Вот звук последнего эфира

И, для предпочитающих звук глупому изображению, - вот предпоследний эфир

Про то же по платной подписке https://republic.ru/posts/110162

У Жижека я читал "13 опытов о Ленине". Практически ни с чем не был согласен. Упомянуть сейчас это важно. Потому что мне совершенно нечего сказать по поводу приводимых им в выступлении на Франкфуртской книжной ярмарке фактов: я, мягко говоря, не знаток истории ни Израиля, ни израильско-палестинского конфликта. Однако два момента имеют отношение к моим убеждениям и моему опыту (опыту человека, повторю, мало согласного с Жижеком). Первое. Жижек очень точно подметил, что как только во время войны ты говоришь "Давайте в этом разберемся!" (ты просто предлагаешь расширить границы знания, речь пока еще не идет о вынесении оценок, и мне понять то, что происходит в Израиле, просто необходимо!) - как тут же поднимается вой, что ты продажный предатель. Я десятки раз получал обвинения в том, что я теперь "вторая Скабеева" - и ровно по той же причине. И второй момент связан с цитатой из Кестлера «Если власть развращает, верно и обратное; преследование развращает жертв, хотя, возможно, более тонким и трагическим образом». Я хочу сказать, что использовать статус жертвы для оправдания есть интеллектуальная непристойность. Особенно, если жертвой был не ты, а твои предки. И не надо только орать, что я посмел свою грязную антисемитскую лапы, продавшись Путину, задрать на жертв Холокоста. Я вообще не о Холокосте.
https://echofm.online/documents/slavoj-zhizhek-na-czeremonii-otkrytiya-frankfurtskoj-knizhnoj-yarmarki-pogodite-aplodirovat-potomu-chto-kogda-ya-zakonchu-vy-etogo-ne-sdelaete

А теперь подкаст:

По непонятной причине этот текст не появился там, где должен был появиться. Ну ладно, появится здесь…

В конце концов Германии придется что-то делать…

Обзор журнала Der Spiegel №43, 2023

Обложку последнего номера Spiegel (того, где портрет канцлера Шольца с выносом «В конце концов нам придется проводить массовые депортации») вполне можно размещать в соцсетях ради войн между яростными поклонниками идеи «депортировать понаехавших» и ее противниками. Причем ни первые, ни вторые и не подумают прочитать интервью, которое канцлер Германии дал журналу – а из него и взята цитата.

Интервью это очень показательно. И не только тем, как традиционная для Шольца округлость формулировок натыкается на язвительность интервьюеров: я насчитал полдюжины таких мини-стычек.

Spiegel: У нас сложилось впечатление, что только результаты «Альтернативы для Германии» на земельных выборах в Баварии и Гессене заставили вас изменить курс (в отношении мигрантов – Д.Г.)

Шольц: Ваше впечатление ошибочно. Я против тактической политики. Речь всегда должна идти о деле, о конкретном решении проблем.

Spiegel: В это трудно поверить…

И тут же – динамический график популярности Олафа Шольца. Число недовольных его работой на посту бундесканцлера стабильно увеличивается, число довольных – стабильно падает. Сегодня это соотношение 72:19 не в пользу Шольца.

Таким образом, фон для интервью понятен. Популярность правительства падает, популярность как бы нерукопожатной AдГ растет. Не пытается ли Шольц в отчаянном вираже перехватить у нерукопожатных и повестку, и риторику?

Это первый вопрос, который так и остается без ответа. То есть Шольц патетически восклицает «Никакого сотрудничества с такими партиями! Мы на правильном пути! У нас есть план на будущее! У нас есть основания для уверенности!» - а Spiegel ехидно резюмирует: «Вы канцлер почти два года. Видимо, вам пока не удалось передать хотя бы немного этой уверенности».

Второй вопрос как бы технический, но невероятно важный. Он о том, что именно в миграционной политике намерено менять правительство. Шольц отвечает журналу, что право на въезд в Германию должны получать либо трудовые мигранты, либо подвергающиеся политическому преследованию. Прочие – нелегальны, а нелегалы будут депортироваться. Но это всего лишь слова. Те же правила действуют и сегодня, но любой нелегальный мигрант знает, как депортации избежать: начиная от письма от священника и заканчивая симуляцией сердечного приступа на борту депортирующего самолета.

