Вампирская экономика Рейха
А какой вообще была экономика Рейха? Социализм? Капитализм? Левый-правый популизм?
Это было нечто другое. Особенное. Коллективистская, автократичная, автаркичная, строго милитаристская и националистическая система, которая как бы оппонировала и “плутокротичной Америке” и “русскому большевизму”. Гитлер строил систему, которая была бы полностью независимой от всего, от чего только можно быть зависимым. Высокие тарифы и квоты на импорт, активнейшее импортозамещение, строгое регулирование и контроль за экономикой. Фокус на большие фирмы и тяжпром, картелизация производства и государственное управление инвестициями и расходами. Да, с наличием частного сектора, но и с масштабными госпредприятиями. Система с огромными социальными пособиями по расовому и национальному признаку и мега-профсоюзом “Германский трудовой фронт”. И все это так или иначе подконтрольно НСДАП.
На что гуляли? На доходы от такого нетрадиционного инструмента денежно-кредитной политики, как векселя MEFO. Если коротко — это была скрытая форма финансирования госдолга через эмиссию.
Кроме того вследствие ставки на автаркию Рейх страдал от нехватки валюты для оплаты импорта. Векселя MEFO другие страны принимать не хотели (и правда, чего это они?!).
Вплоть до 1936 года экономика Рейха демонстрировала успехи. Но затем темпы роста стали замедляться, а проблемы только расширялись. Валютный голод, неустойчивый государственный долг, чрезмерная загруженность мощностей и сложности с поставками импортной продукции. Короче, как обычно, строить автаркию – это весьма глупая затея, но в случае с нацистской Германией был нюанс.
Гитлер строил вампирскую экономику. Фюрер и его окружение прекрасно понимали, что весь этот подъем в долгую работать не может. Но задача-то построить Рейх, который просуществует тысячу лет, а значит недопустимы кризисы, как недопустим и спад уровня жизни. И такая автаркия может существовать тогда и только тогда, когда есть те территории, которые, точно вампир, можно доить. Рабский труд, извлечение ресурсов из захваченных территорий, без которых Рейх обойтись не может, - все это лежит в основе Нацискткой экономики. Это была изначально милитаристская, хищническая и агрессивная система, которая неработоспособна без экспансии на другие территории.
Мне кажется, что для современности — это по-настоящему уникальный и пугающий случай не только по результатам и фактам, но и в своей основе. То есть Рейх - это государство, которое в своей основе было ориентировано на экспансию. И иначе существовать не могло.
С Днём победы!
А какой вообще была экономика Рейха? Социализм? Капитализм? Левый-правый популизм?
Это было нечто другое. Особенное. Коллективистская, автократичная, автаркичная, строго милитаристская и националистическая система, которая как бы оппонировала и “плутокротичной Америке” и “русскому большевизму”. Гитлер строил систему, которая была бы полностью независимой от всего, от чего только можно быть зависимым. Высокие тарифы и квоты на импорт, активнейшее импортозамещение, строгое регулирование и контроль за экономикой. Фокус на большие фирмы и тяжпром, картелизация производства и государственное управление инвестициями и расходами. Да, с наличием частного сектора, но и с масштабными госпредприятиями. Система с огромными социальными пособиями по расовому и национальному признаку и мега-профсоюзом “Германский трудовой фронт”. И все это так или иначе подконтрольно НСДАП.
На что гуляли? На доходы от такого нетрадиционного инструмента денежно-кредитной политики, как векселя MEFO. Если коротко — это была скрытая форма финансирования госдолга через эмиссию.
Кроме того вследствие ставки на автаркию Рейх страдал от нехватки валюты для оплаты импорта. Векселя MEFO другие страны принимать не хотели (и правда, чего это они?!).
Вплоть до 1936 года экономика Рейха демонстрировала успехи. Но затем темпы роста стали замедляться, а проблемы только расширялись. Валютный голод, неустойчивый государственный долг, чрезмерная загруженность мощностей и сложности с поставками импортной продукции. Короче, как обычно, строить автаркию – это весьма глупая затея, но в случае с нацистской Германией был нюанс.
Гитлер строил вампирскую экономику. Фюрер и его окружение прекрасно понимали, что весь этот подъем в долгую работать не может. Но задача-то построить Рейх, который просуществует тысячу лет, а значит недопустимы кризисы, как недопустим и спад уровня жизни. И такая автаркия может существовать тогда и только тогда, когда есть те территории, которые, точно вампир, можно доить. Рабский труд, извлечение ресурсов из захваченных территорий, без которых Рейх обойтись не может, - все это лежит в основе Нацискткой экономики. Это была изначально милитаристская, хищническая и агрессивная система, которая неработоспособна без экспансии на другие территории.
