Россия и русские сейчас проходят не только путь Германии в 1930-х и 1940-х по внешнему, так сказать, историческому контуру (шовинистическая война, попытка уничтожить соседнюю нацию как нацию и т.д.). Но и по внутреннему. Русские сейчас задаются теми же внутренними вопросами относительно войны и патриотизма, что и задавались когда-то немцы.
Россия, безусловно, и в этом отсталая страна, но в этом для любого, читающего книги по немецкой истории почти вековой давности, есть свои преимущества. Ты как будто заглядываешь в русское будущее, читаешь книгу судеб. Ты – квалифицированный, обладающий качественной методологией Нострадамус, имеющий качественный информационный источник.
Тем более, что главный вывод, к которому пришел сам Старгардт, работая над этой книгой таков: поддержка войны шире поддержки власти. Это ужасно, но, похоже, это в полной мере относится и к России.
2. Карл Ясперс. «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии»
Последние главы книги Николаса Старгардта «Мобилизованная нация» рассказывают в числе прочего и о том, как немцы воспринимали и обсуждали вопрос о своей ответственности и о вине за то, что сотворил Гитлер. Однако именно этот вопрос – о коллективных вине, ответственности и стыде – был и продолжает оставаться одним из центральных в дискуссиях российской оппозиции, как эмигрировавшей, так и оставшейся.
Вот почему книга, которую я ставлю на второе место в своем писке – это книга немецкого философа, психолога и психиатра Карла Ясперса, которая так и называется «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии». Судя по всему, не у меня одного она сразу после начала войны вызвала интерес – ее новый тираж очень оперативно выпустило издательство «Альпина Паблишер», причем с предисловием Николая Эппле, автора книги «Неудобное прошлое», которая как раз и рассказывает о том, как и какие народы работы с преступлениями, совершенными в прошлом их государствами.
Хотя базовая идея книги очень проста – вина за преступления всегда индивидуальна, а вот ответственность за преступления государства несут все его граждане, - должен сразу сказать о двух вещах. Первое: по стилю эта книга – университетская лекция, то есть это не то что очень сложное, но требующее концентрации и внимания чтения. Второе: хотя главный вывод прост, но ход ее доказательства представляет не меньший интерес, чем итог доказательств.
Вот просто пара цитат.
Например: «Дикая склонность «не отрекаться от нашей истории» позволяет скрытно одобрять зло, находить в нем добро, таить его в душе как гордую цитадель».
Или: «Когда приходит диктатура, освобождение изнутри невозможно».
Или: «Ссылки на то, что кто-то действовал по поручению государства, оправданием считать нельзя. Он — пособник и соучастник преступного государства».
Или еще: «Уже то, что думает о нас мир, не может быть нам безразлично; ибо мы знаем, что составляем часть человечества, мы сначала люди, а потом немцы».
Сравните это «мы сначала люди, а потом немцы» Ясперса с высказыванием Путина «зачем нам такой мир, если в нём не будет России?», - и вы поймете, что эта старая книжка и сегодня является противоядием от путинского русского шовинизма.
3. Эрик Ларсон. В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине
Книга Эрика Ларсона. «В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине» - это еще один бестселлер издательства «Альпина Паблишер».
В список рекомендуемой литературы о нацистском режиме обычно всегда включают «Дневник посла Додда» - это записки историка Уильяма Додда, бывшего послом США в Германии с 1933 по 1937 год. А книга Эрика Ларсона – это как бы взгляд на жизнь семьи Доддов в Германии, реконструированный на основании и этих записок, и массы других источников. И вот когда ты читаешь «В саду чудовищ», ты вдруг не просто смотришь на реконструкцию нацизма, но смотришь тем взглядом, который существовал в те времена.
И начинаешь замечать очень многие странные, а порой и страшноватые вещи.
Ну, например, что Уильям Додд настаивал на уменьшении числа евреев среди сотрудников американского посольства, чтобы не злить нацистов.
Россия, безусловно, и в этом отсталая страна, но в этом для любого, читающего книги по немецкой истории почти вековой давности, есть свои преимущества. Ты как будто заглядываешь в русское будущее, читаешь книгу судеб. Ты – квалифицированный, обладающий качественной методологией Нострадамус, имеющий качественный информационный источник.
Тем более, что главный вывод, к которому пришел сам Старгардт, работая над этой книгой таков: поддержка войны шире поддержки власти. Это ужасно, но, похоже, это в полной мере относится и к России.
2. Карл Ясперс. «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии»
Последние главы книги Николаса Старгардта «Мобилизованная нация» рассказывают в числе прочего и о том, как немцы воспринимали и обсуждали вопрос о своей ответственности и о вине за то, что сотворил Гитлер. Однако именно этот вопрос – о коллективных вине, ответственности и стыде – был и продолжает оставаться одним из центральных в дискуссиях российской оппозиции, как эмигрировавшей, так и оставшейся.
Вот почему книга, которую я ставлю на второе место в своем писке – это книга немецкого философа, психолога и психиатра Карла Ясперса, которая так и называется «Вопрос о виновности. О политической ответственности Германии». Судя по всему, не у меня одного она сразу после начала войны вызвала интерес – ее новый тираж очень оперативно выпустило издательство «Альпина Паблишер», причем с предисловием Николая Эппле, автора книги «Неудобное прошлое», которая как раз и рассказывает о том, как и какие народы работы с преступлениями, совершенными в прошлом их государствами.
