Жаль Кормильцев не дожил до наших дней. Вчера на Vatnikstan вышло эссе/курсовая, которая бы ему зашла. Новый программный текст Петра Полещука — на этот раз о влиянии глэма на русскую музыку. В основном, понятное дело, на перестроечный столичный рок, но вообще имен там — не перечесть. От “НИИ Косметики” до “Оберманекена”, от “Передвижных Хиросим” до “Рондо”. Кого не было? А вот как раз “Группы Егора Белкина”. Пусть будет здесь.

С такими песнями, как «Секс-эгоист» и названиями альбомов вроде «Военно-половой роман» и строчек «вчера я не ведал поллюции» или «мне поможет только терапия твоих губ», «НИИ Косметики», казалось, перебрались к нам даже не из Англии, а с другой планеты. Для выхолощенных почитателей британской новой романтики они были слишком визуально дикие, значительно более панковские по своему эпатажу, напоминая своей вульгарными одеяниями New York Dolls, а гендерным (дис)балансом участников The Cramps. Некоторым на сцене они напоминали «Adam & The Ants» (например, Кинчеву), некоторым Roxy Music, а некоторым и вовсе «Wham!». Но как бы то ни было, «Институт Косметики», как и подобает настоящим артистам, не мимикрировал под западные стандарты, а брал и использовал их на своё усмотрение.

После зарубежных гастролей советские рок-группы не писали о них песен. Они не рефлексировали над тем, как их приняли критики и публика — или не принял никто. Максимум впечатления оставались в интервью и телефонных разговорах с родней, что-то оседало в дневниках и письмах.

Музыканты могли вспомнить пару смешных историй на концертах, козырнуть знакомством с крупной западной звездой, могли даже пожурить иностранцев за скупые познания в русской культуре — но не вступать в заочный спор с рок-прессой, набрасывая ей за шиворот в куплетах.

Никто не писал рассерженные песни, чтобы свести счеты с журналистами европейских изданий и обратить их в свою веру, настаивая, что красный рок — это классный рок. Или, скажем, вкусный рок.

Так было, пока в Союз не вернулась группа Кима Брейтбурга “Диалог”, побывавшая в ‘87 году в Каннах, Лондоне и далее везде. За год до этого у “Диалога” вышла популярная пластинка-гигант “Ночной дождь” с песнями на стихи Тарковского и Евтушенко; кумачовый танцевальный арт-рок с абстрактными текстами про квадратных людей. И песни-сюиты на 15 минут.

Однако в Европе их материал большого энтузиазма не вызвал, пресса была не очень.

Тут-то “Диалог” и прорвало. Бумагомарателям прилетело и за “ложь”, и за “пафос”, и за “бульварный слог”. Редко писавший для группы Брейтбург в этот раз сам взялся за стихи и сочинил песню “Красный рок”. Это был его личный манифест и ответ ухмыляющимся критикам на их “обидные упреки”: вы у меня еще попляшете, читалось между строк. (А еще это была его версия “The Final Countdown” Europe, но ладно.)

Примечательно, что во второй половине Брейтбург нападает уже на своих — советскую аудиторию, считающую, что все бесполезно, западный рок не догнать, “ведь мы отстали лет на десять”. Ничего подобного, возражает фронтмен: вся надежда только на нас, причем это признают даже сами иностранцы (“мы буксуем лет десять”).

Наконец, самая мощная претензия на престол и главный аргумент — в последних строчках. “Я — Ким из "Диалога" // Он — Мик из "Роллинг Стоунз" // И, я надеюсь, он будет согласен”. С чем? С тем, что красный AOR-рок — это классный и вкусный рок.

Даже странно, что в клипе на песню (сохранился в экстремально плохом качестве) красный рок не попадает на красный язык Stones, а Джаггер не повторяет раз за разом, что ему все мало и он неудовлетворен.

Зато там есть футболки с портретом Горбачева.

