пост спикера парламента. Это высшая политическая должность, доступная шиитам в Ливане. После гражданской войны (1975–90) полномочия переделили так, что влияние спикера ощутимо выросло. Будучи министром финансов Али Хасан Халиль играл важную роль в схемах по конвертации бюджетных денег в лояльность избирателей и нули на счетах в швейцарских банках.

Когда осенью 2021 года судья Тарек Битар вызвал Али Хасана Халиля на допрос, тот не явился. Он обвинил Битара в «политизации» расследования. Хезболла и Движение Амаль организовали протест, требуя отстранить Битара, но демонстрация вылилась в перестрелку в Бейруте (вероятно, огонь открыли сторонники христианской партии Ливанские силы). В ход пошли лозунг «Шииты! Шииты!», автоматическое оружие и гранатомёты. В итоге армии удалось развести участников столкновений.

К слову, до судьи Битара расследование вёл судья Фади Саван. Но его сняли в феврале 2021 года – за попытки допросить Али Хасана Халиля и ещё одного депутата от Амаль по имени Гази Зуэйтер (вероятно, связанного с наркоторговцами из долины Бекаа).

Даже после столкновений в Бейруте в октябре 2021 г. Тарек Битар не ушёл, но его оппоненты завалили суды апелляциями и фактически добились остановки расследования. Но требования отстранить Битара продолжились. Министры от шиитских партий стали бойкотировать заседания правительства и практически парализовали его работу. При этом само правительство Наджиба Микати появилось только в сентябре 2021-го — после года переговоров на фоне политического и экономического кризиса (предыдущий кабинет ушёл в отставку после взрыва в порту Бейрута). Уже в мае 2022 года, после парламентских выборов, правительство Микати снова распустилось. Новое правительство так и не было сформировано, а с осени 2022 года у Ливана нет и президента. По сути сейчас из всей «тройки» (президент – премьер-министр – спикер парламента) полноценно работает только спикер Берри (есть ещё исполняющий обязанности премьера Наджиб Микати).

В январе 2023 года Тарек Битар попытался возобновить расследование, сославшись на свои юридические изыскания. Они с генпрокурором Гассаном Увейдатом даже вызвали друг друга на допрос и издали ряд конфликтующих распоряжений. В итоге полиция подчинилась Увейдату, и расследование так и остаётся замороженным.

🇱🇧🇮🇱14 января на территорию Израиля* проникла группа боевиков. Они вступили в перестрелку с израильской армией, ранили пятерых, понесли потери и отступили. Ответственность за атаку взяла никому не известная группировка Исламские бригады аль-изз. (ʿizz по-арабски значит «мощь», «могущество»).

До сих пор непонятно, кто это такие. По одной из версий, это может быть попытка Хезболлы выступить под прикрытием, чтобы избежать ответных ударов. Именно так толкует ситуацию депутат от Триполи Ашраф Рифи, активный критик Хезболлы. Не очень понятно, есть ли в этом смысл, учитывая ежедневные взаимные обстрелы между Хезболлой и израильской армией.

Поскольку неизвестно, состоит ли новая группировка из палестинцев, ливанцев или кого-то ещё, есть и другие версии: возможно, Хезболла привлекает иностранных добровольцев, чтобы снизить собственные потери в конфликте с Израилем. Это вписывается в логику затяжной войны, на которую намекал генсек Хезболлы Хасан Насралла в одной из последних речей. В ней он красочно расписывал, как конфликт истощает ресурсы Израиля, и что именно в этом смысл «фронтов поддержки» (обстрелы американских военных баз в Ираке, обстрелы и захваты кораблей йеменскими хуситами).

Возможное привлечение иностранных боевиков также вписывается в стратегию Ирана и Хезболлы: повышать градус противостояния постепенно и на разных фронтах, чтобы снизить риски неконтролируемой эскалации, но всё равно оказывать давление на США и Израиль.

К повышению ставок Хезболлу и её региональных союзников подталкивает то, что за последние недели Израиль убил ряд видных командиров в про-иранской «Оси сопротивления»: замглавы политбюро ХАМАС Салеха аль-Арури (причём прямо в южных пригородах Бейрута, бастионе Хезболлы), офицера иранского Корпуса стражей исламской революции Рази Мусави (много лет координировал и вооружал про-иранские группы в Сирии и Ливане) и одного из командиров элитных сил Хезболлы Радван. В то же время, Насралла и другие представители Хезболлы неоднократно намекали, что ситуация на ливано-израильской границе может успокоиться, но только после перемирия между ХАМАС и Израилем в Секторе Газа.

Иран по-прежнему опасается сценариев, которые могут привести к ударам по его территории или вступлению в войну США (поэтому в Тегеране настаивают, что не отдают приказов прокси и союзникам). Хезболла едва ли решится на эскалацию без одобрения Тегерана. К тому же против расширения конфликта выступают многие ливанские политики, включая ключевого христианского союзника Хезболлы. Но если в Тегеране и южных пригородах Бейрута решат, что вторжение в Ливан или уничтожение ХАМАС неизбежны, то могут нанести первый удар. В Израиле тем временем уже не первую неделю говорят, что время дипломатии истекает.

Есть также мнение, что Хезболла может создавать новые структуры для привлечения ливанцев, которые не являются её сторонниками. Но подобные группы уже существуют. О вооружённом участии в конфликте заявляли такие ливанские партии как Исламская группа (суннитские исламисты), светские пан-сиристы из ССНП (через них можно рекрутировать христиан) и шиитское Движение Амаль спикера парламента Набиха Берри. Но участие всех этих групп в конфликте скорее символическое, как и их военный потенциал.

Также неясно, связано ли появление Бригад аль-изз с заявлениями ХАМАС от начала декабря 2023 года. Тогда ХАМАС в Ливане объявил о создании Авангардов потопа аль-Аксы, но после критики со стороны ливанских политиков ХАМАС поспешил заверить, что это не военная структура.