Хотя базовая идея книги очень проста – вина за преступления всегда индивидуальна, а вот ответственность за преступления государства несут все его граждане, - должен сразу сказать о двух вещах. Первое: по стилю эта книга – университетская лекция, то есть это не то что очень сложное, но требующее концентрации и внимания чтения. Второе: хотя главный вывод прост, но ход ее доказательства представляет не меньший интерес, чем итог доказательств.
Вот просто пара цитат.
Например: «Дикая склонность «не отрекаться от нашей истории» позволяет скрытно одобрять зло, находить в нем добро, таить его в душе как гордую цитадель».
Или: «Когда приходит диктатура, освобождение изнутри невозможно».
Или: «Ссылки на то, что кто-то действовал по поручению государства, оправданием считать нельзя. Он — пособник и соучастник преступного государства».
Или еще: «Уже то, что думает о нас мир, не может быть нам безразлично; ибо мы знаем, что составляем часть человечества, мы сначала люди, а потом немцы».
Сравните это «мы сначала люди, а потом немцы» Ясперса с высказыванием Путина «зачем нам такой мир, если в нём не будет России?», - и вы поймете, что эта старая книжка и сегодня является противоядием от путинского русского шовинизма.
3. Эрик Ларсон. В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине
Книга Эрика Ларсона. «В саду чудовищ. Любовь и террор в гитлеровском Берлине» - это еще один бестселлер издательства «Альпина Паблишер».
В список рекомендуемой литературы о нацистском режиме обычно всегда включают «Дневник посла Додда» - это записки историка Уильяма Додда, бывшего послом США в Германии с 1933 по 1937 год. А книга Эрика Ларсона – это как бы взгляд на жизнь семьи Доддов в Германии, реконструированный на основании и этих записок, и массы других источников. И вот когда ты читаешь «В саду чудовищ», ты вдруг не просто смотришь на реконструкцию нацизма, но смотришь тем взглядом, который существовал в те времена.
И начинаешь замечать очень многие странные, а порой и страшноватые вещи.
Ну, например, что Уильям Додд настаивал на уменьшении числа евреев среди сотрудников американского посольства, чтобы не злить нацистов.
Или что многие евреи пали жертвами Гитлера, потому что не смогли получить американской иммиграционной визы. Дело не только в том, что существовала квота на число иммигрантов, но и в том, что американским консульствам в 1933 году было дано негласное указание выдавать число виз в объеме лишь 10% от квоты.
Или что Додд пытался приглушать антигитлеровские выступления в Америке, иначе Америке нечем будет ответить на обвинения Германии в расовой сегрегации и потакании суду Линча.
Или – и это самое ошеломляющее – ты узнаешь о том, что дочь посла США Марта, девушка более чем свободных нравов, была в Берлине любовницей одновременно шефа гестапо Рудольфа Дильса, а также сотрудника советского посольства Бориса Виноградова, причем ее пытались сделать одновременно любовницей Гитлера и агентом советской разведки. И что вообще дочь американского посла поначалу восторгалась Гитлером и нацизмом.
То есть мы не смотрим на 1933-й год взглядом из 2022 года, а реально проваливаемся в ту эпоху. Ценная вещь: надеюсь, используя этот прием, однажды будет написана книга и о становлении путинской диктатуры.
Ну, и вот вам типичная цитата из книги Ларсона, которая, возможно, перекочует в книгу о Путине: «На протяжении первого года работы в Германии на посту посла Додд снова и снова поражался странному равнодушию страны к зверствам нацистов. И простые люди, и умеренные правительственные чиновники с готовностью мирились с каждым новым репрессивным постановлением, с каждым новым актом насилия. Никто не протестовал. Казалось, посол очутился в сказочном дремучем лесу, где все представления о добре и зле перевернуты с ног на голову».
4. Кристофер Ишервуд, «Прощай, Берлин!»
У меня не было никаких проблем с тем, какую книгу поставить на пятое место – потому ее тема резко отличается от предыдущих, – а вот с четвертым местом проблемы были. Просто потому, что было слишком много претендентов.
Вот, например, есть замечательная книжка Джулии Бойд «Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов». Это тоже бестселлер, продажи которого в России резко выросли после объявления мобилизации. Чтение этой книги помогает понять, как страны Запада могли доверять Путину, и спокойно приезжать, не знаю, в Россию на Олимпиаду. Да так и могли, что Гитлеру тоже доверяли, и на Олимпиаду к Гитлеру приезжали, и на политические преследования часто закрывали глаза. Отчасти потому, что во время Олимпийских игр в 1936 году Гитлер вел себя умно, то есть как цыпа и ляля – ну прямо как Путин вел себя во время мундьяля в 2018-м.
А еще есть отличная книжка Моники Блэк «Смерть в Берлине. От Веймарской республики до разделенной Германии» - там очень много о том, как пытались нацисты оправдать военные и гражданские жертвы, и в этой же книжке я столкнулся с фотографиями могил 1945 году в Берлине прямо у жилых домов, неотличимых от могил у жилых домов где-нибудь в Мариуполе в 2022-м году, и в немецком языке даже слово для них появилось, Notgräber, чрезвычайные могилы.