Мне кажется, что для современности — это по-настоящему уникальный и пугающий случай не только по результатам и фактам, но и в своей основе. То есть Рейх - это государство, которое в своей основе было ориентировано на экспансию. И иначе существовать не могло.
С Днём победы!
Вампирская экономика в одном графике, если угодно.
Посмотрим на то, как росли военные расходы в Рейхе после прихода Гитлера к власти. Если в 1933 году военные расходы составляли какие-то 2,6% ВВП, то уже в 1936 – 7%, в 1938 – 17,5%. И ведь никакой войны на тот момент Рейх еще не вел. Да, в 1938 произошел аншлюс Австрии, были и Судеты. Но фактически активных военных действий не было. Такие траты – колоссальны.
В 1939 году, военные расходы составляли уже все 26% ВВП. Ну а потом расходы на военку только нарастали.
Посмотрим на то, как росли военные расходы в Рейхе после прихода Гитлера к власти. Если в 1933 году военные расходы составляли какие-то 2,6% ВВП, то уже в 1936 – 7%, в 1938 – 17,5%. И ведь никакой войны на тот момент Рейх еще не вел. Да, в 1938 произошел аншлюс Австрии, были и Судеты. Но фактически активных военных действий не было. Такие траты – колоссальны.
В 1939 году, военные расходы составляли уже все 26% ВВП. Ну а потом расходы на военку только нарастали.
Forwarded from Григорий Баженов
Тематическая рекомендация литературы к Дню победы.
The Economics of World War II: Six Great Powers in International Comparison (Studies in Macroeconomic History).
Эта книга - результат международного проекта - дает новое количественное представление об экономическом опыте военного времени шести великих держав: Великобритании, США, Германии, Италии, Японии и СССР. Каждой стране посвящена отдельная глава, а вводная часть - сравнительный обзор (написан Марком Харрисоном, автором большого количества работ по экономической истории РИ и СССР, соавтором нашего выдащегося экономического историка Андрея Маркевича).
В целом сборник дает статистическую справку для тех, кто интересуется международной и сравнительной экономической историей, историей Второй мировой войны и историей экономической политики.
Выводы, в общем, такие: ресурсное и экономическое превосходство союзников предопределило их победу над странами Оси. Однако эта предопределённость возникла только лишь после 1942 года, а окончательно оформилась, когда был открыт Второй фронт и США вступили в войну. В 1938 (канун войны) году многое было совсем не ясно.
При чтении следует помнить: несмотря на тот факт, что любая закономерность описывает общее во многих частностях, бывает и так, что иногда отличного в конкретном случае больше, чем общего.
В целом, читать очень интересно. Можно узнать об экономической динамике и экономической политике в каждой из 6 выбранных авторами стран во время ВМВ. Об этом редко пишут в типичной литературе по данному периоду.
The Economics of World War II: Six Great Powers in International Comparison (Studies in Macroeconomic History).
Эта книга - результат международного проекта - дает новое количественное представление об экономическом опыте военного времени шести великих держав: Великобритании, США, Германии, Италии, Японии и СССР. Каждой стране посвящена отдельная глава, а вводная часть - сравнительный обзор (написан Марком Харрисоном, автором большого количества работ по экономической истории РИ и СССР, соавтором нашего выдащегося экономического историка Андрея Маркевича).
В целом сборник дает статистическую справку для тех, кто интересуется международной и сравнительной экономической историей, историей Второй мировой войны и историей экономической политики.
Выводы, в общем, такие: ресурсное и экономическое превосходство союзников предопределило их победу над странами Оси. Однако эта предопределённость возникла только лишь после 1942 года, а окончательно оформилась, когда был открыт Второй фронт и США вступили в войну. В 1938 (канун войны) году многое было совсем не ясно.
При чтении следует помнить: несмотря на тот факт, что любая закономерность описывает общее во многих частностях, бывает и так, что иногда отличного в конкретном случае больше, чем общего.
В целом, читать очень интересно. Можно узнать об экономической динамике и экономической политике в каждой из 6 выбранных авторами стран во время ВМВ. Об этом редко пишут в типичной литературе по данному периоду.