В Хезболле не комментируют информацию о новой группировке. ХАМАС и Исламский джихад отрицают связи с Бригадами аль-изз. В целом же Хезболла настаивает, что с юга Ливана могут действовать любые вооружённые группы, которые хотят бороться с Израилем, и у неё нет полного контроля над регионом. Однако в южных районах Ливана десятилетиями создавалась инфраструктура для слежки за границей и рылись бункеры на случай израильского вторжения; там живёт немало сторонников, избирателей и боевиков Хезболлы.

*Спорная территория фермы Шебаа/гора Дов (на спорных Голанских высотах), на которую претендует Ливан

🇱🇧 В Ливане продолжаются попытки выбрать президента и назначить начальника генштаба. Закулисные переговоры продолжаются при участии международных посредников (в первую очередь США, Франция, Саудовская Аравия, Катар и Египет), которые уже много месяцев пытаются помочь ливанцам договориться.

В последний раз парламент пытался выбрать президента в июне. Ни один кандидат не получил достаточно голосов. Шиитские Движение Амаль и Хезболла по-прежнему настаивают на избрании Сулеймана Франжье, но христианские партии его не поддерживают.

Что касается назначения главы генштаба, экс-председатель Прогрессивно-социалистической партии (главная партия друзов) Валид Джумблат в недавнем интервью рассказал о «позитивной атмосфере» в переговорах. О шансе на успех говорит то, что в декабре парламенту удалось продлить полномочия главнокомандующего армией Жозефа Ауна – за месяц до выхода генерала на пенсию.

В то же время, не утихает конфликт между христианским Свободным патриотическим движением (СПД) и главнокомандующим Жозефом Ауном. И.о. министра обороны Морис Слим (близок к СПД) оспаривает назначения, которые генерал Аун провёл в системе военных судов. Слим отказывается одобрить их, апеллируя к тому, что сначала нужно выбрать президента (пост закреплён за католиками-маронитами). Многих христиан не устраивает, что подобные вопросы решаются без президента.

Ранее председатель СПД Джибран Басиль резко критиковал главнокомандующего, а сейчас СПД пытается отменить продление полномочий Ауна через суд. Возможно, СПД так борется с Ауном из-за того, что главнокомандующий – потенциальный компромиссный кандидат в президенты, а лидер СПД и сам хотел бы возглавить республику. Видимо, Басиль также опасается, что генерал Аун уведёт сторонников у СПД, которое основал другой генерал Аун (тесть Басиля и президент в 2016–2022). В то же время, Джибран Басиль выступает против избрания Сулеймана Франжье (но готов торговаться), хотя именно этого кандидата поддерживает Хезболла (главный союзник СПД).

Зато экс-председатель ПСП Валид Джумблат недавно заявил, что «лично» «не против» избрания Франжье, но в парламентской фракции ПСП не все согласны с этим. Неясно, намекал ли Валид-бей на нового председателя ПСП, своего сына Теймура Джумблата, которого СМИ называют сторонником более жесткой линии в отношениях с Хезболлой. Хотя формально Теймур-бей возглавил партию прошлым летом, его отец сохраняет влияние за счет авторитета и связей.

Примечательно, что в последние недели состоялся ряд встреч между представителями ПСП и союзниками Сирии и Хезболлы, такими как друзская династия Арсланов и маронитская семья Франжье. Вероятно, эти визиты связаны и с переговорами о назначении начальника генштаба (в обеих встречах участвовал Ваэль Абу Фаур, курирующий это досье). Поскольку пост главы генштаба зарезервирован за друзами, вопрос особенно чувствителен для элит этой общины.

В СМИ также обсуждается сценарий, при котором Хезболла может согласиться на деэскалацию на границе и/или независимого премьер-министра в обмен на избрание её союзника Сулеймана Франжье президентом. Пока что посреднические усилия США не снизили напряженность. Ситуация на границе продолжает накаляться, а в Израиле многие говорят о большой войне как неизбежной.

При этом в Хезболле с начала войны неоднократно заявляли, что не собираются обсуждать ситуацию на границе в привязке к выборам президента. Хезболла неоднократно намекала, что деэскалация на ливано-израильской границе возможна только после перемирия между Израилем и ХАМАС.

В недавнем интервью и.о. министра иностранных дел Абдалла Бу Хабиб заявил, что ни ливанское правительство, ни Хезболла не хотят войны, и Бейрут остаётся привержен резолюции ООН 1701. Бу Хабиб также отметил, что для реализации резолюции ливанской армии нужна помощь, чтобы быть в состоянии контролировать юг Ливана. И.о. министра также признал, что у правительства нет возможности навязывать условия Хезболле, но «мы можем работать вместе на благо Ливана».

Сегодня в 18:30 (Иерусалим)/19:30 (Мск) по приглашению @arterra_haifa расскажу об истории арабо-израильского конфликта.

Это будет обзорная лекция: коротко поговорим о корнях конфликта на рубеже XIX–XX веков и создании Израиля, а потом посмотрим, как менялись основные дейтсвующие лица и почему в конфликт оказался втянут не-арабский Иран. После этого будет время на вопросы.

Ссылка на трансляцию YouTube: https://www.youtube.com/live/O7RElGidR90?si=iDzQCnTf9OjscSZn

А также Zoom: https://us05web.zoom.us/j/87004484214?pwd=QzI9OJAHQcAqoAcBCljYODclTs1AaQ.1

Meeting ID: 870 0448 4214
Passcode: 17CbWT

Приходите, будет интересно!

Начинаем лекцию https://www.youtube.com/live/O7RElGidR90?si=iDzQCnTf9OjscSZn

В 1930-х в Сирии и Ливане появилось несколько националистических организаций, требовавших независимости от Франции. Они сильно отличались друг от друга и идеологически, и по организационным формам, но их объединяло стремление молодого поколения участвовать в политике по-новому.

В Ливане молодёжные движения Катаиб (с 1936) и ан-Нажжаде (с 1937) состояли из городской молодёжи, которой нравилось маршировать в форме и зиговать, которая стремилась защитить интересы своей общины (католиков-маронитов у Катаиб, суннитов у Нажжаде) и продвигать идеи национализма (ливанского у Катаиб, пан-арабского у Нажжаде).

