Virgin исследователи капитализма из других социальных наук: КАПИТАЛИЗМ ВСЕ МЕНЕЕ СТАБИЛЕН, КРИЗИСОВ БОЛЬШЕ, ОНИ РАРУШИТЕЛЬНЕЕ

Chad экономисты: https://t.me/longviewecon/2073

Кстати, последний "конец капитализма" выглядел примерно вот так на исторической дистанции.

Экономическая история мира в одном графике (2 тысячелнтия н.э.)

Оригинальный график здесь.

Поиграли в капитализм щитпост — и хватит!

Если серьезно:

1. После ВМВ рецессий стало меньше, а они стали менее глубокими и продолжительными. На мой взгляд, это говорит о прогрессе в области макроэкономической политики. И более оптимальном режиме взаимодействия между странами.

2. Что будет с экономическим ростом дальше? Никто не знает. Есть оптимисты (рост будет примерно на том же уровне, что и раньше), есть пессимисты (рост будет замедляться, доходя до околонулевых темпов). В целом, аргументы есть и у первых, и у вторых. Первые считают, что генеративный ИИ — это технология широкого применения для услуг. Следовательно, будет расти производительность в обозримом горизонте. Вторые — никакой такой технологии нет, в обозримом горизонте мы увидим снижение темпов роста ВВП на душу.

3. Модели роста первого поколения предсказывали конвергенцию в плане подушевого выпуска между странами и околонулевой рост в долгосроке. Это противоречило наблюдениям и появился экзогенный техпрогресс, который позволял объяснять отсутствие конвергенции. Модели второго поколения показывают, как рост порождается внутри экономических систем, что вполне оптимистично.

Но будущего не знает никто. В то же время, ни о каком конце капитализма речи, конечно, не идет. Даже при околонулевых темпах роста можно точно также производить все фирмами, распределять продукцию через рынки и сохранять частную собственность. Правда, придётся больше перераспределять доходы. Но это как бы и капитализм не отменяет.

Я: задаю самому себе вопрос после очередной интернет-войны с воинствующим невежеством в области экономики.

Также я:

У моего хорошего знакомого политобозревателя Александра Самохина вышло интервью с экс-кандидатом в президенты Екатериной Дунцовой.

Перед тем как идти на избирательный участок рекомендую посмотреть его за чашкой кофе. И не забудьте подписаться на телеграм-канал Александра.

#побратски

Умер Василий Уткин — человек, создавший современное футбольное телевидение в России. Противоречивый. Чрезвычайно одарённый словом. Ироничный. Шоумен. Поджигатель как сердец, так и пятых точек. Бескомпромиссный. Харизматичный. Лучший в искусстве говорить о футболе. Великий.

О себе он как-то сказал: Я счастливый человек, который живет прекрасной грустной жизнью.

Будет очень не хватать.

Из комментариев: Как будто дверь в футбол детства закрылась с грохотом.

Именно так.

R.I.P.

— Нельзя же так прижиматься. Прямо как к любимой прижались к своим воротам игроки «Севильи».

— Москалёв относится к игре как к простуде: лепит и лепит «горчичники».

— Исакссон с возвращением совершенно не меняется. Но парадокс не в том, что он не стареет, а в том, что он никогда не был молодым.

— Если бы на жёлтую карточку можно было копить, как на «Жигули», то Кьяер, я так думаю, сейчас бы уже пошёл в магазин.

— У «Спартака» есть способность даже на бильярдном столе найти глубокую лужу и в ней утонуть.

— Читаешь состав «Динамо» — и фамилии словно из классического русского водевиля. Живоглядов, Погребняк, Данилкин. Как будто это состав подбирал не Андрей Николаевич Кобелев, а, например, Александр Николаевич Островский.

— В Химках сегодня дерби аббревиатур – ЦСКА против ПСВ. Кстати, на НТВ.

— Ндинга попали по ноге. Да, больно. Но, как говорил мой дедушка, когда наступал коту на лапу: не ходи босиком.

— Так хозяйка пыль с комода смахивает — ну не ногой, конечно, — как Ниассе загрёб мяч в ворота.

— У Огуде удивительное имя. Видимо, родители долго думали, как назвать сына — Фёдор или Егор. В конце концов получилось — Фегор.

— Пауза на водопой. Думаю, она связана с тем, что пауза в игре возникла. И судья решил: «А не выпить ли нам, друзья?»

