Заранее приношу свои извинения, возможно, произошла ошибка. Может, нет.

Я просто как не отличал "Bang" от "I Love It Loud" Kiss, вышедшей на семь лет раньше, так и не отличаю. И как бы Носков ни настаивал, что в "Bang" зашита русская народная песня "Утушка луговая" (а не что-то там еще), я слышу Kiss.

Вчера умер басист ZZ Top Дасти Хилл. “Русский ZZ Top” ушел гораздо раньше.

Андрей “ZZ Top” Гирнык был басистом московской группы “Красный рассвет” и успел чутка покатать по Европе, попасть в сборник “Russian Rock-91” и выпустить на “Мелодии” пластинку с лого JVC в центре обложки. Да, с лого японской потребительской электроники, всё так.

Откуда погоняло ZZ Top? Был повод. Длинная рыжая борода, черная ковбойская шляпа, очки, байкерский шмот и мотоцикл. Ну и бас, конечно.

На вопрос, говорит ли он по-русски, Гирнык отвечал: “Yes”. Когда горби-року “Красного рассвета” не хватало колорита, басист брался за баян. Или выдавал вот такие соло.

В 2008 году русский ZZ Top с седой бородой умер.

Ну и чтобы закрыть тему, вспомним, что ZZ Top изначально были русскими. Василий Рождественский запилил им обложку еще в '30-х, вы видели ее в Новой Третьяковке.

Вся суть горби-рока в одной песне – кажется, вы ее не слышали.

В ‘90 году у мутного ленинградского ансамбля “Фанк-профиль” вышла пластинка “В сторону Солнца” с гениальной песней “Телемост”.

Перестройка, как справедливо рассуждал Курехин, вдохновила и вынесла наверх слишком много случайных людей. Но если они дарили миру такие вещи, как “Телемост”, то какие могут быть вопросы? Это шедевр ньюс-кека, лучший мем-фанк за 20 лет до хитов “Меджикул”.

Почему его не записали другие смекалистые пересмешники вроде “Зодчих” или “Окна”, ответа нет. Так-то их поляна: музыкальная сатира на злобу дня под синты и бас. Впрочем, вышло даже лучше. “Фанк-профиль” тюнинговал пожелтевшие карикатуры так резво и колко, что будь “Телемост” на английском, я бы сейчас кидал вам ссылку на Saturday Night Live.

“Телемост” – это сжатый до четырех минут пересказ абсолютно всех разговоров советских граждан с иностранцами по спутнику. “Проблемы не решаем, но дружба всё сильней”, лучше не скажешь. “Обозреватель Познер весь мир исколесил и обо всех пороках он нас оповестил”, вдруг вы забыли, как он клеймил капиталистов-угнетателей и защищал советскую власть от нападок.

Дальше – разрыв гранаты. Без дисклеймеров и оповещения по громкой связи припев “Телемоста” раскрывает карты и, кажется, обнажает глубинные мотивы героев горби-рока.

Эй, мистер Буш! Товарищ Горбачев!
Пустите нас в Америку, мы вас не подведем.
Эй, мистер Буш! Товарищ Горбачев!
Пустите нас в Америку, не нужен телемост.

В конце обещания вернуться. Не бойтесь, мы не политэмигранты: “Нас не завербуют агенты ЦРУ, посмотрим на Америку и вновь в свою страну”. Чисто одним глазком посмотреть, одна нога здесь, другая там. Ну что вам жалко, что ли? Заодно расскажем, что в Союзе не так уж плохо. Мы вас не подведем!

Нет, это пост не о том, как хитрый Кремль использовал наивный советский рок, сделав его выездным. И не об уступках музыкантов, готовых на всё ради визы. 

Помните рок-телемост Ленинград-Лондон, где Гребенщиков и Питер Гэбриел жаловались друг другу на жизнь? Если нет, почитайте о нем на канале @kosukha, там верно расставлены акценты: телемост – это в первую очередь про желание быть услышанным. Неформальное знакомство, отказ от стереотипов, обмен опытом уже потом, сначала – разгерметизация и заявка о себе.

“Пустите нас в Америку, не нужен телемост”. В крайнем случае оставьте его тем, кто всё это смотрит или участвует в записи. Для музыкантов это уже пройденный этап. Они готовы мириться с тем, что их поклонники могут увидеть Нью-Йорк только по телевизору, но признать, что им самим тоже нечего делать в Штатах – вот тут извините. Еще как есть, вы чего?

