Мы открываем канал Народный research, посвящённый судьбе науки и образования в России. Мы — это группа учёных и преподавателей, объединившихся на просторах авторского канала @trueresearch и его чата. У нас разные взгляды, научные интересы и родные города, но общее желание не оставаться в стороне и открыто говорить на сложные темы.
Главная цель, которую мы преследуем, — это анализ российской научно-образовательной сферы изнутри, с точки зрения самих учёных и преподавателей, а не в свете переменчивых прорывных направлений и KPI. Не питая иллюзий относительно объективности каждого автора, мы, тем не менее, верим, что способны создать живую и адекватную информационную картину развития отечественной науки.
Положа руку на сердце, мы не знаем, что из этого выйдет. Однако будем рады любой обратной связи и сотрудничеству.
Поехали!
Главная цель, которую мы преследуем, — это анализ российской научно-образовательной сферы изнутри, с точки зрения самих учёных и преподавателей, а не в свете переменчивых прорывных направлений и KPI. Не питая иллюзий относительно объективности каждого автора, мы, тем не менее, верим, что способны создать живую и адекватную информационную картину развития отечественной науки.
Положа руку на сердце, мы не знаем, что из этого выйдет. Однако будем рады любой обратной связи и сотрудничеству.
Поехали!
Telegram
Народный research
Наука, образование, народность.
Канал, который ведёт коллектив российских учёных и преподавателей.
Дебаты — в чате @trueresearch_chat.
Для обратной связи — @folkresearch_bot
Канал, который ведёт коллектив российских учёных и преподавателей.
Дебаты — в чате @trueresearch_chat.
Для обратной связи — @folkresearch_bot
Группа не вполне анонимных ученых создала свой телеграм-канал. Узнайте о том, что происходит в российской науке из первых рук.
Встречайте Народный research!
Встречайте Народный research!
Система финансирования провоцирует заниматься качественной, но «средней» наукой
В финансировании фундаментальной науки возникла парадоксальная ситуация, когда погоня за валом статей вошла в противоречие с необходимостью «прорывов», то есть получения новых фундаментальных знаний, способных привести к появлению новых технологий.
Однако заниматься мелкими темами выгодно. Выполняются небольшие проекты с публикацией большого количества средних статей Q1 для того, чтобы закрыть гранты. На серьезную работу в рамках грантового финансирования система не нацеливает, поскольку сроки выполнения любой осмысленной мало-мальски крупной работы сейчас выросли в разы.
Коллеги соглашаются с тем, что никакие большие, серьёзные вещи в модели грантового финансирования и наукометрической отчётности не делались, не делаются и делаться не могут.
Крупные проекты состоят из суммы тех же малых проектов. Типичная ситуация при обсуждении «прорыва» звучит примерно так: «Так вот, итоговая тема исследования для "научного прорыва" после всех многочасовых обсуждений звучала, как самое обычное слияние тем кафедр и лабораторий».
Пока существует такая высокая конкуренция за ресурсы - объединение возможно лишь под крылом сильного лоббиста, который заставит работать, а не искать деньги (сочиняя множественное число текстов грантовых заявок и проходных статеек). Если такого лоббиста за спиной у ученого нет, то он обречён на гонку за «средними результатами».
В финансировании фундаментальной науки возникла парадоксальная ситуация, когда погоня за валом статей вошла в противоречие с необходимостью «прорывов», то есть получения новых фундаментальных знаний, способных привести к появлению новых технологий.
Однако заниматься мелкими темами выгодно. Выполняются небольшие проекты с публикацией большого количества средних статей Q1 для того, чтобы закрыть гранты. На серьезную работу в рамках грантового финансирования система не нацеливает, поскольку сроки выполнения любой осмысленной мало-мальски крупной работы сейчас выросли в разы.
Коллеги соглашаются с тем, что никакие большие, серьёзные вещи в модели грантового финансирования и наукометрической отчётности не делались, не делаются и делаться не могут.
Крупные проекты состоят из суммы тех же малых проектов. Типичная ситуация при обсуждении «прорыва» звучит примерно так: «Так вот, итоговая тема исследования для "научного прорыва" после всех многочасовых обсуждений звучала, как самое обычное слияние тем кафедр и лабораторий».