Forwarded from Экономика долгого времени
Jacobin — мое любимое медиа.
(Да, они это всерьез.)
"[Берлинская] Стена была уродливой, угрожающей и, без сомнения, душераздирающей для многих граждан. Но экономическая и геополитическая стабильность, которую она обеспечила, также дала ГДР шанс построить общество, которое в целом характеризовалось умеренным процветанием и социальным равенством между социальными классами и гендерами."
(Да, они это всерьез.)
"[Берлинская] Стена была уродливой, угрожающей и, без сомнения, душераздирающей для многих граждан. Но экономическая и геополитическая стабильность, которую она обеспечила, также дала ГДР шанс построить общество, которое в целом характеризовалось умеренным процветанием и социальным равенством между социальными классами и гендерами."
Григорий Баженов
Jacobin — мое любимое медиа. (Да, они это всерьез.) "[Берлинская] Стена была уродливой, угрожающей и, без сомнения, душераздирающей для многих граждан. Но экономическая и геополитическая стабильность, которую она обеспечила, также дала ГДР шанс построить…
Два фильма про ГДР, которые должен посмотреть каждый:
1. Жизнь других
2. Картина без авторства
Режиссёр один, сюжеты разные. Но при этом оба фильма великие.
1. Жизнь других
2. Картина без авторства
Режиссёр один, сюжеты разные. Но при этом оба фильма великие.
Григорий Баженов
Хотите?
Нижний интернет так нижний интернет.
Н. Россов о походе в магазин и списке покупок.
Н. Россов о походе в магазин и списке покупок.
Про Белоусова и военное кейнсианство
Я скептично отношусь к самой концепции военного кейнсианства. Еще более скептично к тому, что именно оно самое стало новой доктриной роста в России. Собственно, об этом и будет мой новый ролик, где я критикую Липсица и его курс лекций о моторе российской экономики (очень стараюсь выпустить быстрее, но все же сложновато пока идет монтаж).
Однако, в ролике, который я снял сильно раньше, чем был сформирован новый состав правительства ничего не будет о назначении Белоусова на пост министра обороны. Почему это важно? Потому что я вижу комментарии, что это де — сигнал на курс на милитаризацию экономики.
Но мне кажется, что это вовсе не так. А все как раз наоборот. Аргументы мои такие:
1. Как правило милитаризация происходит под давлением силового лобби, но назначение гражданского человека на такой пост обычно является сигналом обратного — силовой блок старательно убирают из принятия ключевых решений. Во всяком случае, военных точно не хотят подпускать к власти ближе определенной дистанции (собственно, об этом пишет Кынев с ремаркой, мол, Шойгу тоже не совсем военный, что правда, но дистанция у Белоусова еще больше).
2. Песков говорит о приближении бюджета МинОбороны к тому уровню в % ВВП, который наблюдался в 80-е в СССР. Ситуация, на самом деле, совершенно другая, экономика другая, страна другая, но не суть. Дело в том, что боли и страхи 90-х, а также причины, которые к ним привели — это важный фундамент текущей власти.
Именно поэтому я считаю, что при всех рисках фискального доминирования, при всех бюджетных трудностях, никто не будет делать ставку на ВПК в качестве экономического драйвера, как никто не будет стремится отнять независимость у ЦБ (если только ситуация не выйдет из-под контроля, но это вряд ли).
Инфляция, перегруженность ВПК в ущерб гражданскому сектору, дефицит продукции, налоговая слабость и в целом слабость государства с точки зрения его дееспособности — это то, что имело место в 80-90-х, но и то, чего будут стремиться избегать до последнего.
3. Короче, думаю, что ставка на Белоусова — это как раз про оптимизацию военных расходов, а не их расширение. И это +/- логично звучит в купе с остальными конструкциями макрополитики в России (бюджетное правило, ФНБ, таргетирование инфляции и т.д.).
Тем не менее, я, как и прежде, убежден, что государственное участие в экономике будет нарастать. Но все это будет в русле промышленной политики, которая, кмк, будет стремится всячески копировать азиатские кейсы.
Я скептично отношусь к самой концепции военного кейнсианства. Еще более скептично к тому, что именно оно самое стало новой доктриной роста в России. Собственно, об этом и будет мой новый ролик, где я критикую Липсица и его курс лекций о моторе российской экономики (очень стараюсь выпустить быстрее, но все же сложновато пока идет монтаж).
