А.Е. Вандам как в воду глядел: буквально через несколько лет после того, как были написаны эти строки, самодержавная Россия действительно увидела искусство англосаксов в финансовой, информационной и тайной спецслужебной войне против себя, и это при том, что Россия была союзницей Великобритании по Антанте! Это «англосаксонское искусство» сыграло большую роль в разрушении Российской империи. Тем не менее до этого Россия успела изрядно потрепать нервы британцам в Большой игре. Утешение слабое, но всё же и нам есть что вспомнить. Тем более что сегодня, а точнее в последние годы, Большую игру вспоминают всё чаще и чаще, интерес к ней оживился. Более того, её всё чаще называют Большой игрой-1 в противовес Большой игре-2. Под этой последней подразумевают то, что происходит в Центральной Азии с момента распада СССР; я же полагаю, что отсчёт нужно вести раньше – с хомейнистской революции в Иране (февраль 1979 г.) и ввода советских войск в Афганистан (декабрь 1979 г.), короче – с 1979 г. Этот год был поворотным, как минимум, для Ближнего Востока и Центральной Азии.

Стремясь превратить Афганистан в свою ресурсную базу, группа генералов КГБ, стоявших за Ю.В. Андроповым, который по их инициативе и вопреки мнению Генштаба и ГРУ продавил ввод войск в Афганистан, попала в ловушку. Схему разработал бывший руководитель внешней разведки Франции граф Александр де Маранш, специально приглашённый ЦРУ. Впоследствии Зб. Бжезинский попытается присвоить замысел де Маранша себе и, подобно гаршинской лягушке, будет кричать, что это он, он всё придумал, однако профессионалы суть дела знают.

Противостоя СССР в Афганистане, американцы дали старт тому процессу, который выпустил из бутылки джинна исламизма, исламского фундаментализма. Хотя ещё британцы в период перед Второй мировой войной активно способствовали на Ближнем Востоке развитию таких структур, как «Братья-мусульмане», чтобы использовать их против коммунистов и вообще левых , в послевоенный период противостояние СССР и США в арабо-мусульманском мире развивалось как борьба двух проектов Модерна – социалистического и капиталистического. В определённый момент, реагируя на успехи СССР и его афганских союзников, американцы сделали ставку на антимодерное движение, на исламский фундаментализм, всемерно подпитывая и усиливая его. Это было принципиальное изменение неписанных правил ведения Холодной войны в Третьем мире, и очень скоро США за это поплатились («они давали нюхать мясо тем псам, что позже рвали их» – Н. Коржавин) и платят до сих пор. Но дело сделано. Это – первое.

Вторым стала хомейнистская революция в Иране – первая в ХХ в. национально-освободительная революция в Третьем мире не под марксистскими и вообще не под левыми, а под религиозными, исламско-фундаменталистскими лозунгами. Она тоже была направлена против Модерна, давала старт слому геокультуры Просвещения в арабо-мусульманском мире. Саддама Хусейна некоторые аналитики называли неудавшимся Бисмарком Ближнего Востока – он был понятен европейцам. Хо Ши Мин и борьба вьетнамцев тоже вытекали из логики геокультуры просвещения – национально-освободительная борьба под левыми лозунгами. Отсюда – демонстрации в Европе и США и скандирование «Хо-хо – Хо Ши Мин», однако никто на Западе не скандировал «Хо-хо – Хомейни». Европейцы чувствовали, что это нечто чуждое, не играющее в их шахматы, а переворачивающее доску вместе с фигурами, нечто тёмное, поднимающееся из мглы веков. Это нечто было вызвано реформами шаха и слилось с тем, что необдуманно вызвали из прошлого американцы в борьбе с СССР. В любом случае, 1979 год стал началом новой Большой игры на Востоке и появлением в ней принципиально нового игрока, деятельность которого через четыре десятка лет благодаря усилиям британо-американских спецслужб приобретёт поистине гигантский масштаб и окажется в среднеазиатском подбрюшье России как прямая и явная угроза.