Пока существует такая высокая конкуренция за ресурсы - объединение возможно лишь под крылом сильного лоббиста, который заставит работать, а не искать деньги (сочиняя множественное число текстов грантовых заявок и проходных статеек). Если такого лоббиста за спиной у ученого нет, то он обречён на гонку за «средними результатами».
«Проект 5-100» — достижение?
В чате канала «Русский research» обсудили «Проект 5-100». Сошлись на следующем: программа принесла пользу в части обновления приборной базы в университетах.
Но есть существенное «но». Чтобы купить за рубежом новое оборудование, городить целую программу вхождения вузов в мировые рейтинги не надо. Значительные средства программы утекли на скупку аффилиаций у зарубежных учёных, когда до половины годового бюджета проекта уходило на оплату легионеров. Другим нецелевым освоением можно назвать расходы на внезапные ремонты и непонятное строительство.
Провал «Проекта 5-100» — гораздо более серьёзная проблема, чем кажется на первый взгляд. Программа могла увеличить количество новых научных тем и исследователей в стране. Как результат, это могло дать толчок научно-техническому развитию.
Но новых исследователей можно лишь вырастить из студентов. Если обратиться к статистике, в 1987—1989 годах родилось 7 миллионов человек, а в 1998—2000 — только 3,7 миллиона. На момент запуска «Проекта 5-100» первые как раз заканчивали вуз или только-только поступили в аспирантуру.
Пожалуй, не надо объяснять, что отобрать способных легче из большего числа людей, чем из меньшего. Но вместо этой цели у «Проекта 5-100» целями стояли международные рейтинги ирасовое разнообразие количество студентов-иностранцев.
Как поделился один из участников чата:
«У меня в вузе на факультете из тех, кто в молодости застал начало Проекта и сам был нацелен на науку, осталось что-то около нуля человек (из 15-20). Половина уехала из страны, вторая работает в IT. Зато есть несколько аспирантов сирийцев и пакистанцев. Ну, если эксперты так и задумывали с самого начала, то это успех, конечно :)»
#обсудилиРR #изчата @trueresearch_chat
В чате канала «Русский research» обсудили «Проект 5-100». Сошлись на следующем: программа принесла пользу в части обновления приборной базы в университетах.
Но есть существенное «но». Чтобы купить за рубежом новое оборудование, городить целую программу вхождения вузов в мировые рейтинги не надо. Значительные средства программы утекли на скупку аффилиаций у зарубежных учёных, когда до половины годового бюджета проекта уходило на оплату легионеров. Другим нецелевым освоением можно назвать расходы на внезапные ремонты и непонятное строительство.
Провал «Проекта 5-100» — гораздо более серьёзная проблема, чем кажется на первый взгляд. Программа могла увеличить количество новых научных тем и исследователей в стране. Как результат, это могло дать толчок научно-техническому развитию.
Но новых исследователей можно лишь вырастить из студентов. Если обратиться к статистике, в 1987—1989 годах родилось 7 миллионов человек, а в 1998—2000 — только 3,7 миллиона. На момент запуска «Проекта 5-100» первые как раз заканчивали вуз или только-только поступили в аспирантуру.
Пожалуй, не надо объяснять, что отобрать способных легче из большего числа людей, чем из меньшего. Но вместо этой цели у «Проекта 5-100» целями стояли международные рейтинги и
Как поделился один из участников чата:
«У меня в вузе на факультете из тех, кто в молодости застал начало Проекта и сам был нацелен на науку, осталось что-то около нуля человек (из 15-20). Половина уехала из страны, вторая работает в IT. Зато есть несколько аспирантов сирийцев и пакистанцев. Ну, если эксперты так и задумывали с самого начала, то это успех, конечно :)»
#обсудилиРR #изчата @trueresearch_chat
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
"Бегущий по рейтингу"
Короноистерия или разумная осторожность?
Редакция канала изучает недавний Приказ ректора ВШЭ №6.18.1-01/170621-5 от 17.06.2021, согласно которому сотрудники ВШЭ, не привитые от COVID-2019, будут отстранены от работы без сохранения зарплаты, а принимать на работу будут исключительно привитых или имеющих противопоказания.
С мест сообщают, что не все лекторы ВШЭ довольны нововведениями. Задаются логичные вопросы:
1) Если прививка - добровольная, то почему она вдруг стала обязательной для сотрудников ВШЭ?