А есть еще уже упомянутый мною стародавний «Дневник посла Додда», и есть «Берлинский дневник» американского журналиста Уильяма Ширера, - того самого Ширера, что потом написал капитальный двухтомный труд «Взлет и падение Третьего рейха». Читая Ширера, например, понимаешь, надежда, что ухудшение качества жизни породит в России бунт против власти, беспочвенна. С вступлением Германии в мировую войну там ввели карточки, не обеспечивавшие и минимальных потребностей, - однако никаких бунтов не было. И надежда, что гробы с фронта изменят отношение к войне, - тоже напрасна. А вот надежда, что вступление в войну против Путина крупнейших и сильнейших мировых держав все-таки сокрушит и Путина, и рашизм – на нее, конечно, и следует опираться.
Или что Додд пытался приглушать антигитлеровские выступления в Америке, иначе Америке нечем будет ответить на обвинения Германии в расовой сегрегации и потакании суду Линча.
Или – и это самое ошеломляющее – ты узнаешь о том, что дочь посла США Марта, девушка более чем свободных нравов, была в Берлине любовницей одновременно шефа гестапо Рудольфа Дильса, а также сотрудника советского посольства Бориса Виноградова, причем ее пытались сделать одновременно любовницей Гитлера и агентом советской разведки. И что вообще дочь американского посла поначалу восторгалась Гитлером и нацизмом.
То есть мы не смотрим на 1933-й год взглядом из 2022 года, а реально проваливаемся в ту эпоху. Ценная вещь: надеюсь, используя этот прием, однажды будет написана книга и о становлении путинской диктатуры.
Ну, и вот вам типичная цитата из книги Ларсона, которая, возможно, перекочует в книгу о Путине: «На протяжении первого года работы в Германии на посту посла Додд снова и снова поражался странному равнодушию страны к зверствам нацистов. И простые люди, и умеренные правительственные чиновники с готовностью мирились с каждым новым репрессивным постановлением, с каждым новым актом насилия. Никто не протестовал. Казалось, посол очутился в сказочном дремучем лесу, где все представления о добре и зле перевернуты с ног на голову».
4. Кристофер Ишервуд, «Прощай, Берлин!»
У меня не было никаких проблем с тем, какую книгу поставить на пятое место – потому ее тема резко отличается от предыдущих, – а вот с четвертым местом проблемы были. Просто потому, что было слишком много претендентов.
Вот, например, есть замечательная книжка Джулии Бойд «Записки из Третьего рейха. Жизнь накануне войны глазами обычных туристов». Это тоже бестселлер, продажи которого в России резко выросли после объявления мобилизации. Чтение этой книги помогает понять, как страны Запада могли доверять Путину, и спокойно приезжать, не знаю, в Россию на Олимпиаду. Да так и могли, что Гитлеру тоже доверяли, и на Олимпиаду к Гитлеру приезжали, и на политические преследования часто закрывали глаза. Отчасти потому, что во время Олимпийских игр в 1936 году Гитлер вел себя умно, то есть как цыпа и ляля – ну прямо как Путин вел себя во время мундьяля в 2018-м.
А еще есть отличная книжка Моники Блэк «Смерть в Берлине. От Веймарской республики до разделенной Германии» - там очень много о том, как пытались нацисты оправдать военные и гражданские жертвы, и в этой же книжке я столкнулся с фотографиями могил 1945 году в Берлине прямо у жилых домов, неотличимых от могил у жилых домов где-нибудь в Мариуполе в 2022-м году, и в немецком языке даже слово для них появилось, Notgräber, чрезвычайные могилы.
А есть еще уже упомянутый мною стародавний «Дневник посла Додда», и есть «Берлинский дневник» американского журналиста Уильяма Ширера, - того самого Ширера, что потом написал капитальный двухтомный труд «Взлет и падение Третьего рейха». Читая Ширера, например, понимаешь, надежда, что ухудшение качества жизни породит в России бунт против власти, беспочвенна. С вступлением Германии в мировую войну там ввели карточки, не обеспечивавшие и минимальных потребностей, - однако никаких бунтов не было. И надежда, что гробы с фронта изменят отношение к войне, - тоже напрасна. А вот надежда, что вступление в войну против Путина крупнейших и сильнейших мировых держав все-таки сокрушит и Путина, и рашизм – на нее, конечно, и следует опираться.
Но: в конечном итоге я остановился не на документальной книге, а на романе. Он был написан в 1939 году, называется «Прощай, Берлин!», а его автор – англичанин Кристофер Ишервуд. И даже если вы никогда не слышали про Кристофера Ишервуда, то вы все равно про Кристофера Ишервуда слышали. Потому что по мотивам этого романа Боб Фосс снял знаменитый фильм «Кабаре» с Лайзой Минелли в главной роли. Это полуавтобиографический роман, издание которого сейчас в России почти невозможно по той причине, Ишервуд был гомосексуал. И хотя про гомосексуальность там ни слова, но хватает полунамеков, внезапно вспыхнувшего румянца, дрожащих рук и губ, и все это на фоне все нарастающей нацистской пропаганды, ширящихся запретов на все инаковое, схождения людей с ума на почве величия Германии. Поэтому, опять же, невозможно отделаться от сравнений гитлеровской Германии с путинской Россией, из которой сегодня и писатели, и геи, уезжают точно так же, как Ишервуд уехал из Берлина.