Горби-рок закономерно принял телемосты за турагентство и не совсем понял, почему операторы забивают на клиентов. Жмякайте по ссылке и вы услышите их боль.

Каждую последнюю пятницу месяца я буду вешать сюда кнопку для донатов и анонсировать несколько важных штук, которые могут появиться на канале в скором времени.

Все правильно, курсив означает сдвинутые дедлайны и отклонение от взятого курса. Чтобы раскапывать все эти сумасшедшие сюжеты и оформлять их в истории, требуется много времени и сил. Не сказать, что этот ресурс безграничен. Когда ты независимый журналист-фрилансер, приходится заниматься чем-то еще, кроме написания постов. “Люди тебя читают и думают, что у тебя все заебись и есть работа”, написал мне на днях друг Женя.

Если вы один/одна из этих людей, то сразу оговорюсь. Нет, моя трудовая книжка не лежит ни в одной редакции, так как те, что интересны мне и вам, разогнаны и раздавлены. Им самим нужна помощь.

Но в одном вы правы. У меня все заебись. Потому что этот канал стал тем, чем стал, и у него без пяти минут три тысячи подписчиков. Иногда я посматриваю, кто входит в этот клуб, и завидую сам себе. Я знаком дай бог с 5%, но, кажется, они здесь не главные. Люди с такими никами и статусами не могут быть плохими, это научный факт.

Едва ли моя трудовая окажется в “редакции” этого канала, но кого я обманываю – я уже здесь работаю, вкладываясь в каждый пост так, будто пишу материал за деньги. Странно, но это так. Еще более странно, что я настроен продолжать в том же духе.

Например, я хочу перевести и наконец показать вам громадный профайл советского рок-подполья в американском Rolling Stone. Или сделать подборку лучших доков и спецрепов о горби-роке со всего света (лучший сняли в Голландии, серьезно). Или собрать плейлист с самыми любопытными, но напрочь забытыми треками по теме. Или – еще стопицот идей.

Если у вас есть желание и возможность ускорить процесс – кнопка внизу, вы точно справитесь.

“Всё, хватит рассуждать. Просто дай возможность тебя поддержать. Купи билет, блять!”, наставил меня Женя анекдотом про еврея и лотерею.

Лады, давайте пробовать.

"Звуки Му" могли не вернуться в СССР (как "Парк Горького").

Разговоры на эту тему ходили.

"В Америке, конечно, нам надо было остаться. Я, помню, робко предложил это своей группе. Сказал, что если мы останемся, мы можем на какой-то период стать заметной группой из, условно говоря, третьего мира. [Если брать] разделение по world music. А если мы уедем обратно… Все равно Россия – это такой отрезанный ломоть для поп-культуры, что мы уже там увязнем. Так оно и получилось”, – вспоминал басист "Звуков Му" Липницкий.

Но это был самый конец истории.

Начало, как вы помните, положил Брайан Ино, подписавший “Звуки Му” на свой лейбл “Opal”. По распространенной версии, это были первые русские музыканты в продюсерском рок-каталоге Ино, и именно с них стоит вести отсчет.

Это не так. “Звуки Му” были вторыми.

О том, кто их опередил – сегодня вечером.

За год до релиза “Zvuki Mu” на Opal Records вышла пластинка Ино “Music For Films III” – очередной сборник эмбиента для режиссеров и документалистов. На обложке привычные попутчики: брат Роджер, Гарольд Бадд, Даниэль Лануа, Майкл Брук. А еще Джон Пол Джонс из Led Zeppelin.

И двое русских музыкантов с треком “For Her Atoms”, Миша Малин и Лидия Кавина.

Миша Малин – культовый персонаж и участник арт-движа, мерцающий в разных кругах Ленинграда с конца ‘70-х. Постоянно вписывался в разные группы, тяготел к экспериментальной музыке, свободно говорил на английском и до последних дней был близким другом басиста “Аквариума” Александра Титова и художника Тимура Новикова. Ранние вещи групп “Нате!”, “Внезапный сыч” и “Нож для фрау Мюллер” записывались с участием Миши Малина либо на его оборудовании.