2) В каком таком законе написано, что отказ от необязательной прививки является основанием для отстранения от работы и лишения зарплаты?
Казалось бы, налицо попрание гражданских прав и свобод — перед нами самая махровая короноистерия. Но с другой стороны, чем эта прививка отличается, например, от ежегодной флюорографии во время обязательного медосмотра?
Редакция канала призывает прививаться добровольно, но протестует против жестких административных мер, которые часто дают эффект, обратный желаемому.
Редакция канала изучает недавний Приказ ректора ВШЭ №6.18.1-01/170621-5 от 17.06.2021, согласно которому сотрудники ВШЭ, не привитые от COVID-2019, будут отстранены от работы без сохранения зарплаты, а принимать на работу будут исключительно привитых или имеющих противопоказания.
С мест сообщают, что не все лекторы ВШЭ довольны нововведениями. Задаются логичные вопросы:
1) Если прививка - добровольная, то почему она вдруг стала обязательной для сотрудников ВШЭ?
2) В каком таком законе написано, что отказ от необязательной прививки является основанием для отстранения от работы и лишения зарплаты?
Казалось бы, налицо попрание гражданских прав и свобод — перед нами самая махровая короноистерия. Но с другой стороны, чем эта прививка отличается, например, от ежегодной флюорографии во время обязательного медосмотра?
Редакция канала призывает прививаться добровольно, но протестует против жестких административных мер, которые часто дают эффект, обратный желаемому.
О закупке рекламных материалов
Не секрет, что в современном мире большие ресурсы тратятся на рекламу и пиар. Научно-образовательная сфера не исключение, а тезис «казаться, а не быть» для многих стал основой информационной политики.
Нам удалось найти интересные примеры того, как учреждения науки и образования тратят деньги на работу в информационном поле.
1) Томский государственный университет закупает услуги по рекламе на интернет-ресурсах, в социальных сетях и телеграм-каналах. Начальная стоимость контракта — 3,646 миллиона руб. Единственный участник торгов ООО «Лаборатория ПРО» чуть снизил цену и заключил договор на 3,513 миллиона руб. Интересна часть ТЗ по размещению постов: 40 — в федеральных телеграм-каналах, 30 — в региональных телеграм-каналах, 40 — в сети «ВКонтакте». Вероятно, содержательно они будут дублироваться, понаблюдаем.
2) Башкирский государственный университет закупает размещение информационных материалов «на экспертно-аналитической площадке Телеграм-канала "научно образовательная политика"» (орфография сохранена). Именно так, в лоб. Стоимость — 300 тысяч руб. за 10 постов и, естественно, закупка у единственного поставщика без снижения стартовой цены. Итого получаем, что за каждый пост БашГУ платит 30 000 руб., то есть около 15 руб. за однопролистывание прочтение, учитывая статистику.
Неплохая монетизация, особенно в свете недавнего признания в интервью: «что мы делаем, на 90% вообще никак не касается денег». Очевидно, что БашГУ дал маху и разместил информацию о конкурсе абсолютно топорно.
Но сколько вузов хитро прячут такие закупки? О масштабах экспертно-аналитического конвейера можно только догадываться, наблюдая за потоком постов-клонов.
Справедливости ради отметим, что больше закупок с прямым указанием канала НОП мы не нашли. Однако про цену в 200-300 тысяч рублей за комплекс экспертных услуг мы слышали не раз.
Быть может, упомянутые в интервью энтузиасты не вполне информированы или не вполне энтузиасты?
Не секрет, что в современном мире большие ресурсы тратятся на рекламу и пиар. Научно-образовательная сфера не исключение, а тезис «казаться, а не быть» для многих стал основой информационной политики.
Нам удалось найти интересные примеры того, как учреждения науки и образования тратят деньги на работу в информационном поле.
1) Томский государственный университет закупает услуги по рекламе на интернет-ресурсах, в социальных сетях и телеграм-каналах. Начальная стоимость контракта — 3,646 миллиона руб. Единственный участник торгов ООО «Лаборатория ПРО» чуть снизил цену и заключил договор на 3,513 миллиона руб. Интересна часть ТЗ по размещению постов: 40 — в федеральных телеграм-каналах, 30 — в региональных телеграм-каналах, 40 — в сети «ВКонтакте». Вероятно, содержательно они будут дублироваться, понаблюдаем.
