🚫Когда-то давным-давно, когда в Питере не было прекрасного книжного клуба «Найди лесоруба», а был более традиционный «Белый кролик», одна из его кураторов высказала категоричную, но отчасти правдивую мысль. Есть читатели, которые относятся к книгам, как к еде, а есть читатели, которые относятся к книгам, как к сексу. Первым нравится книгами насыщаться, изредка пировать и гурманничать, но в целом относиться к ним, как к предмету потребления, над которым они властны: вот я читатель, поэтому выполняй, литература, свою функцию (это без пренебрежительного оттенка, даже наоборот, просто я косноязычна в тонких материях и не могу объяснить более складно). Вторым подавай господство литературы над тобой, чтобы страсть и любовь, от книги каждая клеточка трепетала, поэтому в выборе литературы для чтения они крайне щепетильны, чтобы за каждую книгу немедленно замуж (клуб был преимущественно дамский, отсюда термин) или хотя бы снять гостиничный номер на пару ночей, если разобьёт сердце, то тоже сойдёт.

Мы так и не выяснили, что делать с теми, кто относится к еде, как к сексу, или к сексу, как к еде. Но разделение на два лагеря зачастую и правда ощутимо. Вы бы к какому принадлежали?

▪️ 20% (171) Книги — еда
🔸🔸🔸🔸🔸

▫️ 24% (204) Книги — секс
🔸🔸🔸🔸🔸🔸

▪️ 27% (229) Не могу выбрать, но что-то в этой теории есть
🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸

▫️ 28% (243) Эта теория — полнейшая чушь
🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸🔸
👥 847 - всего голосов

В выходные кутила: взяла в библиотеке «Моби Дика».

Так, Блэтти!

Один из моих любимых косяков классических, но безнадёжно худых переводов, — это «Изгоняющий дьявола» Уильяма Блэтти. До сих пор год за годом перепечатывают вариант, где переводчик не стал заморачиваться и роман Эмили Бронте «Wuthering Heights» («Грозовой перевал») перевёл как «Высоты Вутеринга». Ну да, она ведь столько прозы понаписала, немудрено запутаться в библиографии.

Реклама работает. Вчера вышел версус со словами про книгу Кэмпбелла «Тысячеликий герой», а сегодня она уже в самых просматриваемых на ЛайвЛибе. Дядьки, давайте списки книг побольше проговаривайте там в своих версусах, пусть читают годноту.

Лайфхак от книжных групп ВКонтакте: тырьте без ссылок и указания авторства тексты из других источников, а если автор придет с просьбой их удалить, забаньте его в группе. Чур-чура, вы в домике!

Дело было так. Я легла в кровать пораньше, чтобы встать пораньше. Это никогда особенно не работает, но по закону больших чисел вдруг когда-нибудь сработает. Лежала полчаса, крутилась под одеялком, как динамо-машина, в итоге провертела дыру сквозь время и пространство, перенесясь на пару лет назад и решив снова начать цикл «Тёмной башни» Кинга. Я в нём всего-то и прочитала одну только книгу, оставив остальные на неопределённое потом (у меня вообще много пробелов в читательском списке, например, я так и не читала ни одной книги про Алису Селезнёву и не видела фильм). Сейчас решила перечитать и попытаться двигаться дальше (не настолько, впрочем, дальше, чтобы дойти до экранизации).

Зашло куда лучше, чем в первый раз, хотя и в первый раз было неплохо. Может быть, сказывается южное лето. Мне, выросшей среди лесов, трудно было раньше представить некарикатурную пустыню, по которой бредёт стрелок, зато теперь в жизненный опыт добавилась прожжённая солнцем степь с лысоватыми пучками седых дедушкиных волос вместо травы. Стрелок в театре моего воображения бродит где-то под Шахтами или Таганрогом, ну и ладно.

Что интересно, со второго захода «более лучше» пошёл и «Нетопырь» Нёсбе, про которого я никак не соберу мысли вместе написать более цельно. Читательская жиссь, кажжись, налаживается.

Всё равно не понимаю, зачем так. Неправильно же, с тысячей лиц, при большом желании — с тысячью лиц. Игры слов нет. Может, было сначала «с многими» в переводе, а потом не исправили?

Платонов в «Чевенгуре» (да, я всё ещё его читаю, самая долгочитаемая книга за последние лет пять) пишет вроде как про Копенкина, но на самом деле про меня:

«Копенкин почувствовал, что он от радости хочет есть».

Соврала. Всё же самая долгочитаемая книга за последнюю пятилетку — это «Жизнь Клима Самгина». Но оно и понятно. Самгина и сам автор-то не осилил завершить, а объём там исключительно непристойный. Впрочем, Горький не виноват: самгинский тип уж очень живуч, даже в воображаемом пространстве.

Наш флэшмоб #забытыекниги продолжается. Канал @bookcider приготовил интригующий список отличных книг, о которых мало кто знает. Почитайте. И список, и канал, и книги.
http://telegra.ph/zabytyeknigi-08-10

Я бы хотела умела писать, как Бодрийяр. Нет, не так. Я бы хотела так же не париться по поводу того, как непоследовательно и хаотично я пишу (мама, я пишу как Бодрийяр, а ещё умею ездить без рук!) и прямо так и выпускать свои тексты в свободный полёт. Но я не могу. Во мне живёт яростная страсть к текстуальной пенетрации, непременно хочу нанизать каждый фрагмент структуры на стержень, вокруг которого и будет строиться мысль.