5. Ричард Шеперд. Семь возрастов смерти
На пятое место я поставлю книжку, не имеющую никакого отношения ни к гитлеровскому рейху, ни к путинскому режимом. Это книжка вообще не об эттом. Она о человеческом теле, и такие естественнонаучные книжки когда-то, в мирную доковидную эпоху, составляли значительную часть моего чтения.
Книжка называется «Семь возрастов смерти». Ее написал английский патологоанатом Ричард Шеперд. Я начал читать ее, находясь в очень тяжелом психологическом состоянии из-за войны. Которой предшествовали, напомню, два года пандемии. Мне стали снова сниться те кошмары, что мучили меня ребенком в Советском Союзе, то есть сны про атомную войну. Я снова стал вздрагивать, когда военные самолеты стали проходить сверхзвуковой барьер – тем более, что военные самолеты в моей тишайшей Швабии стали снова летать. Я, как штопор в пробку, ввинчивался в депрессию. И тут чтение книжки про человеческую жизнь, от младенчества до глубокой старости, книжки, написанной патологоанатомом, помогло мне начать из этого ужасного состояния понемногу выходить.
Тем более, что книжка написана как детектив. Там каждый кейс, каждое вскрытие, каждая секция – это работа врача среди коронеров, ну, грубо, полицейских, пытающихся понять, была ли эта смерть вызвана естественными или криминальными причинами. Паталогоанатом в случае Шеперда – это как бы тоже следователь. Который, ведя свое расследование, попутно рассказывает нам истории наших тел. Так вообще наши тела образуются, начиная даже не с зачатия, а с того, что делает возможным зачатие. Как и отчего наши тела начинают постепенно разрушаться. Вот история ребенка-грудничка, умершего от гепатоза, однако вследствие того, что его любящие родители начисто отвергали традиционную медицину. История школьницы, которую мать не хотела, но задушила. История влюбленной пары, задохнувшейся от угарного газа. История затравленного мужа, который убил себя, буквально истыкав ножом, хотя это и звучит невероятно. В каждом возрасте свой набор наиболее вероятных причин смертей. И для меня пандемия и война постепенно стали превращаться в часть огромной человеческой истории, и я стал частью истории человечества. А раньше осознать это, ощутить себя в мироздании мне не помогал даже алкоголь.
И тут меня окончательно добил рассказ Ричарда Шеперда о собственном сползании в алкоголизм во время пандемии – это просто шедевр. Изрядно меня, к слову, напугавший. Напугавший хотя бы картиной того, что происходит с нашей печенью, когда мы не даем ей возможности восстановиться.
5. Ричард Шеперд. Семь возрастов смерти
На пятое место я поставлю книжку, не имеющую никакого отношения ни к гитлеровскому рейху, ни к путинскому режимом. Это книжка вообще не об эттом. Она о человеческом теле, и такие естественнонаучные книжки когда-то, в мирную доковидную эпоху, составляли значительную часть моего чтения.
Книжка называется «Семь возрастов смерти». Ее написал английский патологоанатом Ричард Шеперд. Я начал читать ее, находясь в очень тяжелом психологическом состоянии из-за войны. Которой предшествовали, напомню, два года пандемии. Мне стали снова сниться те кошмары, что мучили меня ребенком в Советском Союзе, то есть сны про атомную войну. Я снова стал вздрагивать, когда военные самолеты стали проходить сверхзвуковой барьер – тем более, что военные самолеты в моей тишайшей Швабии стали снова летать. Я, как штопор в пробку, ввинчивался в депрессию. И тут чтение книжки про человеческую жизнь, от младенчества до глубокой старости, книжки, написанной патологоанатомом, помогло мне начать из этого ужасного состояния понемногу выходить.
Тем более, что книжка написана как детектив. Там каждый кейс, каждое вскрытие, каждая секция – это работа врача среди коронеров, ну, грубо, полицейских, пытающихся понять, была ли эта смерть вызвана естественными или криминальными причинами. Паталогоанатом в случае Шеперда – это как бы тоже следователь. Который, ведя свое расследование, попутно рассказывает нам истории наших тел. Так вообще наши тела образуются, начиная даже не с зачатия, а с того, что делает возможным зачатие. Как и отчего наши тела начинают постепенно разрушаться. Вот история ребенка-грудничка, умершего от гепатоза, однако вследствие того, что его любящие родители начисто отвергали традиционную медицину. История школьницы, которую мать не хотела, но задушила. История влюбленной пары, задохнувшейся от угарного газа. История затравленного мужа, который убил себя, буквально истыкав ножом, хотя это и звучит невероятно. В каждом возрасте свой набор наиболее вероятных причин смертей. И для меня пандемия и война постепенно стали превращаться в часть огромной человеческой истории, и я стал частью истории человечества. А раньше осознать это, ощутить себя в мироздании мне не помогал даже алкоголь.
И тут меня окончательно добил рассказ Ричарда Шеперда о собственном сползании в алкоголизм во время пандемии – это просто шедевр. Изрядно меня, к слову, напугавший. Напугавший хотя бы картиной того, что происходит с нашей печенью, когда мы не даем ей возможности восстановиться.
