Для специального номера @weekendunpublished про официальное искусство написал о песнях Пахмутовой-Добронравова

«Я привык слушать «Сто лет одиночества» как какой-то отдельный космос, но когда ты смотришь на контекст — 1992 год, умирает Янка, и это для Летова шестой близкий человек за два года, который умер или покончил с собой, вокруг непонятно что, группу он распустил... Как будто это дает новое чувство для слушания. Если говорить про биографический жанр, для меня это было самым ценным. В этом смысле я, наверное, понял, почему альбомы «Солнцеворот» и «Невыносимая легкость бытия» остаются для меня любимыми или как минимум я чаще всего их слушаю. И раньше, и особенно сейчас я понимаю позицию, в которой Летов оказывается, когда их записывает. Это позиция, что ли, триумфального поражения, когда он извлекает энергию из какой-то совсем уже бездны. В сложные моменты жизни это оказывается довольно близко. И сейчас очень близко»

На онлайн-платформах вышел подкаст журналиста Александра Горбачева «Он увидел солнце» — семисерийная аудиобиография лидера группы «Гражданская оборона» Егора Летова. При всем многообразии сказанного и написанного о Летове это, пожалуй, наиболее полный и последовательный рассказ о его жизни — и одновременно попытка объяснить особенности его поэтики, мировоззрения и политических взглядов. Юрий Сапрыкин поговорил с Александром Горбачевым о мире, который сформировал Летова, о противоречиях, из которых он состоит, и о том, как можно рассказать что-то новое о человеке, о котором все известно
https://www.kommersant.ru/doc/6238927

80 лет назад в Швейцарии вышло первое издание «Игры в бисер» Германа Гессе. Написал для @weekendunpublished о том, как читали «Игру» в СССР 1970-х и в России 1990-х, как роман предвосхитил постмодерн и задал правила внутренней эмиграции, и как выглядела мечта о Касталии в 1943-м, посреди мировой войны, когда книга была впервые опубликована

105 лет Галичу сегодня. К одному из предыдущих юбилеев писал о нем для @weekendunpublished: текст не новый, но кажется, ничего за это время не растерявший

Осень 2002-го, вторая чеченская идет четвертый год. Новый президент, набравший когда-то популярность резкими заявлениями о беспощадной войне с террором, продолжает быть так же резок, но война превратилась в привычный фон: зачистки, обстрелы, полевые командиры, лидеры сепаратистов, которые то погибают в федеральных новостях, то оживают заново. Кажется, это не кончится никогда. Война стала привычной, хотя привыкнуть к ней невозможно: конфликт длится почти 10 лет, обе стороны увязли в обоюдной жестокости, сделавшей невозможными любые компромиссы и соглашения, но как может выглядеть победа в такой войне? Где кончается поле боя — если война постоянно выплескивается в соседние республики, а то и дальше? Мирное население, пережившее неисчислимые страдания,— насколько оно мирное, если выросло уже целое поколение, не видевшее ничего, кроме войны? И главное — это война, которую Россия все-таки ведет с собственным народом или с каким-то чужим?
Жертв этой войны хоронят не только в Алхан-Юрте или селе Комсомольское, но в Будённовске, Назрани, Владикавказе — и в Москве. Кавказский террор приходит в столицу в июле 1996-го, когда с интервалом в день взрываются две бомбы, заложенные в троллейбусах, у кинотеатра «Россия» и у метро «Алексеевская». Случившийся 23 октября 2002-го захват чеченскими боевиками Театрального центра на Дубровке, где шел мюзикл «Норд-Ост»,— самое болезненное и трагическое для Москвы вторжение войны в мир; момент, когда город, привыкший жить под угрозой, впервые оказался совсем на передовой, причем в самой мирной, защищенной своей части — совершенно, как выяснилось, беззащитной.
https://www.kommersant.ru/doc/4782831

Написал для Кинопоиска про «Поход на Бар-Хото» Леонида Юзефовича — книгу, которая очень глубоко меня тронула, повесть о войне из далеких стран и эпох, но волнующую и бередящую, как будто все происходит сейчас. Да впрочем, все и происходит.