Но вот и конкретика: Молдавия и Грузия ныне рассматриваются как безопасные страны на основании того, что они «хотят стать членами ЕС». Следовательно, у грузин и молдаван теперь шансы на убежище в Германии нулевые. Жалко, журнал не спросил, будут ли на тех же основаниях отказывать в статусе беженцев украинцам: Украина ведь тоже подала заявку в ЕС...

Что еще? Дела ищущих убежища должны рассматриваться на внешних границах ЕС в тех странах, где мигранты пересекли границу. То есть не в Германии, в любом случае. У тех, кто уже в Германии, дела не должны рассматриваться по 39 месяцев, как сегодня. Кроме того, денежные выплаты соискателям убежища разумно заменять натуральными, плюс «предлагать просителям убежища благотворительную работу».

Если в общем и целом – ужесточается режим.

К сожалению, в интервью и близко не прозвучало, что изменение миграционной политики – это общая политика ЕС, главные черты которой проявились на шокировавшем многих брюссельском весеннем саммите министров внутренних дел. Главная идея: соискатели убежища больше не должны пропускаться внутрь стран ЕС. Решения по своему вопросу они будут дожидаться на внешних границах – причем в лагерях, где, да, мужчины налево, женщины направо, то есть семьи разделяются. И возможно, такие лагеря вообще будут созданы в третьих странах – скажем, в Африке, на правах аутсорсинга. Страны могут отказаться от приема беженцев с легальным статусом, но это будет стоить им денег – и наоборот. Да, это пока что идея, но тем не менее.

Что же до немецкой косметики на новом европейском лице, то Spiegel весьма разумно опубликовал в том же номере еще один текст – о том, что думает о новой миграционной политике левый фланг партии «зеленых», входящей в правительство. «Зеленые» традиционно были сторонниками представления защиты в Германии тем, кого преследуют на родине. Так вот: они растеряны. Но те, кто не растерян, искренне недоумевают. Посылать ожидающих решения по предоставлению убежища на общественные работы – хорошая идея? Но почему им просто не предоставить право на работу?!

О да, этот номер Spiegel подкинет дровишек в костер споров. Потому что в Германии никак не могут пересечься два вектора. Большое количество иностранцев, желающих получить легальный статус – и большая потребность (примерно 400 тысяч человек ежегодно) рынка труда в рабочих руках. В результате чего ожидающий убежища сегодня может заработать, только торгуя наркотиками. Кажется, это единственный вид деятельности, для которого в Германии не требуется разрешения на работу, знания немецкого языка, многолетнего обучения, сертификатов и подтвержденных дипломов.

И на социальную помощь многие из легализовавшихся эмигрантов садятся ровно по этой причине: это самый простой способ соответствовать легальному немецкому образу жизни.

Любопытно следить, как в семье Пастуховых интеллектуальный центр смещается от отца (Владимира) к сыну (Борису). Отец все чаще промахивается, причем жестко. Владимир Пастухов размещает очень разумный пост о том, что "исторический" аргумент ("это исконно наша земля!") в современной цивилизационной культуре не действует. И это очень тонко и точно. Но в следующем посте пишет: "Я отдаю себе отчет в том, что  наземная операция приведет к гибели огромного количества ни в чем не виновных людей в Газе, станет причиной множества ужасных трагедий и сделает узел противоречий еще более тугим. Тем не менее, я считал и продолжаю считать действия Израиля легитимными". Почему он так считает? Да потому что на Израиль напали! Но кто на кого напал - это ровно тот же "исторический аргумент", только в укрупненном масштабе. Пастухову-старшему не хватает смелости (либо ума) сказать, что время шахматных партий кончилось, настало время шахматных этюдов. В шахматном этюде неважно, кто ходил первым. В шахматном этюде неважна предыстория расстановки фигур. В шахматном этюде важно, что делать сейчас. Пастухов-сын пока что столь откровенных интеллектуальных проколов себе не позволял. И, да, тем, кто не понял: бомбардировки Дрездена, Гамбурга, Вюрцбурга, Аугсбурга (и далее по списку), принятые как данность в парадигме предыдущей цивилизации, в парадигме нынешней цивилизации однозначно рассматривались бы как военные преступления. Вот почему в знаменитом немецком "споре историков" исторически победил все-таки Нольте, а не Хабермас.

В последнем эфире я сказал о том, что российско-украинский и палестино-израильский конфликты отличаются принципиально. Но не расшифровал эту мысль.