— Любо-дорого смотреть, как Артём Ребров руководит обороной. Практически движением бровей поправляет положение защитников.

— Не все столько времени в браке проводят, сколько провели вместе на поле Акинфеев, Березуцкий и Игнашевич.

— Говорят, что у Руслана Ротаня проблемы с режимом, хотя я, конечно, свечку не держал и на разливе не сидел.

— На поле выйдет Хурадо. Будет похурадостнее.

— Я видел дриблинг Инсаурральде, друзья мои! Жизнь никогда не будет прежней!

— Всего две минуты добавляет Безбородов. Наверное, ему нужно на поезд.

— «Астон Вилла» надёжно заперта на своей половине поля – почти как Фрекен Бок в ванной.

Василий Уткин, спасибо тебе за всё!

Больше цитат здесь.

В защиту роста КС или проблемы forward guidance

Гипотеза нашего канала заключается в том, что основной вклад в «устойчивость» экономики и способности государства финансировать военные действия в первую очередь связаны с кредитованием и сильным капиталом банковского сектора, а не с бюджетными расходами и ценами на нефть (они важны, но вторичны). В этой связи наиболее важный вопрос, не когда закончится ФНБ (никогда) и сколько в бюджете есть денег, а как долго экономика сможет наращивать кредитное плечо?

По этой причине, хоть мы и говорим о снижении эффективности трансмиссионного механизма ДКП, заседания ЦБ по ставке - это не только форма аналитического эскапизма (то ли дело аналитика итогов выборов), но еще и важный сигнал, насколько, по мнению регулятора, мы далеко от предела кредитования.

С другой стороны, стремительный рост кредитования - один из главных факторов выросшей инфляции. ЦБ очень важно замедлить этот рост, чтобы привести инфляцию к таргету.

И здесь главный вопрос: почему ключевая ставка за полгода выросла более чем в два раза, а рост кредитования не останавливается?

Возможно, дело в ожиданиях.

Ранее писали (1, 2), что аналитику и прогнозы бизнес и даже некоторые банки аутсорсят Банку России, считая его более компетентным (вполне вероятно, что так оно и есть). Если качество прогнозов аналитиков о ключевой ставке не сильно отличается от результата генератора случайных чисел, то зачем переплачивать людям в костюмах, если можно просто открыть среднесрочный прогноз и на всякий случай свериться с консенсусом уважаемых людей (тут без иронии)? Об этом предупреждала и Ксения Юдаева (и вот хороший пост Холодного Расчета).

ЦБ говорит: средняя КС в 2024 году окажется в диапазоне 13.5-15.5, а в 2025 уже 8-10
Консенсус считает: средняя КС в 2024 - 14.5, а в 2-2025 уже 9.4

Что в этой ситуации делает бизнес?

Берет кредит по плавающей ставке под расширение, все равно она скоро упадет, пока не опередили конкуренты (подумали все сразу)!

Ситуация осложняется снижением уровня конкуренции в экономике: чем ниже конкуренция, тем проще переложить в цены возросшие процентные расходы, тем выше инфляция. Да и граждане не спешат сильно снижать потребление, тем более что расширяющийся бизнес, конкурируя за дефицитную рабочую силу, не против поделиться возникшей прибылью. Не говоря уже про государств.

В итоге имеем своеобразный порочный круг доверия: бизнес и банки верят, что ЦБ достигнет своей цели по инфляции, из-за чего ставки снизятся, и своими решениями саботируют усилия ЦБ по снижению инфляции, наращивая собственное кредитное плечо.

В таких условиях, задача Центрального Банка - держать ставку высокой как можно дольше, наказывая самых рьяных заемщиков и кредиторов, особенно тех, кто брал кредит на сделки M&A (сам ЦБ очень смешно называет это потребностью в финансировании M&A). Но для демонстрации серьезности своих намерений, можно и сделать символическое повышение. Но реальный эффект случится только по итогам пересмотра среднесрочного прогноза на следующем опорном заседании, т.к. изменит ожидания. Мы ранее видели негодование из-за пересмотров прогнозов регулятора, но, возможно, чуть меньше доверия к ЦБ - это тоже способ борьбы с ростом кредитования и инфляцией? Особенно когда доверие к регулятору вытесняется слепой верой.

@unexpectedvalue

Не думаю, что в пятницу ставку повысят. Скорее она останется на прежнем уровне. Но вышеизложенная точка зрения очень интересна тремя аспектами:

1. Хорошее объяснение снижения чувствительности темпов кредитования к размеру ключевой ставки, где подчеркивается роль коммуникации регулятора и ожиданий.