Правда, идея Шеперд, которую он приберег для финала– что смерть переживается нами как нечто прекрасное – кажется мне все кроликом, вынутым из траурно-черного цилиндра престидижитатора на утешение публики, собравшейся у гроба. Когда он абзацем выше написал что никто не знает, каково это – умирать, - то был куда точнее. Мне порой кажется, что умирать в результате долгой болезни – это просто впадать в такую усталость, что тебе попросту всё равно. Но умирать раньше возможного срока – это все-таки преступление.
И последнее. Я знаю, что в России сейчас крайне мало читают. Я не буду говорить вам глупости, пытаясь подороже продать крайне дешевую мысль, что, ах вот если бы Путин читал, то он бы войну не начал. Сталин и какие-нибудь там Ленин с Гитлером и читали, и музыку слушали, а мерзавцами были похлеще Путина. Книжки мало что помогают предотвратить, но часто и очень неплохо помогают понять прошедшее. И я вас призываю писать. Вести записи, хотя бы самые простые. Вот вы, наверное, уже забыли, что главной причиной нападения России на Украину Путин еще недавно называл ошибку, совершенную большевистскими лидерами 105 лет назад. О как. Оказывается, в представлении Путина армия, вторгнувшаяся на чужую землю – это такая машинка времени, призванная исправлять то, что в представлении Путина является ошибкой. Но весь все сейчас в России забыли, хотя прошло меньше года. Зато мои записи главные тезисы Путина по состоянию на февраль 2022 года зафиксировали. Так вот: книжки надо писать, чтобы ничего не забывать.
Как говорится, не забудем, не простим.
И последнее. Я знаю, что в России сейчас крайне мало читают. Я не буду говорить вам глупости, пытаясь подороже продать крайне дешевую мысль, что, ах вот если бы Путин читал, то он бы войну не начал. Сталин и какие-нибудь там Ленин с Гитлером и читали, и музыку слушали, а мерзавцами были похлеще Путина. Книжки мало что помогают предотвратить, но часто и очень неплохо помогают понять прошедшее. И я вас призываю писать. Вести записи, хотя бы самые простые. Вот вы, наверное, уже забыли, что главной причиной нападения России на Украину Путин еще недавно называл ошибку, совершенную большевистскими лидерами 105 лет назад. О как. Оказывается, в представлении Путина армия, вторгнувшаяся на чужую землю – это такая машинка времени, призванная исправлять то, что в представлении Путина является ошибкой. Но весь все сейчас в России забыли, хотя прошло меньше года. Зато мои записи главные тезисы Путина по состоянию на февраль 2022 года зафиксировали. Так вот: книжки надо писать, чтобы ничего не забывать.
Как говорится, не забудем, не простим.
Вот немецкий заголовок на этой неделе: "Ukraine besetzt Führung an den Fronten neu – und verbannt 19 Millionen russische Bücher". "Украина обновляет руководство и запрещает 19 миллионов русских книг". Это не сайт AfD и прочих "путинферштееров". Это Der Spiegel. Культурная политика Германии диаметрально противоположна культурной политике Украины. Я бы даже сказал, что культурная политика Украины вызывает среди немецких политиков (начиная с бундесминистра культуры Клаудии Рот) и журналистов оторопь. Хотя сказать прямо, что запрещал культуру по принципу национальности авторов только Геббельс, они не могут: чересчур жестко. В итоге немецкая линия по отношению к войне в Украине укладывается в диапазон между категорическим неприятием агрессии (с ужасом от силовой переделки послевоенных границ) и желанием помочь жертве - и ошарашенностью от довольно многих слов и дел жертвы. Ошарашенность, впрочем, приводит не столько к делам, сколько к поджатым губам. Я это вижу. И хотя из России в последнее время уехало около 1000 журналистов, и немало из этой 1000 оказались в Германии, у меня есть преимущество в относительно долгой здесь жизни и в знании языка. Немецкий сложен, у взрослого человека, имеющего костыли английского, на которых в Берлине вполне можно ковылять хоть всю жизнь, не один год на его освоение уйдет. Это я к тому, что сегодня, 10.02, в 12.00 по Берлину (в 14.00 по Москве) в прямом эфире на youtube-канае "Ищем выход" (канал запрещенного в России "Эха Петербурга") стартует моя программа "Губин ON AIR". Я буду говорить о событиях недели, но с немецким акцентом. Если пропустите - я чуть позже, отмонтировав, выложу ее наyoutube-канал "Губин ON AIR" (ну, и на всех "эховских" сайтах она будет). А если хотите в Берлине пообщаться со мной вживую, я к вашим услугам в субботу 11.02 в 19.00 в лектории Dictum на Eisenacher Str., 49 с лекцией о современном нон-фикшн (включая книги о становлении национал-социализма и работе с наследием в посттоталитарных странах).
На YouTube есть канал "Радио Правда для России". Кажется, это и правда радио: на средних волнах. На неделе поеду в Мюнхен знакомиться лично, а пока дал интервью дистанционно: https://youtu.be/txzUBddGkYw Возможно, вам есть смысл обратить на канал внимание и подписаться?