Однако, в ролике, который я снял сильно раньше, чем был сформирован новый состав правительства ничего не будет о назначении Белоусова на пост министра обороны. Почему это важно? Потому что я вижу комментарии, что это де — сигнал на курс на милитаризацию экономики.
Но мне кажется, что это вовсе не так. А все как раз наоборот. Аргументы мои такие:
1. Как правило милитаризация происходит под давлением силового лобби, но назначение гражданского человека на такой пост обычно является сигналом обратного — силовой блок старательно убирают из принятия ключевых решений. Во всяком случае, военных точно не хотят подпускать к власти ближе определенной дистанции (собственно, об этом пишет Кынев с ремаркой, мол, Шойгу тоже не совсем военный, что правда, но дистанция у Белоусова еще больше).
2. Песков говорит о приближении бюджета МинОбороны к тому уровню в % ВВП, который наблюдался в 80-е в СССР. Ситуация, на самом деле, совершенно другая, экономика другая, страна другая, но не суть. Дело в том, что боли и страхи 90-х, а также причины, которые к ним привели — это важный фундамент текущей власти.
Именно поэтому я считаю, что при всех рисках фискального доминирования, при всех бюджетных трудностях, никто не будет делать ставку на ВПК в качестве экономического драйвера, как никто не будет стремится отнять независимость у ЦБ (если только ситуация не выйдет из-под контроля, но это вряд ли).
Инфляция, перегруженность ВПК в ущерб гражданскому сектору, дефицит продукции, налоговая слабость и в целом слабость государства с точки зрения его дееспособности — это то, что имело место в 80-90-х, но и то, чего будут стремиться избегать до последнего.
3. Короче, думаю, что ставка на Белоусова — это как раз про оптимизацию военных расходов, а не их расширение. И это +/- логично звучит в купе с остальными конструкциями макрополитики в России (бюджетное правило, ФНБ, таргетирование инфляции и т.д.).
Тем не менее, я, как и прежде, убежден, что государственное участие в экономике будет нарастать. Но все это будет в русле промышленной политики, которая, кмк, будет стремится всячески копировать азиатские кейсы.
Если ты родился в маленьком городке республиканского штата, и у тебя нет здоровенного бензинового пикапа американской сборки, на котором ты ездишь от гаража до почтового ящика, то зачем это все вообще?
https://t.me/gus_vasili/2191
https://t.me/gus_vasili/2191
Telegram
Гусь Василий под тополем
США - страна сумасшедших confirmed
ЧТО ОБЩЕГО У ВСЕХ СЛУЧАЕВ БЕСКОНТРОЛЬНОЙ ИНФЛЯЦИИ?
Хочу продолжить цикл про 90-е. Начнем с инфляции (потом будет про приватизацию).
Но сначала немного общей информации.
В чем преимущество любого правительства по сравнению с фирмой или домохозяйством, если говорить о бюджете? Если у домохозяйства или фирмы расходы превышают доходы, придется брать в долг. Чем более развиты финансовые рынки, тем больше у агентов возможностей решить проблемы. Но что делать, если в долг не дают? Придется либо признать себя банкротом, либо затянуть покрепче пояса.
А вот у правительства есть чит на покрытие дефицита: оно может просто напечатать деньги. Непокрытый долг правительства монетизируется так: казначейство выпускает облигации, а Центральный банк их покупает.
Так вот. Все случаи, когда инфляция выходила из-под контроля начинались с того, что правительства активно использовали эмиссионный механизм для покрытия дефицита бюджета. Это не означает, что монетизация долга всегда приводит к высокой инфляции или гиперинфляции. Когда в целом здоровая экономика попадает в кризис, разумный уровень государственных расходов может быть профинансирован Центральным банком без существенных инфляционных издержек (это, конечно, не делается напрямую, потому что часто такие операции запрещены — но то — нюансы). Да и, как правило, в обычных условиях правительства все же не монетизируют долг, а стараются занять по рынку.
Вообще, в управляемом дефиците бюджета нет какой-то серьезной проблемы. Если темпы экономического роста выше реальной ставки процента займа, все нормально, ваш долг будут покупать, экономика продолжит стабильно функционировать.
Проблемы возникают тогда, когда дефицит бюджета начинает бурно прогрессировать, долг растет чрезвычайно быстро, премия за риск увеличивается, а правительство сталкивается с невозможностью финансировать свои расходы иначе, как посредством эмиссии.
Доход бюджета от эмиссии денег называется сеньоражем.