Следующей важной вехой в Большой игре-2 и Большой мировой игре стала череда событий, произошедших после 11 сентября 2011 г., в официальную американскую интерпретацию которой сегодня мало кто верит, уж слишком «длинные уши» спецслужб и глубинной власти торчат из-под обломков «башен-близнецов» . К тому же есть хороший древнеримский вопрос: cui bono? – кому выгодно?, ответ на который очевиден: взрыв башен стал поводом и оправданием агрессии США и НАТО против Афганистана и Ирака, агрессии, реализующей сразу несколько целей: геоэкономических (нефть, наркотрафик), геополитических (контроль над коммуникациями, военные базы в Центральной Азии) и внутриамериканских (создание «государства национальной безопасности» как аватары глубинной власти). Эти базы, помимо прочего, – символ осуществления вековой мечты англосаксов – внедрения в сердце Евразии, в сердце Хартленда.

Большая игра-2 существенно отличается от Большой игры-1. Первая была противостоянием империй в геополитической борьбе. Вторая намного сложнее как по составу участников, так и по целям. Во-первых, сама Центральная Азия представлена пятью «станами» – бывшими республиками СССР. Во-вторых, вместо двух держав здесь их несколько: Россия, Китай, США Великобритания; в Игре также принимают участие Турция, Иран, Пакистан, Индия и отчасти Израиль. При этом главные оппоненты в Большой игре-2 не Великобритания и Россия, а Китай и США; Россия менее активна, а Великобритания представлена своим контингентом в НАТО и МИ6, обслуживающей не столько государство, сколько корону, династию – Виндзоров (они же – Саксен-Кобург-Гота). В-третьих, кроме государств и их спецслужб, порой играющих самостоятельную роль (например, в контроле над наркотрафиком), значительную роль в Большой игре-2 играют наднациональные структуры – это транснациональные корпорации (ТНК), а также НАТО. В-четвёртых, помимо легальных структур, будь то государства или ТНК, весьма активны структуры внелегальные – речь идёт о терроризме (Аль-Каида) и о криминале (наркосиндикаты). В-пятых, в связи со сказанным выше необходимо подчеркнуть: Большая игра-2 носит не только геополитический, но и геоэкономический характер и в значительно большей степени является элементом Больших игр Мировой Политики, чем Большая игра-1. Это – уже не говоря о том, что «вторая игра» значительно более «встроена» в «игры» на Большом Ближнем Востоке в целом, чем «первая».

Нужно прямо сказать, что в той зоне управляемого хаоса, которую создают США, североатлантические элиты и стоящие за ними наднациональные структуры мирового согласования и управления на пространстве от Мавритании до Кыргызстана (собственно, термин «Большой Ближний Восток» и создан для обозначения зоны планируемого управляемого хаоса) Центральной Азии отводится особая роль. Она не только замыкает «цепь» или «дугу» нестабильности на востоке, таким образом завершая её, но и выводит США и использующую их в качестве инструмента североатлантическую верхушку в сердце Хартленда, выводят Штаты в зону, откуда можно грозить главным мировым «партнёрам»-соперникам – Китаю и России, откуда можно в случае необходимости давить на Иран и Индию. Например, запалив в Египте и Магрибе «бикфордов шнур» под названием «арабская весна» (в реальности – пролог и средство приведения к власти главных «властелинов хаоса» в макрорегионе – исламистов, которых Р. Лабевьер не случайно назвал «цепными псами глобализации по-американски») протянуть его, скажем, до Казахстана. Впрочем, президент этой страны уже через неделю после начала натовской агрессии против Ливии подстраховался, подписав договор с КНР, позволяющий китайцам в случае возникновения угрозы экономическим объектам на территории Казахстана вводить туда войска. Так сказать, асимметричный ответ совершенно в духе англосаксонской стратегии «непрямых действий». Или – иначе: «Ступай, отравленная сталь, по назначенью» (шекспировский Гамлет в переводе Б. Пастернака).