YouTube
ТРИ СЦЕНАРИЯ КОНЦА ПУТИНА | Дмитрий Губин на Радио Правда для России
Наш собеседник - Дмитрий Губин: журналист, писатель, публицист. Мы говорим на самые актуальные гуманистические темы, отвечаем на неудобные вопросы, ищем адекватные аргументы для споров с идеологическими противниками.
О коллективной ответственности: четкие…
О коллективной ответственности: четкие…
Мой обзор свежего Der Spiegel на сайте "Эха". В журнале - большое интервью с Зеленским (ничего сенсационного), плюс безумно интересный текст о 3 сценариях мира. В целом же каждая 5-я страница о войне в Украине https://echofm.online/opinions/vysvobodivshijsya-monstr
ЭХО
Высвободившийся монстр - ЭХО
То, что для Зеленского очевидно, на Западе очевидно не для всех...
Ох, а я что, забыл про свой эфир в конце прошлой неделе на "Эхе"? Ну да. Просто это как бы уже моя программа, называющаяся, как этот канал и как youtube-канал - "Губин ON AIR" https://youtu.be/ilT4LN0AhJE
YouTube
"Губин ON AIR" 10.02.2023, "Эхо СПб" (запрещенное в РФ; канал "Ищем выход", ведущий Марк Нуждин)
00:00:00 О несогласии с определением российского мышления как «имперского». О том, почему это неверно и кому это на руку. О книгах Владислава Иноземцева и романе Павла Крусанова «Укус ангела». О том, как сегодня антифашисты зачисляются в фашисты на основании…
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Эфир на "Эхе" - в виде подкаста:
Audio
Завтра в 12.00 по Берлину (в 14.00 по Мск) моя программа "Губин ON AIR" в прямом эфире на "Эхе СПб" на youtube-канале "Ищем выход" (надеюсь к вечеру пятницы выложить ее на свой youtube-канал "Губин ON AIR": увы, монтаж с конвертацией на моем слабосильном ноутбуке занимает тьму времени). Надеюсь поговорить там и о путинском ужасе перед гендерной нейтральностью Бога (а вот Бердяева эта тема не бугала, он полагал Бога бисексуальным). И, к сожалению, я забыл выложить подкаст прошлой программы. Исправляюсь.
Моя свежая программа "Губин ON AIR" на "Эхе": как выглядит годовщина войны в Германии, путинский фашизм по Тимоти Снайдеру, политический музыкальный трупоотсос и бисексуальность Бога по Бердяеву
https://youtu.be/Y_R7AW-Fc3Q
https://youtu.be/Y_R7AW-Fc3Q
YouTube
"Губин ON AIR", "Эхо СПб", 24.02.2023 (ведущий Марк Нуждин)
00:00:00 Как выглядит годовщина войны из Германии. О параллелизме выступления Гитлера 11.12.41 перед депутатами Рейхстага и выступления Путина перед Федеральным собранием
00:06:07 Об интервью профессора Йельского университета Тимоти Снайдера журналу Der Spiegel…
00:06:07 Об интервью профессора Йельского университета Тимоти Снайдера журналу Der Spiegel…
Audio
Ну, а теперь эфир на эхе от 24.02.23 - в виде подкаста. Я же сижу, уткнувшись в свежий Spiegel. 7 текстов, включая огромные, про Украину, Россию и войну. Несколько - безумно интересных: например, о юридической стороне войны и о возможности лишения Путина неприкосновенности перед трибуналом (спойлер: да, это возможно, но требуются определенные шаги). Обзор Spiegel будет опубликован на сайте echofm.online, как всегда, в понедельник.
Все пишут о Павловском. Ну что ж, смерть - неплохой повод поговорить о том, кого больше нет. Как и многие политические журналисты в России, я с Павловским сталкивался. В журнале "Век ХХ и мир" он в конце 1980-х напечатал мою статью против Ленина и ленинизма (очень наивную, как я теперь понимаю), которую отказался печатать Коротич в "Огоньке". Павловский был интересен, поскольку был неглуп. На него не следовало тратить много времени, поскольку он не понимал ни Запад (в обеих его - континентальной и англо-саксонской ипостасях), ни Европу. Его завораживала русская власть, поскольку только в России, в Азии, существует этот завораживающий, мультиплицирующий (вследствие централизации) властный эффект. Этот был Павловский в очках Берии на телеэкране - пропагандистский, убогий, хорошо оплаченный. После этого я совершенно потерял к нему интерес. Это было все равно что интересоваться идеями довольно примитивного мачо Киселева. Но и в самые последние годы Павловский был, увы, никто. И на фоне пандемии, и после начала войны голос его был равен нулю. И в этом, пожалуй, главный урок его жизни: хочешь, чтобы тебя слышали - не замолкай. И не прислоняйся к власти.