Премию «Политпросвет» сегодня получила прекрасная книга Владислава Аксенова «Война патриотизмов» - о том, как проявлялись патриотические чувства в разных российских войнах, от Отечественной до Первой мировой. А вот что о книге писала пресса: https://www.kommersant.ru/amp/5876223

А вот новый большой текст для @weekendunpublished — развернутая ода Саше Соколову, недавнему юбиляру, выбравшему свободу снаружи всех измерений

БОЛЬШАЯ ПРЕМЬЕРА: «ПРАВО НА ГОРОД»

15 лет назад мы не знали, что такое «общественные пространства», Парк Горького носил пугающее название ЦПКиО, в Москве не было ни велодорожек, ни споров, зачем нужны велодорожки. Урбанистика была узкоспециальной теоретической дисциплиной, которую изучают в университетах. Вокруг не было «городских активистов», которые топят за общественный транспорт и фиксируют, ровно ли уложена плитка. На тротуарах в центре не выставляли столики для посетителей кафе, между ними не шныряли подростки на самокатах, и про все это не писали, что это «декорации для режима».

Все изменилось на наших глазах.

В 2000-е я работал в журнале «Афиша», который писал о том, как меняется город, и конечно, когда вокруг начали появляться реконструированные парки, новые пешеходные улицы, дизайнерские набережные, и все такое модное и европейское — это, конечно, приводило нас в восторг. В 2010-е вокруг т.н. московского «благоустройства» было сломано бесчисленное множество копий, на какой-то момент это стало самой поляризующей темой: хочешь добавить перцу в любой разговор — похвали Капкова или наоборот, скажи, мол, «задолбали перекладывать плитку». В 2023-м, кажется, это не самая большая проблема, которая волнует москвичей — меж тем, дизайнерские лавочки и пешеходные улицы появляются уже в самых далеких от столиц городах. Кажется, история сложилась.

Эту историю мы рассказываем в 8 выпусках подкаста «Право на город». Как в Москве появились «общественные пространства» и «комфортная среда» и почему это всех так раздражало. Как благоустройство ушло в регионы — и почему оно выглядит там совершенно по-другому. При всем при том, что нам пришлось пережить в последние полтора года: что происходит в малых городах, как трансформируется промышленность, как меняются культурные институции, куда движется туризм — и как это все влияет на города. Что вообще думают сегодня о нашем будущем люди, которые все это время придумывали будущее для российских городов? Мы сделали этот подкаст вместе с бюро Wowhaus, которому как раз исполняется 15 лет и которое во многом создало оформившийся за это время новый городской стиль, голоса его основателей — архитекторов Дмитрия Ликина и Олега Шапиро — звучат здесь чаще всего. А кроме них все уже случившееся и еще происходящее комментируют: Сергей Капков, Наталья Зубаревич, Григорий Ревзин, архитектор Юрий Григорян, архитектурный критик Мария Элькина, экономисты, урбанисты и прочие специалисты. Уже сегодня можно послушать первые два выпуска — про историю московских урбанистических перемен и про то, почему благоустройства всех так раздражало. Дальше больше: новый выпуск каждые 2 недели, с небольшим перерывом на новогодние каникулы, до конца февраля.

«Право на город»: слушайте в Apple и в Яндексе

Для нового «бумажного» номера @weekendunpublished о возвращении пафоса — разговор с лингвистом Ириной Левонтиной о том, почему русский язык относится к пафосу с подозрением, где пафос оказывается уместным и что обещает нам модное слово «база»

«Не без умысла положил я книгу рядом с магнитофоном. В какой-то момент Борис открыл-таки роман и показал на обрывок фразы: «...и коты, непременно minouche, кис-кис, мяу-мяу, kitten, katt, chat, cat, gato — серые, и белые, и черные...»

- Это и есть рок,- сказал он»

«Книга должна быть топором для замерзшего моря внутри нас», — писал Франц Кафка.

Почему литература так трогает нашу душу, чему она нас учит, как помогает жить? Говорим с журналистом, постоянным автором «Коммерсантъ Weekend», в прошлом — руководителем проекта о русской литературе «Полка» Юрием Сапрыкиным.