2) Башкирский государственный университет закупает размещение информационных материалов «на экспертно-аналитической площадке Телеграм-канала "научно образовательная политика"» (орфография сохранена). Именно так, в лоб. Стоимость — 300 тысяч руб. за 10 постов и, естественно, закупка у единственного поставщика без снижения стартовой цены. Итого получаем, что за каждый пост БашГУ платит 30 000 руб., то есть около 15 руб. за одно
Неплохая монетизация, особенно в свете недавнего признания в интервью: «что мы делаем, на 90% вообще никак не касается денег». Очевидно, что БашГУ дал маху и разместил информацию о конкурсе абсолютно топорно.
Но сколько вузов хитро прячут такие закупки? О масштабах экспертно-аналитического конвейера можно только догадываться, наблюдая за потоком постов-клонов.
Справедливости ради отметим, что больше закупок с прямым указанием канала НОП мы не нашли. Однако про цену в 200-300 тысяч рублей за комплекс экспертных услуг мы слышали не раз.
Быть может, упомянутые в интервью энтузиасты не вполне информированы или не вполне энтузиасты?
Троицкий вариант — Наука
«У нас нет сотрудников, у нас есть энтузиасты» - Троицкий вариант — Наука
Интервью с Евгением Сжёновым, научным руководителем экспертно-аналитического центра «Научно-образовательная политика». Беседовал Михаил Гельфанд. Интервью публикуется в рамках краудфандинга.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Закупая посты в НОПе,
Денег кучу положу,
И про то, что ВУЗ наш в ТОПе,
Всему миру расскажу!
Денег кучу положу,
И про то, что ВУЗ наш в ТОПе,
Всему миру расскажу!
Вопросы к завтрашнему совещанию по Приоритету-2030
1. Когда будет объявлена конкурсная документация Приоритета-2030?
2. Останутся ли «Консорциумы» вне правового поля преференцией для его участников и будут просто приравнены к соглашениям о сотрудничестве?
Мы пока видим только множество требований к структуре управления Консорциумами, обещанные баллы за их создание, требования к числу проектов в рамках консорциумов с предопределёнными результатами деятельности (см. Приложение 3 этого Приказа) и так далее.
3. Будет ли конкурс проходить в два этапа не только для Комиссий по оценке, но и для заявителей? Неужели выделение дополнительно 1 млрд. в год по спецчасти не будет влиять на показатели развития базовой части?
4. Будут ли перед конкурсом на спецчасть доводить вероятную «вилку» бюджетного финансирования по годам (минимум и максимум)? От этого, опять же, зависит адекватность планов по развитию.
5. Каким будет порядок зачета внебюджетных средств, привлекаемых для реализации Приоритета-2030? Обязаны ли эти средства быть собственными или целевыми (выделенными именно на Программу развития вуза) от реального сектора экономики? Или можно показывать любые внебюджетные доходы, например, по любой внебюджетной НИОКТР, где нет в договоре ни слова про программу Приоритет-2030?
Каким образом вузы будут подтверждать ВБС в 2021 году, если допсоглашения о спецчасти, скорее всего, будут не раньше декабря? Могут ли ВБС быть нулевыми на 2021/2022 годы для их реального поиска, а не профанации?
6. Когда общественности представят состав Правительственного Совета по Приоритету?
Анонс мероприятия от Минобрнауки
#приоритет2030
1. Когда будет объявлена конкурсная документация Приоритета-2030?
2. Останутся ли «Консорциумы» вне правового поля преференцией для его участников и будут просто приравнены к соглашениям о сотрудничестве?
Мы пока видим только множество требований к структуре управления Консорциумами, обещанные баллы за их создание, требования к числу проектов в рамках консорциумов с предопределёнными результатами деятельности (см. Приложение 3 этого Приказа) и так далее.
3. Будет ли конкурс проходить в два этапа не только для Комиссий по оценке, но и для заявителей? Неужели выделение дополнительно 1 млрд. в год по спецчасти не будет влиять на показатели развития базовой части?
4. Будут ли перед конкурсом на спецчасть доводить вероятную «вилку» бюджетного финансирования по годам (минимум и максимум)? От этого, опять же, зависит адекватность планов по развитию.