Свежий эфир на "Эхе". О новом довольно заметном немецком движении за прекращение военной помощи Украине и мирные переговоры (оно довольно жутенькое по составу участников, но реально заметное) и о том, почему принуждать к миру и Украину, и Россию будет Запад https://youtu.be/oHkoD5bCmMk
YouTube
"Губин ON AIR" 03.03.2023, "Эхо СПб" (запрещенное в РФ; канал "Ищем выход", ведущий Марк Нуждин)
00:00:00 О предполагаемом вторжении украинских диверсантов на территорию Брянской области
00:05:35 О непризнанных дронах, почти долетевших до Москвы, за которые никто не берет ответственность на себя. О странностях войны, когда Путин платит Зеленскому, и…
00:05:35 О непризнанных дронах, почти долетевших до Москвы, за которые никто не берет ответственность на себя. О странностях войны, когда Путин платит Зеленскому, и…
Я все пытаюсь понять: какой смысл вкладывают в "имперскость" те, кто сегодня кричит, что все русские - имперцы?
Империя для меня всегда подразумевала возможность сверхусилия вопреки логике и расчету. Так во Франции появлялся Версаль, а в России Петродворец или Зимний дворец. Да, на строительстве Зимнего дворца погибло столько русских рабов, сколько во Франции рабочих заработало на строительстве Версаля (начитанный узнал цитату, а неначитанный пусть побухтит). Но Зимний от этого и сегодня не перестает поражать. Он не перестает поражать, несмотря даже на охреневшего от денег, вседозволенности и барского чванства Пиотровского.
Так что стоит за современной "имперскостью" и какая за ней вина?
С этой идеей возились когда-то больше других "петербургские фундаменталисты" – Крусанов, Рекшан, Секацкий, Трофименков. Даже Татьяна Толстая в какой-то момент, если не путаю, примыкала к ним. Я понимаю, что их завораживала сама идея крупного масштаба, неизменно сопутствующего империи. Крупные вещи вообще завораживают. Груди Памелы Андерсон, задница Ким Кардашьян, член Рокко Сиффреди - чье сердце не заставят они биться вдвое быстрее?!.
Крусанов в 2000-м выпустил "Укус ангела" - гимн империи, гимн сверхусилию, гимн великой пусть даже хоть гибели именно в силу ее величины. "Укус ангела" обожала Хакамада, его с восторгом за пару дней проглотил и я. Секацкий писал полные точнейших наблюдений эссе типа "О смертности смертных", но главными считал, полагаю, свои вещи типа "Почему скоморохи и паяцы захватили власть над миром?" - эдакий плач по утраченному имперству. Ну, а Толстая была действующей моделью империи в масштабе 1:1,000,000: ее самодурство и правда порой создавало удивительной красоты фонтаны.
Повторяю, это все было четверть века назад, когда в Питере еще царило послевкусие короткого периода, когда одна из осей мировой культуры на короткое время перенеслась на берега Невы, когда здесь были самые интересные рок- и просто музыка (от Курехина до Десятникова, от "Терем-квартета" до молодого Гергиева, нагло вернувшего Кировскому театру имя Мариинского!, балет (Лопатника-Вишнёва-Махалина - это все 1990-е!), телевидение, пресса, художники (от Митьков до Новой Академии Тимура Новикова). А потом разочарованный мировой океан откатил, и Питер стал тем, чем он и сегодня является: провинцией, московской дачей. Но не для работы. И вся мечта о возрождении великой имперской культуры выродилась в то, во что она выродилась. Крусанов писал все хуже, слабее, беспомощнее. Секацкий со своими текстами на русском языке (а самый слабый был про то, что русский язык снова становится языком мировой философии – o rus!..) так и не достиг известности и влияния ни Паскаля Брюкнера, ни куда более слабого (imho) Алена де Боттона. Толстая стала просто пожилой самодурой. Но хуже всех кончил Трофименков: он публично обосрался с публичной поддержкой путинской войны, продолжив гордое шествие с воняющих труселях в никуда.
То есть имперская идея вне своего времени, да еще и в провинции, выродилась в кудахтанье в полудохлом курятнике. Оказалось, чтобы быть великой, идее нужно идти в ногу, резонировать с большими мировыми идеями - желательно американскими, потому что именно в университетах США рождается большинство великих идей. Но и Старый Свет (Великобритания, прежде всего: про немецкую свободу слова и мысли с поджатыми губами и мозгами мы сейчас не будем) тут тоже годнота.
А вне их - вот море гнилости, Сиваш, провинция, шпагоглотатель (что, начитанные, снова возрадовались? За то наш малочисленный клуб и ценю).
То есть я к тому, что постсоветская имперская идея была запоздалым и бессмысленным всплеском на провинциальных мозгах, на короткий момент освещенных солнцем мирового внимания к тем, кто подавал какие-то надежды. Подавал, но не оправдал.
Путина, к слову, любопытно рассмотреть именно с этой точки зрения: как деревенщину, лао бай син, провинциала, который никак не может забыть милолетный поцелуй девочки из дома на холме (ничего не значащий для нее), а потому никак не может ее простить...
Империя для меня всегда подразумевала возможность сверхусилия вопреки логике и расчету. Так во Франции появлялся Версаль, а в России Петродворец или Зимний дворец. Да, на строительстве Зимнего дворца погибло столько русских рабов, сколько во Франции рабочих заработало на строительстве Версаля (начитанный узнал цитату, а неначитанный пусть побухтит). Но Зимний от этого и сегодня не перестает поражать. Он не перестает поражать, несмотря даже на охреневшего от денег, вседозволенности и барского чванства Пиотровского.
Так что стоит за современной "имперскостью" и какая за ней вина?