Конкурентом Катаиб и Нажжаде была Сирийская социальная националистическая партия (ССНП). Харизматичный и образованный «вождь» ССНП – православный христианин из Горного Ливана по имени Антун Сааде – призывал к созданию единого светского государства на территории всей «естественной Сирии». Под это подводилась наукообразная теория, изложенная в книге Сааде «Появление наций» (1937), радикальный секуляризм и фашистская эстетика. За несколько лет ССНП смогла привлечь несколько тысяч сторонников в Сирии и Ливане. Однако уже в 1937 году Сааде, отсидев в тюрьме за анти-французскую деятельность, на 10 лет уехал в Южную Америку (где он и жил с отцом в 1920-х, до политики).

В Дамаске и Алеппо также появились молодые люди в форме. По всей видимости, крупнейшим молодёжным движением были Железные рубашки. За ними стоял Национальный блок – старые городские элиты, которые возглавляли движение за независимость от Франции.

Молодые парни в серых рубашках с повязками (на повязке – рука с факелом) приветствовали лидеров Национального блока «римским салютом» и несли караул у отеля, где встречались руководители Блока.

При этом некоторые историки интерпретируют появление Железных рубашек как попытку позднеосманской городской верхушки (землевладельцев, крупных торговцев и администраторов) ответить на новые запросы молодёжи. У образованных молодых людей в городах были свои представления о том, как можно и нужно участвовать в политике: вне зависимости от идеологической направленности, многие тогда писали, что нужны дисциплина, преданность делу и идеология. Это противопоставлялось стилю Национального блока, лидеры которого дескать думали только о личных интересах и были склонны к «договорнякам» с Францией.

Во время всеобщей забастовки и протестов в Сирии (1936) заметную роль среди молодёжи сыграла Лига националистического действия (ЛНД). Лига появилась в 1933 году и в своём манифесте прямо бросала вызов «феодализму» и традиционным политикам. Впрочем, многие члены ЛНД сами относились к социальной элите. В целом организация оставалась довольно малочисленной (что не исключало эпизодических потасовок с Железными рубашками). При этом ЛНД была одной из первых серьезных попыток создать пан-арабское движение с ячейками/отделениями в разных городах (в основном в Сирии и Ливане) и с поддержкой среди разных конфессиональных групп.

В те годы в моду вошла эстетизация политики: формы, парады, «римское приветствие» или его местные аналоги. Сюда же можно отнести «красный ураган» как символ ССНП и лозунги, напоминающие нацистские. Например, слоганом газеты «Бейрут», которую издавал основатель ан-Нажжаде, было «Арабизм превыше всего!». Партийное приветствие ССНП («Да здравствует Сирия! Да здравствует Сааде!») недвусмысленно напоминает известную кричалку с фамилией Гитлера. Вряд ли это совпадение, учитывая, что Сааде преподавал немецкий.

При этом идеологические доктрины нацистов интересовали арабов в меньшей степени. Пан-арабисты настаивали, что нацию формируют общие язык и история, а не этническое происхождение, и спорили с ливанскими националистами (некоторые из них считали себя потомками финикийцев, а не арабами). Антун Сааде также настаивал не на расовой чистоте (сирийцев он описывал как смесь народов, населявших регион в древности), а на роли географии в формировании наций. Однако культы молодости, силы, дисциплины, нации и вождя, свойственные фашистским движениям, нашли отклик практически у всех перечисленных движений.

Одним из первых арабских коммунистов, участвовавших в выборах, был ливанец Фуад аш-Шимали. С середины 1920-х гг. он возглавлял Сиро-ливанскую компартию и играл заметную роль в профсоюзном движении. В частности, Шимали основал и возглавил Всеобщий союз рабочих-табачников в христианской деревне Бикфая в Горном Ливане и продвигал идею федерализации профсоюзов. Его товарищи создали объединение печатников. В 1929 году Фуад Шимали попытался выставить свою кандидатуру на выборах в парламент*.

Конец двадцатых был непростым временем для сиро-ливанских коммунистов. Из-за того, что в 1925 году они открыто поддержали анти-французское восстание в Сирии, многие оказались в тюрьме или эмиграции. Но с начала 1928 года в подполье шла активная работа по восстановлению партии.

В мае 1929 года Фуад Шимали и его соратники объявили о формировании предвыборного списка, которому предстояло представлять «рабочих и крестьян в Учредительном собрании*» и защищать «права и общие интересы всего рабочего класса». Шимали баллотировался на место для католиков-маронитов, а его товарищ Ильяс Кашъами выдвигался как греко-католик.

12 мая в Бейруте был опубликован «Всеобщий призыв к рабочим, ремесленникам и крестьянам» – предвыборная программа, подписанная Шимали. Коммунист требовал ввести всеобщее бесплатное образование, убрать все конфессиональные квоты и дать женщинам право голосовать.

Шимали также призывал передать собственность вакфов (религиозных фондов, за счёт которых обычно финансировались религиозные учреждения) в «управление правительства» и тратить доходы с них на «общественные нужды», а также ввести налоги на капитал и наследство. Кроме этого, «Народный список» обещал способствовать развитию национальной промышленности, сельского хозяйства и туризма.

Хотя в программе «Народного списка» Шимали были свобода прессы и «отделение религии от политики», коммунисты также хотели, чтобы правительство заботилось о «нравственности и общественной морали»: закрыло казино, запретило попрошайничество, создало дома для престарелых и «школы нравственности для подростков».

В конце мая Шимали и Кашъами опубликовали ещё одно обращение к рабочим. В нём коммунисты подробнее говорили о своих идеях по защите прав трудящихся.

Несмотря на то, что программа Шимали не содержала радикальных коммунистических лозунгов, его фамилия так и не появилась на бюллетене. Соратники Шимали винили в этом «силу денег, личное влияние и желание богослужителей», которые заставили коммуниста снять кандидатуру.