2. Неоднозначности в части восприятия агентами сигналов со стороны ЦБ (как я понимаю, упрёк рынка в слишком большом доверии).

3. Иного взгляда на ключевые источники финансирования боевых действий (капитал банковского сектора vs нефть, ФНБ, долг).

Прокомментирую.

- Уверен, что роль ожиданий точно следует учитывать. Но сам процесс явно менее однозначен.

Для примера возьмём импортеров, которые раньше могли работать на условиях постоплаты, а сейчас часто переведены на предоплату, причём ещё и с существенным ростом сроков поставки. Это явным образом влияет на потребность в оборотных средствах, что заставляет компании, которые не хотят терять рынок, увеличивать долг. Аналогично и с компаниями, которые не являются импортерами, но вынуждены расширять кредитные средства под оборот, потому что иначе не купить комплектующие. То есть рост темпов кредитования, кмк, в том числе связан с инерцией бизнеса (ну или выпуска). Косвенно в эту пользу говорит повышение в ВВП доли инвестиций в запасы.

- Кмк, проблема в части диапазона КС лежит именно в плоскости заякоривания ожиданий по ставкам. И речь тут все же не столько про слишком большое доверие к ЦБ, сколько про путанницу рынком прогноза и обещания. Получается провал именно в коммуникации, а не в том, что к ЦБ надо чуть меньше доверия. Короче, ошибочные ожидания сформированы под воздействием ошибочного восприятия прогнозной переменной.

- Кажется, что общая проблема шире, чем поддержание расходов на войну. Высокая нефть, ФНБ и сильный капитал банковского сектора - это источники финансирования структурной трансформации российской экономики. Полагаю, возможность вести войну даже в условиях спада можно. Сложно поддерживать рост, "нормальность", действовать мягче (относительно контрфакта, когда ты, сынок, теперь будешь меньше есть и уж точно никуда не поедешь) и вести войну. В 23 году мы наблюдали перегрев, который вылился в инфляцию. Если ЦБ продолжит сохранять жёсткие денежно-кредитные условия, это охладит кредитование, устранит отмеченную ранее инерцию и разрыв выпуска (короче, замедление роста). Но это необязательно то, чего хотят другие акторы.

Поэтому ключевой сюжет 2024 года: сохранение ЦБ своей независимости.

​Павел Пряников в канале Толкователь выкатил пост про советскую демографию, который привел меня в восторг. Первая реакция была — стикер улыбающегося Стаса на фоне ковра, вторая — стикер Сталина с горящими глазами, радостно хлопающего в ладони. Вторая — ну почему Павел Пряников так плохо умеет читать книги, которые он цитирует, а еще ограничивается только одной книгой, не углубляясь в дискуссию. К слову, сам Аллен, графики которого приводит Пряников, считает, что коллективизация не была необходимым условием индустриализации, а значит насильственные методы были не нужны, чтобы в Индию превратиться. Но об этом позже.

Перед нами книга "От фермы к фабрике" Роберта Аллена. Сама по себе работа интересная, но спорная и основана на ошибочных предпосылках. Ключевая идея: на вопрос "нужен ли нам был Сталин?" — ответ пессиместичный. Мол, да. Нужен. Аргументы: за счет того что коллективизация и индустриализация эффективно перевели избыток рабочих рук из сельского хозяйства в промышленность, были достигнуты такие темпы роста и лучшего результата достичь было бы сложно. Предпосылка: низкая производительность труда в с/х СССР и избыток рабочих рук в российской деревне. Короче: коллективизация и индустриализация помогли такой избыток рабочих рук устранить.

Что Аллен пишет про демографию? В его книге действительно есть фактические и контрфактические траектории роста численности населения в зависимости от различных сценариев. Индийскую демографию мы получаем лишь в том случае, когда не происходит демографического перехода. Без коллективизации или ВМВ, но при наличии демографического перехода, темпы роста были бы теми же, что и в реальности, но без демографической просадки. Аллен же задается вопросом, а в чем причина быстрого демографического перехода? И после нескольких страниц описания результатов исследований резюмирует: получение женщинами образования и быстрый экономический рост, который облегчил доступ к продуктом питания уже после того, как с/х оправилось от коллективизации. Короче, развертывание системы образования и индустриализация.