С этой идеей возились когда-то больше других "петербургские фундаменталисты" – Крусанов, Рекшан, Секацкий, Трофименков. Даже Татьяна Толстая в какой-то момент, если не путаю, примыкала к ним. Я понимаю, что их завораживала сама идея крупного масштаба, неизменно сопутствующего империи. Крупные вещи вообще завораживают. Груди Памелы Андерсон, задница Ким Кардашьян, член Рокко Сиффреди - чье сердце не заставят они биться вдвое быстрее?!.
Крусанов в 2000-м выпустил "Укус ангела" - гимн империи, гимн сверхусилию, гимн великой пусть даже хоть гибели именно в силу ее величины. "Укус ангела" обожала Хакамада, его с восторгом за пару дней проглотил и я. Секацкий писал полные точнейших наблюдений эссе типа "О смертности смертных", но главными считал, полагаю, свои вещи типа "Почему скоморохи и паяцы захватили власть над миром?" - эдакий плач по утраченному имперству. Ну, а Толстая была действующей моделью империи в масштабе 1:1,000,000: ее самодурство и правда порой создавало удивительной красоты фонтаны.
Повторяю, это все было четверть века назад, когда в Питере еще царило послевкусие короткого периода, когда одна из осей мировой культуры на короткое время перенеслась на берега Невы, когда здесь были самые интересные рок- и просто музыка (от Курехина до Десятникова, от "Терем-квартета" до молодого Гергиева, нагло вернувшего Кировскому театру имя Мариинского!, балет (Лопатника-Вишнёва-Махалина - это все 1990-е!), телевидение, пресса, художники (от Митьков до Новой Академии Тимура Новикова). А потом разочарованный мировой океан откатил, и Питер стал тем, чем он и сегодня является: провинцией, московской дачей. Но не для работы. И вся мечта о возрождении великой имперской культуры выродилась в то, во что она выродилась. Крусанов писал все хуже, слабее, беспомощнее. Секацкий со своими текстами на русском языке (а самый слабый был про то, что русский язык снова становится языком мировой философии – o rus!..) так и не достиг известности и влияния ни Паскаля Брюкнера, ни куда более слабого (imho) Алена де Боттона. Толстая стала просто пожилой самодурой. Но хуже всех кончил Трофименков: он публично обосрался с публичной поддержкой путинской войны, продолжив гордое шествие с воняющих труселях в никуда.
То есть имперская идея вне своего времени, да еще и в провинции, выродилась в кудахтанье в полудохлом курятнике. Оказалось, чтобы быть великой, идее нужно идти в ногу, резонировать с большими мировыми идеями - желательно американскими, потому что именно в университетах США рождается большинство великих идей. Но и Старый Свет (Великобритания, прежде всего: про немецкую свободу слова и мысли с поджатыми губами и мозгами мы сейчас не будем) тут тоже годнота.
А вне их - вот море гнилости, Сиваш, провинция, шпагоглотатель (что, начитанные, снова возрадовались? За то наш малочисленный клуб и ценю).
То есть я к тому, что постсоветская имперская идея была запоздалым и бессмысленным всплеском на провинциальных мозгах, на короткий момент освещенных солнцем мирового внимания к тем, кто подавал какие-то надежды. Подавал, но не оправдал.
Путина, к слову, любопытно рассмотреть именно с этой точки зрения: как деревенщину, лао бай син, провинциала, который никак не может забыть милолетный поцелуй девочки из дома на холме (ничего не значащий для нее), а потому никак не может ее простить...
Вот что, собственно, подразумеваю под новейшей русской имперскостью я. Экскурс в ее недолгую историю я привел. Никакой имперскости в сегодняшних русских нет. Есть (часто) банальный шовинизм, есть бытовой расизм (я его постоянно вижу в уехавших в Германию советских немцах и советских евреях), есть обида постсоветской деревни на европейский город (а точнее, на то, что себе деревня под этим городом напридумывала).
Но вернусь к тому, с чего начал. То есть к вопросу: что под русской имперскостью понимают те, кто в ней всех подряд русских в имперскости обвиняют?
Ну, если в Украине есть кто-то, кто способен толково это изложить, - может, он изложит? Я надеюсь, что там есть те, кто может излагать, а не просто кидать обидки.
Но вернусь к тому, с чего начал. То есть к вопросу: что под русской имперскостью понимают те, кто в ней всех подряд русских в имперскости обвиняют?
Ну, если в Украине есть кто-то, кто способен толково это изложить, - может, он изложит? Я надеюсь, что там есть те, кто может излагать, а не просто кидать обидки.
У меня на "Эхе", похоже, начинается новая серия эфиров ("Губин ON AIR" по пятницам сохраняется), в которых я возвращаюсь к роли интервьюера. Во вторник 7 марта в 11.00 по Мск (9.00 по Берлину) в прямом эфире на youtube-канале "Ищем выход" (https://www.youtube.com/@ishemvihod) моим собеседником будет Геннадий Гудков. Он год как в эмиграции и, насколько я знаю, довольно активно встречается с западными политиками: об этом, разумеется, мы будем говорить. О том, чему Европа за год научила его и чему успел (ли?) за год научить Европу он.
Но - какие вопросы задали бы Гудкову-старшему вы?
Но - какие вопросы задали бы Гудкову-старшему вы?