Впоследствии еврей-коммунист из Палестинской компартии Нахман Лещинский писал в Коминтерн, что ливанские власти запретили «Народный список» и стали преследовать Шимали, поскольку в публичных выступлениях тот говорил об СССР и «рабоче-крестьянском правительстве». Хотя Лещинский отмечал успехи партии, с конца 1929 года в Москве росло недовольство тем, как Шимали руководил коммунистами в Сирии и Ливане. В своём анализе ситуации в Сирии и Ливане Коминтерн всё больше полагался на человека под псевдонимом «Хасан», который критиковал Шимали и, видимо, даже клеветал на него.

(Г. Г. Косач, Красный флаг над Ближним Востоком? Компартии Египта, Палестины, Сирии и Ливана в 20-30-е годы)

* Г. Косач упорно называет их выборами в учредительные собрание, но, насколько я знаю, в 1929 году в Ливане проходили выборы в парламент; выборы в учредительное собрание были в 1928 г. в Сирии. При этом книга Косача со ссылками на документы Коминтерна – это, по-моему, вообще единственное место, где я читал об участии Шимали в выборах

Национальный блок, сыгравший ведущую роль в движении Сирии за независимость от Франции, был не массовой партией, а союзом влиятельных политиков. Это были представители позднеосманской городской верхушки: семьи крупных торговцев и землевладельцев, из которых рекрутировались администраторы и османские офицеры.

Хотя некоторые из этих семейств занимали важные административные и религиозные посты на протяжении столетий, османские реформы XIX века изменили баланс сил. Некоторые семьи сумели воспользоваться новыми возможностями, которые появились благодаря модернизации бюрократии и законодательства. В частности, земельная реформа 1858 года способствовала тому, что такие семьи сосредоточили в своих руках львиную долю земли. На этой земле можно было (силами полузависимых крестьян) выращивать продукцию, на которую был спрос в Европе.

Как правило, база поддержки традиционного политика была сосредоточена в конкретном городе (или даже определённых кварталах), плюс земельные угодья. Взаимодействие таких политиков со сторонниками строилось не на партийных структурах, а на личных отношениях и патронаже. Но уважаемый бей не мог лично встретиться с каждым сторонником, даже если бы хотел. Поэтому ему были нужны посредники в «народны кварталах.

Историки описывают «кварталы» как довольно замкнутые социальные пространства. Социальные и экономические контакты простого горожанина во многом ограничивались жителями его района. Соседей также могли объединять общее ремесло, семейные связи и/или принадлежность к определённой конфессии; кроме того, мигранты из сельской местности часто селились поближе к землякам.

Несмотря на рост образованного городского населения и появление современных политических партий и движений в 1930-х, для политиков поддержка в «народных кварталах» по-прежнему была во многом важнее, чем мнение радикальной интеллигенции. И за эту поддержку шла конкуренция.

Посредниками как правило выступали местные wujahāʾ («нотабли», обычно торговцы и землевладельцы), мухтары (старосты), имамы мечетей и кабадаи (лидеры местных банд). Они были во всех смыслах ближе к простому народу: в межвоенный период многие политики Дамаска переехали из старого города в районы с современной инфраструктурой. Свои прежние дома политики посещали по особым случаям – перед выборами или на праздники. Местные посредники помогали политикам распределять «услуги» среди простых людей.

Проживающие в «народных кварталах» торговцы и богослужители заседали в местных советах, которые историк Philip Khoury описывает как «мини-правительства». Эти советы помогали жителям района разрешать конфликты, а также могли защищать их от внешних сил (вроде агентов центрального правительства). Уже при французах бывало такое, что чиновники – например, налоговики – не могли прийти в квартал без согласия местного совета.

Хотя по своему социальному статусу кабадаи (мн. qabaḍāyāt) были ниже, чем местные нотабли, они играли большую роль и в 1930-х, и в последующие десятилетия. Народная молва различала кабадаев и zuʿrān (мелких рэкетиров) – в частности, предполагалось, что помимо молодецкой удали у кабадая должен был быть некий моральный кодекс. Но и те, и другие не гнушались насилия. Среди прочего кабадай мог «убедить» торговцев присоединиться к забастовке или проконтролировать, чтобы избиратели проголосовали, как надо бею.

На подобные сети патрон-клиентских связей и опирались лидеры Национального блока – отцы-основатели Сирии. Новые радикальные партии, популярные у образованной молодёжи, хотели иного подхода к политике. Им не хватало организованности и идеологии.

(Khoury, Syrian Urban Politics in Transition: The Quarters of Damascus during the French Mandate)

Почему палестинским беженцам (обычно) не давали гражданства?

(ответ на вопрос от слушателей лекции по истории арабо-израильского конфликта, организованную @arterra_haifa)

Если с точки зрения многих сирийцев Палестина была отторгнутой частью Сирии, то для многих египтян это была другая страна с народом культурно близким, братским, но с которым вместе жить не обязательно. В первой половине XX века в Египте был распространён скорее египетский национализм, нежели пан-арабский. А, скажем, исламисты сочувствовали палестинцам как братьям по вере, и такие взгляды тоже обычно не предполагали скорого слияния в одно государство. Даже когда в 1950-х египетский президент Гамаль Абдель Насер стал кумиром пан-арабистов, приоритетным для него оставалось развитие Египта с его огромным и небогатым населением.

Так что когда после первой арабо-израильской войны появился Сектор Газа под египетским контролем, Египет не претендовал на эту территорию и не аннексировал её. Но и допустить социального коллапса в секторе Каир не хотел: до войны там проживало 80 тысяч человек, а в 1948–9 к ним пришли ещё четверть миллиона беженцев. Так что кто-то должен был администрировать сектор, а своих ресурсов у палестинцев не было. Предполагалось, что Египет временно контролирует сектор, чтобы передать его независимой Палестине.

В Ливане же быстро посчитали, что если дать гражданство ~128 тысячам палестинцев, большинство из которых исповедуют ислам, это сместит демографический баланс в пользу мусульман. Тогда неизбежно встал бы вопрос о том, что нужно менять политическую систему с её квотами, которые давали больше власти христианам (основываясь да переписи 1932 г.). Христианские элиты не хотели терять власть; мусульманские элиты опасались, что споры приведут к конфликтам, и это может плохо кончиться для всех; большинство христиан тоже устраивали тогдашние квоты (6 христиан на 5 мусульман в парламенте; пост президента с тогда ещё очень широкими полномочиями и т.д.). При этом состоятельные палестинцы сумели получить гражданство.