В ‘86 году в Ленинград приехала соосновательница и будущий директор Opal Антея Норман-Тейлор. На поездку ее вдохновила посылка, отправленная в Opal участниками проекта “Новые композиторы” – пионерами советского сэмплирования и большими фанатами Ино. “Новые” записывали шумы и радиопередачи, резали магнитную ленту на куски, переставляли их местами и смотрели, что получится. Когда это увидела менеджер Opal, она решила что трех дней по турпутевке ей мало.

Через три месяца Антея вернулась по образовательной программе Ленинградского университета. Она изучала русскую культуру, пропадала в Эрмитаже и все больше проникалась местным неформальным искусством. Вскоре на ее горизонте возник друг “Новых”, “индустриальный композитор” с шикарной копной волос. “Очень симпатичный, я сразу в него влюбилась”, – вспоминала Антея в биографии Ино. Это был Миша Малин, у них завязался роман.

Девушка стала привозить в Ленинград инструменты и технику, убеждая Ино как можно скорее издать кого-нибудь из ее новых знакомых. Тех же “Новых”, например. Ино был не против, но советская электронная сцена интересовала его лишь в связке с академическим авангардом и синтезатором АНС. Сошлись на том, что это будет запись терменвокса, главного изобретения кумира Ино Льва Термена.

Чтобы Ино не дал заднюю, Малин приготовил ему подарок. Это будет не просто запись приглашенного статиста. Малин вышел на 20-летнюю студентку консерватории и участницу Оркестра электромузыкальных инструментов, но что важнее – ученицу самого Термена, взявшую фамилию великого наставника в качестве псевдонима.

Кто такой Ино, Лидия Кавина не знала, но, будучи давней поклонницей Pink Floyd, приняла предложение посотрудничать с тем, кто работал с членами любимой группы. “Малин открыл мне глаза на то, что можно сотрудничать с другими странами, что нужно научиться английскому языку, уметь общаться с людьми”, – призналась она в недавнем интервью. Кавина познакомила Малина с Терменом, и тот дал благословение на запись.

План сработал. Узнав, кто и что останется на его сэмплере, Ино был несказанно воодушевлен и, пообещав издать трек, напросился на личную встречу с Терменом. 93-летний патриарх в любезности не отказал.

Оставалось уладить дела сердечные. В Лондоне Антею Норман-Тейлор ждал ухажер, связь с которым уже несколько лет была в Opal секретом Полишинеля. Формально мужчина был женат, но давно жил отдельно и сохранял брак только для отвода глаз католиков-родителей. Он был старше и успешнее Антеи, их союз сулил ей красивое будущее. Тогда как Миша Малин мог пропасть на несколько дней, толком нигде не работал и имел самые туманные перспективы. Когда стало ясно, что их роман обречен, девушка приняла предложение видного земляка. Зимой ‘88 года Брайан и Антея поженились.

Еще через полгода вышел спродюсированный Антеей “Music For Films III”. По словам коллег по “Ножу для фрау Мюллер”, Малин получил за трехминутный трек “For Her Atoms” “очень много денег”.

В ‘96 году Миша Малин умер от передозировки наркотиков, в ‘97-м Ино купил в Санкт-Петербурге квартиру, где прожил год с лишним. Лидия Кавина к тому времени уже вовсю работала в Европе, вписываясь в проекты Тома Уэйтса и Тима Бертона.

Миша Малин, Лев Термен и Лидия Кавина. Фото для Ино.

В конце ‘80-х Владимира Кузьмина позвали играть в Америку. И он уехал.

«Кто-то там рассказывал, “Автограф” ездил, все там ездили. Все рассказывают про свои успехи. Я в них очень мало верю. У меня есть достоверная статья газеты Los Angeles Tribune “Лучшие концерты октября 1989 года”. Мы входим [согласно статье] в 20-ку лучших концертов в Калифорнии. В этом списке много людей мне даже незнакомых, но там есть The Rolling Stones, Пол Маккартни и Майлз Дэвис. В общем-то, мне этой статьи – она сохранилась у моего отца – достаточно, чтобы быть спокойным всю жизнь», – вспоминал Кузьмин в нулевых.

Нет, статьи, на которую ссылался Кузьмин, и 20-ки лучших лайвов не было, но это какбэ ожидаемо.

Забавнее подробности. Не существовало даже самой газеты Los Angeles Tribune!

Сильно до и очень после приезда Кузьмина была, а вот в те годы нет. Издатели трижды воскрешали локальный бренд: последний раз в прошлом году, а перед этим в 40-х, но и тогда затея не продержалась даже до битломании, какой там до перестройки.