Разумеется, “Диалог” не для того записывал такую песню, чтобы потом играть ее только дома. И не зря, свой контракт в Германии они выбили. Здесь одна из самых бомбезных версий “Красного рока” на выезде, гляньте.

Пройдет несколько лет, и в “Диалог”, все ‘80-е балансирующий между советскими ВИА и безродным патлатым хард-роком, придут два брата. Константин и Валерий.

Все эти истории про красный рок и потливый ресентимент будут им не близки, они захотят другого. Например, песен про лимбо. Группа просядет и тихонько развалится, братья создадут свой проект.

“Мы хотели от арт-рока и всяких сложных штук двигаться к музыке попроще. Я всю жизнь люблю a-ha — для меня это эталон стиля и выдержки. Еще я очень ценил Ника Кершоу и Johnny Hates Jazz — новая волна, новые романтики”, — вспоминал Валерий в интервью старой "Афише".

Его фамилия Меладзе. Ему 25 лет, до песни “Сэра” осталось совсем немного. В ролике выше он в красной футболке.

Классной футболке! Вкусной футболке!

Основатель “Диалога” тем временем пишет (отличную) песню с припевом “Он едет в Нью-Йорк, он не вернется назад никогда”. Думается, что и в этом вопросе Джаггер был не против.

Как и братья Меладзе, Брейтбург забудет про свой красный рок, но тоже не потеряется. Лишь сменит цвета. “Голубая луна” Моисеева/Трубача — его рук дело.

“В Ленинграде развелось очень много людей, которых хлебом не корми, дай поговорить о дзен-буддизме, о Раме, Кришне, о смысле прихода Бодхисаттвы с Юга”, — объяснял Майк Науменко москвичам свою “Песню Гуру” на концерте в ‘83 году. Заканчивалось все мантрой: “Ну-ка, хором ребята! Харя кришны, харя рамы, в натуре!”

Прошло семь лет.

Пока “Диалог” полнился слухом о призраке красного рока, который бродит по Европе, один из вчерашних членов группы преисполнился. В своем познании, конечно. Осенью ‘90 года он записал в Дании пластинку “Пой Харе Кришна!” и легально выпустил ее в Союзе. Свой этно-рок-проект он назвал “Санкиртана”, а себя на конверте — Вахувахака Дас.

Тоже ведь вариант: экспансия советского рока по миссионерской линии — почему нет?

“Диалог” ступил на эту тропу в том же ‘83, когда в репертуаре группы появился травяной дурман-хит “Все летают”. Его написал Паша Техник их клавишник Сергей Васильченко. А он, как представлял его со сцены лидер “Диалога” Ким Брейтбург, “постоянно в полете”. Через год Васильченко присоединится к движению “Сознание Кришны” и получит второе имя, которые вы уже знаете. Вахувахака Дас.

С этого момента его недвусмысленно улетные песни становятся важной частью выступлений “Диалога”. Под конец расслабленного регги “Все летают” музыканты просят поднять руки, подпевать и улетать как можно дальше. “Кто как может”, — подсказывает Брейтбург. Казалось, что на сцену пустят благовония, еще секунда, и выйдут бритые наголо паломники в оранжевых одеждах с бубнами. “Все-е-е-е ле-т-а-а-ют”, — тянет весь зал, погружаясь в коллективную галлюцинацию.

Впрочем, превращать концерты “Диалога” в сектантскую сходку Брейтбург не собирался, тем более что впереди виднелся не Восток, а Запад.

Васильченко ушел, и в Европу группа отправилась уже без него. Оценив, насколько далеко все зашло со времен премьеры “Все летают”, Брейтбург пишет антинаркотическую балладу “Конопляная нить” — его “Shine On You Crazy Diamond”, где на месте Сида Барретта понятно кто.