Когда-то поэт М. Икбал писал об Афганистане как о сердце Азии. Лорд Кёрзон, человек, как и полагается англосаксу, прагматичный, назвал Афганистан «капитанским мостиком» Азии. Оба эти определения можно распространить на Центральную Азию в целом, которая опять, после паузы XVII–XIX вв., начинает играть важную роль в Евразии. Разумеется, это не «центральность» как Центральной (Срединной) Азии в Старом Свете XII в. до н.э. – XIII в. н.э. Впрочем, мы не знаем – нам не дано предугадать, – какие сюрпризы может преподнести история. В частности, в последние годы многие учёные, эксперты и аналитики прогнозировали создание халифата на Ближнем Востоке силами запрещённых в РФ Аль-Каиды и ИГИЛ. На Ближнем Востоке – не случилось. В связи с этим вспоминается, что много лет назад, ещё в самом начале раскрутки исламизма, замечательный советский востоковед и разведчик Г.Л. Бондаревский прогнозировал, что со временем воинствующий ислам переместится в Ближнего Востока в Центральную Азию, точнее – на территорию, которую когда-то занимали Бактрия, Согдиана и Хорезм, а пика могущества достигнет в Ферганской долине.

Это вполне вероятный вариант: Ферганская долина – готовый материал для взрыва, который могут использовать исламские радикалы. Здесь на пятачке площадью 22 тыс. км2 проживают 15 млн граждан (на 2025 г. прогнозируется 18 млн, на 2035 г. – 22–23 млн) трёх «станов» – по трети населения Узбекистана и Таджикистана и половина населения Кыргызстана. По плотности населения Ферганская долина (в среднем – 650 человек на 1 км2, но во многих районах – 2 тыс. человек на 1 км2) сопоставима с перенаселёнными зонами Южной и Восточной Азии. Если посчитать среднегодовой доход жителей Ферганской долины, как если бы она была отдельной политической целостностью, то «Фергана» займёт место между Центральноафриканской республикой и Малави (426 и 342 долл. США соответственно), которые находятся на четвёртом и третьем местах от конца в табели о рангах мировой бедности.

При этом необходимо отметить исключительно высокие цифры злокачественного демографического приоритета молодёжи (ЗДПМ) : в 2018 г. – 100:352, к 2025 г. – 100:405. Вместе с безработицей это создаёт гремучую, готовую взорваться смесь – раздолье для британских и американских спецслужб, особенно если учесть экономическую, политическую, военную слабость кланово-олигархических режимов пяти «станов». Ещё более ситуацию усугубляет победа талибов в Афганистане. О деятельности в Таджикистане (Горный Бадахшан) исмаилитов и их вождя-полуангличанина, связанного с британскими спецслужбами Ага-хана IV я уже не говорю.

В течение двух с половиной тысячелетий спусковым крючком всех крупнейших изменений в Старом Свете, будь то подъём и крушение империй, возникновение новых и гибель старых социальных систем, были крупные кочевые нашествия, стартовавшие из «красного пятна» Евразии – Центральной Азии. Это оттуда великие вожди несколько раз поднимали «народ безвестный и чужой» (А. Блок) – индоевропейцев в XII в. до н.э., гуннов в IV–V вв. н.э., монголов в XIII в. н.э. С XV в. кочевой мир Центральной Азии начинает слабеть, а в XVII в. его сжимают в железные тиски Россия Романовых и Цинский Китай. Ну а в XIX в. начинается Большая игра, и мы возвращаемся в XIX в.

Мировой экономический спад 1873–1896 гг. существенно ослабил Великобританию экономически. В европейской политике 1880-е годы были «десятилетием Бисмарка», т.е. десятилетием Второго рейха. Россия к концу XIX в. существенно раздвинула свои границы на юге, приблизившись к Британской Индии. Как справедливо отмечает С. Порохов, к окончанию царствования Александра III «в 1894 году значительно изменились условия наступательных действий России к пределам Северной Индии. Если за тридцать лет до этого исходное положение наступательной линии начиналось от Оренбурга, то с постройкой Закавказской и Закаспийской железных дорог оно начинается в Мерве (с продолжением строительства – в Кушке), Самарканде и Маргелане. Туркестанский военный округ, сформированный для возможного расширения пределов Империи на юг и оказания постоянной угрозы владениям англичан в Азии, был соединён железной дорогой с Каспийским морем, которое, в свою очередь, связано железной дорогой и реками с внутренней сетью путей сообщения России» .