Новый выпуск подкаста на Apple, Google, Spotify, Mave, Яндекс

Третий выпуск подкаста «Право на город»
Что происходит с малыми городами? Почему одни города оживают, а другие умирают — и что с такими делать? Как получилось, что заниматься благоустройством стало интереснее, чем строить школы и больницы? Куда из малых городов едут люди, и как крупный бизнес пытается добиться, чтоб они не уезжали? Может ли когда-нибудь случиться в России такое, чтобы в малых городах жить стало лучше, чем в мегаполисах? Бонус: история о том, как молодые архитекторы спасали Карабаш — самый грязный город на планете.
Комментируют: Наталья Зубаревич, Сергей Капков, Олег Шапиро и другие
Apple | Яндекс

Альбер Камю получил известность в начале 1940-х как одна из самых заметных фигур европейского экзистенциализма — философского направления, исследовавшего переживания отчаяния, заброшенности, абсурда и бессмыслицы, витавшие тогда над Европой. Он завершил свои первые большие работы в первые месяцы Второй мировой — а впоследствии, сначала в годы оккупации, затем в эпоху холодной войны, оказался вынужден проверить на собственном опыте высказанные тогда тезисы. Может ли интеллектуал оставаться на дистанции от исторических событий — или отказываться от моральных суждений, исходя из того, что все в жизни лишено смысла? По-разному отвечая на эти вопросы, Камю снова и снова оставался в одиночестве — сначала в амплуа отверженного философа, задающего неудобные вопросы, а к концу жизни — в позиции гуманиста, дистанцирующегося от враждующих лагерей и отстаивающего ценность человеческой жизни.

Юрий Сапрыкин — о том, как Камю оттолкнулся от ощущения, что все бессмысленно и бесполезно, и выстроил новую шкалу ценностей.

Лев Семеныч, ну как же так

Первый раз я увидел его году в 95-м, как ни странно, в клубе «Птюч». Было у них такое обыкновение — в перерывах между сетами Зорькина и Компас-Врубеля устраивать поэтические вечера. Лев Семеныч читал что-то с карточек, раздраженным голосом совслужащего, недовольного, что ходят тут и отвлекают. Он умел впускать в свои тексты «голоса из хора» — будто идешь по длинному коридору, и из каждой двери что-то доносится. Потом много лет я каждый день видел один из этих текстов — в «Афише», кажется, Илье Ценциперу пришла в голову мысль нанести на стенах вдоль лестницы, с шестого этажа по первый, его цикл «Лестница существ». «Вот медленная свинка колышется, поёт». Нелепая цитата, как и любая отдельно выдернутая строчка из карточек. Помню, как раздражался даже, когда в фейсбуке, как ни вспомнят Льва Семеныча, вечно пишут — а это я, в трусах и майке, под одеялом с головой. Серьезный же поэт, почему всегда трусы и майка.
Про то, как он всех объединял и всё оживлял, уже много пишут, и всё совершенная правда. Гений места, душа любой компании — и тут совершенно не важно было, слышал ли ты его чтение карточек, как ты видишь его место на карте поэзии, согласен ли ты с его последней колонкой. Одно его появление — инъекция чистой радости, а если еще был стол и начинались разговоры… Лев Семеныч соединял не просто людей, но эпохи, у него всегда можно было спросить — а что говорил этот? и как вам тогда нравился тот? — или слушать без спросу рассказы о том и об этом. Он блестяще владел почти утраченным сейчас искусством застольного остроумия — с молниеносными реакциями и всегда уместными историями, выточенными до состояния коана или хокку. А если рядом была дама — как он умел быть галантен! Сегодня весь день вспоминаю то и это — как он ходит, почему-то одинокий и все же радостный, на открытии выставки про себя, как тихо поет что-то ночью в чистом теплом поле, как мы встречаемся в утреннем «Сапсане» и… Все дальнейшее никак не ложится в некролог. Вот как определить его талант? С ним просто было хорошо. Всегда и везде. И еще, несмотря на возраст и безбрежную память, в нем была какая-то ребячливость — запальчивая, веселая и отчаянная, и слово «смерть» совершенно с этим не вяжется. А это я, в трусах и майке, под одеялом с головой, бегу по солнечной лужайке, и мой сурок со мной.
И мой сурок со мной.
(Уходит)

«Нынешние все недоумевают — как это было возможно? Это было возможно и в силу исторических условий, и в силу общечеловеческих закономерностей поведения социального человека. К основным закономерностям принадлежат: приспособляемость к обстоятельствам; оправдание необходимости (зла в том числе) при невозможности сопротивления; равнодушие человека к тому, что его не касается». 

Написал для @weekendunpublished о «Записных книжках» Лидии Гинзбург — хронике того, как каждая новая советская эпоха меняла людей изнутри, исследованию, как человек приспосабливается к своему времени — или фатально с ним не совпадает. Страшно современная книга

ДК Рассвет, концерт Basso Lamento, ансамбль Novoselie играет Massive Attack

Что-то сказал в компании коллег о нашумевшем романе