Дело в том, что палестино-израильский конфликт - не столько экзистенциальный, сколько милленаристский. Столкнулись две идеи строительства тысячелетнего небесного царства на земле, причем на Земле Обетованной, причем для каждой из сторон. Отсюда и такая энергетика, бьющая по всему миру, особенно по тем частям, где милленаризм до сих пор не пустой звук. Столкнулись две веры и два племени, определяемых именно что верой, включая верой во внутреннее родство внутри племени. Это вполне себе средневековая война, сродни Тридцатилетней. Око за око, три смерти чужих детей за одну смерть своего ребенка. Либо мы – либо они.

Нападение России на Украину на этом фоне - война современная, то есть бюрократическая: не за царствие небесное, а за переписное включение в свой колхоз, уезд, департамент. И Украина, и Россия вступили в свои нынешние государственные берега в постмилленаристскую, пострелигиозную, постидеологическую эпоху. Лучше всего это "пост-" видно на примере интеллектуального окружения Зеленского, которое ничего лучшего не придумало, как строить национальную идеологию и идентичность (жалкая имитация государственной идентичности вековой и полуторавековой давности) по принципу отрицания всей русской культуры, как будто Россия - это мавры, а сопротивление Украины - реконкиста.

Но нет. Россия и Украина - это общая многовековая культура, при явном доминировании культуры Москвы: вот почему украинский гений, чтобы реализоваться, нпеременно уезжал в Петербург или Москву: от Шевченко до Репина. А русская культура, в порядке алаверды, черпала в украинской необходимый этнический колорит: вот откуда и Первый фортепианный, и Вторая "малоросская" Чайковского - он перерабатывал в себе Украину точно так же, как и экзотический колорит Баварии, без которой не было бы никакого "Лебединого озера".

В принципе, ровно тот же процесс происходил тогда во всем мире: там, где тесно сплетались (а не враждовали) культуры метрополии и окраин. Да, Оскар Уайльд был дублинец, ирландец, - как и еще полдюжины великих писателей, включая четырех нобелевских лауреатов. Но чтобы стать великим, ему, как и Бернарду Шоу, требовался не Дублин, а Лондон. Это потом эпоха изменилась, и автору "Дублинцев" стало возможным уже без Лондона обойтись (более того, Лондон помешал бы Джойсу стать Джойсом).

Украина же срывает с себя в глупой ярости московскую рубашку и московские порты со всеми их Катаевыми и Бабелями, Багрицкими и Олешами, - и остается с голой жопой Подоляка. Вид, прямо скажем, не впечатляющий.

А на бытовом, личном уровне, обратите внимание, никаких конфликтов между украинцами и русскими нет, потому что нет конфликта культур. Украинским беженцам помогают российские волонтеры, эта помощь с благодарностью принимается, и я за все время общения с украинцами в Германии не поймал ни одного косого взгляда. Украино-российские любовные связи во время большого украинского исхода в Европу – это норма, основанная на принипе «свои ищут своих»: пошарьте как-нибудь русскоязычные сайты знакомств, которыми пользуются за границей. Именно свои – своих.

Поэтому мой прогноз на послевоенное будущее украино-российских отношений весьма оптимистичен. На бытовом уровне все будет забыто куда быстрее, чем, скажем, послевоенная вражда между немцами и французами или немцами и голландцами.

Потому что, повторю: российско-украинская война – это война бюрократа за расширение влияния его ведомства. Вот почему эта война, помимо пороха и крови, пахнет еще и канцелярской папкой.
А вот палестино-израильская война – это совершенно, совершенно иное.

Сегодня Хэллоуин. А на днях у меня был разговор с одним берлинским католиком. В общем, сказал он, в качестве ковчега, готового спасти немцев, церковь утонула, но размеры ее таковы, что и на дне она продолжает определять течения. "Например?" - спросил я. В ответ ожидаемо раздалось про католические школы, дома престарелых и больнице, а затем прозвучало: "...или, например, Хэллоуин". "Хеллоуин?!" - я чуть не подпрыгнул. Но мой собеседник спокойно сказал: конечно. Хэллоуин ведь не сам по себе, он канун Allerheiligen, Дня всех святых, которым противится зло. Хеллоуин - это праздник обеззараживания зла посредством игры. Ну какое уж тут торжество зла, если твой ребенок ставит тыкву на балкон и запутывается в плащ Дракулы?! Поэтому Хеллоуин - глубоко христианский праздник со всеми своими тыквами и покойниками. В нем та же тема торжества добра, что и за каждым шаром на рождественской ёлке и за каждым пасхальным яйцом...