5. Каким будет порядок зачета внебюджетных средств, привлекаемых для реализации Приоритета-2030? Обязаны ли эти средства быть собственными или целевыми (выделенными именно на Программу развития вуза) от реального сектора экономики? Или можно показывать любые внебюджетные доходы, например, по любой внебюджетной НИОКТР, где нет в договоре ни слова про программу Приоритет-2030?
Каким образом вузы будут подтверждать ВБС в 2021 году, если допсоглашения о спецчасти, скорее всего, будут не раньше декабря? Могут ли ВБС быть нулевыми на 2021/2022 годы для их реального поиска, а не профанации?
6. Когда общественности представят состав Правительственного Совета по Приоритету?
Анонс мероприятия от Минобрнауки
#приоритет2030
Университет будущего — пространство культуры
С идеей о том, что хороший университет – ценность, давно согласны и на Западе, и на Востоке, и в России. Известное хвостатое млекопитающее зарыто в слове «хороший». В отличие от футбола, где хорошая игра видна сама по себе и, хотя не гарантирует хороший счёт, но точно с ним тесно связана, сформулировать аналоги «игры» и «счёта» для университета совсем непросто. Для первого в ход идут полумистические концепции «атмосферы», «энергетики» и им подобные, а для второго – пресловутые университетские рейтинги.
Нет особой интеллектуальной доблести в бичевании пороков последних - все беды соотнесения сложнейших многомерных социальных организмов, которыми являются университеты, с ОДНИМ целым числом - местом в рейтинге - давно известны. Также не будут оригинальными рассуждения об идущем сдвиге университетских образовательных форм в сторону большей виртуализации, индивидуализации, и прочих «лизаций». Думается, однако, что университет в любом случае всегда будет в первую очередь пространством, где воспроизводятся и развиваются особые формы человеческой культуры и именно под этим углом зрения интересно поразмышлять о сценариях будущего университетов.
С идеей о том, что хороший университет – ценность, давно согласны и на Западе, и на Востоке, и в России. Известное хвостатое млекопитающее зарыто в слове «хороший». В отличие от футбола, где хорошая игра видна сама по себе и, хотя не гарантирует хороший счёт, но точно с ним тесно связана, сформулировать аналоги «игры» и «счёта» для университета совсем непросто. Для первого в ход идут полумистические концепции «атмосферы», «энергетики» и им подобные, а для второго – пресловутые университетские рейтинги.
Нет особой интеллектуальной доблести в бичевании пороков последних - все беды соотнесения сложнейших многомерных социальных организмов, которыми являются университеты, с ОДНИМ целым числом - местом в рейтинге - давно известны. Также не будут оригинальными рассуждения об идущем сдвиге университетских образовательных форм в сторону большей виртуализации, индивидуализации, и прочих «лизаций». Думается, однако, что университет в любом случае всегда будет в первую очередь пространством, где воспроизводятся и развиваются особые формы человеческой культуры и именно под этим углом зрения интересно поразмышлять о сценариях будущего университетов.
Университет будущего — какой он?
Практически каждый современный университет видит себя в триадной системе координат как Школа (образование), Лаборатория (исследования) и Компания (бизнес). Вес факторов, разумеется, различен у разных университетов. Также важен баланс используемой исследовательской Инфраструктуры: Собственная – Национальная – Международная и профессоров: Свои (штатные) – Приглашённые (совместители) – Виртуальные (онлайн обучение).
Исторически большинство советских университетов были преимущественно Школами с Собственной Инфраструктурой и Своими Профессорами. Очевидный тренд последнего времени, особенно сильно проявившийся в процессе реализации программы, известной как «5-100», заключается в том, что российские университеты начали движение в разных направлениях в обозначенной системе координат из общей для большинства исходной точки.