Крепче цепей железных
Нить конопляная держит.
Долой обман, долой обман
Прочь, зловещий дурман,

— поет Брейтбург на концерте в Германии, добавляя, что если кому-то кажется, будто он познал истину, то “бедой грозит завтрашний день”.

В нормальном стриминге “Санкиртаны” нет, но попробовать послушать альбом “Пой Харе Кришна!” можно на ютубе. Там местами вполне себе Afro Celt Sound System; дают прикурить.

Здесь Макаревич и Маргулис пока еще за кулисами и топят за Кришну будто на концерте в туре "Голосуй или проиграешь", а на сцене та самая “Санкиртана”.

Документ эпохи.

Если читать статьи про горби-рок в нынешнем режиме, то есть только заголовки, то у кого-то может быть и такая лента. Рандомная, но вполне говорящая.

Евгений Хавтан, давший на днях ценные советы начинающим группам, тоже когда-то был рысаком и пытался отвечать на вопросы по-английски. Говорил, что хочет, чтобы его добрая музыка делала людей... ну да, добрее.

А Жанна Агузарова перечисляет главные источники вдохновения, записывайте: Маяковский, Гагарин и Дэвид Бирн.

Свежее #чивочиво

Мамонов показывает чужеземцам, как в его стране обращаются с лирическим героем и творческим началом. Талант, как известно, зарывают в землю, а чуваку, от имени которого ты вещаешь, положено иметь маску.

В это трудно поверить, но надо признать что.

(Только постарайтесь нигде не проболтаться, чтобы никого не травмировать, и по возможности унесите эту тайну с собой в могилу.)

Ни одной статьи не вышло в Rolling Stone в '86 году о советском роке — ни до ни после "Red Wave".

А еще неделю назад тут было про влияние глэма на советский рок, в том числе японского глэма в виде visual-key (жанра, замешанного на панке, глэм-роке, хэви-метале и театре Кабуки). Конкретно на „Миссия: Антициклон“ и сильно позже на “Мумий Тролль”, когда Лагутенко задумал альбом “Точно ртуть алоэ” как презентацию visual-key в России, но что-то пошло не так. Не набралось аудитории.

Хорошо, что в ‘89 году рейтинги в Союзе мало кого волновали, и этот самый visual-key (причем в женском варианте) показали в “Музыкальном ринге” на 250 млн человек. По-моему, Лагутенко тогда был в армии, так что вряд ли видел. Ну хоть вы гляньте.

Пост оказался пророческим. Очень и очень жаль. Липницкий всё. R.I.P.

Коллективная открытка Липницкому от участников "Аквариума", "Кино" и "Зоопарка". Больше ни у кого такой нет.

Одиозная Элегия

О, Александр, примешь ли заблудших,
Пропахнувших дорожною мо[чой?]
Коль приютишь, так приюти, как лучший худших. 
Мы пред тобою, Александр, … ой!

Мы знаем, были б живы, так воспели
Тебя и Пушкин, и Джон Леннон, и Ремарк.
Но нет их. Над стихом всю ночь корпели
Аквариум, Кино и Зоопарк.

Сократа лоб и борода Гомера
Ум Аристотеля и Аполлона стать
… Эзопа, шарм [боги] ни Геры
Как это все ты можешь сочетать?!

Рожден ты, чтоб любить, светить, пленять,  
Элегии поодиозней слушать
А наш удел - в подонстве прозябать,
Хуями околачивая груши

Мы не подарки, это ясно сразу.
Пусть не поднимется на нас твоя рука.
Мы трезвыми здесь ни были ни разу,
Не будем и сейчас, наверняка.

В столице пробудившись утром спьяну,
Мы ломимся намерено в твой дом. 
И вот похмельную поем тебе Осанну,
А если нужно, сходим в гастроном. 

_______________
Андрей “Дюша” Романов, Майк, Алексей “Рыба” Рыбин.

08.07.1982

Завтра Африке 55 лет. А здесь 20. (Смотреть с конца.)