Обычно такие ситуации происходят тогда, когда правительство сталкивается с бюджетным кризисом. Как правило, бюджетный кризис наблюдается после различных социально-экономических потрясений - будь то война или провал экономической политики, в рамках которой не признавались какие-либо макроэкономические ограничения.
В итоге инфляция сначала становится устойчиво высокой, а потом вполне может превратиться в гиперинфляцию. Конечно, чисто теоретически центральный банк может поддерживать такие темпы роста предложения денег, которые дадут оптимальный результат с точки зрения эмиссионного дохода бюджета, но, как правило, масштабная эмиссия является следствием потери Центральным банком своей независимости. В результате деньги для финансирования дефицита бюджета начинают печатать в неконтролируемых масштабах, а ситуация становится только хуже (таблица хорошо показывает, что хотелось бы, а что получилось, как всегда).
В условиях растущей инфляции реальные налоговые поступления падают, что только ухудшает проблему дефицита бюджета, он продолжает расти, его продолжают финансировать эмиссией, мы попадаем в замкнутый круг!
Лечится такая проблема больно: требуется возврат центральному банку независимости и ужесточение денежно-кредитной политики. Вместе с этим необходима бюджетная консолидация, то есть снижение государственных расходов и реструктуризация налогового бремени. Иначе порочный круг не разорвать.
#девяностые
Хочу продолжить цикл про 90-е. Начнем с инфляции (потом будет про приватизацию).
Но сначала немного общей информации.
В чем преимущество любого правительства по сравнению с фирмой или домохозяйством, если говорить о бюджете? Если у домохозяйства или фирмы расходы превышают доходы, придется брать в долг. Чем более развиты финансовые рынки, тем больше у агентов возможностей решить проблемы. Но что делать, если в долг не дают? Придется либо признать себя банкротом, либо затянуть покрепче пояса.
А вот у правительства есть чит на покрытие дефицита: оно может просто напечатать деньги. Непокрытый долг правительства монетизируется так: казначейство выпускает облигации, а Центральный банк их покупает.
Так вот. Все случаи, когда инфляция выходила из-под контроля начинались с того, что правительства активно использовали эмиссионный механизм для покрытия дефицита бюджета. Это не означает, что монетизация долга всегда приводит к высокой инфляции или гиперинфляции. Когда в целом здоровая экономика попадает в кризис, разумный уровень государственных расходов может быть профинансирован Центральным банком без существенных инфляционных издержек (это, конечно, не делается напрямую, потому что часто такие операции запрещены — но то — нюансы). Да и, как правило, в обычных условиях правительства все же не монетизируют долг, а стараются занять по рынку.
Вообще, в управляемом дефиците бюджета нет какой-то серьезной проблемы. Если темпы экономического роста выше реальной ставки процента займа, все нормально, ваш долг будут покупать, экономика продолжит стабильно функционировать.
Проблемы возникают тогда, когда дефицит бюджета начинает бурно прогрессировать, долг растет чрезвычайно быстро, премия за риск увеличивается, а правительство сталкивается с невозможностью финансировать свои расходы иначе, как посредством эмиссии.
Доход бюджета от эмиссии денег называется сеньоражем.
Обычно такие ситуации происходят тогда, когда правительство сталкивается с бюджетным кризисом. Как правило, бюджетный кризис наблюдается после различных социально-экономических потрясений - будь то война или провал экономической политики, в рамках которой не признавались какие-либо макроэкономические ограничения.
В итоге инфляция сначала становится устойчиво высокой, а потом вполне может превратиться в гиперинфляцию. Конечно, чисто теоретически центральный банк может поддерживать такие темпы роста предложения денег, которые дадут оптимальный результат с точки зрения эмиссионного дохода бюджета, но, как правило, масштабная эмиссия является следствием потери Центральным банком своей независимости. В результате деньги для финансирования дефицита бюджета начинают печатать в неконтролируемых масштабах, а ситуация становится только хуже (таблица хорошо показывает, что хотелось бы, а что получилось, как всегда).
В условиях растущей инфляции реальные налоговые поступления падают, что только ухудшает проблему дефицита бюджета, он продолжает расти, его продолжают финансировать эмиссией, мы попадаем в замкнутый круг!
Лечится такая проблема больно: требуется возврат центральному банку независимости и ужесточение денежно-кредитной политики. Вместе с этим необходима бюджетная консолидация, то есть снижение государственных расходов и реструктуризация налогового бремени. Иначе порочный круг не разорвать.