Сегодня в Ливане также существует консенсус, что рано или поздно палестинцы должны вернуться домой. Как именно – мнения рознятся: кто-то призывает к двум государствам для двух народов, кто-то хочет уничтожить Израиль. Гражданство палестинским беженцам не дают, и множество профессий для них фактически закрыты. Например, работа по некоторым специальностям требует, чтобы человек состоял в соответствующем профобъединении, но туда берут только граждан.

В Иордании ситуация была иная. Территориальные амбиции короля Абдаллы I, который хотел стать королём всего Леванта, ни для кого не были секретом. Но до присоединения Сирии дело не дошло, а вот территории к западу от Иордана (часть Иерусалима и Западный берег), которые (Транс)иордания контролировала к концу первой арабо-израильской войны (1948–9), были аннексированы в 1950 г. (и Трансиордания стала просто Иорданией). А местному населению и беженцам стали выдавать гражданство.

При этом на Западном берегу жило больше людей, чем к востоку от Иордана – в том числе за счёт почти 300 тысяч беженцев с территории теперь уже Израиля. Помимо городских центров вроде Наблуса (Шхема) и Хеврона, Иордания получала плодородную землю и привлекательный для туристов и паломников Иерусалим. К тому же – если сравнивать с заиорданьем – среди палестинцев было немало образованных людей. С одной стороны, среди них монархия могла набирать учителей и администраторов; с другой – среди палестинцев находили сторонников коммунисты и пан-арабисты, угрожавшие стабильности режима в 1950-х.

(Feldman, Governing Gaza: Bureaucracy, Authority, and the Work of Rule, 1917–1967; Stefan Wild, Die Palästinenser im Libanon 1948-1982; Clinton Bailey, Jordan s Palestinian Challenge, 1948–83: A Political History)

🇮🇱🇱🇧 Израиль нанёс удар по городу Баальбек на северо-востоке Ливана. Этот преимущественно шиитский город на севере долине Бекаа — один из бастионов поддержки Хезболлы и Движения Амаль. В ответ Хезболла обстреляла приграничные районы Израиля.

Это уже третий удар Израиля в этой области с начала войны (но, если не ошибаюсь, первый непосредственно по Баальбеку). В прошлый раз Израиль бомбил окрестности Баальбека 12 марта. Удары так далеко от границы (около 100 км) однозначно воспринимаются в Ливане как эскалация.

С одной стороны, пока что и Хезболла, и Израиль избегают полномасштабной войны. В то же время, совсем не повышать ставки Хезболла не готова: сторонники могут разочароваться, а Израиль — решить, что ответа не последует и можно бомбить, что и где хочешь.

Поэтому эскалация со стороны Хезболлы в основном заключается в более массированных залпах и прочей символике. Например, вчера группировка обстреляла систему ПВО Железный купол дронами. Однако удары Хезболлы всё ещё сосредоточены в приграничных районах и как правило обходятся без жертв. Хезболла по-прежнему избегает массированных обстрелов критической инфраструктуры и крупных городов.

По всей видимости, стратегия Ирана и его союзников заключается в том, чтобы наносить множество ударов по Израилю и американским военным в регионе, постепенно изматывая противников, но избегая большой региональной войны, чреватой ударами по Ирану и/или прямому военному столкновению Вашингтона и Тегерана.

Похоже, израильское руководство также считает, что Хезболла не хочет войны, и/или больше готово рисковать. С начала года Израиль неоднократно нарушал неписаные правила противостояния: 2 января один из лидеров ХАМАС Салех аль-Арури был ликвидирован прямо в южных пригородах Бейрута, где Хезболла весьма популярна. 15 февраля израильский удар по Набатие (крупный город на юге Ливане, также бастион Хезболлы) убил 10 гражданских (Насралла называл гибель гражданских среди «красных линий»); видимо, в том же ударе были погибли три боевика Хезболлы, в т.ч. командир в элитном подразделении. К тому же, Израиль стал периодически наносить удары в десятках километров от границы.

Израиль пытается уничтожить как можно больше командиров (особенно из элитного подразделения аль-Хадж Радван, которое подготовлено для проникновения на территорию Израиля) и инфраструктуры Хезболлы. Всего с вступления Хезболлы в войну 8 октября погибло порядка 250 боевиков (не менее 223 из Хезболлы, а также члены ХАМАС в Ливане и союзных партий вроде Амаль и ССНП) и около 50 гражданских.

В последние дни Израиль обстрелял офисы шиитской партии Движение Амаль и связанных с ней НКО в приграничной деревне Айта аш-Шааб и городке аль-Хиям на юге Ливана, а также офис Сирийской социальной националистической партии (ССНП) в Кфаркела. 20 марта погиб очередной боевик Амаль. И Амаль, и ССНП сообщали об участии своих членов в нынешнем конфликте, однако их военный потенциал сильно ограничен (а ССНП и партия-то не слишком большая; на выборах в мае 2022 эти пан-сиристы лишились парламентского представительства).

Международные посредники – в первую очередь США и Франция – пытаются удержать конфликт от перерастания в большую войну. Опасаясь терактов по сценарию 7 октября, Израиль настаивает, чтобы боевики Хезболлы отошли от границы; Хезболла же требует прекратить войну в Секторе Газа.

Интенсивность обстрелов менялась. Несмотря на участившиеся где-то с начала года разговоры об эскалации, в середине марта некоторые ливанские СМИ писали об относительном затишье.

Официальный Бейрут по-прежнему призывает к переговорам, но решение о войне и мире принимают Иран, Хезболла и Израиль. 19 марта и.о. премьер-министра Ливана Наджиб Микати заявил: «Мы уверены, что перемирие в Секторе Газа, над которым ведётся работа, несмотря на повышенный тон израильских угроз, будет включать и государства региона, и мы увидим долгосрочную стабильность».