Кажется очевидным, что в этих координатах нет «золотого сечения» и вопрос о точке позиционирования «идеального университета» лишён смысла. Возможно, более содержателен вопрос о распределении университетов, оптимальном для страны в целом. Имея проект ответа на этот вопрос, можно обсуждать меры государственной политики, управляющие этим движением университетов с целью приближения, в конце концов, к желаемому распределению. При этом стоит помнить, что университет не всегда есть лучшее место как Лаборатория – в Манхэттенском проекте не было ни студентов, ни базового университета (хотя и было, конечно, много ярких молодых людей). Тем более это верно для бизнес-измерения – Стив Джобс, Билл Гейтс, Марк Цукерберг и многие другие покинули университеты, где учились для того, чтобы строить свои компании. Как публично пошутил один американский профессор, привлечённый к созданию Сколтеха на ранних стадиях: - «Не понимаю, как вы хотите делать предпринимательский университет без бакалавриата – ведь мы же знаем, что лучшие предприниматели получаются как раз из bachelor dropouts?!».
Интересный путь состоит в разделении функционала Лаборатории (чисто фундаментальные, преимущественно теоретические исследования) – Школы (собственно, университет) – Инфраструктуры (крупные установки, которые нерационально содержать одному университету) между разными, но близко расположенными организациям. Модель Advanced Study Institute – University – National Laboratory успешно реализуется в ряде стран, например, Simons Center – Stony Brook University – Brookhaven NL в США. Трудно не увидеть аналогии между связями, которые существовали между институтами АН СССР, университетами и крупными научными центрами типа Объединённого института ядерных исследований, Курчатовского института, Института ядерной физики им. Г.И. Будкера и т.п. Возможно ли восстановление этих связей на современном этапе? В любом случае, хочется надеяться, что идущий на смену «5-100» проект «Приоритет-2030» приблизит российский университетский ландшафт к тому сильному и здоровому состоянию, в котором все патриоты России хотели бы его видеть, и от которого он, увы, пока ещё далёк.
Практически каждый современный университет видит себя в триадной системе координат как Школа (образование), Лаборатория (исследования) и Компания (бизнес). Вес факторов, разумеется, различен у разных университетов. Также важен баланс используемой исследовательской Инфраструктуры: Собственная – Национальная – Международная и профессоров: Свои (штатные) – Приглашённые (совместители) – Виртуальные (онлайн обучение).
Исторически большинство советских университетов были преимущественно Школами с Собственной Инфраструктурой и Своими Профессорами. Очевидный тренд последнего времени, особенно сильно проявившийся в процессе реализации программы, известной как «5-100», заключается в том, что российские университеты начали движение в разных направлениях в обозначенной системе координат из общей для большинства исходной точки.
Кажется очевидным, что в этих координатах нет «золотого сечения» и вопрос о точке позиционирования «идеального университета» лишён смысла. Возможно, более содержателен вопрос о распределении университетов, оптимальном для страны в целом. Имея проект ответа на этот вопрос, можно обсуждать меры государственной политики, управляющие этим движением университетов с целью приближения, в конце концов, к желаемому распределению. При этом стоит помнить, что университет не всегда есть лучшее место как Лаборатория – в Манхэттенском проекте не было ни студентов, ни базового университета (хотя и было, конечно, много ярких молодых людей). Тем более это верно для бизнес-измерения – Стив Джобс, Билл Гейтс, Марк Цукерберг и многие другие покинули университеты, где учились для того, чтобы строить свои компании. Как публично пошутил один американский профессор, привлечённый к созданию Сколтеха на ранних стадиях: - «Не понимаю, как вы хотите делать предпринимательский университет без бакалавриата – ведь мы же знаем, что лучшие предприниматели получаются как раз из bachelor dropouts?!».
Интересный путь состоит в разделении функционала Лаборатории (чисто фундаментальные, преимущественно теоретические исследования) – Школы (собственно, университет) – Инфраструктуры (крупные установки, которые нерационально содержать одному университету) между разными, но близко расположенными организациям. Модель Advanced Study Institute – University – National Laboratory успешно реализуется в ряде стран, например, Simons Center – Stony Brook University – Brookhaven NL в США. Трудно не увидеть аналогии между связями, которые существовали между институтами АН СССР, университетами и крупными научными центрами типа Объединённого института ядерных исследований, Курчатовского института, Института ядерной физики им. Г.И. Будкера и т.п. Возможно ли восстановление этих связей на современном этапе? В любом случае, хочется надеяться, что идущий на смену «5-100» проект «Приоритет-2030» приблизит российский университетский ландшафт к тому сильному и здоровому состоянию, в котором все патриоты России хотели бы его видеть, и от которого он, увы, пока ещё далёк.