#девяностые
ИНФЛЯЦИЯ 90-х. ЧАСТЬ 1. ПАВЛОВСКАЯ РЕФОРМА.
К моменту распада Советский союз уже был банкротом. Ситуация была ужасной. Темпы роста снижались все 80-е, налоговые поступления падали, расходы, напротив, росли. Начиная с 1985 года в СССР возникла проблема прогрессирующего дефицита бюджета. К концу 80-х он превысил 10% ВВП, а затем только нарастал. Низкие цены на нефть приводили к увеличению внешнего долга. Экономика была сильно искажена в пользу ВПК и производства средств производства, что наносило удар по потребительскому сектору. При этом активно индексировали заработные платы при незначительном повышении цен. Эмиссия росла.
Когда правительство, контролирующее цены и заработные платы, покрывает дефицит бюджета и дефициты госпредприятий за счет эмиссии, происходит скрытая инфляция. Денежный навес над экономикой увеличивается, но ценам не дают расти. Именно из-за этого проблема дефицита товаров усугубляется. Если в 1970-м на 1 рубль денежного запаса приходилось 62 копейки товарного запаса, что тоже вряд ли можно назвать хорошим показателем, то в 1990-м на 1 рубль приходилось уже 13 копеек (см. здесь).
Учитывая, что потратить деньги было крайне сложно, у людей формировались вынужденные сбережения, которые могли уходить под матрас, а могли отправляться в сберкассы. Советское руководство, тем временем, поддерживало иллюзию наличия у граждан больших накоплений тем, что у людей периодически появлялась возможность купить полезные для них вещи по фиксированным нерыночным ценам. Дефицитные товары внезапно появлялись на полках, их “выбрасывали” в точки реализации. Это формировало ошибочные ожидания: если долго-долго стоять в очереди, завести нужные связи, еще чуть-чуть доплатить кому надо, то можно превратить свои сбережения в товары и услуги. Но если бы все захотели реализовать свое право поменять деньги на товары одновременно, ничего бы не вышло. Даже на черном рынке цены бы взвились до небес. Короче говоря, вклады населения не были обеспечены товарными запасами.
В 1990-м стало понятно, что с проблемой денежного навеса и разбалансировкой государственных финансов нужно что-то делать. Вместо того, чтобы либерализовать цены, ввести режим свободы торговли плюс-минус по образцу ельцинского указа, начать приватизировать магазины и кафе, пока все еще не стало ужасно плохо, мудрая советская партия решила изъять деньги у населения под видом денежной реформы.
Хронология:
— 10 января 1991 года министр финансов СССР Валентин Павлов объявляет: “Никакой подготовки денежной реформы не ведется”.
— 14 января Павлов становится премьер-министром СССР.
— Вечером 22 января 1991 года, когда банки, сберкассы и многие предприятия уже были закрыты, в эфире программы “Время” было объявлено о начале реформы. Под предлогом борьбы с фальшивыми купюрами и спекулянтами было объявлено об изъятии из обращения банкнот номиналом в 50 и 100 рублей образца 61 года. Гражданам давали три дня на обмен старых купюр на новые - с 23 по 25 января. Обменять можно было только 1 тысячу на человека, снять с вклада не больше 500 рублей в месяц.
Если человек не смог уложиться в обозначенные сроки, то до конца марта 1991можно было поменять деньги уже в специальных комиссиях, которые рассматривали каждый случай в отдельности: командировка, экспедиция, состояние здоровья и так далее. Одновременно необходимо было доказать, откуда у человека взялась сумма свыше 1 тысячи. Фактически, граждане, хранившие деньги во вкладах, лишились к ним доступа. А обменять смогли лишь незначительное количество купюр, которые были на руках.
В результате реформы пострадал в основном, если так можно выразиться, советский средний класс. То есть те люди, которые честно делали накопления. А накопления, напомню, образовались потому, что советское руководство проводило отвратительную экономическую политику и создавало неверные ожидания. К слову, изъяли денег намного меньше, чем планировали - примерно 15-20% от суммы, на которую рассчитывали.
К моменту распада Советский союз уже был банкротом. Ситуация была ужасной. Темпы роста снижались все 80-е, налоговые поступления падали, расходы, напротив, росли. Начиная с 1985 года в СССР возникла проблема прогрессирующего дефицита бюджета. К концу 80-х он превысил 10% ВВП, а затем только нарастал. Низкие цены на нефть приводили к увеличению внешнего долга. Экономика была сильно искажена в пользу ВПК и производства средств производства, что наносило удар по потребительскому сектору. При этом активно индексировали заработные платы при незначительном повышении цен. Эмиссия росла.