Сам Аллен считает, что коллективизация не была необходимым условием индустриализации. Напротив, он указывает, что быстрый рост был возможен в рамках продолжения политики НЭПа, но при смягчении бюджетных ограничений для предприятий: щедрые кредиты, согласно его модели, могли бы привлечь трудовые ресурсы в города, позволили бы избежать безработицы и при этом сохранили бы на рыночных основаниях отношения между городом и деревней. Этот путь по Аллену давал возможность обеспечить города продовольствием без применения принудительных методов и избежать жертв насильственной коллективизации. В то же время можно было бы повысить уровень занятости по сравнению с реалиями НЭПа, хотя и в несколько меньших размерах, чем при коллективизации, и обеспечить достаточно высокие темпы экономического роста.

Таким образом, даже Аллен, исповедующий скептический взгляд на динамику российской экономики, признает, что коллективизация не была необходимым условием для индустриализации, она могла бы быть обеспечена другими средствами, а демографический переход все равно бы произошёл.

НО. Если уже брать не Аллена, а других экономических историков, то тут возникают сложности.

Важно, что на деле сталинская индустриализация и коллективизация были звеньями единой политики. Коллективизация дала три "преимущества".

Во-первых, индустриализация началась раньше коллективизации. И основной проблемой стали хлебозаготовки. В 1927 году произошел соответствующий кризис. Его можно было разрешить рыночным путем, такие предложения выдвигались, но они не были популярными. Кроме, пожалуй, Бухарина, остальные считали, что НЭП — это временная мера. Были и те, кто считал, что его вообще не надо было вводить (Троцкий, Зиновьев, Преображенский), были те, кто ну лет на 20, не больше.

Сам же кризис был вызван ухудшением условий торговли — опережающим ростом цен на промышленные товары, покупаемые крестьянами, по сравнению с ценами на сельскохозяйственную продукцию. Это, к слову, ставит под сомнение тезис о мягких бюджетных ограничениях, как единственном способе стимулирования индустриализации. Что можно было бы сделать? Вернуться к политике стимулирования развития всех крестьянских хозяйств, включая зажиточные (где особенно явно росла производительность в 20-е годы), чтобы искажения цен на товарных рынках сходили на нет (то есть цены на с/х продукцию и цены на промтовары для с/х пришли бы к большему соответствию). Также свою роль сыграла боязнь крестьян войны с Англией (см. дело АРКОС).

В итоге победило сталинское большинство (нэпманы и кулаки не нужны): коллективизация дала возможность государству контролировать хлебные ресурсы напрямую.

Во-вторых, экспорт хлеба стал источником инвестиций в промышленность.

Вообще, экспорт хлеба всегда им был. В декабре 1925 года прошел 14-й съезд РКП(б) он же "съезд индустриализации", на котором было принято решение о строительстве социализма в отдельно взятой стране. Для этого нужно было форсировать индустриализацию через усиление хлебного экспорта. Ну и привет, коллективизация. Поводом же перехода к ней (а не причиной, причина уже гнездилась в головах большевиков) стал уже упомянутый мной кризис 1927 года. Крестьяне сорвали хлебозаготовки, укрывая излишки хлеба. Ну а это было воспринято как атака кулачества на советскую республику.

В-третьих, коллективизация ускорила приток рабочих из деревни в город.

Короче, решение Аллена вряд ли являлось оптимальным. Для ответа на вопрос, а был бы демографический переход без сталинской политики, нам нужно понять, могла бы произойти индустриализация по другим причинам.

И ответ такой: да, могла.

Как я уже отмечал ранее, теория Аллена строится на предпосылке низкой производительности труда в деревне и избытке рабочих рук в сельской местности. Но это не так.

Процитирую Андрея Маркевича:

Одна из самых больших проблем Российской империи в годы Первой мировой войны – это снабжение города и армии хлебом. Перебои начались уже на втором году войны, постепенно нарастали, и к 1917 г. вопрос встал очень остро, особенно в Петрограде. Не случайно Февральская революция началась с волнений в хлебных очередях.

Удивительно, но до Первой мировой войны большинство экономистов ожидало, что в случае военных действий проблемы будут не у аграрных стран, а у промышленных. Считалось, что страны – экспортеры хлеба легко переведут внешние поставки на военные рельсы. Но на практике вышло ровно наоборот.