И я при этих словах, за неимением тыквы, почесал репу...

А ведь точно! Так что борьба с Хеллоуином, жалкие замены его "тыквенным спасом" - это очередная борьба попа с Балдой, то есть с самим собой. В общем, отмечайте Хеллоуин на здоровье. Пушкин бы точно сегодня точно был с нами!

Я всем благодарен, но только не надо меня с иноагентством поздравлять. Ну, это как еврея в Германии в 1935-м поздравлять, что он теперь не просто обязан могендовид нашивать, но и следовать всему своду нюрнбергских законов, вписывая свою судьбу в будущую вечную память. А пока, да - финансовая, рабочая, деловая дискриминация. То есть реакцию я понимаю (сам поначалу по глупости коллег поздравлял), но если вы и правда считаете, что нашивка с поражением в правах на территории РФ есть косвенное признание заслуг перед человечеством, тогда я был бы благодарен за другие действия.
1. За подписку на мой youtube-канал "Губин ON AIR" ( https://www.youtube.com/channel/UCuW-vcw_38daTOL6NQQVVUA ). Число подписчиков для меня важно.
2. За подписку на мой инстаграм dimagubin ( https://www.instagram.com/dimagubin/ ). Для живущих в Германии (или живущих на Западе, но планирующих поездку в Германию) это еще и практично. Почти все мои посты в инсте - это главки из третьей части моей книги (а, возможно, и отдельной книги) "Германия за 49 евро". 49 евро стоит месячный билет на все виды транспорта, дающий возможность путешествовать по всей стране. Я и путешествую, рассказывая (и показывая) о жизни в тех городках, до которых не всякий путеводитель снизойдет: от Вайсенбурга до Вассербурга и от Фридберга до Фрайбурга (через Фрайзинг). Это фото + мини-эссе о каждом из этих бесчисленных (и потрясающих) местечек. Таких путеводителей я сам ни разу не видел (чтобы только фото + короткие тексты), - а жаль, что их нет.
3. Я буду рад, если кто-то из тех, кто живет в Европе и знает, чем я занимаюсь, увидит возможность работы для меня (дистанционной или непосредственной; у меня свободный английский, немецкий примерно B2 и разговорный французский) в одном из проектов.
3. Я буду рад текущей помощи. У меня по не зависящим от меня причинам схлопнулось сотрудничество с Grani (схлопнулись сами "Грани") и еще рядом изданий. А выбирая между "просто пойти на работу ради денег" и "заканчивать книжку", я выбрал второе. Думаю, нет нужды объяснять резоны. Поскольку перевод денег внутри РФ иноагенту живущих в России может испугать, я обращаюсь сейчас только к живущим вне России. Мой PayPal - gubinonair. https://www.paypal.com/paypalme/gubinonair
И спасибо всем, у кого за поздравлениями стояли и сочувствие, и поддержка!