Сирийская социальная националистическая партия (ССНП) была тайно основана в 1932 году. Её первыми членами были студенты Американского университета в Бейруте, а вождём и главным идеологом — православный уроженец Горного Ливана Антун Сааде (1904–1949).

За считаные годы ССНП удалось привлечь несколько тысяч молодых людей в Ливане и Сирии (тогда под контролем Франции) и сколько-то сторонников в британских Палестине и Трансиордании. Ключевую роль в распространении идей ССНП (как и других модернистских идеологий) играли школы и университеты – как правило, не по воле руководства этих заведений.

Образованную молодёжь привлекала светская идеология ССНП: партия призывала к независимости Сирии в её «естественных границах» и равенству конфессиональных групп, а также требовала ограничить власть духовенства и землевладельцев.

Другой секрет (относительного) успеха ССНП кроется в организации: ставка на дисциплину, партийную бюрократию, парамилитарный элемент и фашистскую эстетику. Даже критики признавали, что партия была хорошо организована.

Видимо, ССНП была первой заметной политической организацией в Леванте, которая обратилась к фашистской эстетике. По задумке «Красная буря» (az-zawbaʿa al-hamrāʾ) вроде как должна символизировать комбинацию креста и полумесяца, но это не первая ассоциация, возникающая при взгляде на символ ССНП.

Но не менее привлекательной, чем эстетика, для тогдашней молодёжи была сама идея организованного политического действия во имя идеологии, а не в интересах местного нотабля. В начале 1930-х у ССНП ещё практически не было конкурентов на этом поприще (коммунистов многие воспринимали как агентов Москвы; в те же годы формировалась Лига националистического действия – пан-арабисты; ливанские фалангисты из Катаиб появились только в 1936).

В сочинениях Сааде идеология переплеталась с реальными научными фактами. Он возводил истоки сирийской нации к Древнему Востоку, ссылаясь на исторические открытия, сделанные с середины XIX века, когда в Европе расшифровали месопотамскую клинопись. «Появление наций» (Nušūʾ al-umam) подаётся автором как научное исследование – в конце даже есть список литературы (в основном западной академической).

В последующие десятилетия идеология неоднократно корректировалась. В 1947 году, когда Сааде вернулся из почти 9-летнего изгнания в Южной Америке, он объявил, что естественные границы Сирии включают не только Левант, но и Ирак с Кипром. В конце 1960-х, на фоне подъёма арабских новых левых, ССНП из крайне-правой партии стала крайне-левой. Сейчас они союзники Хезболлы и Асадов. Принципиальными для ССНП всегда оставались два момента: пан-сирийский национализм и секуляризм.

Хотя партия никогда не была близка к тому, чтобы прийти к власти, она сыграла… яркую роль в истории Леванта. В 1949 году ливанское правительство запретило ССНП и начало преследовать партию. Сааде бежал в Сирию и, заручившись поддержкой военного диктатора Хусни аз-Заима, попытался устроить «революцию» в Ливане. «Восстание» окончилось полным фиаско, а Хусни аз-Заим предал Сааде и выдал его ливанским властям. Те казнили его после противоречивого суда за ночь. Через несколько недель сторонники ССНП в сирийской армии помогли свергнуть и убить Хусни аз-Заима. В 1951 году социал-националисты убили Рияда ас-Сольха – первого премьер-министра независимого Ливана. Это также была месть за Сааде.

В середине 1950-х партия была разгромлена в Сирии – после очередного политического убийства. В короткой гражданской войне в Ливане (1958) ССНП была на стороне про-американского президента Камиля Шамуна. А в 1961 попыталась устроить путч (снова фиаско). В годы гражданской войны прославилась убийством христианского полевого командира Башира Жмайеля.

🇱🇧🇮🇱Ночью Израиль разбомбил медицинский центр в деревне аль-Хеббарие на юге Ливана, погибло семь человек. Источники AFP и l Orient Today утверждают, что центр связан с исламистской партией Исламская группа – ливанским ответвлением Братьев-мусульман*. Утром Хезболла обстреляла Кирьят-Шмону, один человек погиб.

С начала войны Исламская группа активизировалась. Её вооружённое крыло аль-Фаджр участвует в конфликте на границе с Израилем. Партия официально признаёт гибель пятерых боевиков. Двое были убиты 2 января вместе с Салехом аль-Арури – видным лидером ХАМАС и одним из архитекторов нынешнего союза с Хезболлой.

В середине марта вооружённые боевики Исламской группы были замечены в западном Бейруте. Многим категорически не понравилась публичная демонстрация оружия, и несколько суннитских депутатов осудили исламистов. В частности, с критикой выступили Ибрахим Мнейме и Ваддах Садек (независимые депутаты, избравшиеся на протестной волне) и миллиардер Фуада Махзуми (оппонент Хезболлы, партнёр Ливанских сил).

Исламская группа ответила на критику. Замглавы политбюро Омар Хеймур в недавнем интервью подчеркнул, что это была всего лишь похоронная процессия, и на подобных мероприятиях люди нередко выражают эмоции стрельбой. И вообще Исламская группа демонстрировала оружие не чтобы запугать кого-то в Ливане, а чтобы продемонстрировать, что сунниты тоже участвуют в джихаде против Израиля.

Со своего появления в 1960-х Исламская группа была относительно умеренной исламистской партией. Хотя Исламская группа участвовала в июльской войне Хезболлы с Израилем (2006), вопрос об отношениях с Хезболлой много лет раскалывал партию. Некоторые хотели сотрудничать с суннитской династией премьеров-миллионеров аль-Харири против Хезболлы, а для других противостояние с Израилем было важнее противоречий с Хезболлой.