Почему эксперты ошиблись в прогнозах? Для Российской империи довоенный оптимизм основывался на предположении наличия «лишних рук» в русской деревне. Экономисты называют это labour surplus – «избыток труда». Его оценивали в 40–50%. То есть, по этим расчетам, столько труда из русской деревни можно было «вытащить» и отправить в армию без негативного влияния на с/х производство.

За годы Первой мировой войны в армию призвали около 15 млн человек, примерно 44% мужчин трудоспособного возраста. Если предположение избытка «лишних рук» верное, то проблем в сельском хозяйстве в годы войны не должно было возникнуть. Однако если мы обратимся к цифрам и анализу на уровне уездов, то увидим четкую положительную связь между сокращением посевных площадей и долей призванных в армию. То есть избытка труда в русской деревне не было. Это та самая ошибка экономистов и правительства.

Но это только одна часть проблемы. За годы войны в результате призыва и отсутствия «лишних рук» с/х производство в России, конечно, упало. Но сокращение было сравнительно небольшим – примерно на 20% к довоенному времени. При этом поставки за границу тоже снизились. Казалось бы, количество хлеба в стране должно было остаться на прежнем уровне. Почему тогда возникли продовольственные проблемы в снабжении городов и армии?

Тут важно отметить, что до революции в русской деревне было два типа земель и хозяйств: крестьянские (общинные) и частновладельческие (помещики, разбогатевшие кулаки и т. д.). На частной земле хозяйства были более производительными, и именно они являлись основным поставщиком хлеба в города и армию.

Призыв оказал большее влияние на частные хозяйства: там посевы сократились сильнее. То есть парадоксальным образом получается, что труд перетекал из более производительных частных хозяйств в менее производительные общинные. Почему? Дело в том, что в общине каждый ее член получал гарантированный доступ к земле. И крестьяне в тяжелые годы предпочли стабильный доступ (и заработок) к общинной земле неясным перспективам аренды или найма на работу в частновладельческие хозяйства. Одновременно крестьяне на общинных землях в годы войны постепенно сдвигались в сторону натурального хозяйства, отказываясь от торговли с городом.

Это и объясняет, как относительно небольшое падение с/х производства в России трансформировалось в экономические трудности и революцию 1917 г.

Правительство ситуацию понимало не до конца: власти считали, что проблема в логистике хлебозаготовок, а не в нежелании деревни торговать с городом. Заготовительные хлебные цены были кардинально повышены Временным правительством только в сентябре 1917 г., и это было слишком поздно. Началась другая история.

Короче говоря, базовая предпосылка Аллена просто неверна. Избытка рук в сельском хозяйстве в России не было.

Но действительно ли на вопрос об индустриализации без Сталина и соответственно быстром демографическом переходе есть оптимистичный ответ?

Опять же: да, есть.

​Разберемся, коротко отметив ключевые статьи по теме.

1. H. Hunter, J. Szyrmer. Faulty Foundations. Soviet Economic Policies, 1928–1940. Холланд Хантер и Янош Ширмер, используя модель KAPROST, приходят к выводу, что, если бы политика коллективизации не проводилась бы, а экономика СССР пустилась бы по рыночным рельсам, в 1940 году запас капитала был бы больше на 29,2–35,6%, а тяжелая промышленность в долевом секторальном отношении была бы выше, чем в реальной ситуации. Такие результаты ставят под сомнение необходимость индустриализации по сталинскому сценарию и уж тем более подрывают убежденность в том, что такая политика была нужна, чтобы выиграть войну. Следует отметить, что поначалу работа была принята крайне положительно, но затем были опубликованы статьи, критического содержания, отмечающие методологические и теоретические недостатки проведенного Хантером и Ширмером контрфактического анализа.

2. А. Черемухин, М. Голосов, С. Гуриев (иноагент) и О. Цывинский «Индустриализация и экономическое развитие России в неоклассической экономической модели» (если инетерсно более подробное описание — пересказ EconPapers, пикрил — контрфакты авторов статьи).

Ключевым параметром у авторов выступают искажения равновесия или «клинья» (wedges) для российской экономики, которая бы шла по тренду Российской империи, и для экономики СССР. Выявив подобные отклонения, авторы моделируют оптимальную траекторию развития.