Сорян, в ‘80-х в Америке не выходила газета Los Angeles Tribune.

Может, Кузьмин оговорился? Может, была какая другая газета с похожим названием? Была. Los Angeles Times. И она действительно писала о концертах Кузьмина и “Динамика” в Калифорнии. Была ли там 20-ка лучших шоу? Нет.

Может, в какой другой американской газете ставили рядом The Rolling Stones, Маккартни, Дэвиса и Кузьмина? Нет. Может, потом? Никогда.

Господи, может, просто они все пригоняли в Лос-Анджелес в том октябре, и Кузьмин тупо пересказал нам афишу? Нет! Дэвис играл там в августе, Маккартни в ноябре и только RS – в октябре.

АААААААААААААААААА!

Но, возможно, Кузьмин хотел пересказать нам сериал. Вымышленная газета Los Angeles Tribune упоминалась в последнем сезоне «Детективного агентства “Лунный свет”». Когда? В ‘89 году, эпизод «Рубашки и шкуры», он же «Парни против девушек». А, так может хоть там что-то есть по теме? Нет, действие эпизода разворачивается осенью ‘88-го. А в газете? Ни слова о музыкантах.

А может… Может, хватит? Пожалуй.

Вся история горби-рока устами русских музыкантов как одна большая статья в вымышленной газете

Цоевский “Троллейбус” в американской военной драме “Зверь войны” про Афган – было и такое.

За полгода до выхода во Франции сборника “Кино” местный промоутер группы Жоэль Бастенер годно пристроил песню про троллейбус, который идет на восток.

“Зверя войны” за восемь миллионов долларов снял Кевин Рейнольдс, автор сценария “Красного рассвета” – самой антисоветской клюквы по версии “Кинопоиска”. В “Звере” тоже не обошлось без, кхм, интересных решений, но на IMDb 7,3, норм.

“Троллейбус” врубают танкисты. У них там переносной радиоприёмник “Океан-209” был, вот “Кино” поймали. Потанцевали!

Это 32-летний московский музыкант Михаил Чекалин. Его лук, фэшн и вайб – на обложке корпоративного журнала фирмы “Мелодия”.

Чекалин – это Лапенко горби-рока.

Человек-оркестр, который в одиночку создавал музыкальные миры и выводил из себя критиков, споривших на большие деньги, что слышат не соло-артиста, а ансамбль. Потому что такое не может сочинить, исполнить и записать один человек.

В ‘89 году его треки попали в Америку. Недавно издатель журнала Eurock, продюсер и диггер Арчи Паттерсон рассказал, как это случилось: пластинку Чекалина ему подогнал знакомый русский моряк-подводник, способный проложить путь (по плоской Земле) от Эстонии до Калифорнии.

Это был альбом “Пост-поп – Нон-поп”. А теперь еще раз посмотрите на обложку “Мелодии”, рубашку, очки и прическу Чекалина, зацените слово “постпоп” и выдохните – да, все это реально было еще в Союзе.

Слушать альбомбу в ВКонтакте и на ютубе.

Как и Лапенко, Чекалин вмещал в себе добрый десяток персонажей, от имени которых писал музыку и самоутверждался в медиа. Существовал в разных, но относительно недавних временах, путая их между собой. Играл на культурных кодах и умел в пародию, обставляя поиски оригинального как копание в клише и наоборот. Вместо песен – инструментальные скетчи, вместо стилей и жанров – их фотороботы.

Как и Лапенко, он полагался на семью – брата-физика и отца-изобретателя, которые помогли обустроить домашнюю студию, намутить техники и снять первый клип. Как и Лапенко, он мог завалиться в студию на байке или дать мощной разоблачительной конспирологии из “Загадки дыры”. Короче, Чекалин – это Инженер, Роза Робот и Журналист. Плюсаните, что свои мистические обложки он тоже оформлял сам, так что Художник-эзотерик +1.

В ‘91 году “Мелодия” выпустила серию из 12 (двенадцати) пластинок Чекалина – и что это, если не аудиоверсия “Внутри Лапенко”, когда это она. Сумасшедший арт-проект целиком оплатила московская галерея современного искусства “М’АРС”: “Мелодия” занималась исключительно производством, дальше пластинки продавались только в галерее и всей серией. В свободной продаже и в розницу – нет. Антихайп!