Когда правительство, контролирующее цены и заработные платы, покрывает дефицит бюджета и дефициты госпредприятий за счет эмиссии, происходит скрытая инфляция. Денежный навес над экономикой увеличивается, но ценам не дают расти. Именно из-за этого проблема дефицита товаров усугубляется. Если в 1970-м на 1 рубль денежного запаса приходилось 62 копейки товарного запаса, что тоже вряд ли можно назвать хорошим показателем, то в 1990-м на 1 рубль приходилось уже 13 копеек (см. здесь).
Учитывая, что потратить деньги было крайне сложно, у людей формировались вынужденные сбережения, которые могли уходить под матрас, а могли отправляться в сберкассы. Советское руководство, тем временем, поддерживало иллюзию наличия у граждан больших накоплений тем, что у людей периодически появлялась возможность купить полезные для них вещи по фиксированным нерыночным ценам. Дефицитные товары внезапно появлялись на полках, их “выбрасывали” в точки реализации. Это формировало ошибочные ожидания: если долго-долго стоять в очереди, завести нужные связи, еще чуть-чуть доплатить кому надо, то можно превратить свои сбережения в товары и услуги. Но если бы все захотели реализовать свое право поменять деньги на товары одновременно, ничего бы не вышло. Даже на черном рынке цены бы взвились до небес. Короче говоря, вклады населения не были обеспечены товарными запасами.
В 1990-м стало понятно, что с проблемой денежного навеса и разбалансировкой государственных финансов нужно что-то делать. Вместо того, чтобы либерализовать цены, ввести режим свободы торговли плюс-минус по образцу ельцинского указа, начать приватизировать магазины и кафе, пока все еще не стало ужасно плохо, мудрая советская партия решила изъять деньги у населения под видом денежной реформы.
Хронология:
— 10 января 1991 года министр финансов СССР Валентин Павлов объявляет: “Никакой подготовки денежной реформы не ведется”.
— 14 января Павлов становится премьер-министром СССР.
— Вечером 22 января 1991 года, когда банки, сберкассы и многие предприятия уже были закрыты, в эфире программы “Время” было объявлено о начале реформы. Под предлогом борьбы с фальшивыми купюрами и спекулянтами было объявлено об изъятии из обращения банкнот номиналом в 50 и 100 рублей образца 61 года. Гражданам давали три дня на обмен старых купюр на новые - с 23 по 25 января. Обменять можно было только 1 тысячу на человека, снять с вклада не больше 500 рублей в месяц.
Если человек не смог уложиться в обозначенные сроки, то до конца марта 1991можно было поменять деньги уже в специальных комиссиях, которые рассматривали каждый случай в отдельности: командировка, экспедиция, состояние здоровья и так далее. Одновременно необходимо было доказать, откуда у человека взялась сумма свыше 1 тысячи. Фактически, граждане, хранившие деньги во вкладах, лишились к ним доступа. А обменять смогли лишь незначительное количество купюр, которые были на руках.
В результате реформы пострадал в основном, если так можно выразиться, советский средний класс. То есть те люди, которые честно делали накопления. А накопления, напомню, образовались потому, что советское руководство проводило отвратительную экономическую политику и создавало неверные ожидания. К слову, изъяли денег намного меньше, чем планировали - примерно 15-20% от суммы, на которую рассчитывали.
ИНФЛЯЦИЯ 90-х. ЧАСТЬ 1. ПАВЛОВСКАЯ РЕФОРМА.
(продолжение, начало — здесь)
В апреле 1991 года все равно пришлось повышать цены. Не либерализовать, конечно, но повышать. Одновременно разморозили вклады. Тем не менее, даже это повышение привело к тому, что вклады обесценились. Испугавшись политической ответственности за обесценение вкладов, советское руководство приняло решение о компенсации населению образовавшихся потерь. Но это толком ни к чему не привело. На эту компенсацию ничего нельзя было купить.
Денежный навес по-прежнему остался значительным. Поэтому, чтобы и дальше поддерживать миф о сбережениях, на всякий случай эта компенсация была перечислена на специальный счет. Снять деньги с этого счета было разрешено только по прошествии трех лет. Ну то есть все сделали как в том меме про “открыть ворота”. Разморозили, но чуть-чуть.