Нынешний курс Исламской группы – следствие того, что на внутренних выборах в 2022 и 2023 гг. победили люди, близкие к ХАМАС и Хезболле, считает эксперт по Хезболле Муханад Хадж Али из Бейрутского центра Карнеги. Он отмечает, что Исламская группа стала активно координироваться с ХАМАС – даже теснее, чем с Хезболлой, которая обеспечивает политическое прикрытие в Ливане. Хадж Али оценивает Исламскую группу на сегодняшнем этапе как «ответвление» ХАМАС** в Ливане и «суррогат» шиитской Хезболлы среди суннитов.

Хотя у Исламской группы немало отделений в регионах с суннитским населением, её политическая поддержка весьма ограничена. В парламенте у неё один депутат (Имад аль-Хут из умеренного крыла партии); даже у их конкурентов из аль-Ахбаш теперь два мандата. В целом же ливанские сунниты куда охотнее голосуют за независимых оппозиционеров или местные династии, чем за исламистов.

Как отмечают ливанские СМИ, большинство парамедиков и спасателей, которые работают на юге Ливана, связаны с партийными НКО Хезболлы и Движения Амаль. Это неудивительно: традиционные ливанские партии часто предоставляют множество услуг (включая медицинские) в обмен на поддержку активистов и избирателей. Государственные структуры обычно менее эффективны (из-за коррупции и политических назначений) и у них меньше ресурсов – особенно в периферийных регионах. С начала войны в израильских обстрелах убито семь парамедиков из НКО, связанных с Хезболлой и Амаль, ещё 10 были ранены.

*Признаны террористической группировкой и запрещены в РФ и ряде арабских стан
**Сам ХАМАС также действует среди палестинцев в Ливане, его активность иногда критикуется ливанскими политиками

🇮🇱🇵🇸 Бóльшая часть населения Сектора Газа сейчас сосредоточена в городе Рафах/Рафиах на самом юге анклава – у границы с Египтом. Большинство бежали туда, спасаясь от боевых действий, и возвращаться им часто просто некуда – их дома разрушены.

• 18 марта ООН сообщила, что голод на севере Секторе Газа неизбежен и вероятен в других частях анклава, если резко не увеличить объёмы гумпомощи: того, что поступает, недостаточно. Израиль отрицает обвинения в том, что он мешает пропускать помощь. Иерусалим также раскритиковал доклад, предрекающий голод в Газе, на который ссылается ООН.

Ситуацию усугубляют высокие цены на продовольствие: торговцы и ХАМАС обвиняют друг друга в присвоении и перепродаже гумпомощи на чёрном рынке.

• 1 апреля израильский удар убил семерых волонтёров НКО World Central Kitchen (WCK) с западными гражданствами.

Израильская армия извинилась и пообещала провести расследование. Начальник Генштаба ЦАХАЛ назвал убийство волонтёров «ошибкой», президент Израиля позвонил основателю WCK с извинениями. Директор WCK назвал инцидент «непростительным». WCK помогала не только палестинцам, но и в т.ч. израильтянам, которым пришлось покинуть свои дома из-за войны.

После гибели волонтёров организация заявила, что уходит из Сектора Газа. WCK была одной из ключевых НКО, которые поддерживали гражданское население анклава.

Кроме того, ОАЭ заявили, что свернут морской маршрут для оказания гуманитарной помощи (а Эмираты были его главными спонсорами), и жёстко осудили Израиль: «ОАЭ полностью возлагают ответственность за этот опасный инцидент на Израиль, призывают к немедленному, независимому и прозрачному расследованию и наказанию тех, кто совершил это чудовищное преступление». ОАЭ нормализовали отношения с Израилем в 2020 г.

• 25 марта Совбез ООН принял резолюцию 2728, которая «требует» прекращения огня в Секторе Газа и освобождения заложников. 14 членов Совбеза проголосовали за, США воздержались. Ранее США накладывали вето на проекты подобных резолюций, потом КНР и РФ сделали то же самое с американской инициативой. Посол Израиля в ООН раскритиковал резолюцию 2728 за то, что она не ставит освобождение заложников условием перемирия. ХАМАС увязывает освобождение заложников с освобождением палестинцев в израильских тюрьмах – в т.ч. осуждённых за терроризм. США не проголосовали за, так как не во всём согласны с текстом этой «необязательной к исполнению (non-binding) резолюции». Палестинский МИД (Палестинская национальная администрация ФАТХ на Западном берегу Иордана) назвала резолюцию шагом в верном направлении.

• Генсек ООН лично приезжал на границу Египта и Сектора Газа и требовал остановить войну, освободить заложников и пропускать больше гуманитарной помощи.

Минздрав правительства ХАМАС в Газе утверждает, что с начала конфликта убито более 32 тысяч палестинцев. В Израиле эти цифры называют завышенными. Хотя, насколько я понимаю, у нас нет независимых подтверждений, в начале декабря ЦАХАЛ признавал, что на одного убитого боевика ХАМАС приходится двое гражданских.

• По всей видимости, всё идёт к ещё большей гуманитарной катастрофе в Секторе Газа и, возможно, дипломатической изоляции Израиля, особенно в странах Глобального Юга. Даже глава МИД дружественной Иерусалиму Индии недавно назвал фундаментальной причиной войны то, что «палестинцев лишили родины» (have been denied their homeland). Он осудил и резню 7 октября, но подчеркнул, что реакция Израиля «должна учитывать то, что называется международным гуманитарным правом».

К тому же, сохраняется высокая вероятность большой войны Израиля с про-иранской «Осью сопротивления», особенно после убийства нескольких генералов КСИР прямо в консульстве Ирана в Дамаске. Израиль не собирается прекращать бомбить Хезболлу в Ливане, пока группировка не отведёт боевиков от границы; Хезболла же не собирается уступать, пока Израиль не договорится о перемирии с ХАМАС. ЦАХАЛ бомбит всё более чувствительные цели. Израильское руководство то ли исходит из того, что Тегеран настолько не хочет большой войны, что ответа не последует, то ли готово развязать войну и хочет втянуть в неё США.

Пообщался с postnews.ru на тему удара по иранскому консульству в Дамаске (кликбейт на совести издания, полная цитата в заголовке звучит так и есть в тексте: «если исходить из того, что большая война неизбежна»). Почему никто не сомневается, что генералов КСИР в консульстве разбомбил Израиль, как это вписывается в общий контекст войны и как Иран будет реагировать.