Прочитал: умер Аркадий Ипполитов.
Даже путинские агентства отстрочились: тры-ты-ты, Эрмитаж, Возрождение, итальянская гравюра, куратор. Угу. Да в Эрмитаже знатоков старых мастеров – как заплечных дел мастеров, и, коли посмотреть на Пиотровских, скоро будут неотличимы.
А релокантские медиа несут за гробом книги: про Ломбардию, Венецию, Рим. Кто бы спорил. Это важнее. Попробуйте их почитать, направляясь (в случае собственной релокации) в Ломбардию, Венецию, в Рим, нетерпеливой рукой листая страницы. А вот хрен. Там цепкость итальянских плющей в ипполитовских словах. Потреблять придется, как в ангину алоэ на меду и спирту, - так, две-три ложечки на ночь, и закладочку внутрь, чтоб перечитать. Если, конечно, удастся.
Но это – я про книги – и правда важнее эрмитажной работы. Потому что ценна не работа, а исход: эмиграция в жизнь. Вот человек, специалист в своих возрождениях-античностях-или-Египте: высок лоб, велики знания, он довольно виждил и внемлил, пора бы и жечь! Так жги же! Жги!
Ипполитов умер в 65, в таком возрасте сейчас умирать неприлично, не сказать бы непристойно. Но я про возраст не как сожаление, а как объяснение: 1958-й год рождения позволял, достигнув возраста Христа и глянув окрест, уже не только рассказывать, как чуден Пиранези при тихой погоде, но и смотреть на современность, используя оптику Пиранези. Ну, среди прочих оптик, - скажем так.
Я когда-то на излете горбачевской эры прочитал что-то из Ипполитова, меня заставили прочитать (колонку в журнале, тогда интеллектуалов повсеместно пристраивали на медийные галеры) – и вздрогнул. Одно дело – когда ты пишешь про вечность. Другое дело, когда вечность пишет про жизнь за окном.
У меня любимейшая книжка Ипполитова – «Вчера, сегодня, никогда»: сборник эссе, пропитанный тонкой улыбкой, за которой ухмылка для своих. Все эти брызги образования, знания, сложности, - брызги шампанского интеллигентской культуры. И, по ходу (чего в советской интеллигентской культуре отродясь не водилось) – вскользь сплюнутые с губ семечковой шелухой слова, обмолвки, недоговорки (там, про Frisky summer). Интеллектуалы любят рядиться в гопничков. Кто примерял поло от Фреда Перри, тот поймет.
Там, во «Вчера сегодня никогда» - сложность точности по поводу современности, когда больше нет нужды (ну, современность выпала такая) сваливать в эмиграцию внутренней Ломбардии. В этом смысле Ипполитов мостил перед самим собой гать через болото русской дикости. Гать начиналась от того острова, где паслись (спасались) советские интеллектуалы, и который ныне – незнайкин остров дураков: в том смысле, что пастбище ослов. И-а, и-а, Мединский с гоп-компанией.
Не буду врать, пиша «Аркадий Ипполитов оказался тем первым, кто…». Он не один мостил дорогу. Его ровесник Шура Тимофеевский занимался ровно тем же.
То есть не заслуга (хотя и заслуга тоже), а символизм Ипполитова в том, что он вывел смотрителя музея на улицу из музея. До него музейно-станционный смотритель говорил либо о жизни в музее – либо говорил о жизни вне музея исключительно в закрытом кругу, и все его гэги, цитаты и прочие игры ума выходили в пар, в водочные пары, исчезали.
Хотел бы я оставить после себя такую книгу, как Ипполитов.
Так и не дочитанные (но купленные, но начатые, но оставшиеся теперь уже навсегда в Петербурге) книги про Ломбардию и Венецию, тоже, конечно, важны и нужны. И там, поди, под обложкой тьма прикладных наблюдений, в смысле – прикладываемых к миру вне Ломбардии и Венеции.
Но «Вчера сегодня никогда» - совершенно блестящая (с точки зрения стоящего за ней явления) книга. Редко когда утлой лодчонке эссеистики – даже не гондоле, а трагетто – удается проплыть на расстояние большее, чем пятилетка-другая. Но Ипполитову, похоже, удалось. То ли море легло под автора ручным античным Понтом, то трагетто имело остойчивость и прочность триремы.

Случайность, но я знаком со всеми официальными мужьями Дуни Смирновой (если только не путаюсь в номерах и в официальности). Чубайс был последним в этом списке, а Ипполитов первым, и – я только что прочитал – от этого брака есть сын. Не удивительно. В ту пору за летними приключениями Фриски (не Жанны) поклонники античных устоев следили большей частью теоретически, и любой Пирютко на людях делал вид, что с Ротиковым не знаком. Судьба режиссера Дуни Смирновой (как и ее первого мужа) – вполне себе судьба эпохи и готовый сценарий для фильма. Кажется, Грибанов, биограф Хемингуэя, заметил, что для перехода к новому роману Хемингуэю требовалась новая жена. Ну, а Дуне Смирновой для вхождения в новую эпоху требовался, возможно, новый муж. В одном фильме свести потерянного пожилого Чубайса в изгнании и молодого лукаво-ядовитого Ипполитова в свежепереименованном в Петербург Ленинграде – о, да, это само по себе и саспенс, и сила судьбы.
Потому что Чубайса все же нагнал петербургский кумир (из коммуналки, на медном коне), про которого Аркадий Ипполитов ядовито и печально заметил за два десятка лет до смерти: «Когда ретроспекция лишается своей оппозиционности и становится господствующей идеологией, она превращается в реакционность, в душный и самодовольный деспотизм».
Вот это самодовольство, говоря пышным слогом прошлых веков, и доконало и Шуру, и Аркашу.