Советское руководство, к слову, от реформы все же получило краткосрочную выгоду. По оценкам Всемирного банка, в 1991 году дефицит бюджета РСФСР составил примерно 31% ВВП. Только вдумайтесь! 31% ВВП. Даже в пандемию дефициты в развитых странах были кратно ниже (а сейчас в РФ, когда все бьют тревогу, дефицит — 1-2% ВВП).
Этот дефицит нужно было как-то финансировать. И профинансирован он был в значительной степени за счет вынужденных сбережений населения и предприятий. Денежно-кредитная система получила от предприятий ресурсы в размере 10,3% ВВП, ресурсы в объеме 22,1% ВВП поступили из вкладов населения.
(продолжение, начало — здесь)
В апреле 1991 года все равно пришлось повышать цены. Не либерализовать, конечно, но повышать. Одновременно разморозили вклады. Тем не менее, даже это повышение привело к тому, что вклады обесценились. Испугавшись политической ответственности за обесценение вкладов, советское руководство приняло решение о компенсации населению образовавшихся потерь. Но это толком ни к чему не привело. На эту компенсацию ничего нельзя было купить.
Денежный навес по-прежнему остался значительным. Поэтому, чтобы и дальше поддерживать миф о сбережениях, на всякий случай эта компенсация была перечислена на специальный счет. Снять деньги с этого счета было разрешено только по прошествии трех лет. Ну то есть все сделали как в том меме про “открыть ворота”. Разморозили, но чуть-чуть.
Советское руководство, к слову, от реформы все же получило краткосрочную выгоду. По оценкам Всемирного банка, в 1991 году дефицит бюджета РСФСР составил примерно 31% ВВП. Только вдумайтесь! 31% ВВП. Даже в пандемию дефициты в развитых странах были кратно ниже (а сейчас в РФ, когда все бьют тревогу, дефицит — 1-2% ВВП).
Этот дефицит нужно было как-то финансировать. И профинансирован он был в значительной степени за счет вынужденных сбережений населения и предприятий. Денежно-кредитная система получила от предприятий ресурсы в размере 10,3% ВВП, ресурсы в объеме 22,1% ВВП поступили из вкладов населения.
ИНФЛЯЦИЯ 90-х. ЧАСТЬ 1. ПАВЛОВСКАЯ РЕФОРМА.
(начало — 1, 2)
Реформа не только привела к падению реальных доходов советских граждан, но и подорвала доверие и к правительству, что отразилось на восприятии реформ Гайдара, и к банковской системе в целом.
Либерализация цен в начале 1992 года сняла «инфляционный навес» в российской экономике, который долгие годы создавала советская власть. Увы, но вклады стали стоить ровно столько, сколько должны были стоить в условиях полного развала экономической системы. Никакого смысла в замораживании вкладов в дальнейшем больше не было. Именно тогда, вопреки общераспространенному мнению о том, что реформаторы «заморозили вклады населения», 27 февраля 1992 президент Ельцин подписал Указ «О снятии ограничений на использование средств населения на специальных счетах в Сберегательном банке Российской Федерации». 30 марта 1992 года были разморожены счета компенсаций, и на этом история замораживания вкладов в сберкассах была окончательно завершена.
Но закончилась ли на этом история инфляции в 90-х? Мы знаем, что нет. Что было дальше? Об этом в последующей серии постов.
(начало — 1, 2)
Реформа не только привела к падению реальных доходов советских граждан, но и подорвала доверие и к правительству, что отразилось на восприятии реформ Гайдара, и к банковской системе в целом.
Либерализация цен в начале 1992 года сняла «инфляционный навес» в российской экономике, который долгие годы создавала советская власть. Увы, но вклады стали стоить ровно столько, сколько должны были стоить в условиях полного развала экономической системы. Никакого смысла в замораживании вкладов в дальнейшем больше не было. Именно тогда, вопреки общераспространенному мнению о том, что реформаторы «заморозили вклады населения», 27 февраля 1992 президент Ельцин подписал Указ «О снятии ограничений на использование средств населения на специальных счетах в Сберегательном банке Российской Федерации». 30 марта 1992 года были разморожены счета компенсаций, и на этом история замораживания вкладов в сберкассах была окончательно завершена.
Но закончилась ли на этом история инфляции в 90-х? Мы знаем, что нет. Что было дальше? Об этом в последующей серии постов.