Ответ на последний вопрос хорошо сформулировал @irandezhurniy:

При этом в нынешней ситуации Иран «не может не ответить» на атаку, для чего Тегеран «попытается найти такую формулу», чтобы с одной стороны нанести какой-то значимый урон Израилю (или, по крайней мере, символично обозначить его как значимый). «С другой — не довести ситуацию до того, чтобы Израиль или США нанесли удар по территории Ирана. Так что я ожидаю попытку какого-то условного креатива с иранской стороны, но как именно он будет выглядеть — посмотрим».

И ещё интересный момент. Верховный лидер Ирана Али Хаменеи пообещал, что «злобный [сионистский] режим будет наказан руками наших храбрецов». А Али Шамхани, политический советник аятоллы Хаменеи, написал в твиттере: «Знал ли Вашингтон о намерениях Израиля, не имеет никакого отношения к прямой ответственности США за это преступление и его последствия».

Также выпала честь дать интервью Новой газете. Поговорили о боевых действиях на ливано-израильской границе и об истории Ливана — как там вообще появилась Хезболла и что привело к гражданской войне (1975–90).

Саниха Амин Заки была одной из первых женщин-врачей в Ираке. В 1943 году она окончила Медицинский институт в Багдаде (ныне – часть Багдадского университета) и стала работать в больнице. В журнале Неприкосновенный запас вышел мой перевод отрывков из её воспоминаний.

Саниха Амин Заки (1920–2017) родилась в Багдаде в 1920 году. Её отец был высокопоставленным чиновником и какое-то время даже заседал в парламенте монархического Ирака (1921–1958).

По линии обоих родителей моя мать принадлежала к туркоманам Киркука, и потому дома у них говорили на турецком. Большинство родственников моего отца были гражданским и чиновниками, а некоторым из них принадлежали земельные наделы [в санджаке Киркук]. С нами родители всегда разговаривали по-арабски, а между собой общались только по-турецки. Мы в свою очередь знали турецкий лишь чуть-чуть, знакомясь с этим языком благодаря нашим родственникам из Киркука. В школах же нам давали иракское арабское образование.

Родители очень хотели, чтобы их дочери получили высшее образование. В 1930-х это стало возможно, поскольку появились старшие школы для девочек, после которых можно было поступить в университет. Количество студенток росло, хотя в целом высшее образование для женщин оставалось уделом узкой прослойки элиты.

Окончив школу в 1936 году, в дни короля Гази, я тоже поступила в медицинский институт. Вместе со мной были зачислены другие шесть девушек, а до нас там на разных курсах учились еще шесть студенток. Кстати, в том же году девушка впервые поступила на юридический факультет: это была Сабиха Шейх Давуд […]. Моя сестра Лямъан тоже поступила в медицинский институт; к ее времени количество студенток там достигло двадцати. Кроме того, многочисленные студентки изучали право, фармацевтику, педагогику и инженерное дело в других учебных заведениях.
[…]
Я завершила обучение в 1943 году, торжественно получив диплом из рук эмира Абд аль-Иляха – регента при малолетнем монархе Фейсале II. […] В 1950м я начала преподавать в медицинском институте, на факультете врачебного и медикаментозного лечения. Я была не единственной сотрудницей: женщины-врачи работали и в других институтских подразделениях; среди них была, например, моя сестра Лямъан, трудившаяся врачом в институтской педиатрической клинике.

В переведённых отрывках Саниха Амин Заки вспоминает о своей семье, образовании для девочек в Ираке, дискуссиях о хиджабе, походах в кино с мамой, а также о межэтнических и межконфессиональных отношениях. Но при чтении следует делать скидку на ностальгию и хруст французской булки: не забывать, что большинство иракцев жили в нищете, а про-британская монархия при всём её модернизме и школами для девочек параллельно укрепляла власть землевладельцев и племенных шейхов над крестьянами* (которые составляли большинство населения). Политическая система тоже кажется конкурентной в основном на фоне диктатур, которые пришли ей на смену. При монархии выборы не были честными и открытыми, оппозицию преследовали, а огромную роль в принятии решений играли двор и британцы.

*См. Batatu, The Old Social Classes and the Revolutionary Movements of Iraq; Dawisha, Iraq: A Political History from Independence to Occupation

«В тринадцать лет [я] еще была школьницей в хиджабе, а в шестнадцать уже училась в медицинском институте в Багдаде в смешанных классах, бок о бок с другими студентами и студентками».

📸На фото: Саниха Амин Заки (1920–2017) в 1940 году (четвёртый курс).

«Сначала мой отец был офицером в османской армии, а затем служил в иракской. В начале монархического периода [т.е. в 1920-х] его перевели в министерство просвещения, а позже избрали депутатом иракского парламента от провинции Багдад».

Это была распространённая карьерная траектория. Среди политической элиты и чиновников монархического Ирака (1921–1958) было немало бывших османских офицеров, которые в конце Первой мировой перешли на сторону Арабского восстания (1916).

📸Мухаммад Амин Заки (1924), отец Санихи Амин Заки

Лидеры арабского восстания попытались создать независимую конституционную монархию в Леванте (1918–1920) после Первой мировой. Королём стал эмир Фейсал, один из лидеров восстания. Его поддержала значительная часть местных элит, арабские офицеры вроде Амина Заки и пан-арабисты (те, кто пережил голод и репрессии в годы войны).

К тому же, Лондон обещал арабам независимость ещё в разгар Первой мировой – за поддержку в борьбе с османами. Но в 1920 году французы захватили Дамаск (ливанское побережье они оккупировали с 1918) и положили конец королевству Фейсала.

Однако уже в 1921 году британцы пригласили Фейсала царствовать в Ираке. Хотя сразу после войны Лондон пытался контролировать бывшие османские провинции в Междуречье напрямую, восстание 1920 года продемонстрировало, что британцам в Ираке не рады и нужен не столь прямолинейный подход.

📸Король Сирии (будущий король Ирака) Фейсал I