Отклонения от эффективного распределения ресурсов (от общественного оптимума) можно разбить на три составляющие — искажения в потреблении, в производстве и в мобильности. Первая компонента показывает монопольное искажение на рынке товаров: завышенные цены и заниженное предложение. Вторая компонента показывает искажение монопсонии на рынке труда: заниженный спрос на рабочих и заниженные зарплаты. Третья компонента показывает ограничения на свободный переход между секторами (когда каком-то секторе доход сильно больше, но не все идут в него работать, это значит, что не все могут пойти). В русской экономике вторая компонента была самой большой, и именно она исчезла в советское время: ограничения, приносившие прибыль монополистам, исчезли. Искажение потребления, наоборот, сильно увеличилась в советское время. Впрочем, индустриализации это никак не помешало.

Если бы институты оставались в положении 1913 года, доля рабочей силы в сельском хозяйстве продолжила бы снижаться очень медленно. Доля добавленной стоимости в экономике, производимой аграрным сектором, не опустилась бы ниже 40% к 1939 году. ВВП на душу населения рос бы медленно и был бы ниже советского уровня уже в 1935 году (см. сноску). Напротив, если бы монополизация рынков исчезла бы в 1913 году, ВВП на душу населения в 1940 году был бы на 55% выше, чем в предыдущем сценарии. Общее потребление было бы на 47% выше советского уровня, доля рабочей силы в сельском хозяйстве подошла бы в 50%, а доля аграрного сектора в добавленной стоимости опустилась бы до 20%.

Ключевое здесь в том, что возможность роста без Сталина была. А соответственно и ускоренного демографического перехода, если считать объяснение его причин Алленом верным.

Сноска: вообще, главная особенность сталинской индустриализации такая: изначально она не улучшила, а только ухудшила благосостояние жителей СССР из-за ценовых ножниц и упора на производство средств производства. К тому же с большим количеством брака. Т.е. даже в случае сохранения тренда РИ средний человек в границах СССР 30-х жил бы лучше среднего советского гражданина. Особенно колхозника в годы голода. Причина простая: ВВП распределялся бы реально, а не фиктивно. И соответственно более равномерно.

В конце концов, 20 век знает два других примера ускоренной индустриализации по модели "Большого толчка", когда государство выступает гарантом и координатором создания экономики современного типа, а сама экономика растёт за счет резкого повышения капиталовооруженности труда. Только в Китае при Дэн Сяопине, и в Южной Корее при Пак Чон Хи как-то обошлись без коллективизации и форсированного перемещения рабочей силы из села в город. Да, там была демографическая политика. А вот в Японии, где наблюдались схожие экономические процессы не было. И как-то демографический переход все же сам по себе произошел. И насильственных методов не потребовалось.

Отдельно стоит отметить, что именно Дэн Сяопин — великий архитектор китайских реформ — в 1985 году отменил коллективизацию. Но у нас по Пряникову — отдельный путь. Только насильственная индустриализация спасет Россию. М-да.

Сегодня у нас день истории. Пусть и экономической. Завершим его рекомендацией исторического канала моего друга Вадима Политикова "Секира Лектора". Множество исторических фотографий, плакатов, видео, цитат исторических деятелей, посты-заметки и, конечно, лонгриды.

Темы самые разнообразные: от демонстрации технологии отбивки сусального золота до истории польского референдума и советских фальсификаций. Ну и множество классных и редких видео, которые вы вряд ли где-то и когда-то видели (Трамп играет в пляжный волейбол, принцесса Диана разбивает бутылку о голову принца Чарльза, Ельцин удивляется вопросу ребёнка о кетчупе — "Ты где живешь? В какой стране? Какой кетчуп?").

Ну и юмор, конечно.

В общем, подписывайтесь на канал Вадима. Рекомендую #побратски.

Ключевая ставка — 16%.

О чем это говорит? Инфляционное давление ослабевает, поэтому повышать ставку нет смысла. В то же время оно остаётся достаточно высоким (6-7% в пересчёте на год, что выше, чем цель в 4%), поэтому время для снижения ставки ещё не пришло — нужно сохранять жёсткие (то бишь те, которые снижают стимулы к расширению кредита, а следом и деловой активности) денежно-кредитные условия. При инфляции в 6-7%, реальная ставка - около 9-10%. Это по-прежнему стимул "сберегать", а не "тратить".

Ключевые проинфляционные риски:

— Изменение условий внешней торговли (санкции, проще говоря)
— Инфляционные ожидания
— Перегретый спрос (главное ограничение выпуска — трудовые ресурсы, безработица снова на исторических минимумах)
— Госрасходы

Пресс-конференция, если кому интересно, в 15:00.