Строительство железной дороги, соединявшей Дальний Запад и Дальний Восток Российской империи, несло в себе серьёзнейшую угрозу Британской империи как морской, поскольку, как отмечалось выше, почти обнуляло её преимущество в скорости сообщения по морям и связывало огромную территорию быстрее и прочнее, чем морские коммуникации Pax Britannica, «над которым никогда не заходило солнце» и который представлял собой 25% мирового рынка. И это уже была не только геополитическая, но и геоэкономическая проблема, напрямую угрожавшая господствующим классам Британской империи.

Почти одновременно с железнодорожным строительством в России своё строительство – трансъевропейское – развернули немцы, начав строить знаменитую ветку БББ (Берлин – Бизантиум/Константинополь – Багдад).

Вместе со строительством немецкого флота и растущей мощью Второго рейха это также угрожало экономическим интересам господствующих классов Британской империи. Я уже не говорю о том, что БББ была вполне соединима с Транссибом. В этой ситуации британцы должны были предпринять экстраординарные шаги. Они их и предприняли, и весьма успешно, по двум направлениям – организационно-глобальному (здесь мы имеем дело с глобалистами за сотню с лишним лет до старта глобализации) и практически мировому, которое реализовывалось прежде всего в Европе (Евразии).

Организационно-глобальное направление заключалось в курсе на создание наднационального англо-американского истеблишмента со своими закрытыми, «закулисными» организациями – кружками, клубами и т.п. В предчувствии роста угрозы со стороны Германии и России и усиления конкуренции со стороны США британцы ещё в конце 1880-х годов начали поиск новых (постмасонских) форм организации закрытых наднациональных групп как игроков мирового масштаба. В феврале 1891 г. в Лондоне было создано общество, существование которого один из крупнейших американских историков К. Куигли считает одним из важнейших исторических фактов ХХ в. Общество было создано втайне, но нет ничего тайного, и потому сегодня мы можем говорить о нём как о закрытом. Отцами-основателями этой структуры стали три влиятельнейшие фигуры британской общественно-политической жизни: Сесил Родс, тесно связанный с Ротшильдами основатель и совладелец алмазодобывающей корпорации «Де Бирс» и других горно-промышленных монополий в Южной Африке; Уильям С. Стэд – разведчик и в то же время самый известный и сенсационный журналист того времени (в 1912 г. погиб во время крушения «Титаника») и Реджиналд Бэлиол Бретт (впоследствии – лорд Эшер), друг и доверенное лицо королевы Виктории, а позднее ближайший советник Эдуарда VII и Георга V. В разное время группа называлась по-разному – «Тайное общество Сесила Родса», «Детский сад Милнера», «Группа Круглого стола», «Группа The Times», «Группа Чэтэм-хауса», «Группа Олл-Соулз». Главная цель, однако, оставалась неизменной: укрепление Британской империи в условиях надвигающейся угрозы утраты Великобританией мировой гегемонии.

Будем надеяться, что это не разовая акция, а начало очищения нашей обществоведческой науки от агентуры чуждого влияния

https://bloknot.ru/obshhestvo/inoagentom-ob-yavlen-zaveduyushhij-sektorom-e-tiki-instituta-filosofii-ran-1027643.html

Эта цель была сформулирована уже в первом завещании Родса в 1877 г. (само общество упомянуто в пяти завещаниях из семи): «Распространение британского правления в мире, совершенствование системы эмиграции из Соединённого Королевства и колонизации британскими подданными всех земель, где средства к существованию можно приобрести энергией, трудом и предприимчивостью… в конечном счёте возврат Соединённых Штатов Америки как составной части Британской империи, консолидация всей империи, введение системы колониального представительства в имперском парламенте, что может способствовать сплочению разъединённых членов империи, и, наконец, основание такой великой державы, которая сделает войны невозможными и будет содействовать лучшим интересам человечества».

Родс считал себя, своих единомышленников и вообще британский правящий класс наследниками великих империй прошлого: «Мы, люди практичные, – писал он, – должны завершить то, что пытались сделать Александр, Камбиз и Наполеон. Иными словами, надо объединить мир под одним господством. Не удалось это македонцам, персам, французам. Сделаем мы – британцы» . Здесь Родс выступает как наследник не только великих завоевателей, но и Джона Ди, который считал, что «зелёная империя» под патронажем Англии может стать всеобщей, т.е. мировой.