Что было в серии? Открыто полигамный блендер-рок, в котором смешивались электроника, джаз, классика, психоделия и, как писали в журнале “Мелодии”, “почти что хэви-метал”. Чекалин годами строил музыке рожицы и делал нотам крапивку, выкручивая звуки на синтах так, что те начинали чесаться и краснеть. Названия не хуже: “Экзальтированная колыбельная”, “Симфобрейк”, “Эротическая рыба Маруани”, вот это всё. И мой фаворит, трек “Интервью с Россией насчет Востока и Запада”.

Официальные учреждения определяли стиль композитора-гривача как “тяжёлую электронику”. Это был казуальный театр одного актера, многорукий и трехголовый Чекалин одновременно управлялся с синтезаторами, драм-машиной и восьмиканальным магнитофоном. Минимум заготовок, программирования и постобработки – все ручками и в режиме реального времени. Не зря первый зарубежный издатель Чекалина вспоминал, что у него закипал мозг, когда он думал про контраст между убогостью использованной техники и мегаизобретательным результатом. Как так? Неужели все это было возможно не только в студиях Kraftwerk и Клауса Шульце?

Чекалин лишь ухмылялся и курил в лицо скептикам. По его словам, он таскал синтезаторы из студий Магомаева и Кобзона, будучи на хорошем счету в столичных ВИА: в молодости темный принц советского спейс-рока играл в “Самоцветах”, и там продолжали верить, что он свой.

А потом журнал Audion вышел с обложкой, предложившей читателю задаться тремя вопросами: вернуться ли Throbbing Gristle, как звучат наследники Portishead и что делает музыку Михаила Чекалина настолько всратой? Поди разберись.

В 2017 году английский лейбл Warp приобрел у Чекалина права на исходник его "Вырванной страницы" из “Пост-поп – Нон-поп” для фита Oneohtrix Point Never и Ishmael Butler.

О том, что в Москве появился уверенный юзер электрооргана и продукции Yamaha, Korg и Roland, сначала объявил профильный журнал Keyboard. Потом синти-затворник стал героем Billboard, потом почетным собутыльником Заппы.

Штука в том, что на горби-рок Чекалин положил с прибором еще в ‘90 году и почти замуровал себя в студии, чтобы, как писал о нем журнал The Wire, “не приспосабливаться, не объединяться и не сотрудничать ни с кем”.

“Трагично, что [российские] состоявшиеся художники, о которых уже нужно писать историю – историю искусства 20 века – сейчас вдруг поставлены в ситуацию, когда они должны задумываться о рынке. Должны ехать сдавать экзамен. Кому? Зачем? Разве ты когда-либо делал это на рынок? Тогда почему ты не делал этого раньше на социалистический рынок? Ведь если ты тогда имел силы и честь отказаться и претерпевать все унижения, жить в коммуналке, без мастерской, то почему сейчас – ой, батюшки! – ты испугался какого-то западного рынка?”, – упрямо гнул свою линию Чекалин.

Лучшие вещи мастера на пике формы недавно собрали в один сборник, почистили и расставили в нужном порядке. Если вы еще не, побалуйте себя на выходных.

Слушать в ВКонтакте | Я.Музыке | Spotify | Apple Music | ютубе

Сюткин вспоминает, как в ‘93 году в «Браво» на пару недель вернулась уехавшая в Америку Жанна Агузарова.

Певицу ждала серия ностальгических концертов в Израиле по случаю десятилетия группы. Оба солиста были на высоте и, кажется, одинаково любимы публикой: Сюткин вытащил «Браво» на стадионы, Жанна оставалась жемчужиной и первой суперзвездой.

Но если Сюткин и «Браво» прилетели в Тель-Авив из бедной Москвы с расстрелянным парламентом, то Жанна из богатого Лос-Анджелеса, и как могла подчеркивала эту разницу.

«Первое время Жанна общалась с нами исключительно на английском языке. Во всяком случае делала вид, что она напрочь забыла [русский]. Борис Гребенщиков, присутствующий в это время с нами, очень быстро расставил точки над i: в первый же вечер он, не отказывая себе в удовольствии, принял хорошую дозу доброго русского напитка. На что Жанна по-английски спросила у него: “Боря, вы звезда или пьяница?”. Боря ответил с достоинством: “Yes, I am”. После этого все вопросы об английском были сняты».