Бодрийяр же, как бэд бой, вообще doesn't give a fuck по поводу того, сможет ли читатель за ним успевать или нет. Расскажу про симулякр, про книжку, про мамку твою, про кота, про симулякр, про симулякр мамки, про кота, про Эйфелеву башню, про Диснейленд, про кота, а я тут кофе пил, смотри, какая пчела, помнишь, я рассказывал про кота, так он симулякр, симурлякр, мурчит, кофе, пчела, труба, кота твоего шатал. И в итоге как-то оказывается, что это ни фига не мозаика, и даже не симулякр мозаики, а просто он не может даже двумя руками удержать безудержную мысль, постоянно повторяет и возвращается.

При этом всё равно прочитамши — и как-то понятно, что он хотел всем этим хаосом сказать. Впрочем, «Симулякры и симуляции» в этом плане ещё более менее, он хотя бы видимость структуры создаёт бессысленными маленькими главками. А вот в «Соблазне» был полный швах, но книжка всё равно крутая. В бумажном варианте до сих пор раритет, но вдруг попадётся, почитайте. Совсем лёгкая книжка о том, как связаны игра, секс и искушение.

Худший грех читателя — самодовольство. От некоторых критиков-шмитиков хочется орать, когда читаешь их или слушаешь, хотя они часто говорят правильные вещи, но таким сладким сытым тоном, как будто им там прямо сейчас орда девственниц писос за эти мысли наяривает.

Лингвистическое потрясение века (спасибо, чатик и знатоки) — это сова из Гарри Поттера. Уверена, что вы всё равно и так знали, потому что проницательные, как моя мама после моего ночного отсутствия, или форумы умные по гаррепоттерению читаете, а я вот немножко педальный и мне даже в голову такое не пришло.

Речь о том, почему вполне прозрачную Хедвигу-Ядвигу (Hedwig) перевели как «Букля».

Профессионалы в языковых ошибках вполне логично вывели, что это от лени переводчиков. Увидели знакомое слово wig («парик») и не стали дальше включать голову. Hed-то наверняка — head! Парикушкой сову не назовёшь, Шевелюркой тоже. Заморочились (!), вспомнили, что на париках судей бывают завитые букли, поэтому сова и обуклела.

Как ложный друг переводчика, только даже хуже.

Фантастическая годнота от @bookninja. Первый и пятый кусочек списка читала не полностью, а в остальных трёх присоединяюсь к рекомендациям по всем пунктам. Хотя сильно сомневаюсь, что вы ещё не читали или не наметили на чтение Оруэлла и Брэдбери. Мне кажется, они есть во всех списках для чтения в мире. С другой стороны это же список книг, "с которых стоит начать читать", в таком случае советую на цыпочках и в последнюю очередь подходить к Стивенсону, он может изрядно смутить фантастоновичка.

https://mel.fm/chto-pochitat/8517630-fiction_guide

Антон Павлович Чехов был не только чумовым писателем, но и первоклассным троллем. Например, он никогда не давал автографов, но находились хитрецы, которые умудрялись их получить. Будучи врачом, Чехов не мог нарушить клятву Гиппократа и вызывался оказать врачебную помощь всем желающим. «Желающие» с мнимыми болячками подсовывали ему медицинский бланк для заключения, куда Чехов и ставил свою подпись — такой своеобразный автограф. Отказать «больным» он не мог, но уличив в них симулянтов, фанатов и охотников за редкой подписью, он неизменно выписывал им слабительное.

Если бы я работала сейчас в одном из тех мест, где работала раньше, то к предыдущей заметке пришлось бы написать заголовок: «Чехов даёт фанатам просраться!"

Читать или не читать «Утопию» Томаса Мора? Для общего развития — однозначно да. Для удовольствия — сомнительно, что получится.

http://telegra.ph/Tomas-Mor-Utopiya-08-20

#рецензия

Уровень вычитки книги (между прочим, честно купленной на литресе) про хюгге (большего говна давно не читала, сравнимо с селф-хелпом про петушков, марикондо и прочими, только от какой-то деревенской хитрожопой неумеющей писать русской рерайтерши под именем "Матильда Андерсен" (подозреваю, что Зина Пукина)).

«Хюгге j,jcnhztn, если есть комнатные растения, мягкие диваны, столы для пинг-понга и тренажеры».

Да, это действительно автор не переключила раскладку клавиатуры на одном слове, а все остальные положили на это секрет издательского успеха. Ай, молодцы!

Когда умирает какой-нибудь известный писатель, мне всегда неловко от того, что происходит со СМИ, блогами и литературными каналами. Конечно, почтить память любимого или хорошо знакомого автора — дело правильное. Но то — любимого. Пять любимых авторов, десять, ну, пять десятков, если у тебя с литературой free love. В большинстве же случаев получается, что ты прочитал у этого автора одну книжку сто лет назад и думать про него не думал, но как только он перешёл в иную категорию бытия, так сразу накинулся на него стервятником. Потому что все побежали упоминать, а я что, хуже что ли.

В итоге иногда получается совершенно анекдотическая чёрным юмором ситуация: заходишь на страницы некоторых книжных СМИ или блогеров и видишь, что они похоже на кладбище — на три четверти состоят из очерков жизни недавно ушедших авторов, подборок с их произведениями и многостраничными уверениями в том, какой он хороший писатель. Наверняка хороший, но что ж вы о нём не вспоминали, пока он был жив, раз он так хорош?

Как объяснить, что такое хорошая книга? Ну вот, к примеру, я прямо сейчас в певрый раз в жизни читаю «Крутой маршрут» Евгении Гинзбург. Пока только на 150-й странице из 750. И вот впереди ещё 600 страниц — раз, она написала эту книгу сама — два, я неплохо знаю её биографию — три. А она готовится к расстрелу — и мне всё равно страшно, что её расстреляют.